РЕАЛИЗАЦИЯ ПРОГНОСТИЧЕСКОЙ ФУНКЦИИ ФИЛОСОФИИ НА ПРИМЕРЕ КУЛЬТУРНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ О. ШПЕНГЛЕРА

Прогностическая функция является одной из ключевых для философии. В творчестве различных мыслителей она реализована по-разному: чьи-то прогнозы ориентированы на небольшой промежуток времени; другие ученые рискуют заглядывать в далекое будущее. Соответственно, степень точности этих прогнозов также может быть дифференцирована в диапазоне от очень точных, до граничащих с фантазией и вымыслом. В этой статье речь пойдёт о прогнозах первого типа, сформулированных немецкими историком, философом и культурологом О. Шпенглером.

Одной из ключевых проблем, поднимаемых Шпенглером в его научной теории, была проблема исторического будущего европейской цивилизации.  Вообще для теории Шпенглера безусловно характерен частичный европеоцентризм: развитие истории неразрывно связано с развитием европейской цивилизации, культура которой является доминирующей над остальными. Как считает Вершинин, «историко-географические предпочтения Шпенглера располагаются следующим образом: Западная Европа не потеряла своего значения, однако власть переместилась в Азию и Америку, прежде всего в Россию и США» [1,c.124]. Неслучайно красной нитью в творчестве мыслителя проходит утверждение о том, что «закат» европейской культуры вполне способен повлечь за собой кризис других, менее развитых культур. Сохранение «культуры Фауста» - именно так Шпенглер называл европейскую – возможно за счет реализации ее волевого начала через экспансию, либо поглощение других культур. А.А. Горелов и Т.А. Горелова справедливо отмечают, что европейская и славянская культуры исторически развивались в русле своей парадигмы; если славянская была основана на принципах всеобщего братства, то европейская – на расширении через завоевание «не-своего» [2,.c.31] . К сожалению, в данном случае Шпенглер довольно точно предвидел не только культурную, но и военно-политическую экспансию Германии, последствием которой стала Вторая мировая война.

Безусловно, Шпенглер прямо не предсказывал инициирование Германией нового глобального военного конфликта. Утверждать это – значит заниматься интеллектуальными спекуляциями. Но в книге «Годы решений» он вполне определенно утверждал – ХХ век ставит перед Европой – и Германией в том числе -  вызовы, ответы на которые могут принять самые радикальные формы.   Среди них Шпенглер выделял «белую» и «цветную» революции, которые полагал как экзистенциальные вызовы, ставящие под угрозу само существование европейской цивилизации.  Под «белой» революцией автор понимал рост влияния социалистических движений и их возможный переход от маргинальной идеологии к реальной форме политического бытия отдельно взятого государства. Последнее в целом миновало Германию, но было реализовано в Советском Союзе. В качестве «цветной» революции Шпенглер полагал экономический, политический и культурный подъем  Китая, Индия, Африки, а также Латинской  Америки, Японии и России. Основой динамики этого подъема философ считал «…ненависть к превосходству группы культурных наций, которое выражается в развитости хозяйственных, политических, военных и духовных форм» [1,c.122]. Здесь также стоит отметить точность прогноза немецкого ученого, во многом предвидевшего становление некоторых из указанных стран не просто в качестве влиятельных политических акторов, но и глобальных сверхдержав.

Еще один момент, в котором Шпенглер оказался точен как прогнозист, касается перспектив развития национального государства. Немецкий мыслитель вообще был последовательным критиком идеи национального превосходства, что не могло не вызвать неприятия со стороны его современников. Неприятие это по понятным причинам было обусловлено политической конъюнктурой и ничуть не умаляет точности сформулированного автором прогноза. Говоря точнее, Шпенглер высказывался о кризисе модели национального государства и постепенном отходе от неё. Закат культуры Запада – по мысли Шпенглера – ознаменовывал собой начало эпохи космополитизма, по итогам  которой нации могут прекратить  свое существование[3,c.117]. Именно поэтому для самоопределения и развития государства он считал важным не национальный фактор, а культурный. При этом Шпенглер вполне допускал два момента, которые также со временем стали частью политического дискурса. Первый из них – Шпенглер был убежден, что в будущем настоящие «разломы» между государствами будут проходить не по национальным и территориальным, но по культурным границам. Во многом такой подход к проблеме предвосхитил теорию столкновения цивилизаций С. Хантингтона, сформулированную во второй половине ХХ века.  Второй  момент - Шпенглер допускал определенный уровень культурного многообразия разных стран при условии следования некоторым культурным детерминантам тех государств, от которых зависит их политическое и экономическое существование. Здесь вряд ли допустимо ставить знак равенства между идеями Шпенглера и политикой мультикультурализма современного ЕС, но определенные сходства между ними все же есть. 

Во многом О. Шпенглер предвидел тенденцию подъема авторитаризма как реакции на кризис демократии, либо её возможную гегемонию в глобальном политическом дискурсе. Важно уточнить, что сам мыслитель относился к демократии критически, а порой и резко отрицательно. Среди её негативных признаков Шпенглер выделял: парламентаризм,  господство партийных интересов, коррупцию и манипуляцию общественным сознанием. Для него демократия  однозначно была признаком упадка и последующей гибели культуры, а демократические формы правления он понимал как проявление политической деградации [4,c.58]. Демократия, по мысли Шпенглера, приводит к падению авторитета государства; попытки вернуть этот авторитет на прежний уровень могут быть реализованы посредством крайних форм автократии, либо явного тоталитаризма.  В конце ХХ века гегемония либеральной демократии привела не только к возрастанию числа авторитарных режимов, но и эволюции авторитаризма от временной формы политической власти к постоянной.  Но наряду с верно предсказанной тенденцией все же стоит отметить, что Шпенглер недооценил возможности развития демократии и её превосходства над рядом авторитарных и тоталитарных режимов. Отдельная историческая ирония заключается в том, что родина автора оказалась способна преодолеть опыт тоталитарной диктатуры и её негативное наследие, став одним из столпов демократического развития современной Европы.

Подводя итог написанному выше, нужно отметить безусловный прогностический дар Освальда Шпенглера, благодаря которому он смог верно предвидеть целый ряд центробежных тенденций развития Европы вообще и современного глобального мира в частности. Вместе с тем прогнозы автора были существенно проникнуты идеями консерватизма и европеоцентризма, от которых он не захотел или не смог отказаться в процессе своего развития как ученого. По понятным причинам Шпенглер не мог позволить себе развернутую критику положения дел в современной ему Германии, поскольку в условиях становления нацистской диктатуры это было небезопасно как для репутации, так и для жизни. Но присущий автору исторический пессимизм и глубокое понимание законов развития истории позволили ему создать достаточно точный прогноз развития европейской цивилизации – со всеми его плюсами и минусами.

Список литературы:

1. Вершинин С.Е. Освальд Шпенглер как диагност XXI века // Антиномии 2004. №5. С. 116-127.
2. Горелов А.А., Горелова Т.А. «Закат Европы» О. Шпенглера и возможность заката мира// Философия и современность. 2016. №1. С.29-43.
3. Панченко А.Б. Теория наций О. Шпенглера в контексте дискуссий  рубежа XIX-XX вв. // Научный журнал Санкт-Петербургской духовной академии Русской Православной Церкви. 2024 №1. С. 110-118.
4. Терехов Э.Т. Освальд Шпенглер: «консервативный революционер» в эпоху кризиса классического модерна // Журнал региональной истории. 2017. Т.1. №2. С. 51-64.