СУЖДЕНИЕ О ПРЕКРАСНОМ И. КАНТА И МЕТАМОДЕРНИЗМ

I. KANT'S JUDGMENT OF THE BEAUTIFUL AND METAMODERNISM

Olga Bespalaya

Candidate of Philos. sciences, researcher, associate professor Krasnodar Cooperative Institute (branch) of the Russian University of Cooperation,

Russia, Krasnodar

АННОТАЦИЯ

В статье рассматривается трактовка прекрасного (как ценностного суждения), разработанная И. Кантом. Автор анализирует отличительные черты культурной ситуации, именуемой метамодернизмом, с позиции трактовки категории прекрасного.

ABSTRACT

The article considers the interpretation of beauty (as a value judgment) developed by I. Kant. The author analyzes the distinctive features of the cultural situation called metamodernism from the standpoint of the interpretation of the category of beauty.

Ключевые слова: эстетический вкус, эстетическое суждение, постпостмодернизм, метамодернизм, полилог, гетрохронность, транссентиментализм.

Keywords: aesthetic taste, aesthetic judgment, post-postmodernism, metamodernism, polylogue, heterochrony, transsentimentalism.

Как часто, глядя на произведения искусства, мы произносим слова: «Как красиво!» или «Это ужасно!». Иными словами, высказываем те или иные суждения вкуса.

Эстетический вкус – это способность человека, ориентируясь на свои симпатии и антипатии, отличать то, что имеет эстетическую ценность, от того, что лишено ее, дифференцированно воспринимать и оценивать различные эстетические объекты, различать прекрасное и заурядное, трагическое и фарсовое, абсурдное, жестокое, заумное и т.д. По отношению к оценке произведению искусства эстетический вкус конкретизируется как художественный вкус[1, с.125].

И. Кант уделял особое внимание этой проблеме. Он связывал суждение вкуса с целесообразностью, которая связана с чувством удовольствия и неудовольствия. При этом эстетическое суждение определяется субъективно, коль скоро воспринимающий субъект соотносится с чувством удовольствия и неудовольствия. А. В. Гулыга в своей известной биографии Канта писал, что включенное в систему кантовской философии «чувство “удовольствия и неудовольствия” означает, выражаясь современным языком, ценностную эмоцию» [2, с.181], а следовательно, вполне может быть отнесено к сфере аксиологии.

Эстетическое суждение, по Канту, – суждение о прекрасном, а прекрасное не есть объективное свойство предметов, это субъективное чувство наслаждения предметом, источником которого является предмет. Выражает человек свое эстетическое восприятие предметов феноменального мира посредством суждений вкуса (например, прекрасное – безобразное). Прекрасное – целесообразное без цели. Потому что прекрасное не есть средство для чего-либо другого помимо его самого. Суждение вкуса имеет какую-то цель, а именно высказать суждение и оценить предмет как прекрасный. Единственный источник – свободная игра интеллектуальных сил, познавательных способностей человека, гармония их.

Современную эстетическую теорию отличают релятивизм эстетических суждений и эстетических оценок. Существенные изменения претерпевает понятийный аппарат эстетики, происходит содержательная переоценка основных категорий эстетики.

Н. Маньковская отмечает: «Новый взгляд на прекрасное как сплав чувственного, концептуального и нравственного обусловлен как его интеллектуализацией, вытекающей из концепции экологической и алгоритмической красоты, ориентации на красоту ассонансов и асимметрии, дисгармоничную целостность второго порядка как эстетическую норму постмодерна, так и неогедонистической доминантой, сопряженной с идеями текстового удовольствия, телесности, новой фигуративности в искусстве» [3, с.19].

В отечественной традиции сегодняшнюю ситуацию именуют метамодернизмом. В литературе можно встретить и другие названия современной ситуации – альтермодерн, трансмодерн (altermodern, transmodern), постпостмодерн [4]. Термин, на первый взгляд, несколько громоздкий, но, с точки зрения Н. Маньковской, В. Бычкова, наиболее точно и адекватно отражающий ситуацию в культуре – нечто, пришедшее «после постмодернизма». Голландский философ и культуролог Робин ван дер Акен и норвежский искусствовед Тимотеус Вермюлен в 2010 г. ввели в научный оборот новый термин – метамодернизм [5]. Метамодернизм вырабатывает свою эстетику, утверждает собственные художественные принципы.

Что же отличает метамодернизм (будем придерживаться этого названия) и есть ли здесь место прекрасному?

