СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ АНТИКОРРУПЦИОННОЙ ПОЛИТИКИ НЕКОТОРЫХ СТРАН ТИХООКЕАНСКОЙ АЗИИ

Коррупция становится глобальной проблемой, и ни одна страна в мире не может утверждать, что она свободна от коррупции. Однако степень развития коррупции зависит от конкретных обстоятельств в каждой стране. В данном разделе работы анализируется и сравнивается фундаментальное содержание антикоррупционной политики четырех стран региона Юго-Восточной Азии – Сингапур, Индонезия, Гонконг и Австралия, поскольку, с одной стороны, они географически распо­ложены вблизи Вьетнама, а с другой стороны, культуры этих стран также имеют много общего.

Антикоррупционная политика этих стран в целом в мире оценивается весьма высоко, а их модели противодействия коррупции, особенно модель Сингапура, изучаются многими другими странами с целью применения в собственных реалиях. Эта страна оценивается рейтингами Transparency International как одна из стран с самым низким уровнем коррупции в Азиатско-Тихоокеанском регионе благодаря высокоэффективному специализированному антикоррупци­онному агентству, эффективному общественному обслуживанию, культурe нетерпимости к коррупции и сильной политической воле к борьбе с коррупцией. В этом разделе основное внимание уделяется анализу четырех ключевых моментов, таких как:

1. Развитое законодательство по предотвращению и борьбе с коррупцией;
2. Штрафы, санкции и меры по борьбе с коррупцией (админи­стративные и уголовные), включая национализацию собственности, приобретенной коррупционным путем.

Одной из наиболее важных частей любой эффективной стратегии по борьбе с коррупцией является разработка правовой основы для борьбы с коррупцией со строгим набором юридических документов, поскольку четкое и строгое антикоррупционное законодательство укрепляет правоприменение антикоррупционных агентств и предо­ставляет правовой инструмент, активно использующийся в четко спланированных действиях по долгой и трудной борьбе с коррупцией. В прошлом страны определяли коррупционные преступления как взяточничество или злоупотребление государственными полномочиями для получения личных выгод только в нормах уголовного кодекса в целом, но во многих странах существует отдельный закон по борьбе с коррупцией в соответствии с общей тенденцией последних лет. Например, в Сингапуре коррупционные преступления регулировались в постановлении о предупреждении коррупции, принятом еще в 1937 году, которое было заменено законом о предотвращении коррупции, принятым в 1960 году. Гонконг как отдельная территория издал постановление о предотвращении коррупции в 1948 году, которое было заменено постановлением о предупреждении взяточничества, принятым в 1971 году. Смена «версий» постановлений связана с их актуализацией и регуляцией новых правонарушений, выявлением новых коррупционных схем и более тяжких наказаний соответственно, а также трансформацией и усилением следственных полномочий. Все подобные постановления направлены на борьбу с коррупционными действиями как в государственном, так и в частном секторах.

В Индонезии правила борьбы с коррупцией закреплены в Уголовном кодексе и трех основных частях антикоррупционного законодательства, включая закон № 31/1999 о борьбе с коррупцией, закон № 20/2001 о внесении дополнений и исправлений в этот закон и закон № 30/2002 о создании антикоррупционного агентства. Только одна из четырех изученных в данном исследовании стран – Австралия – не имеет конкретного отдельно прописанного закона о борьбе с коррупцией. Во многом причина заключается в том, что Австралия является федерацией (согласно Конституции страны – Австралийское Содружество) по своему административно-территори­альному устройству, системой, состоящей из шести штатов и двух территорий (по своей значимости и полномочиям территория стоит ниже штата).

Федеральное правительство обладает полномочиями по принятию уголовного законодательства по всей стране, но в то же время правительства штатов также обладают полномочиями для принятия своих собственных уголовных законов и поддержания правопорядка и законности для борьбы с правонарушениями на своей территории. При этом решения законодательных ассамблей двух австралийских территорий могут быть отменены федеральным парламентом страны, а решения штатов – только в случае конституционной экспертизы, которая докажет, что решение ассамблеи штата противоречит Конституции Австралийского Содружества. Антикоррупционные законы федерального значения содержатся в Уголовном кодексе Австралии. Кроме того, некоторые коррупционные преступления могут также подвергаться судебному преследованию в соответствии с Кодексом поведения публичных служб Австралии и законом о государственной службе от 1999 года.

