ЖИЗНЬ  ВЗАЙМЫ:  БОРЬБА  С  КРЕСТЬЯНСКИМИ  ДОЛГАМИ  В  ПОСЛЕВОЕННЫХ  КОЛХОЗАХ  (ПО  МАТЕРИАЛАМ  РОСТОВСКОЙ  ОБЛАСТИ)

Филатов  Сергей  Викторович

канд.  ист.  наук,  доцент  Ростовского  государственного  экономического  университета  (РИНХ),  РФ,  г.  Ростов-на-Дону

E-mail: 

LIFE  AS  A  LOAN:  FIGHT  AGAINST  COUNTRY  DEBTS  IN  POST-WAR  COLLECTIVE  FARMS  (ON  MATERIALS  OF  THE  ROSTOV  REGION)

Filatov  Sergey  

candidate  of  historical  sciences,  associate  professor  of  Rostov  State  Economic  University  (RINH),  Russia,  Rostov-on-Don

АННОТАЦИЯ

Статья  посвящена  проблеме  роста  задолженности  крестьян  колхозам  вызванного  тяжелым  материальным  положением  деревни  в  послевоенный  период  и  использованием  механизмов  авансирования  труда.  Автор  рассматривает  систематический  рост  задолженности,  равно  как  и  без­успешные  попытки  партийно-государственных  органов  прекратить  практику  «переавансирования»  колхозников  как  стихийно  возродив­шуюся  в  колхозах  систему  традиционной  крестьянской  взаимовыруч­ки. 

ABSTRACT

Article  is  devoted  to  a  problem  of  growth  of  debt  of  peasants  to  collective  farms  caused  by  difficult  financial  position  of  the  village  during  the  post-war  period  and  use  of  mechanisms  of  advancing  of  work.  The  author  considers  the  systematic  growth  of  debt,  as  well  as  unsuccessful  attempts  of  party  government  bodies  to  stop  practice  of  "readvancing"  of  collective  farmers  as  system  which  has  spontaneously  revived  in  collective  farms  of  traditional  country  mutual  assistance.

Ключевые  слова:  колхозы;  крестьянство;  уровень  жизни;  авансирование;  аграрная  политика;  доход;  трудодень.

Keywords:  колхозы;  крестьянство;  уровень  жизни;  авансирование;  аграрная  политика;  доход;  трудодень.

История  послевоенного  крестьянства  многократно  становилась  предметом  изучения  советской  и  современной  российской  историографии.  Если  со­ветские  исследователи  в  достаточно  полной  мере  раскрыли  такие  проблемы  истории  послевоенного  села,  как  возрождение  колхозов,  их  экономическое  и  организационное  укрепление,  совершенствование  форм  оплаты  труда,  куль­турно-бытовое  и  жилищное  строительство  в  деревне  [17],  то  современная  исто­рическая  литература,  как  правило,  обращается  к  реконструкции  самобытной  крестьянской  повседневности,  особенностям  жизненного  уклада  деревни,  по­ставленной  в  условия  репрессивной  государственной  аграрной  политики  [2].  При  этом,  широко  используя  теоретические  построения  А.В.  Чаянова  (теория  крестьянского  хозяйства)  [26],  Н.Д.  Кондратьева  [14],  Дж.  Скотта  (концепция  «мо­ральной  экономики»)  [18],  современные  исследователи  иллюстрируют  на  основе  исторических  материалов  реализацию  определяющего  вектора  жизни  кресть­янского  социума  в  данный  период,  которым  являлась  защита  собственного  существования  в  условиях  угрожающей  социальной  среды.  Широко  распространенные  в  послевоенной  колхозной  деревне  факты  уклонения  от  общест­венного  труда,  краж  зерна  и  других  продуктов,  самовольного  расширения  площадей  личных  подсобных  хозяйств,  массового  исхода  из  колхозов,  обос­нованно  получили  трактовку  ненасильственных  форм  сопротивления  кресть­ян  партийно-государственной  аграрной  политике  1945—1953  гг.,  посягавшей  на  их  жизненные,  прежде  всего,  потребительские  интересы.