Главная черта метамодернистского творчества – его интерактивность, причем интерактивность в «виртуальном мире». Н. Маньковская отмечает: «Виртуальная реальность в искусстве – созданная компьютерными средствами искусственная среда, в которую можно проникать, меняя ее изнутри и испытывая при этом реальные ощущения. Попав в этот новый тип аудиовизуальной реальности, можно вступать в контакты не только с другими людьми, также внедрившимися в нее, но и с искусственными персонажами» [3, с.22]. На первый план здесь выходит фигура зрителя, читателя, который становится сотворцом художника. И произведение искусства рождается, лишь будучи увиденным, услышанным, интерпретированным зрителем. Это та установка, которую предложил постмодерн: на смену художественному творчеству приходит художественная конструкция «художник – произведение искусства – реципиент». Причем фигура реципиента играет здесь ведущую роль. Р. Барт в своё время говорил даже о «смерти автора». Художественный объект утрачивает всяческие границы, рождая новую эстетическую реальность. «Герменевтическая множественность интерпретаций сменяется мультивоздействием, диалог – не только вербальным и визуальным, но и чувственным, поведенческим полилогом пользователя с компьютерной картинкой. Роли художника и публики смешиваются, сетевые способы передачи информации смещают традиционные пространственно-временные ориентиры» [3, с.23]. Н. Буррио называет это гетерохронностью [6].

Еще одной отличительной чертой метамодернизма является всепроникающая сентиментальность, в терминологии Н.Маньковской –транссентиментализм, который воплощается в постконцептуализме, постсоцарте и т.д. Это возвращение к лиризму, высоким образам, обращение к патриотизму. При этом никакой иронии, как это было в постмодернизме, не наблюдается. Примеры такого транссентиментализма – имевшие оглушительный успех ностальгические и жизнеутверждающие одновременно фильмы «Шпион» А. Андрианова, «Сталинград» Ф. Бондарчука, «Легенда № 17» Н. Лебедева, «Красный призрак» А. Богатырева, «Дылда» К. Балагова, «Движение вверх» или «Сердце Пармы» А. Мегердичева. Можно упомянуть и весьма популярные не так давно новогодние проекты «Старые песни о главном», отличающиеся ностальгией по идеализированному прошлому, увиденному сквозь «розовые очки». В литературе – это, к примеру,  замечательная автобиографическая книга А. Чудакова «Ложится мгла на старые ступени», «Старик путешествует» Э. Лимонова, «Пищеблок» А. Иванова. Новый сентиментализм и новая искренность пронизывает эти работы, вызывая в человеке сочувствие и грусть. Американская писательница и литературный критик Сюзен Сонтаг в работе «Смотрим на чужие страдания» пишет: «Люди хотят плакать. Жалостное в форме повествования не изнашивается» [7, с.63].

Все это напоминает о еще одной характерной черте постмодернизма – его цитатности, коллажности и пастише. Игра с цитатами, обращение к произведениям разных авторов различных эпох и на основе этого составление своих собственных произведений – это приемы, которыми пользуются постмодернисты, деконструируя реальность и пытаясь таким образом уйти от тотальности власти. Метамодерн не отказался от игровых постмодернистских приемов, но игра становится очень серьезной, утрачивая постмодернистскую легкость и издевку. Это своего рода обратная пародия и на произведения постмодернистов, и на произведения соцреализма – список можно продолжать и дальше. Пример такой «обратной пародии» – икона И. Пивника «Блаженная Матрена Московская благословляет И.В. Сталина», вызвавшая горячее обсуждение в СМИ. По утверждению отца Евстафия, поместившего икону в один из Московских храмов, этот факт имел место в действительности. Но, как бы то ни было, изображение столь одиозной фигуры на иконе – что это, как не игра, но игра «всерьез», без постмодернистской улыбки.

Как видим, рассуждения о прекрасном ушли в прошлое. Постпостмодернизм равнодушен к трактовкам И. Канта. Слоистость, сослагательность, «мягкость» эстетических ценностей постпостмодернизма быть может, вновь возродит интерес к этой подзабытой категории.

Список литературы:

1. Никитина И.П. Философия искусства. – М.: Омега-Л, 2008. – 559 с.
2. Гулыга А.В. Кант. – М.: Мол.гвардия, 1981. – 303 с.
3. Маньковская Н. От модернизма к постпостмодернизму via постмодернизм // Коллаж-2. – М.: ИФ РАН, 1999. – С.18-25.
4. Беспалая О.П. После постмодерна: альтермодерн, трансмодерн, постпостмодерн // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. – 2014. – № 3. – С.20-22.
5. Аккер Р., Гиббонс Э., Вермюлен Т. Метамодернизм. Историчность, Аффект и Глубина после постмодернизма. – М.: Рипол-Классик, 2019. – 494 с.
6. Nicolas Bourriaud. "Esthetique relationnelle". – Dijon, Les Presses du reel, 2001. – Р.18-24.
7. Сонтаг С. Смотрим на чужие страдания. – М.: ООО «Ад Маргинем Пресс», 2014. – 96 с.