Правовое законодательство изучаемых стран имеет некоторые общие аспекты. Установлено, что в законах о борьбе с коррупцией вышеуказанных стран упоминается концепция коррупции и подтвер­ждается характер коррупции как преступного и наказуемого деяния. Эти законы также четко определяют полномочия и обязанности антикоррупционных агентств, таких как органы расследования, судебного преследования и судебного разбирательства. Кроме того, в них также указаны возможные виды санкций и механизмы санкций против коррупции. Существуют и другие специальные положения, такие как право запрашивать разрешение на замораживание банковских счетов, принадлежащих людям, подозреваемым или обвиняемым в судебных преступлениях. Эти законы существенно отличаются от антикоррупционного закона Вьетнама, не ставящего своей основной целью укрепление следственных полномочий органов по борьбе с коррупцией и введение конкретных санкций против коррупционных проявлений, поскольку эти правила и положения уже упоминаются в Административном и Уголовном кодексах Вьетнама.

Помимо вышеупомянутых сходств, антикоррупционное законода­тельство этих стран отличается друг от друга по количеству, форме и содержанию используемых законов. Например, антикоррупционное законодательство Индонезии и Гонконга содержит в себе конкретный закон о создании антикоррупционного агентства помимо закона о борьбе с коррупцией. В Индонезии закон о создании органа по борьбе с коррупцией, принятый в 2002 году, был крайне необходимым дополнением к закону о борьбе с коррупцией в 2001 году. Этот закон образовал правовую основу для создания не только специального органа – комиссии по искоренению коррупции, но и специального суда по коррупционным преступлениям. Гонконг принял отдельное постановление о создании независимой комиссии по борьбе с коррупцией еще в 1974 году, вскоре после утверждения отдельного постановления о предотвращении взяточничества в 1971 году. В австралийском штате Новый Южный Уэльс местной ассамблеей был принят акт о создании независимой комиссии по борьбе с коррупцией еще в 1988 году. В свою очередь, в отличие от этих стран Сингапур не имеет отдельного закона о создании антикоррупционного агентства, поскольку свой антикоррупционный акт, принятый еще в 1960 году, дает все полномочия для расследования ранее уже существовавшему бюро по предупреждению и расследованию коррупции.

В законодательстве всех исследуемых стран существуют законы о защите свидетелей и жертв взяточничества, а также специальных взяткодателей, которые совершают это под контролем и наблюдением антикоррупционных служб, укрепляющие правовую основу для выяв­ления, расследования и судебного осуждения практики коррупции. Специализированные положения по борьбе с отмыванием денег также вносят вклад в антикоррупционные усилия, несмотря на то, что полномочия по борьбе с такими преступлениями предоставляются другим правоохранительным органам. Законодательство о государ­ственной службе также имеет большое значение для борьбы с коррупцией. Эффективность механизмов поддержания дисциплины служащих в соответствии с законами о государственной занятости является немаловажным элементом с точки зрения целостности общей системы антикоррупционного законодательства.

В четырех изученных странах особое внимание уделяется внесению изменений и в административное законодательство, с тем чтобы они могли более эффективно предотвращать коррупцию. Например, правительство Сингапура просит старших государственных служащих составить подробный перечень всех имеющихся у них активов стоимостью выше 1000 долларов США, включая активы членов семьи, и этот перечень направляется руководителю агентства. В Индонезии нет отдельных законов о декларации собственности, поскольку соответствующие положения включены в закон о борьбе с коррупцией и закон о создании комиссии по искоренению коррупции. Тем не менее все четыре изучаемых законодательства требуют от высших должностных лиц объявить свое имущество.