Тем  не  менее,  методы  противодействия  крестьянского  социума  возрождавшейся  колхозной  системе  освещены  еще  не  достаточно  как  на  общерос­сийском,  так  на  региональном  уровне.  В  данной  статье,  на  основе  ранее  не  публиковавшихся  материалов  годовых  отчетов  колхозов,  партийных  и  советских  документов  Ростовской  области  мы  попытаемся  показать  одну  из  сторон  адаптации  крестьянства  к  колхозному  механизму  оплаты  труда.

Как  известно,  в  послевоенный  период  советским  правительством  была  поставлена  задача  быстрейшего  возрождения  тяжелой  промышленности,  отмены  карточной  системы,  создания  обилия  основных  предметов  потребления  [12,  с.  33],  что  в  условиях  сложной  международной  обстановки  означало  возврат  к  системе  взаимоотношений  государства  с  колхозами  сложившейся  в  1930-е  гг.  В  соответствии  с  Законом  о  пятилетнем  плане  восстановления  и  развития  на­родного  хозяйства  СССР  на  1946—1950  гг.  колхозы  должны  были  обеспечить  собственные  капиталовложения  в  развитие  хозяйств  в  размере  38  млрд.  руб­лей  и  добиться  достижения  довоенного  уровня  развития  сельского  хозяйства  по  объему  производимой  продукции  [12,  с.  33,  36].  При  этом  как  Закон  о  пятилетнем  пла­не,  так  и  конкретизировавшее  его  положения  постановление  февральского  1947  г.  Пленума  ЦК  ВКП  (б)  [15,  с.  98—145]  не  предусматривали  каких-либо  мер  по  матери­альной  или  финансовой  поддержке  разоренных  войной  хозяйств.  Залогом  ук­репления  экономики  колхозов  и  роста  производства  сельхозпродукции  стано­вилось  неукоснительное  соблюдение  хозяйственной  и  финансовой  дисципли­ны,  прежде  всего,  положений  Устава  сельскохозяйственной  артели  1935  г.

Исполнение  на  местах  постановлений  ЦК  ВКП  (б)  и  Совета  Министров  СССР  от  19  сентября  1946  г.  «О  мерах  по  ликвидации  нарушений  Устава  сельскохозяйственной  артели  в  колхозах»  [15,  с.  55—60],  от  8  февраля  1952  г.  «О  ходе  выполнения  постановления  Совета  Министров  СССР  от  19  сентября  1946  г.  «О  мерах  по  ликвидации  нарушений  Устава  сельскохозяйственной  артели  в  кол­хозах»  [12,  с.  145—146]  и  от  16  февраля  1952  г.  «О  мерах  по  устранению  недостатков  и  оши­бок  в  руководстве  делом  распределения  натуральных  и  денежных  доходов,  укрепления  и  развития  общественного  хозяйства  колхозов»  [13,  с.  617—624],  так  или  иначе,  обеспечивало  следование  установленному  Уставом  сельхозартели  порядку  распределения  доходов  внутри  хозяйств,  где  приоритетными  статьями  были  отчисления  на  выплату  налогов,  производственные,  административно-хозяйственные  нужды,  а  также  на  пополнение  производственных  и  недели­мых  фондов  [13,  с.  430—431].  Несмотря  на  то,  что  колхозы  Ростовской  области  в  1950—1953  гг.  по  ряду  показателей  так  и  не  достигли  довоенного  уровня  производ­ства  сельскохозяйственной  продукции  [16],  тем  не  менее,  им  удалось  в  течение  1945—1953  гг.  увеличить  в  2,8  раза  собственные  доходы  (с  298  017  до  825  027  тыс.  руб.),  в  3,4  раза  (с  297  464  до  1  024  270  тыс.  руб.)  стоимость  средств  про­изводства  и  в  2  раза  (с  518  481  до  1  068  955  тыс.  руб.)  [3]  стоимость  неделимых  фондов,  что  свидетельствовало  о  создании  условий  для  расширенного  вос­производства.

