РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ТЮРКОВ В XI ВЕКЕ НА МАТЕРИАЛЕ «КУТАДГУ БИЛИГ» ЮСУФА БАЛАСАГУНСКОГО

RELIGIOUS REPRESENTATIONS OF THE TURKS IN THE 11TH CENTURY ON THE MATERIAL OF "KUTADGU BILIG" BY YUSUF BALASAGUNI

Sardaana  Duon-Dangkhai

Assistant of the Department of Philosophy, M.K. Ammosov North-Eastern Federal University,

Russia, Yakutsk

«Кутадгу Билиг» – это первое большое сочинение классической тюркоязычной поэзии. Памятник представляет особый интерес, поскольку является в истории мусульманской Центральной Азии первым известным нам литературным произведением, написанным на тюркском языке. Появление его во второй половине XI в. знаменует начало новой эпохи в истории развития тюркской литературы и поэтики. Данное сочинение появилось на территории Восточного Караханидского государства с центром в Кашгаре, которое образовалось в 1040 г. после распада централизованного Караханидского государства на два каганата – Восточный с центром в Кашгаре и Западный с центром в Самарканде.

Автором памятника считается Юсуф Баласагунский - уроженец города Баласагун, получивший титул хасс-хаджиба за написание «Кутадгу Билиг» от караханидского кагана [1. С. 7-11]. Он написал свое сочинение на караханидско-уйгурском (бограхановском, кашгарском, хаканском) литературном наддиалектном языке, сформированном на базе древнеуйгурского литературного языка [4. С. 13-19]. Язык памятника свидетельствует о значительном усвоении арабской и персидской лексики.

Содержание памятника «Кутадгу Билиг» свидетельствует о знакомстве автора с арабо-персидской литературной традицией [6. C. 88-102]. Например, Юсуф Баласагунский упоминает в своем произведении Алп Эр Тонга, имя которого является тюркизированным вариантом Афрасияба – легендарного авестийского правителя Турана, героя древнеиранской эпической традиции, информация о котором дошла в древнеиранском письменном памятнике «Авесте».

Памятник «Кутадгу Билиг» был создан в период утверждения ислама в качестве господствующей и набирающей силу религии в государстве Караханидов [2. C. 110-120]. Юсуф Баласагунский в своем сочинении затрагивает типические аспекты суфизма, которые разделялись многими богословами-суфиями. В сочинении можно обнаружить общие для арабо-персидской и суфийской мистической метафорики образы. По всей видимости, автор был знаком с идеями суфизма. Так, в «Кутадгу Билиг» известным востоковедом Е.Э. Бертельсом было обнаружено заимствование нравоучительных рассуждений о нежелательности вступления суфием в брак суфийского мистика Ибрахима ибн Адхама (ум. 776–777 гг.), легенды о котором были распространены в среде тюрков и изложены в «Сказании об Ибрахиме ибн Адхаме» («Кысса-йи Ибрахим ибн Адхам»)  [5. С. 181-182].

В «Кутадгу Билиг» описан аскетический образ жизни одного из персонажей – Одгурмыша, – который является дервишем. Суфийский отшельник ведет рассказ о сущности и пороках мира, дает достаточно подробное описание своего образа жизни, обсуждает с другим персонажем различные вопросы этического характера. Из содержания памятника можно заключить, что описанный в сочинении дервиш следует предписаниям Корана, находится в отрешении и в удалении от всего мирского, избегает каких-либо отношений со светскими властями, проповедует культ бедности и охвачен эсхатологическими настроениями.

В «Кутадгу Билиг» дервиш видит смысл и цель жизни человека в возвращении к трансцендентному источнику – Богу. Бог представлен как Единый и Единственный Творец мира и человека, первопричина и единственный источник подлинной и вечной реальности и истины. Бог является источником света, который можно выдержать и увидеть только духовным зрением. Данный свет является светом Божественной любви.

Автор памятника использует при описании взаимоотношений между Богом и человеком распространенное в арабо-персидской поэзии и суфизме уподобление взаимоотношений между суфийским мистиком и Богом любовным взаимоотношениям между влюбленными:

Он первый меня возжелал, возлюбил,

Дарю ему ныне ответный я пыл.

От века и вечно желанный ему,

Теперь я стремлюсь лишь к нему одному.

И как же, скажи, не любить мне творца,

И как не искать его в поте лица?[1. C. 363, 300, 42]

В «Кутадгу Билиг» любовь к Богу требует очищения души дервиша от стремления к соблазнам [1. С.364] и подразумевает «стирание» свойств любящего, его отрешение от собственных атрибутов, принятие им сущности Возлюбленной и полное растворение в божественном бытии.