Таким образом, как можно заметить, развитое законодательство о борьбе с коррупцией существует во всех четырех странах Юго‑Восточной Азии. В зависимости от контекста и характеристик каждой страны они имеют разные аспекты, но все вместе образуют прочную правовую основу для поддержки правительственных и правоохранительных органов в борьбе с коррупцией. Кроме этого, все четыре исследуемые страны применяют тюремное заключение и штрафы за коррупционные преступления. Эти санкции применяются весьма часто и эффективно и помогают предотвращению коррупции благодаря тому, что способствуют не только предотвращению коррупции, но и конкретной демонстрации борьбы с коррупцией. В дополнение к вышеуказанным санкциям конфискуются все приобретенные объекты, в том случае если подозреваемый в коррупции не способен доказать источники их происхождения. Арест или национализация коррумпированной собственности считается эффективной мерой предосторожности, поскольку преступники не могут использовать все эти активы для нанесения дополнительного ущерба обществу либо для давления или подкупа следственных и судебных органов. С точки зрения социальной справедливости осужденные коррумпированные чиновники даже после освобождения из тюрьмы по истечении срока наказания не должны иметь богатую и комфортную жизнь за счет собственности, полученной коррупционным путем. В странах, где антикоррупционные стратегии институционали­зированы в отдельных антикоррупционных законах, заметно, что санкции и меры по возвращению коррумпированной собственности, применяемые к людям, признанным виновными в коррупции, изначально включены в положения этих законов. Эти санкции и меры позволяют процессуальным органам иметь особые полномочия или принимать весьма нетрадиционные меры для возвращения коррумпи­рованных активов. Эти особые полномочия или меры также закреплены в законах о борьбе с коррупцией в Индонезии, Гонконге и Сингапуре.

Тюремное заключение и штрафы являются двумя общими санкциями в отношении коррупционных правонарушений в изученных законодательствах. Санкции, налагаемые на коррупционные право­нарушения, разнятся в законодательных актах по степени тяжести. Закон о борьбе с коррупцией в Индонезии является явной демонстрацией того, что называется «законодательное сдерживание» в качестве главного приоритета путем введения демонстративно строгих, «драконовских» наказаний. В статье № 2 закона о борьбе с коррупцией говорится, что «кто-либо, незаконно совершающий действие, обогащающее себя или другое лицо или корпорацию, что, в свою очередь, приводит к потере государственных финансов или урону для экономики государства, может быть приговорен к пожиз­ненному заключению, или заключению на срок от четырех до 20 лет тюрьмы, или штрафу в размере от 5000 до 100 000 долларов США в эквиваленте». В Сингапуре, согласно разделам № 5 и 6 закона о предотвращении коррупции, лица, осужденные за коррупцию, незави­симо от того, являются ли они сами государственными служащими или частными лицами, подлежат штрафу в размере до 100 000 долл. США, или лишению свободы на срок до пяти лет, или обоим наказаниям сразу. Разделы № 7 и 10 регулируют, что за подкуп для получения правитель­ственных контрактов и тендеров назначается штраф в размере от 25 000 до 100 000 долларов США, или лишение свободы на срок до семи лет, или оба наказания сразу. Разделы № 11 и 12 соответственно предусматривают аналогичные штрафы за взяточничество для членов парламента или любого государственного органа, министерства, агентства и т. п. Аналогичным образом в Гонконге раздел № 4 постановления о предупреждении взяточничества квалифицирует как преступление предоставление преимущества тому или иному физи­ческому или юридическому лицу в связи с выполнением должностных обязанностей государственного служащего и устанавливает макси­мальное наказание в виде штрафа до 100 000 долларов США и тюремного заключения на срок до 7 лет.

При этом непросто сравнить степень и тяжесть санкций, таких как штрафы и тюремные заключения, в различных юрисдикциях. Это связано с тем, что положения о санкциях в отношении коррупционных преступлений в каждой стране зависят от общих положений уголовного кодекса и в особенности от его внутренней квалификации прес­туплений по линии «средней тяжести» – «тяжкие» – «особо тяжкие» и других элементов. Однако можно отметить, что в большинстве упомянутых законов штрафы более высоки за коррупционные преступления, нежели за другие преступления аналогичного уровня тяжести. Например, штрафы за все экономические преступления, касающиеся коррумпирования, в Уголовном кодексе Австралии прописаны в размере в 10 раз выше, чем за правонарушения в области причинения среднего вреда здоровью, что располагается на аналогичном «уровне тяжести» согласно законодательству Австралии. Точно такая же разница наблюдается и при анализе сроков реальных тюремных приговоров.

