ПЕРСОНАЛЬНЫЙ СОСТАВ СТАРОДУБСКИХ КАЗАКОВ НАКАНУНЕ ДЕУЛИНСКОГО ПЕРЕМИРИЯ (1614–1617): «ПИСЬМА ДОЗОРА» 1614 Г

PERSONAL COMPOSITION OF THE STARODUB  COSSACKS BEFORE CONCLUDING A PEACE TREATY IN DEULINO (1614-1617): «PISMA DOZORA»  1614 Y

Evgeny Khrolenok

 Master of Laws, Lawyer licensee,

Republic of Belarus, Minsk​

АННОТАЦИЯ

В статье на основе малоизученных источников, таких, как Дозорная книга Стародуба Северского 1614 г. проведен анализ персонального состава стародубских ратных людей в 1614–1617 гг., и их места в жизни города. Отражена преемственность стародубских городовых казаков с момента их появления в 1575 г. до создания Стародубского полка в составе Гетманщины в 1654 г.

ABSTRACT

In the article, based on poorly studied sources, such as the Starodub Seversky's Dozor book of 1614, an analysis was made of the personal composition of Starodub military men in 1614-1617, and their place in the life of the city. The continuity of Starodub city Cossacks is reflected from the time of their appearance in 1575 to the creation of the Starodub regiment in the Hetmanate in 1654.

Ключевые слова: Стародуб, казаки, стрельцы, дозорная книга.

Keywords: Starodub, Cossacks, book of dozor.

В 1575 году город Стародуб-Северский был включен в систему украинных укреплений [1, с. 22]. Как известно, пограничную службу в таких городах несли городовые казаки – особый класс служилых людей, которые должны были постоянно патрулировать степь, наблюдая за движением неприятеля, перехватывать «языков» и в случае нападения оборонять крепости [1, с. 2]. Таким образом, датой зарождения стародубского казачества можно считать именно 1575 год, хотя прямых указаний на наличие казаков в городе нет, в отличие от детей боярских, сведения о которых встречаются довольно часто [1, с. 28]. Впервые старо­дубские казаки упомянуты в 1589 году, когда царь Федор Иоаннович поручил голове Афанасию Федоровичу Зиновьеву набрать «охотчих» казаков, в том числе и в Стародубе [2].

Считается, что именных списков служилых людей Стародуба Северского за период с 1575 по 1618 гг. не сохранилось [3, с. 282]. Однако, хранящаяся в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) дозорная книга Стародуба Северского опровергает данное мнение [4]. Книга находится в фонде 137, опись 1 Боярские и городовые книги, в сборнике вместе с Суздалем, произошло это видимо по причине того, что северский Стародуб, был перепутан со Стародубом на Клязьме. В описи книга озаглавлена, как «Дозорная книга дворов и населения Стародуба Северского, "письма дозора", Л.Л. Лодыженского и С. Игнатьева". Список 1623/24г.», без указания на то, что сама она книга составлена 7 ноября 123 (1614) г. [4, л. 575]. На факт наличия этого документа и место его нахождения в своем диссертационном исследовании обращала внимание Е.А. Тимохина, однако содержания данной книги она не раскрывала [5, с. 417]. Полагаем, что анализ данного документа, в контексте изучения социальной истории стародубского казачества может иметь определенную научную новизну.

В период Смутного времени стародубцы, и вероятно его казаки, поддерживали, разного рода самозванцев, а Лжедмитрий II и вовсе начал свой поход на Москву из Стародуба. Достоверно известно, что некоторые из стародубских детей боярских из лагеря Лжедмитрия перешли на сторону польского короля Сигизмунда III, и даже получали от него в 1610 г. грамоты на владения поместьями [6, с. 335]. Можно предположить, что вместе с ними в армии Речи Посполитой воевали и стародубские казаки.

Мы не располагаем источниками, в которых говорится о точной дате освобождения Стародуба, наиболее вероятным кажется 1613 г., потому что уже в 1614 г. воеводой в нем значится князь Петр Андреевич Волконский [7, с. 294]. В том же году Леонтием Леонтьевичем Лодыженским и Селивоном Игнатьевым были составлены «письма дозора». Не смотря на то, что документ дошел до нас в очень плохом состоянии: часть страниц обгорела, все же он является важным источником для изучения истории Стародуба Северского. «Письма» содержат наиболее раннее описание города в целом, и единственные полные поименные списки стародубских казаков и стрельцов времен Смутного времени в частности.