В «Кутадгу Билиг» также присутствует мотив любовных взаимоотношений в описании отношений между человеком и миром множественных вещей, уподобление человека и мира возлюбленным. Однако, если любовь Бога к человеку является подлинной, то любовь мира к человеку по своей сущности не в состоянии быть таковой. Земной мир уподобляется «невесте», «красавице» с весьма вздорным характером, которая сначала соблазняет человека, завлекает в свои сети, а затем, пресытившись любовью человека, отворачивается от него и убегает:

Прикрасившись, манит он, словно любя,

А сердце отдашь – он обманет тебя [1. C. 394]

В «Кутадгу Билиг» можно обнаружить распространенную и развитую впоследствии в суфизме метафору человека как зеркала. В «Кутадгу Билиг» люди могут выступать по отношению друг к другу в качестве зерцал. Это означает, что человек имеет возможность видеть в другом человеке свой образ:

Кому сердце верит, тот – словно зерцало,

Взгляни на него – твоя суть в нем предстала.

Муж добрый – зерцало для видящих взоров:

Исправь, приглядевшись, и нрав свой и норов!..[1. C. 418]

Впоследствии данная концепция человека как зерцала была развита и раскрыта Ибн ал-‘Араби, Махмудом Шабистари [10. C.63].  Данная концепция описывала мир как бесконечную последовательность зерцал, которые по- разному отражают мир, человека и Бога. В рамках данной концепции мир выступает как зерцало, человек выступает как зерцало, Бог выступает как зерцало. Целью всего этого множества зерцал является отражение абсолютного Бытия Бога во всей полноте. В каждом существе можно наблюдать отражение Бога. В мире множественных вещей как в мире теней можно наблюдать отблески этого отражения. В «Кутадгу Билиг» данная концепция изложена не в столь развитом виде: лишь в одном месте памятника можно обнаружить данную метафору человека как зерцала и людей как зерцал по отношению друг к другу.

Путь и смерть дервиша описывается метафорой восхождения по лестнице.

Высокую лестницу, брат, видел я,

И это, толкую я, - знак бытия.

Всю лестницу доверху я одолел,

То значит – пришел моей жизни предел [1. C. 450]   

В «Кутадгу Билиг» в данном месте используется излюбленный в суфизме образ достижения высшей ступени лестницы как достижения высшей святости и испытания блаженства от лицезрения источника Вечной Истины и Света – Бога.

Таким образом, в интересующем нас памятнике «Кутадгу Билиг» можно отчетливо выявить элементы суфизма. Автор памятника определенно точно был знаком с традицией суфизма. Однако, следует отметить, что автор, будучи знатоком арабско-персидской литературной традиции, мог в приведенных образах приводить идеи суфизма не столько как религиозную парадигму, сколько как эстетическую парадигму внутри поэзии.

Список литературы:

1. Баласагунский Ю. Благодатное знание / Юсуф Баласагунский; пер. С.Н. Иванов. М.: Изд-во «Наука», 1983.
2. Бартольд В.В. Ислам. Культура мусульманства. Мусульманский мир. – М.: Книжный клуб Книговек, 2012.
3. Бартольд, В.В. Тюрки: двенадцать лекций по истории тюркских народов Средней Азии. – М.: Ломоносовъ, 2016.
4. Баскаков, Н.А. Роль уйгуро-карлукского литературного языка караханидского государства в развитии литературных тюркских языков средневековья // Советская тюркология. – 1970. – № 4.
5. Бертельс, Е. Э. Изречение Ибрахима ибн Адхама в поэме «Кутадгу- билик» // Избранные труды: суфизм и суфийская литература. – М.: Наука, 1965.
6. Валитова, А.А. К вопросу о фольклорных мотивах в поэме «Кутадгу Билиг» // Советское востоковедение. – 1958. – № 5.
7. Кляшторный, С.Г. Эпоха «Кутадгу Билиг» // Советская тюркология. – 1970. –№ 4.
8. Стеблева, И.В. Тюркская поэтика: этапы развития: VIII – XX вв. – М.: Вост. лит., 2012.
9. Султанов, Б.Х. Арабско-персидские заимствования в «Кутадгу Билиг» Юсуфа Баласагуни // Советская тюркология. – 1981. - № 4.
10. Шукуров, Р.М. Оптический образ совершенной красоты / Р.М. Шукуров // Суфизм в Иране и Центральной Азии. – Алматы, 2007.
11. Dankoff, Robert. Kasgari on the beliefs and superstitions of the turks / Robert Dankoff // Journal of the American Oriental Society. 95.1. – 1975.