ПАТРИОТИЗМ КАК КОМПОНЕНТ СОХРАНЕНИЯ И РАЗВИТИЯ ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЫ

PATRIOTISM AS A COMPONENT OF THE PRESERVATION AND DEVELOPMENT OF TRADITIONAL CULTURE

Alexander Sinyutin

Assistant, Head of the Department of Social Sciences and Humanities, Platov South Russian State Polytechnic University (NPI),

Russia, Novocherkassk

АННОТАЦИЯ

Статья посвящена исследованию современного патриотизма. Очевидно, что патриотизм может отличаться в разных странах, тем более подобные различия могут быть актуальными, если страны обладают отличными по размеру территориями и численностью населения. Так, каждый патриот вбирает в себя исторически-сложившуюся систему символов и ценностей, характерных в первую очередь для формирования личности. При этом в развитии современного патриотизма ключевую роль играет культурная интеграция населения, связанная с принятием общих стандартов поведения.

ABSTRACT

The article is devoted to the study of modern patriotism. Obviously, patriotism may differ in different countries, especially since such differences may be relevant if countries have different territories and populations. Thus, every patriot absorbs a historically established system of symbols and values, characteristic primarily for the formation of personality. At the same time, cultural integration of the population, associated with the adoption of common standards of behavior, plays a key role in the development of modern patriotism.

Ключевые слова: патриотизм, патриот, ценности, культурная интеграция.

Keywords: patriotism, patriot, values, cultural integration.

Культурная интеграция формирует основы общественной солидарности, позволяя разным социальным группам находить точки соприкосновения. Важно осознавать, что патриотизм — это не просто слоганы и праздники, но и ежедневная работа над осмыслением своего места в обществе и своих обязанностей перед ним.

Формирование тех или иных патриотических паттернов в свою очередь также определяется историческим опытом, характерным для той или иной страны. Существуют также преимущественно морские державы, страны, со всех сторон окруженные морями, фактически острова или находящиеся между двумя океанами, и в свою очередь есть главным образом сухопутные государства, развитие которых происходило за счет присоединение близлежащих земель.

Таким образом, природное окружение существенно влияло на организацию местной культуры и соответственно формировало паттерны, связанные с переживанием собственного отечества, родной земли. В результате возникали нации «мореходов», «авантюристов», «ковбоев», в основе культуры которых обнаруживался первичный опыт взаимодействия со средой и другими народами. Причем сам исторический опыт может быть крайне болезненным для народной памяти, включая и сознание современников. Интересно, что в отличии от многих других колониальных держав россияне воспринимали всех подданных своего государства как соседей, чего нельзя было сказать, например, о британцах, которые вступали в общении с подданными короля, пересекая для этого океаны.

Поэтому при анализе патриотизма будет справедливым учитывать и его геополитическую компоненту, которая не исчерпывается сугубо географическими характеристиками, но и предполагает наличие и дальнейшее развитие элементов традиционной культуры. По сути дела, патриот в значительной степени связан с землей, которую считает своей. В свою очередь традиционные культуры как правило несут на себе сильный отпечаток естественного ландшафта и всей окружающей природы. В данной связи философ и политолог А.Г. Дугин отмечает, что Российская Федерация, как и Российская империя, и СССР по-прежнему «расположена на пространстве Heartland'а. Историческая структура русского общества демонстрирует ярко выраженные теллурократические черты. Без колебаний следует отнести и современную Российскую Федерацию к государству сухопутного типа, а современное российское общество — к обществу преимущественно холистскому» [2, с. 130]. Отсюда собственно проистекает и стремление подобного рода государства к освоению материковых пространств и присоединению соседних регионов, а оптимальное государственное устройство носит имперский характер. Так, например, Россия с точки зрения занимаемой территории и соответственно в рамках геополитики представляет собой уникальную страну. Такие характеристики России не могли не обратить на ее размеры внимание целого ряда философов, при этом рассматривающих геополитические аспекты в тесной связи с наличием самобытной культуры.