Начинается документ описанием торговой части Стародуба. Так на посаде в Старом Остроге стояли два амбара, один из которых принадлежал стародубскому казаку, а другой стрельцу. Там же нахо­дились «скамьи, а на них торгуют всякими товарами»: двумя владели казаки, двумя стрельцы и одной воротник. С двух амбаров уплачивалось одиннадцать алтын четыре деньги оброка, и четыре деньги пошлины, скамья облагалось оброком в один алтын. Вероятно, до начала войны с Речью Посполитой, там же находились торговые лавки, однако их «литовские люди пожгли» [4, л. 568–569 об.].

На Мишуковке в Стародубе были две бани, одна стрельца Власка Колуженина, другая казака Грицка Гаврикова, первый платил в год оброка тринадцать алтын две деньги и пошлины четыре деньги [4, л. 569 об.].

До 1614 г. стародубский кабак и таможенные пошлины были «в откупу» у детей боярских, а так же стародубских стрельцов и казаков: Левка Торхова, Афонки Зубова, Гришки Сенкова, Ивашко Чемесова, Докучаенко Гороторина с товарищами. Но пришедший в 1614 году воевода Петр Андреевич Волконский выбрал на кабак верных цело­вальников [4, л. 570 об.-571], а вот таможенные пошлины, остались на откуп у детей боярских, стрельцов и казаков.

Как мы видим все места, которые могли приносить какой-то доход были поровну разделены между казаками и стрельцами Стародуба. Кроме того, и те и другие получали жалование из царской казны. За 1614 г. каждый рядовой казак и стрелец получил по 2 рубля жалова­ния [8, с. 296], в 1615 г. оплата за службу возросла до 3 рублей [8, с. 314], а вот в 1617 г. снизилась. Приезжавший в Москву весной 1617 г. стародубский сын боярский Григорий Гладкий, получил так же и жало­вание и на всех стародубских жилецких казаков. Двум пятидесятникам было выплачено по рублю 20 алтын 5 денег, восьмерым десятникам по рублю 12 алтын и 3 денег, а 90 рядовых казаков получили по рублю 8 алтын 2 денег на человека [8, с. 575].

Далее в книге приводится поименный список стародубских казаков, живущих в остроге. Всего переписано 100 человек, из них два пятидесятника Бориско Нечаев сын Лукин и Афоня Бабичев. Следом за списком казаков, переписаны 70 стрельцов с пятидесятником Алешой Жировым [4, л. 571–574]. Проанализировав их фамилии можно придти к выводу о том, что если в Новгород-Северском несли службу, в том числе донские казаки, то в Стародубе, вероятно основная часть стрельцов и казаков были местными. Пришлых же людей можно распознать по фамилиям-прозвищам, имеющим географическую привязку: Смолянин, Почепец, Колужанин, Брянцев. Этими списками книга дозора завершается.

Как видим, Стародуб в 1614 г. обороняли лишь 100 казаков и 70 стрельцов и какое-то количество детей боярских. Кроме них были еще 26 пушкарей и защитников, а так же воротников 4 человека [8, с. 296]. Без сомнения этих сил было недостаточно для обороны пограничного города в условиях, когда мир с Речью Посполитой еще не был заключен, и на Северщину то и дело вторгались различные вражеские отряды, известно, что «литовские люди» приходили под Стародуб в 1615 и 1616 гг. [8, с. 687]. В следующем 1615 г. были приняты меры по увели­чению численности стародубского гарнизона: количество стрельцов возросло до 300 человек, из которых 6 пятидесятников и 24 десятника [8, с. 314], а воеводами в Стародуб были назначены князь Алексей Михайлович Львов и Григорий Андреевич Олябьин [1, с. 41].

В 1616 г. гарнизон города был еще более усилен. С новыми воеводами Александром Михайловичем Нагим и Иваном Петровичем Кологривовым в Стародубе было 170 детей боярских, 26 пушкарей и защитников, 4 воротника, 200 стрельцов и 100 казаков. Кроме старо­дубцев были и лебедянские «прибыльные ратные люди» дети боярские и казаки в количестве 150 человек [1, с. 47]. Известно, что в следующем – 1617 г. на Стародубской службе уже оставалось только 90 лебедянских казаков [9, с. 42].

