«МЯГКАЯ СИЛА» КАК ИНСТРУМЕНТ РЕАЛИЗАЦИИ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ

"SOFT POWER" AS A TOOL OF THE IMPLEMENTATION OF FOREIGN POLICY

Anastasiia Cherepanova

Master's student, The Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration,

Russia, Moscow

"Мягкая сила" представляет собой более сложную форму политики, чем применение военного или экономического принуждения. Это отчасти обусловлено невозможностью правительства контролировать все ресурсы «мягкой силы», а также зависимостью результата от принимающей аудитории. Ресурсы мягкой силы часто работают косвенно, формируя среду для политики, и иногда требуются годы, чтобы добиться желаемых результатов.

Идея «мягкой силы» кажется привлекательной поскольку позволяет добиться экономического благосостояния и продвижения национальных интересов несиловыми методами, соблюдая принципы международного права и фокусируясь на решении глобальных проблем.

Сегодня ни одно государство, желающее обладать значительным весом на мировой арене, не может игнорировать важность и эффективность применения инструментов «мягкой силы». Данный термин не только прочно вошел в лексикон политиков, журналистов, экспертов, но и официально закрепился во внешнеполитических документах и стратегических концепциях ряда стран.

Теоретически эта концепция была оформлена сравнительно недавно. Введение “soft power” в научный оборот пришлось на начало 90-ых прошлого столетия, когда серьезные трансформации и глубинные изменения на геополитической карте мира подтолкнули основных игроков к поиску принципиально иных, подчёркнуто неконфронтационных подходов к развитию международных отношений [11, с. 58]. Американский политолог Джозеф Най считается первым, кто ввел термин «мягкая сила» в научный оборот. В своей книге «Мягкая сила. Путь успеха в мировой политике» он определил «мягкую силу» как «способность через привлекательность заставлять других хотеть того же, чего хотите вы, не прибегая при этом к принуждению и насилию» [5, с. 10].

Три изначально обозначенных Джозефом Наем инструмента «мягкой силы»: внешняя культурная политика, ценностная/идеологическая привлекательность и успешные действия на международной арене [6, с. 9], расширялись и неоднократно дорабатывались им самим же в дальнейших работах. Расширение понятийного аппарата теории позволило ученым, занимающимся подобной тематикой, развить и детализировать область научных изысканий, фокусируя внимание на её различных составляющих.

Понятие «мягкой силы» было введено Дж. Наем почти одновременно с другим инновационным термином: «национальный маркетинг», который был определен американским маркетологом Филипом Котлером как «систематический (disciplined) подход, имеющий целью помочь амбициозным нациям сделаться заметными и достичь своих имиджевых целей рентабельным способом» [8, с. 4]. Основное отличие между этими понятиями заключается в том, что в рамках странового маркетинга, страны «выступают объектами специфического предложения и одновременно конкурируют в борьбе за инвестиции, желательных мигрантов, размещение на своей территории выгодных для себя объектов, потоки туристов и т.д.» [10, с. 18], тогда как в рамках концепции «мягкой силы» целью государства является непосредственно достижение внешнеполитических целей. Можно сказать, что маркетинговая привлекательность страны является лишь инструментом «мягкой силы».

В дальнейшем, в 1990-х гг., британский маркетолог Саймон Анхолт дополнил концепцию странового маркетинга представлением о страновом бренде (nation brand): его создании и управлении по аналогии с коммерческой сферой. Термин «бренд» в маркетинге имеет исключительно позитивную оценочную коннотацию. Бренд страны может быть сильным или слабым, его может не быть совсем, но негативных брендов не бывает. В то же время можно говорить о существовании негативного имиджа страны.

Отличаются данные понятия не только дисциплинарной принадлежностью, но и прагматической направленностью. Брендинг направлен в большей степени на создание конкурентного предложения, а «мягкая сила» подразумевает непосредственно воздействие через бренд.

В научных кругах были предприняты попытки объединения этих категорий. Голландский политолог Петер ван Хам еще в 2001 г. в статье «Восход государства-бренда» [2, с. 2-6] изучил случаи применения брендинговых технологий во внешней политике отдельных государств, актуальные на конец XX - начало XXI века.

Дж. Най был тем, кто систематизировал знания и опыт применения «мягкой силы», но он, очевидно, не был тем, кто изобрел этот инструмент. Внешняя культурная политика как один из основных инструментов «мягкой силы» использовалась для расширения своего влияния на международной арене задолго до научного оформления концепции в XX веке.

Широко распространено мнение о том, что именно Франция первой научилась использовать свой культурный потенциал с целью формирования имиджа за рубежом. До Первой мировой войны именно на французском языке велась большая часть европейской коммуникации, а сама Франция считалась центром высокой культуры. Неудачи во франко-прусской войне 1870-1871 гг. вынуждали страну искать новые пути по завоеванию внимания. Так, в 1883 году начал свою работу «Альянс Франсез» для распространения французской культуры за рубежом, который успешно функционирует и сегодня. Отдельную роль в вопросе культурного влияния сыграла и франкофония, окончательно сформировавшаяся в эпоху бурной деколонизации.

Долгое время Франция занимала главенствующую роль в культурном влиянии на Европу. Великобритания и Германия начали создавать серьезную конкуренцию чуть позже, по мере развития своего политико-экономического потенциала.