Философия, обращающаяся к теме патриотизма и осуществляющая рефлексию над ним, главным образом, становится актуальной в период кризиса и потрясений. При этом патриотизм необходимо стимулировать соответствующими ритуалами, которые могут конструироваться и внедряться в институциональную структуру социума. Так, государство берет на себя функции по селекции определенных патриотических символов, которые активно внедряются в сознание поколений посредством культуры. В данной связи современные исследователи считают, что пристальное внимание «к значимым патриотическим символам происходит обычно во времена, когда необходимо ярко выразить силу народного единства, солидарности и сплочения. Патриотические ритуалы и символы дают возможность соприкоснуться с сакральной реальностью, которая легитимирует политическую власть» [1, с. 20]. В определённом смысле патриотизм требует воспитания и заботы со стороны государства, по крайней мере речь идет о таком патриотизме, который помогает сформировать целостный образ отчизны как единой страны, а не отдельных ее частей. Другое дело, что философы зачастую занимаются осмыслением таких (довольно абстрактных) универсалий, которые могут редко пересекаться с историческим бытием отдельной страны или населяющего ее народа. Поэтому стоит иметь ввиду, что среди философов встречается много космополитов, которые именно в этом умонастроении усматривают основания «чистоты» собственного мышления.

Патриотическая риторика в ее современном понимании стала довольно популярна в период формирования больших по составу армий, возможно в результате повсеместного введения всеобщей воинской повинности. В данной связи можно отметить, что распространение частной собственности на средства производства и «разрыв» значительной части населения с обрабатываемой землей породило буржуазный патриотизм, который типологически всегда был связан с национализмом. Так и российский философ А.В. Лубский отмечал, что «многие интеллектуалы в России к патриотизму продолжают относиться негативно. Во многом это обусловлено тем, что в интеллектуальном дискурсе патриотизм часто смешивают с национализмом» [4, с. 43]. В действительности различия между данными явлениями в отдельных случаях можно считать довольно слабыми, учитывая то, что сами националисты как правило заявляют о своей патриотической позиции. Вместе с тем, в рамках так называемого гражданского национализма могут озвучиваться ценности развития единой (объединяющей граждан) нации, которая выступает достаточно независимой в отношении собственных этнических компонентов.

Патриотизм, по крайней мере, начиная с эпохи Модерна, уже не является элитарным настроением человека и концентрацией чувств, а характерен для большей части населения той или иной страны. С XIX века патриотические взгляды в значительной степени начинают, по крайней мере в Европе, питаться развитием национальных культур, в том числе и созданием значительного числа художественных произведений, в центре которых оказывается жизнь простого народа, а не иллюстрируется только деятельность королей в сочетании с житием святых. Таким образом, происходит эгалитаризация патриотического дискурса, который начинает активно обращаться к простому народу, зачастую минуя самих аристократов. Можно даже сказать, что в романтизме XIX века появляется мода на простой народ [7]. При этом различного рода социологические исследования могут лишь с большим трудом выявить патриотические установки, поскольку патриотизм - это не столько слова, а дела, причем совершаемые в самый подходящий для этого момент.

Очевидно, что процесс глобализации в свою очередь не приводит к полному размыванию или тем более окончательному нивелированию патриотических установок. Патриотизм, как, впрочем, и коллективные чувства, которые он вызывает, является для общества и его культуры необходимым «допингом», в том числе позволяющим вместе переживать наиболее трудные времена. К тому же патриотическая идеология в принципе может конструироваться в обход классовым, этническим, конфессиональным и другим внутренним противоречиям, обнаруживаемым практически внутри каждого общества. Патриотический подъем может, следовательно, приводить к сплочению самых разнообразных слоев населения в стране или в отдельно взятом регионе.

В значительной степени патриотизм сложно отделить от традиционализма, который также может рассматриваться как его органическая часть. Ведь патриотизм предполагает верность заветам отцов, а потому он помогает обнаружить или осознать собственную духовную традицию, которую в случае обретения можно будет хранить и оберегать. В большей степени патриотизм концентрируется вокруг элементов традиций государства и социума, которые уже помогали сплотиться в предыдущих кризисных ситуациях. Современные исследователи таким образом отмечают, что в «нестабильном, быстро меняющемся мире в настроениях людей наблюдается повышенный интерес к корням, к традициям и обычаям предшествующих поколений, которые выступают неким символом стабильности и постоянства. Обращение к своим корням проявляется в самых различных формах: от попыток реанимации этнических традиций, религии, поисков “загадочной народной души” до стремления создать или восстановить свою собственную государственность» [8, с. 148]. Следовательно, оказывается, что патриотизм может быть не свободен от искажений и нуждается в интерпретации со стороны государства. Поэтому патриотизм в современной культуре главным образом функционирует совместно с попытками бережного сохранения или активного конструирования определенной традиции.