В 1617 г. война с Речью Посполитой уже стала очевидной. Царем Михаилом Федоровичем было велено из Северских городов «ходить и промышлять над литовскими людьми». Стародубскому воеводе необхо­димо было посылать «голов с сотнями» к Брянскому и Путивльскому воеводам [9, с. 28–29]. Согласно разрядной книге 1617 г. в самом Стародубе оставался такой же гарнизон, как и в прошлом году, лишь количество детей боярских уменьшилось со 170 до 116 человек [9, с. 130].

В отличие от двух предыдущих лет, в 1617 г. мы имеем некоторые сведения о персональном составе ратных людей Стародуба. В этот год новый воевода Михаил Остафьевич Пушкин проводил расследование, по обвинению своего предшественника Александра Нагова в «ссылках грамотками с литовскими людьми» [10, с. 89]. В рамках данного расследования были допрошены стародубцы: дворяне, дети боярские, стрельцы, казаки, священнослужители, пушкари, защитники и воротники [10, с. 89–94]. К сожалению, казаки и стрельцы в этих расспросных речах переписаны не в полном объеме. Однако некоторые фамилии все же присутствуют, что позволяет нам провести параллели с дозорной книгой 1614 г. Так среди девятнадцати стрелецких и казацких пяти­десятников и десятников названы лишь четверо упомянутых в 1614 г.: Алексей Жиров (в 1614 г. стрелецкий пятидесятник), Иван Барышников, Левон Торхов, Мелех Жвалев [10, с. 90] – в 1614 г. стрельцы. Остальные, вероятно были «поверстаны» уже в 1615 г., когда шло усиление гарнизона [8, с. 314]. Список из десяти казаков 1617 г., практически полностью находит подтверждение в 1614 г., что свидетельствует об устойчивости стародубской казачьей сотни: в обоих документах присутствуют Иван Чемесов, Иван Подлинев, Михайла Седельников, Гриша Сенков, Сенка Бояркин, Василий Шипов, Богдашка Осовцов, Тиша Рожнов [10, с. 90]. Интересен факт, что к 1617 г. в Стародубе сменились оба казацких пятидесятника по сравнению с 1614 г., и их имен нет среди других групп ратных людей.

В декабре 1618 г. между Московским царством и Речью Посполитой в селе Деулино было заключено перемирие сроком на 14,5 лет. По условиям договора Стародуб Северский перешел Речи Посполитой, за Москвой оставлялось право вывести из освобождаемых городов служилых людей, дворян купцов и духовенство. Однако вероятно не все ратные люди Стародуба этим воспользовались.

Находясь в составе Великого княжества Литовского, Стародуб стал центром одноименного повета Смоленского воеводства. Часть стародубских детей боярских нашла с новой властью общий язык, и продолжала владеть старыми и получать новые поместья от короля, среди них были Гладкие [11], Бороздны [12, л. 313 об., 457], Рубцы [12, л. 313 об.], Скрябины [12, л. 399] и другие. После 1654 г., когда Стародуб вернется в состав Московского государства, такие рода, как Бороздны и Рубцы войдут в число казацкой старшины [13, л. 242 об.], образованного Стародубского полка в составе Гетманщины.

Проследить преемственность рядовых стародубских казаков сложнее. Новая власть решила воспользоваться опытом предшествен­ников, и уже в апреле 1625 г. Сигизмундом III был издан «привелей» казакам стародубским. Для обороны замка создавалась казацкая хоругвь из местных крестьян в количестве 100 человек [14]. Именных списков казаков из этой хоругви обнаружить не удалось. Однако можно пред­положить, что ситуация была аналогична детям боярским, и часть казаков и стрельцов из дозорной книги 1614 г., или их потомков, поступила на службу к новой власти. Обращаясь к реестру казаков уже Стародубского полка 1654 г. [15], когда они присягали царю Алексею Михайловичу после Переяславской рады, и книгам Стародубского магистрата 1664 и 1665 гг. [16], можно встретить фамилии Беляев, Ломакин, Ерченков, Голик и других. Люди с такими же фамилиями присутствует в дозорной книге 1614 г. и расспросных речах 1617 г. в качестве казаков, стрельцов, защитников.