Оборотной  стороной  данных  успехов  являлись  низкие  темпы  роста  оплаты  труда  крестьян.  Остаточный  принцип  образования  фонда  оплаты  труда  привел  к  сокращению  доли  денежных  средств  отчисляемых  по  данной  статье  с  43,3  %  в  1945  г.  до  31,0  %  в  1953  г.  в  общем  объеме  расходов  колхозов  [3].  Не  велики  были  и  отчисления  натуральной  продукции  для  оплаты  трудодней,  хо­тя  в  общем  объеме  данных  расходов  за  1945—1953  гг.  выросла  доля  зерновых  с  8,6  %  до  12,2  %,  с  6,0  %  до  18,0  %  картофеля,  с  5,3  %  до  10,4  %  овощей  [3].  Однако  в  целом  это  не  способствовало  повышению  стоимости  колхозного  трудодня.  Если  в  1945  г.  в  среднем  на  1  трудодень  выдавались  1  рубль  22  копейки,  0,5  кг  зерновых  и  ничтожно  мало  картофеля  и  овощей,  то  в  1953  г.  —  1  рубль  57  копеек,  1,165  кг  зерновых  и  столь  же  мало  картофеля  и  овощей  [8].  Иными  сло­вами,  заработок  колхозника  был  достаточно  скромен  для  решения  многих  проблем  встававших  перед  крестьянской  семьей  в  послевоенные  годы.  Преж­де  всего,  это  неотложные  задачи  по  строительству  нового  и  восстановлению  ветхого  жилья,  продовольственному  обеспечению  семьи,  уплате  налогов  в  т.  ч.  сельскохозяйственного,  нормы  и  ставки  которого  повышались  советским  правительством  в  1948,  1950  и  1952  гг.  [1,  с.  99—100].

Принимая  во  внимание  сложность  положения  рядовых  крестьян,  а  в  ряде  случаев,  просто  не  желая  терять  рабочие  руки,  руководство  колхозов  было  вынуждено  идти  на  нарушения  порядка  оплаты  труда,  установленного  Уставом  сельхозартели,  выдавая  крестьянам  фактически  в  долг,  в  качестве  авансов  без  учета  вырабатываемых  трудодней,  деньги  и  зерно.  Зачастую  правления  колхозов  уплачивали  личные  платежи  крестьян  по  налогам,  государственным  поставкам,  облигациям  госзайма,  используя  средства  неделимых  фондов  [6].  Как  свидетельствуют  данные  годовых  отчетов  колхозов  Ростовской  области,  сумма  подобных  авансов  в  течение  послевоенного  периода  имела  устойчивую  тенденцию  к  увеличению  и  возросла  к  концу  1953  г.  в  1,8  раза.  При  этом  колхозниками  за  этот  же  период,  как  правило,  возвращалось  не  более  1/3  полученных  сумм  (таблица  1)  [9].

Впервые  факты  нарушения  порядка  авансирования  труда  крестьян  в  донских  колхозах  были  озвучены  секретарем  Ростовского  обкома  ВКП  (б)  в  выступлении  на  IX  пленуме  областной  партийной  организации  (19—21  декабря  1946  г.).  Однако,  несмотря  на  то,  что  П.И.  Александрюк  достаточно  много  го­ворил  об  установленной  по  ряду  колхозов  практике  отпуска  продуктов  и  де­нег  «по  запискам»  без  учета  участия  крестьян  в  общественных  работах,  пар­тийный  форум  не  вынес  специального  решения  по  данной  проблеме  [20].  Вскоре  обострившаяся  в  деревне  в  результате  неблагоприятных  погодных  условий  1946  и  1949  гг.  продовольственная  проблема  [4],  а  также  слабый  контроль  пар­тийных  и  хозяйственных  органов  за  финансовой  деятельностью  колхозов  [23]  спровоцировали  стремительный  рост  задолженности  крестьян  общественным  хозяйствам.  К  концу  1949  г.  сумма  по  переполученным  авансам  выросла  по  отношению  к  уровню  1946  г.  на  76  %  составив  24  616  тыс.  руб.