Следует отметить, что страны реализуют стратегии по восстановлению коррумпированных активов путем криминализации понятия «незаконное обогащение». В соответствии с разделом № 10 постановления о предупреждении коррупции в Гонконге считается преступлением, когда у должностного лица есть свидетельства жизненного повседневного уровня или активов, несопоставимые с его официальным доходом, в том случае если должностное лицо не может прояснить источников его происхождения. Самый высокий штраф за подобное правонарушение –10-летнее тюремное заключение плюс штраф до 500 000 гонконгских долларов – прописан в законах Гонконга. Сингапурский закон практически аналогичен в этой области. Например, статья № 24 закона о предотвращении коррупции уполно­мочивает Бюро расследований по борьбе с коррупцией устанавливать источники доходов любого должностного лица, которое обладает материальными ресурсами или имуществом, несоразмерным его или ее известным источникам дохода, происхождение которых данное лицо не может объяснить согласно нормам закона. Данная норма касается не только имущества, но и конкретных сумм денег или банковских вкладов, а также любых активов с очевидной финансовой ликвидностью. Суды также могут конфисковывать такие активы или накладывать на них арест на время расследования. В статье № 38B закона Индонезии о борьбе с коррупцией говорится, что если кто-то признан виновным в крупном коррупционном правонарушении, в дополнение к конфискации активов, приобретенных непосредственно в результате этого преступления, ему потребуется доказать, что его активы в целом не являются результатом коррупционных доходов, полученных ранее. В этом случае суд требует у осужденного продемонстрировать законность всех имеющихся у него активов. Если осужденный не может подтвердить законность происхождения активов, они автоматически конфискуются судом в пользу государства.

Коррумпированное имущество может быть восстановлено путем использования экономических санкций, таких как штрафы или конфискация имущества или компенсация за ущерб. В Сингапуре суд может наложить штраф в дополнение к указанным для соответ­ствующего преступления в виде штрафа, равного сумме полученной взятки. Те же правила содержатся в других правовых системах. Например, в Гонконге в соответствии со статьей № 12 постановления о предупреждении взяточничества от 1971 года активы и другие льготы, полученные от коррупционных действий, не возвращаются. Более того, взяточнику может быть предложено возместить ущерб, причиненный его или ее преступлением. В дополнение к тюремному заключению и штрафам Сингапур также публикует некоторые данные коррумпи­рованной личности и суть ее провонарушения в государственных средствах массовой информации. Это является неотъемлемой частью санкций с целью, чтобы человек также столкнулся с традиционно важной во всех азиатских культурах проблемой «потери лица» и распространил этот позор на всю свою семью.

В то же время наряду с уголовными санкциями в целях радикальной борьбы с коррупцией эти страны также внедряют механизмы дисциплины против коррумпированных государственных служащих и государственных должностных лиц. Например, в Сингапуре дисципли­нарные разделы закона о государственной службе предусматривают увольнение коррумпированных чиновников и потерю всей заработанной ранее пенсии и прочих льгот. Если недостаточно доказательств для судебного преследования, государственный служащий все равно может получить ряд возможных ведомственных дисциплинарных мер, включая увольнение, понижение служебного ранга, прекращение или отсрочку увеличения заработной платы, штраф или выговор или досрочный выход на пенсию с ее перерасчетом в резко сниженных коэффициентных ставках. Подобные правила также содержатся в законодательствах Гонконга и Австралии. Это, как представляется, очень хорошие и эффективные правила и дисциплинарные меры, поскольку они основаны на беспристрастности и прозрачности системы государственного управления, а также помогают обеспечить следование нормативным кодексам поведения и неучастие в коррупционных актах.

Таким образом, наряду с сочетанием административных правил для наказания коррумпированных государственных служащих, регули­рования процесса возмещения имущества, полученного в результате коррупционного поведения, а также от незаконного обогащения, эффективное применение всего объема вышеописанных санкций и наказаний приводит к достаточно большому успеху в реализации стратегий по борьбе с коррупцией.