Таким образом оказывается, что патриотизм может пронизывать собой все сферы человеческой деятельности, включая бизнес, и обладать способностью активно конкурировать за имеющиеся ресурсы, товары и различного рода услуги. Несмотря на то, что патриотизм как правило идентифицируется с духовной ценностью, данное явление может выражаться в различных материальных формах и интересах. Притом, что далеко не всегда человек руководствуется в своих действиях только лишь экономической рациональностью, основанной на идеологии «свободного» глобального рынка. Культурная поддержка граждан, оказываемая своему государству, как правило тесно сопряжена с реализацией последовательной патриотической позиции.

Очевидно, что патриотизм может быть инструментализирован в интересах правящих элит, но при этом оставаясь экзистенциальной и одновременно культурной реальностью. В настоящее время можно согласиться с мнением В.С. Малахова о том, что культурный суверенитет представляет собой «самопозиционирование государства в качестве отдельной культурной сущности - “идентичности” - во всемирном соревновании государств, а также соответствующее обращение с этим государством со стороны других государств как других “идентичностей”» [5, с. 17]. Более того, даже бизнес может подпитываться вполне патриотическими тенденциями, маркируя и особым образом позиционируя свои товары. Не удивительно, что люди могут, например, покупать осознанно более дорогой продукт, но тем самым поддерживая отечественного производителя и т.д.

Следование определенной традиции и уважение к предкам, предполагает, что современный актор будет в своей деятельности руководствоваться уже имеющимся образцом поведения. Таким образом, его действия будут согласовываться с традицией, иногда прямо оперируя к уже имеющемуся прецеденту. Патриотическая позиция уже включает в себя предшествующий опыт в отношении как внутренних, так и внешних угроз, которые переживаются как вполне актуальные. Вместе с тем, в определенной степени происходит идеализация прошлого, то есть оно всегда мыслится как более героическое в отношении настоящего момента истории. Так, например, традиционалистом, согласно Д.Б. Зильберману, является индивид, который «позитивно санкционирует (“одобряет”) поступки предков тем, что подтверждает их действительность, как действительность его поступков подтвердят санкции будущего. Но эти санкции могут быть негативными, между тем как традиционное сознание, как будто всегда, отмечает согласованность прошлых событий с императивными требованиями настоящего» [3, с. 62-63.]. Действовать патриотическим образом индивиду также оказывается намного легче, если он аккумулирует опыт предшествующих поколений. К тому же зачастую собственно антипатриотическая деятельность считывается, как целенаправленная политика против достижений отцов. 

В данной связи стоит отметить, что патриот является традиционалистом, поскольку ему всегда требуется позитивный образец действия, подчерпнутый из прошлого. Причем прошлое – это источник и ресурс, из которого он постоянно черпает силы, причем даже осознавая, что во многом прошедшее приукрашено и обработано его воображением. Здесь стоит также отметить роль коллективного воображения о собственном прошлом, которое может постоянно реактуализироваться посредством культуры. Так, впрочем, и Д.Б. Зильберман отмечал, что «понятия традиционного действия, не как ориентированного на достижение определенной цели, а как обеспечивающего реализацию нормы, позволяет увидеть в традиции натуральный механизм воспроизводства социальных отношений, в отвлечении от способов приведения его в действия, то есть осознания. Последнее, впрочем, не означает, что традиция – автоматична, не осознаваема как таковая» [3, с. 240]. Более того, осознание своей собственной традиции и поиск культурных корней является вполне креативным занятием для современного патриота, осуществляющего творческий поиск себя. Тесная связь, существующая между патриотизмом и традиционализмом, способствует поддержанию социального порядка, выступая союзом между консервативными институтами, обеспечивая сохранение для общества его культурной памяти.