Таблица  1.

Задолженность  колхозников  колхозам  Ростовской  области  по  переполученным  авансам  и  возврат  долгов  за  1945—1953  гг.

Столь  существенное  увеличение  задолженности  крестьян  колхозам  не  могло  не  вызвать  ответной  реакции  партийных  и  хозяйственных  органов.  В  постановлении  бюро  Ростовского  обкома  ВКП  (б)  от  15  июля  1949  г.  «Результаты  хозяйственной  деятельности  колхозов  в  1948  г.  и  меры  по  дельнейшему  укреплению  общественной  собственности»  была  подчеркнута  необходимость  контроля  со  стороны  райкомов  партии  и  райсоветов  за  порядком  авансирова­ния  в  колхозах.  Более  того,  поскольку  практика  выдачи  денег  и  продуктов  без  учета  трудовой  деятельности  колхозников  подрывала  финансовое  состояние  общественных  хозяйств  и  увеличивала  их  дебиторскую  задолженность,  по­становление  обязывало  местные  партийные  и  хозяйственные  органы  принять  меры  к  возвращению  колхозниками  полученных  денежных  средств  [24].

Дополнительный  импульс  активизации  деятельности  областных  органов  власти  по  приведению  порядка  авансирования  крестьян  в  соответствие  с  Уставом  сельхозартели  придало  постановление  Совета  Министров  СССР  от  5  ноября  1949  г.  «О  нарушениях  порядка  авансирования  колхозников  в  колхо­зах  Ростовской  области»,  указавшее  на  наличие  в  хозяйствах  области  серьез­ных  нарушений  порядка  оплаты  труда  и  растущую  год  от  года  задолженность  крестьян  колхозам  [7].  По  обсуждении  постановления  Совета  Министров  СССР  от  5  ноября  1949  г.  исполком  Ростовского  облсовета  25  ноября  1949  г.  принял  решение  №  1772  «О  нарушениях  порядка  авансирования  колхозников  в  колхозах  Ростовской  области»,  в  котором  предложил  меры  по  устранению  отме­ченных  советским  правительством  нарушений  в  финансово-хозяйственной  деятельности  колхозов,  включая  передачу  следственным  органам  материалов  о  лицах  «допустивших  растраты  и  хищения»  [5].

В  течение  декабря-января  1949/50  гг.  обком  ВКП  (б)  и  облисполком  провели  серию  совещаний  с  секретарями  райкомов  партии,  председателями  райсоветов,  работниками  областного  управления  сельского  хозяйства  и  прокуратуры  по  проблеме  «переавансирования»,  где  был  разработан  комплекс  мер  по  контролю  за  порядком  выдачи  авансов  и  ликвидации  дебиторской  задолженности  в  колхозах  [11].

В  результате  в  1950  г.  сумма  переполученных  колхозниками  авансов  несколько  уменьшилась  (23  724  тыс.  руб.),  при  этом  более  половины  (16  423  тыс.  руб.  или  69,4  %)  полученных  крестьянами  денег  впервые  за  рассматриваемый  период  было  возвращено  общественным  хозяйствам.  По  результатам  расследований  материалов  о  нарушениях  порядка  авансирования  ряд  руково­дящих  работников  колхозов  был  снят  с  занимаемых  должностей  и  привлечен  к  суду  [10].  Однако  меры  административного  характера  не  смогли  произвести  долговременный  эффект,  в  следующем  1951  г.  задолженность  крестьян  кол­хозам  составила  24  102  тыс.  руб.  достигнув  уровня  1949  г.