Таким образом, дозорная книга Стародуба Северского 1614 г. является ценнейшим источником по истории Стародубщины. Она подтверждает, что стародубское казачество, хоть и развивалось своим отдельным путем, вобрав в себя элементы, как запорожского, так и донского, но имело преемственность на всех этапах своего развития. Начав с последней четверти XVI в., когда служба казаков только зарождалась, уже в начале XVII в. казачество играло значительную роль в городской жизни и пользовалось определенными привилегиями. Этого было достаточно, чтобы король Речи Посполитой решил прибегнуть к их помощи в защите города, а уже к 1654 г. чтобы образовать целый полк, сыгравший в истории Гетманщины заметную роль.

Список литературы:

1. Беляев И.Д. О сторожевой, станичной и полевой службе на Польской Украйне Московского государства, до царя Алексея Михайловича / И.Д. Беляев. – М.: Университетская тип., 1846. – 151 с. 
2. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 286 (Герольдмейстерская контора при Сенате, г. Петербург). – Оп. 2. – Кн. 41. – Л. 392–393.
3. Ракитин А.С. Служилые люди «пушкарского чину» города Севска в XVII – первой половине XVIII века // Война и оружие: Новые исследования и материалы: сб. ст. Второй международная научно-практическая конф. (18‑20 мая 2011 г.). – СПб., 2011. – Ч. 2. – С. 278-292.
4. РГАДА.Ф. 137 (Боярские и городовые книги). – Оп. 1. – Суздаль. Кн. 1. – Л. 568–575.
5. Тимохина Е.А. Дозорные книги городов первой трети XVII в. как источник по истории средневекового города европейской России: дис. … канд. ист. наук. — М., 2005. — 477 с.
6. Акты, относящиеся к истории Западной России / Археографическая комиссия. – СПб: Тип. Эдуарда Праца, 1851. – Т. 4: 1588–1632. – 577 с.
7. Разрядные книги 1598-1638 гг. / Ин-т истории СССР: сост. В.И. Буганов, Л.Ф. Кузьмина. – М.: Ин-т Истории СССР, 1974. – 398 с.
8. Русская Историческая библиотека / Археографическая комиссия. – М.: Синоидальная тип., 1912. – Т. 28: Приходно-расходные книги Московских приказов. – Кн. 1. – 1016 с.
9. Беляев И.Д. Разрядная книга 7125 года // Временник Императорского Московского общества истории и древностей российских. – М.: Университетская тип., 1849. – Кн. 3. – Ч. 2: Материалы. – С. 1–140.
10. Памятники южновеликорусского наречия (конец XVI — нач. XVII в.в.) / Институт русского языка: под ред. С.И. Коткова. – М.: Наука, 1990. – 232 с.
11. РГАДА.Ф. 389 (Литовская метрика). – Оп.1. Ч. 1 (Описание книг и актов Литовской метрики). – Д. 102. – Л. 360–361.
12.  РГАДА.Ф. 389 (Литовская метрика). – Оп.1. Ч. 1 (Описание книг и актов Литовской метрики). – Д. 108.
13. РГАДА.Ф. 229 (Малороссийский приказ, г. Москва). – Оп. 2 (Книги). – Кн. 54.
14. РГАДА.Ф. 389 (Литовская метрика). – Оп.1. Ч. 1 (Описание книг и актов Литовской метрики). – Д. 101. – Л. 219–221.
15. Присяжні книги 1654 р. Білоцерківський та Ніжинський полки / НАН України, Інститут української археографії та джерелознавства ім. М.Грушевського, Національний ун-т "Києво-Могилянська академія", Ніжинська міська рада; упоряд. Ю. Мицик, М. Кравець; голова ред. кол. П.С. Сохань. – Київ: КМ Академiя, 2003. – 350 с.
16. Отрывки из Стародубовской меской книги за 1664–1673 гг. / под ред. В.Л. Модзалевского // Труды Черниговской губернской архивной комиссии. 1909–1910. – 1911. – № 8. – C. 71–105.