В действительности сложно встретить патриота, который бы не переживал собственной связи с какими-либо значимыми событиями исторического прошлого, связанные с его страной и культурой. Более того, выдающиеся философы причем порой косвенными действиями, то есть создавая «отвлеченные» теории и концепты вносили существенный вклад в культуру своих стран, способствуя развитию в них интеллектуального патриотизма. Вместе с тем, речь в данной связи может идти не только и не столько о разновидности ностальгии, сколько о преображении и спасении самого прошлого, совершаемого посредством активной памяти. Собственно, и патриот как культурно-антропологический тип, является тем, кто помнит. Конечно, патриот (если он к примеру христианин) может даже прощать нанесенные обиды, но при этом он никогда не забывает где, как и кем они собственно и были нанесены его Родине. Пожалуй, что патриотический подъем может быть успешным только в случае формирования единого культурного пространства, в котором люди смогут отчетливо друг друга понимать и разделять конкретные эмоции. Поэтому для этого необходимо владеть какой-либо совместной, пускай и идеальной собственностью, что не исключает относительно справедливый доступ к различного рода материальным ресурсам. Следовательно, внимание к самой патриотической культуре должно подкрепляться возможностью реализации материальных интересов, решением жизненных проблем и т.д. Таким образом, исследователи в основных чертах согласны с тем, что в связи с необходимостью «актуального состояния патриотического подъема действительно очень важно единство коллективного переживания, пространство одной эмоции, единой цели, разделяемые всеми участниками безальтернативно. Размеры “действа” становятся гротескно-грандиозными, втягивая в воронку каждого, не давая возможности всплыть, отрефлексировать происходящее, что свидетельствует об утрате критического мироощущения, своей субъектности. Выражая свое личное отношение к фактам вандализма, геноцида в истории, человек, если он не моральный урод, безусловно, разделяет общечеловеческую позицию, которая не имеет прямого отношения к личному патриотизму» [6, с. 52]. Вместе с тем, патриотизм зачастую уже оперирует к сложившимся моральных нормам, характерным для изучаемого социума, выступая своего рода противоядием против негативных тенденций, направленных на разрушение сложившейся солидарности. Таким образом, патриотическая культура, формирующаяся в условиях современности, предполагает коммуникацию между широкими слоями населения, разделяющими общие чувства в отношении собственной отчизны и ее положения в мире. В результате соответствующей культурной политики патриот должен будет не только гордиться своей принадлежностью к той или иной культуре, но и разбираться в ней. Еще относительно недавно патриотизм, как социально-политический феномен и одновременно явление отечественной культуры в российской философии, подвергался серьезной, а отчасти и справедливой критике. Так, например, целый ряд отечественных и зарубежных исследователей обращали внимание на типологические свойства организованного (а не спонтанного) патриотизма и национализма.

Захваченность патриотическим дискурсом может также побуждать индивида к активным действиям, которые далеко не всегда согласуются с позицией официальной государственной власти или даже здравым смыслом. Поэтому неудивительно, что под видом активного патриотизма могут реализовываться сценарии крайне радикального характера, аккумулирующие в себе акты гражданского неповиновения и неподчинения властям.

К тому же, например, требования осуществления региональной патриотической повестки еще в большей степени способствуют росту сепаратистских настроений в отдельно взятой стране. Однако, в дальнейшем, особенно в экстремальных ситуациях, можно будет рассмотреть, был ли этот патриотизм ложный или напротив истинный, в отношении к судьбе своей страны.

В данной связи всегда следует учитывать, что философы как правило рассматривали феномен патриотизма, исходя из его полезности для государства, конкретной нации или других политических проектов, в которых значительную роль играла возрождаемая (или воссоздаваемая) культурная традиция.

Список литературы:

1. Беспалова Т.В. Роль государственного и народного патриотизма в сохранении культуры и русской цивилизации // Культурная жизнь Юга России. 2018. № 4 (71).- С. 17-21.
2.  Дугин А.Г. Геополитика России. М.: Академический Проект; Гаудеамус, 2012. - 424 с.
3.  Зильберман Д.Б. К пониманию культурной традиции. М.: ННФ «Институт развития им. Г.П. Щедровицкого»; Политическая энциклопедия, 2015. - 623 с.
4.  Лубский А.В. Гражданский патриотизм: о совместимости патриотизма и гражданственности в российском обществе // Социологические исследования. 2017. № 2 (394). - С. 67-74.
5.  Малахов В.С. Культурные различия и политические границы в эпоху глобальных миграций. М.: Новое литературное обозрение; Институт философии РАН, 2014. - 232 с.
6.  Мочалова Н.Ю. Патриотизм как альтернатива современной культуры: за и против человека // Вопросы русской литературы. 2016. № 2 (36-93). - С. 50-54.
7.  Хобсбаум Э. Век революции. Европа 1789–1848. Ростов н/Д: Феникс, 1999. - 480 с.
8.  Шевченко О.М. Сущность и виды ксенофобии: история и современность. Рн/Д.: Антей, 2013. - 202 с.