Постановление  ЦК  ВКП  (б)  «О  работе  Ростовского  обкома  ВКП  (б)»  от  15  января  1952  г.,  весьма  критически  оценивавшее  результаты  возрождения  сельского  хозяйства  Дона  под  началом  областной  парторганизации  [21],  а  также  постановление  Совета  Министров  СССР  «О  мерах  по  устранению  недостат­ков  и  ошибок  в  руководстве  делом  распределения  натуральных  и  денежных  доходов,  укрепления  и  развития  общественного  хозяйства  колхозов»  от  16  февраля  1952  г.  [19]  послужили  толчком  к  новой  волне  мероприятий  по  борьбе  с  фактами  нарушений  порядка  авансирования  колхозников.  В  результате  про­ведения  в  течение  апреля-июля  1952  г.  массовой  ревизии  хозяйственного  и  финансового  состояния  общественных  хозяйств  партийным  и  советским  ор­ганам  Ростовской  области  удалось  приостановить  рост  задолженности  кре­стьян  колхозам  [25].  Но,  как  и  в  1949  г.,  кардинально  изменить  ситуацию  партий­но-государственным  структурам  оказалось  не  под  силу.  Практически  сразу  после  окончания  масштабных  проверок,  как  это  явствует  из  материалов  VI  областной  партийной  конференции  (19—22  сентября  1952  г.),  документов  пле­нумов  и  других  материалов  Ростовского  обкома  ВКП  (б)  сентября-декабря  1952  г.,  правления  колхозов  возобновили  выдачу  денег  и  продуктов  крестья­нам  вне  зависимости  от  участия  последних  в  полевых  и  прочих  работах  [22].  В  итоге,  в  1953  г.  долги  крестьян  колхозам  выросли  на  81,5  %  по  отношению  к  показателю  1946  г.  составив  рекордную  за  послевоенный  период  сумму  в  25  400  тыс.  руб.

Таким  образом,  систематический  рост  задолженности,  равно  как  и  без­успешные  попытки  партийно-государственных  органов  прекратить  практику  «переавансирования»  колхозников,  свидетельствовали  о  стихийно  возродив­шейся  в  донских  колхозах  системе  традиционной  крестьянской  взаимовыруч­ки.  В  условиях  низкой  стоимости  колхозного  трудодня  и  отсутствия  совре­менных  механизмов  социальной  защиты  она,  несомненно,  выполняла  в  по­слевоенной  деревне  роль  стабилизирующего  фактора,  предупреждая  мас­штабные  социальные  взрывы  и  массовый  исход  крестьян  в  города,  промыш­ленные,  государственные  предприятия.

Список  литературы:

1. Безнин  М.А.,  Димони  Т.М.  Повинности  российских  колхозников  в  1930—1960-е  гг.  //  Отечественная  история.  2002.  №  2. 
2. Вербицкая  О.М.  Российское  крестьянство:  от  Сталина  к  Хрущеву.  Середина  40-х  —  начало  60-х  гг.  М.:  Наука,  1992.  —  255  с.;  Попов  В.П.  Российская  деревня  после  войны  (июнь  1945  —  март  1953).  М.:  Мысль,  1993.  —  300  с.;  Зима  В.Ф.  Голод  в  СССР  1946—1947  годов:  происхождение  и  последствия.  М.:  Институт  Российской  истории  РАН,  1996.  —  265  с.;  Безнин  М.А.  Крестьянский  двор  в  Россий­ском  Нечерноземье  1950—1965  гг.  Вологда:  ВГПУ,  1991.  —  277  с.;  Безнин  М.А..  Димони  T.M.  Крестьянство  и  власть  в  Рос­сии  в  конце  1930-х—1950-е  гг.  //  Менталитет  и  аграрное  развитие  России  (XIX—XX  вв.).  М.:  РОССПЭН,  1996.  —  440  с.;  Иванов  НС.  Раскрестьянивание  деревни  (середина  40-х  годов  -  50-е  годы)  //  Судьбы  российского  крестьянства.  М.:  РГГУ,  1996.  —  623  с.;  и  др.
3. ГАРО  Ф.  Р-4034.  Оп.  8.  Д.  143.  Л.  4—7,  27  об.,  28  об.,  53,  61—65,  76—80;  Ф.  Р-4034.  Оп.  8,  Д.  246.  Л.  4—5,  15—16,  18—20,  70—76,  122—128,  129—130;  Ф.  Р-4127.  Оп.  1.  Д.  6315.  Л.  3об.,  4—11;  ФР-4127.  Оп.  1.  Д.  6321.  Л.  3об.,  4-9,  11.  Ф.  Р-4127.  Оп.1.  Д.  6326.  Л.  3об.,  8-11. 
4. ГАРО.  Ф.Р-3737.  Оп  2.  Д.697.  Л.120;  Ф.Р-3737.  Оп.2.  Д.771.  Л.  18,  22,  37,  47,  88,  92;  ЦДНИРО  Ф.  9.  Oп.  1.  Д  1069.  Л.7;  Ф.9.  Оп.1.  Д.  1080.  Л.17-18;  Ф.9.  Oп.  1  Д.  1072.  Л.4,  13;  Ф.9.  Оп.1.  Д  1074.  Л.  8;  Ф.9  Оп.1.  Д.1084.  Л.6.  Ф.9.  Oп.  1  Д.  1086.  Л.4;  Ф.9.  Oп.  1.  Д.  1104.  Л.4;  Ф.9.  Oп.  1.  Д.  1110.  Л  .10;  Ф.  9.  Oп.  1.  Д.  1117.  Л.  26.
5. ГАРО.  Ф.Р-3737.  Оп.2.  Д  951.  Л.26—27.
6. ГАРО.  Ф.Р-3737.  Оп.2.  Д.951.  Л.  26—27;  Ф.  Р-4127.  Оп.  1  Д.  1153  Л.52—53.
7. ГАРО.  Ф.Р-3737.  Оп.2.  Д951.  Л.  26.
8. ГАРО.  Ф.Р-4034.  Оп.8.  Д.143.  Л.  4об.,  46  об.,  79  об.;  Ф.  Р-4034.  Оп.  8.  Д.  670.  Л.  10,  46.
9. ГАРО.  Ф.Р-4034.  Оп.8.  Д.143.  Л.ЗЗ,  66,  81,  Ф.Р-4034  Оп.8.  Д.246.  Л.19об.,  74  об.,  121  ФР-4127  On  1  Д.6315.  Л.  14;  Ф.Р-4127.  Oп.  1  Д.6321.  Л.  14об.;  Ф.Р-4127.  On  1  Д.  6326.  Л.  15об.
10. ГАРО.  Ф.Р-4034.  Оп.8.  Д.143.  Л.ЗЗ,  66,  81,  Ф.Р-4034  Оп.8.  Д.246.  Л.19об.,  74  об.,  121  ФР-4127  On  1  Д.6315.  Л.  14;  Ф.Р-4127.  Oп.  1  Д.6321.  Л.  14об.;  Ф.Р-4127.  On  1  Д.  6326.  Л.  15об.
11. ГАРО.  Ф.Р-4127.  Oп.  1.  Д.  1153.  Л.54-55.
12. ГАРО.  Ф.Р-4127.  Oп.  1.  Д.  1659  Л.  162-167;  Ф.Р-4127  Oп.  1.  Д.  1153.  Л.  55-58.
13. История  колхозного  права:  В  2  т.  Т.  2.  М.:  Госполитиздат,  1958.  —  637  с.
14. Кондратьев  Н.Д.  Избранные  сочинения.  М.:  Экономика,  1993.  —  543  с.