Германия активно занялась формированием своего имиджа в мире после объединения в 1871 году. Германская империя особенно отличилась в сфере образования и науки. Концепция целостного академического образования Вильгельма фон Гумбольдта, подразумевающая сочетание исследований и учебы была положительно воспринята многими странами. Особое внимание правительство уделяло развитию немецких школ за рубежом. За три десятилетия (1870-1900гг.) количество школ в мире с немецким языком преподавания увеличилось почти в пять раз - с 96 до 438. К 1913 этот показатель достиг 700 [1, с. 268]. С 1925 г. по сегодняшний день успешно функционирует DAAD - Германская служба академических обменов.

Согласно Версальскому мирному договору страна не могла иметь в своем распоряжении ни армию, ни флот. Культура являлась чуть ли не единственным инструментом влияния. Но невозможность развития фундаментальной науки при нацистском режиме привела к потере высоких позиций, достигнутых к началу XX века.

Активная политика по восстановлению культурных институтов наблюдается в послевоенные годы. В 1951 году на базе Германской академии был создан Гете-институт – организация, задачей которой является популяризация немецкого языка за рубежом и содействие международному культурному сотрудничеству, активно работающая и сегодня.

Уникальность набора инструментов, обусловленная возможностями и потенциалом той или иной страны, в совокупности с изменяющейся геополитической обстановкой и расширением способов формирования своего имиджа способствовали тому, что представленная концепция Дж. Ная подверглась множественной критике со стороны ученых.

Самым спорным оказался тезис Дж. Ная о разделении власти на «мягкую» и «жесткую». Несмотря на первоначальное жесткое разграничение между экономическим, финансовым и военным давлением и инструментами формирования привлекательности, в более поздних работах сам Дж. Най отмечал, что, например, «хорошо управляемые вооруженные силы могут быть источником восхищения и, тем самым, фактором «мягкой», а не «жесткой» силы» [10, с. 23]. Ю. Давыдов выделяет еще несколько видов сил: экономическую, коммерческую, научно-техническую, информационную, идеологическую, политическую и социологическую, говоря тем самым, что однозначная идентификация ресурса государства либо в рамках «жесткой», либо в рамках «мягкой» силы не уместна [7, с. 20-24].

Дж. Най утверждает, что существует три основных источника «мягкой силы», о которых упоминалось выше. Первый – культура страны (кино, образование и т.д.), второй – политические ценности (демократия, свобода слова и т.д.), которые могут быть достаточно привлекательны для других стран. Третьим источником является легитимность внешней политики [4]. Однако, как замечает А.О. Наумов, системность является обязательным условием эффективного применения инструментов «мягкой силы» [9]. Фальк Хартиг замечает, что особым потенциалом обладает национальная и народная культура, которой Дж. Най не уделил должного внимания [3, с. 65].

Таким образом, можно отметить, что многолетний опыт формирования имиджа государства на международной арене, концептуально оформленный Джозефом Наем и другими учеными смежных и прочих областей, постепенно наделяется свойствами глобального дискурса, и начинает казаться неотъемлемым атрибутом внешней политики.

Особенно успешно в этом направлении развиваются страны, имеющие в своем внешнеполитическом арсенале инструменты «мягкой силы» уже достаточно длительное время. К таким странам можно отнести Францию и Германию, которые не одно десятилетие активно завоевывают сердца и умы людей со всего мира, приобщая их к своему языку, своей культуре.

Активное распространение идей несилового влияния приводит к постоянной критике концепции учеными-политологами со всего мира. Это способствует корректировке неточностей, присутствующих в первоначальной концепции, а также помогает значительно расширить теорию.

Список литературы:

1. Duewell K. Deutschlands auswaertige Kulturpolitik 1918-1932. Grundlinien und Dokumente. Koeln/Wien, Böhlau Publ., 1976. P. 268.
2. Ham P. van. The Rise of the Brand State // Foreign Affairs. 2001. Vol. 80. No 5. P. 2-6.
3. Hartig F. Chinese Public Diplomacy – The Rise of the Confucius Institute. London: Taylor & Francis Ltd, 2016. P. 65.
4. Nye J.S. “It is pointless to talk to Al-Qaida” // Interview to “Spiegel” [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.spiegel.de/international/world/harvard-professor-joseph-nye-on-hard-and-soft-power-it-is-pointless-to-talk-to-al-qaida-a-643189.html (дата обращения: 10.12.2025)
5. Nye J.S. Soft Power: The Means to Success in World Politics. New York: Public Affairs, 2004. P. 10.
6. Nye J.S. Foreword. Soft Power Super-powers. Cultural and national assets of Japan and the US. Ed. by Y. Watanabe, D.L. McConnel. New York: Sharpe Publ., 2008. P. 9.
7. Давыдов Ю. Понятие «жесткой» и «мягкой» силы в теории международных отношений // Международные процессы. 2004. Т. 2. №1(4). С. 20-24.
8. Из материалов конференции в издании: Marketing and Semiotics: New Directions in the Study of Signs for Sale / Ed. by J. Umiker-Sebeok. – B., N.Y.1987. P. 4.
9. Наумов А.О. «Мягкая сила» и внешнеполитический имидж Российской Федерации // Перспективы [Электронный ресурс]. Режим доступа:  http://www.perspektivy.info/book/magkaja_sila_i_vneshnepoliticheskij_imidzh_rossijskoj_federacii_2015-03-30.htm (дата обращения: 08.12.2025)
10. Паршин П. Проблематика «мягкой силы» во внешней политике России // Вестник МГИМО-Университета. 2013. №1(36). С. 18, 23.
11. Пименова E.В. Закат «мягкой силы»? Эволюция теории и практики soft power // Вестник МГИМО-Университета. 2017. №1(52). С. 58.