Изучение в данной работе опыта четырех стран Юго-Восточной Азии в области борьбы с коррупцией помогает конкретизировать некоторые уроки, которые могут потребоваться для разработки антикор­рупционной политики во Вьетнаме:

1. Большинство изучаемых стран разработали специализи­рованную антикоррупционную политику, определяющую характер коррупции как преступления, подробно описывающую типичные признаки и характеристики коррупционных преступлений и определяющую санкции за каждый вид коррупционных преступлений, в том числе меры по возмещению ущерба, нанесенного коррупцией. Механизмы правоприменения также определены в антикоррупционном законе или законе о создании антикоррупционного агентства.
2. Вьетнам должен рассмотреть проблемы коррупции не только в государственном, но и в частном секторах. Таким образом, любое поведение, связанное с злоупотреблением полномочиями и доверием, должно считаться «коррупцией». Кроме того, также необходимо добавить «незаконное обогащение» в закон о борьбе с коррупцией в качестве нового преступления, когда владелец активов не может адекватно объяснить происхождение этих активов.
3. Три из четырех исследуемых стран с успешными системами борьбы с коррупцией выбрали крайне жесткие меры для содействия возврату в собственность государства того имущества, которое может быть приобретено на незаконные доходы, включая право на арест имущества и активов у лиц, чей уровень жизни явно не соответствует их официальным доходам. Эти меры эффективно применяются в дли­тельной и жесткой антикоррупционной кампании. Подход наиболее часто применяемый – декларация собственности – менее эффективен в роли антикоррупционного инструмента, особенно в тех случаях, когда государственные служащие имеют сильный стимул (и возможности) скрывать свои активы. Отсутствие потенциала для обеспечения точности декларации активов дискредитирует этот подход и делает его контрпродуктивным. Этот подход следует применять, поскольку он рассматривается как способ наращивания и поддержания доверия общественности.
4. Тесная связь между уголовными наказаниями и дисциплинар­ными взысканиями коррумпированных правительственных чиновников является важной особенностью успешной антикоррупционной политики. Строго соблюдаемые правила поведения являются важным дополнением к процессу уголовного наказания. Такие суровые административные меры, как увольнение и утрата прав на пенсию для осужденных должностных лиц, очень актуальны с точки зрения эффективности.

Список литературы:

1. Ли Куан Ю (Ли Куан Ю) является премьер-министром Сингапура с 1959 по 1990 год, а Ли Синь Лунг (Ли Сянь Лунг), его сын, занял пост премьер-министра с 2004 года по настоящее время.
2. De Speville, Bertrand (2013). "Interview by Gabriel Kuris." August 14. URL: http://successfulsocieties.princeton.edu/interviews/bertrand-de-speville (Дата обращения: 13.10.2017).
3. Jon S.T. Quah. The Critical Importance of Political Will in Combating Corruption in Asian Countries. PAAP 18.2:12-23.
4. Электронный ресурс. ‒ URL: https://www.mfa.gov.sg/content/mfa/media_centre/singapore_headlines/2016/201605/headlines_20160513.html (Дата обращения: 13.10.2017).
5. Gobel, Christian (2004). "Beheading the Hydra: Combating Political Corruption and Organized Crime," China Perspectives, 56: 1-17.
6. Давыдов В.Н. Безопасность информационного пространства: современные политические проблемы взросления // Вопросы политологии. – 2017. – № 3.
7. Давыдов В.Н. Противодействие идеологии экстремизма и терроризма: учебно-методический комплекс. – М., 2017.
8. Нисневич Ю.А. Политика и коррупция: коррупция как фактор мирового политического процесса. – М., 2017.
9. Нисневич Ю.А. Проблемы концептуализации феномена коррупции. Часть 1 // Евразийский Союз: вопросы международных отношений. – 2016. – № 1.
10. Нисневич Ю.А. Проблемы концептуализации феномена коррупции. Часть II // Евразийский Союз: вопросы международных отношений. – 2016. – № 2.