15. КПСС  в  резолюциях  и  решениях  съездов,  конференций  и  пленумов  ЦК:  В  15  т.  Т.  8.  М.:  Политиздат  ,  1985.  —  с.  542. 
16. Криводед  В.В.  КПСС  и  колхозное  крестьянство  в  1945—1959  гг.  Ростов-н/Д.:  Изд-во  РГУ,  1984.  —  277  с.  —  С.  30;  Резванов  В.М.  Партийная  работа  на  селе  (1945—1959  гг.).  М.:  Наука,  1986.  —  347  с.  —  С.  25;  Дубоносов  Д.И.  Деятельность  коммунистической  партии  по  восстановлению  и  развитию  сельского  хозяйства  (1945—1950  гг.).  Ростов-н/Д.:  Изд-во  РГУ,  1970.  —  188  с.  —  С.  131—139.
17. Островский  В.Б.  Колхозное  крестьянство  СССР.  Политика  партии  в  деревне  и  ее  социально-экономические  результаты.  Саратов:  Изд-во  Саратовского  ун-та,  1967.  —  329  с.;  Дубоносов  Д.И.  Деятельность  коммунистической  партии  по  восстановлению  и  развитию  сельского  хозяйства  (1945—1950  гг.).  Ростов-н/Д.:  Изд-во  РГУ,  1970.  —  188  с.;  Волков  И.М.  Трудовой  подвиг  совет­ского  крестьянства  в  послевоенные  годы.  Колхозы  СССР  в  1946—1950  гг.  М.,  1972;  Криводед  В.В.  Деятельность  коммунистической  партии  по  повышению  трудовой  и  политической  активности  колхозного  крестьян­ства  в  1945—1959  гг.  Ростов-н/Д.:  Изд-во  РГУ,  1984.  —  277  с.;  Вылцан  М.А.  Восстановление  и  развитие  материально-технической  базы  колхозного  строя  1945—1958  гг.  М.:  Мысль,  1976.  —  290  с.;  Советская  деревня  в  первые  послевоенные  годы.  1946—1950.  М.:  Наука,  1978.  —  480  с.;  История  крестьянства  СССР.  История  советского  крестьянства:  В  5  т.  Т.  4.  Крестьянство  в  годы  упрочения  и  развития  социалистического  общества.  1945  —  конец  1950-х  гг.  М.:  Наука,  1988.  —  395  с.
18. Скотт  Дж.  Оружие  слабых:  повседневное  сопротивление  и  его  значение  //  Великий  незнакомец:  крестьяне  и  фермеры  в  современном  мире:  Пер.  с  англ.  /  Сост.  Т.  Шанина;  Под  ред.  А.В.  Гордона.  М.:  Издательская  группа  «Прогресс»  —  «Прогресс-Академия»,  1992.  —  432;  Scott  J.С.  The  Moral  Economy  of  the  Peasant:  Rebellion  Subsistence  in  the  Southeast  Asia  New  Heaven,  1976;  Scott  J.C.  Hegemony  and  the  Peasantry  Southeast  Asia  in  the  Changing  World.  Tokyo:  Press,  1980.  —  567  p.
19. ЦДНИРО  Ф.  9.  Оп.  1.  Д.  1451.  Л.  35—39.
20. ЦДНИРО.  Ф.  9  Оп.  1.  Д.  668.  Л.  4.
21. ЦДНИРО.  Ф.  9.  Oп.  1.  Д.  1421.  Л.  23—34.
22. ЦДНИРО.  Ф.  9.  Оп.  1.  Д.  1420.  Л.  179—184;  Ф.9.  Оп.  1.  Д.  1561.  Л.  16—17,  46;  Ф.  9.  Оп.  7  Д.  412  Л  142-152-  Ф.  9  Оп.  7.  Д.  437.  Л.  48—51.
23. ЦДНИРО.  Ф.  9.  Оп.  1.  Д.305.  Л.25;  ГАРО.  Ф.  Р-4127.  Оп.  1.  Д.  1532.  Л.  255—256.
24. ЦДНИРО.  Ф.  9.  оп.  1.  Д.  984.  Л.  22.
25. ЦДНИРО.  Ф.  9.  Оп.  7.  Д.  405.  Л.  2—11,  129—138,  186.
26. Чаянов  А.В.  Крестьянское  хозяйство.  Избранные  труды.  М.:  Колос,  1993.  —  440  с.