МЕТОДОЛОГИЯ  ФИЛОСОФИИ  В  ТЕХНОИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОМ  ОБЩЕСТВЕ:  УНИВЕРСАЛИЗМ  И  ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКИЙ  КРУГ

Карпенко  Виталий  Евгеньевич

канд.  филос.  наук,  доцент,  Сумской  государственный  педагогический  университет  имени  А.С.  Макаренко,  г.  Сумы

E-mail:  _v_k@ukr.net

Сумченко  Светлана  Владимировна

канд.  филос.  наук,  доцент,  Сумской  государственный  педагогический  университет  имени  А.С.  Макаренко,  г.  Сумы

E-mail:  Lucky-sveta@mail.ru

THE  METHODOLOGY  OF  PHILOSOPHY  IN  TECHNOINTELLIGENCE  SOCIETY:  UNIVERSALISM  AND  HERMENEUTIC  CIRCLE

Karpenko  Vitaliy

candidate  of  Philosophical  Sciences,  assistant  professor,

Sumy  State  Pedagogical  University  named  after  A.  S.  Makarenko,  Sumy

Sumchenko  Svetlana

сandidate  of  Philosophical  Sciences,  assistant  professor,

Sumy  State  Pedagogical  University  named  after  A.  S.  Makarenko,  Sumy

АННОТАЦИЯ

Обосновывается  точка  зрения,  что  упрощение  картины  мира  в  сознании  современного  философа  за  счет  «нефилософских  знаний»  не  всегда  является  методологически  оправданным.  Путь  к  решению  проблемы  заключается  в  попытках  практической  реализации  принципа  философско-герменевтического  универсализма  исследователя.  Современные  техноинтеллектуальные  средства  предоставляют  качественно  новые  возможности  для  применения  данного  принципа.

ABSTRACT

It  is  grounded,  that  simplification  of  the  picture  of  the  world  in  consciousness  of  a  contemporary  philosopher  at  the  cost  of  “nonphilosophic”  knowledge  is  not  always  methodologically  justified.  The  way  of  overcoming  the  problem  lies  in  the  attempts  of  practical  realization  of  an  investigator’s  philosophic-hermeneutic  universality  principle.  Modern  technointelligence  means  give  qualitatively  new  opportunities  of  applying  this  principle.

Ключевые  слова:  методология,  философское  исследование,  универсализм,  герменевтический  круг,  техноинтеллект.

Key  words:  methodology,  philosophic  investigation,  universalism,  hermeneutic  circle,  technointelligence.

Техноинтеллектуальные  артефакты  на  современном  этапе  цивилизационного  развития  человечества  инициируют  глубинные  трансформации  во  всех  сферах  бытия  планетарной  цивилизации,  поскольку  способны  кардинально  влиять  на  процессы  самоорганизации  сложных  систем,  особенно  социокультурных.  Эти  процессы  непосредственно  затрагивают  самого  человека,  трансформируя  его  образ  жизни,  систему  ценностей,  познавательные  возможности.

Ежеминутно  пользователи  дигитальных  технологий  привносят  в  духовную  сферу  человечества  беспрецедентные  массивы  аудио-,  видео-  и  текстуализированной  информации,  экспериментальных  данных,  научных  и  ненаучных  (художественных,  игровых,  вненаучных,  религиозных,  мифологических,  обыденно-практических)  знаний.  В  своеобразных  «дебрях»  подобного  рода  культурных  артефактов  (в  нашем  контексте,  точнее,  функциональных  социофактов),  хранящихся  в  планетарных  электронных  сетях  библио-,  фоно-  и  видеотек,  вряд  ли  найдем  исследователя,  который  бы  мог  четко  ориентироваться  в  них.  По  мнению  В.С.  Лукьянца,  «всем  этим  и  объясняется  существенное  уменьшение  количества  авторов,  которых  сегодня  важно  знать  как  личность»  [6,  с.  39].  Кажется,  понимание  универсализма  как  разносторонности,  энциклопедичности,  «тотальности»  знания  («владения  разносторонними  знаниями,  сведениями,  навыками»  [2,  с.  601])  одного  человека,  одного  исследователя  уходит  в  историю.  Анализ  термина  «универсализм»  в  контексте  современной  философии  обнаруживает  актуализацию  других  его  значений.

Специализация  набирает  обороты,  между  прочим  и  в  философии,  что  изначально  было  для  нее  наименее  характерным.  Так,  для  философов  Древней  Греции  проблемы  возможности  знаниевого  универсализма  исследователя  и  методологического  потенциала  такого  универсализма  при  осмыслении  мира  по  сути  не  существовало.  С  одной  стороны,  еще  не  произошло  разграничение  философии  и  частных  наук  в  современном  понимании.  С  другой  стороны,  общий  массив  информации,  накопленной  человечеством,  еще  был  относительно  невелик  Несмотря  на  постепенную  трансформацию  ситуации,  еще  И.  Кант  гармонично  сочетал  всесторонний  философский  охват  разумом  мира  не  просто  с  экстенсивным  анализом  отдельных  фактов  и  первичных  эмпирических  обобщений  различных  отраслей  нефилософского  знания,  но  и  с  осуществлением  открытий  в  области  частных  наук.  Но  с  XIX  в.  ситуация  начинает  кардинально  меняться.  А  в  XX  в.  эти  изменения  становятся  настолько  существенными,  что  ряд  философов  начинает  предостерегать  коллег  от  чрезмерной  специализации  (как  внутри  самой  философии,  так  и  с  точки  зрения  связей  философии  с  другими  отраслями  знания),  которая  может  деструктивно  сказываться  на  их  концепциях,  мешать  всестороннему  осмыслению  мира.  В  XX—XXI  вв.  в  основном  даже  те,  кто  являются  специалистами  не  только  в  области  философии,  но  и  специалистами  в  определенных  частных  науках,  имеют  относительно  узкую  сферу  исследовательских  интересов  по  сравнению  с  философами  прошлого.

В  1953  г.  К.  Ясперс  завершил  свою  «Философскую  автобиографию»,  в  которой  им  сказано:  «...в  жизненной  действительности  нет  ничего,  что  не  имело  бы  отношения  к  философии...»  [15,  с.  19].  Также  особый  интерес  представляет  то,  что  в  1958  г.  постпозитивист  К.Р.  Поппер  констатировал  угрозу  превращения  философии  науки  в  моду,  специализацию.  В  этом  контексте  он  заметил:  «философу  не  следует  быть  узким  специалистом.  ...  я  интересуюсь  наукой  и  философией  только  потому,  что  хочу  нечто  узнать  о  загадке  мира,  в  котором  мы  живем,  и  о  загадке  человеческого  знания  об  этом  мире.  И  я  верю,  что  только  возрождение  интереса  к  этим  загадкам  может  спасти  науки  и  философию  от  узкой  специализации...»  [7,  с.  44—45].  На  заявленную  в  теме  статьи  проблему  универсализма,  по  нашему  мнению,  прямо  выводит  и  «понимание  философии  как  рефлексии  над  универсалиями  культуры»  [10,  с.  199]  —  культуры  в  широком  смысле.  Также  считаем,  что  предостерегает  от  неуместной  специализации  и  «неопределенность  предмета  и  пределов  собственно  философии»  [1,  с.  21].

Однако  до  сих  пор  не  были  четко  сформулированы  ни  основные  методологические  недостатки  специализации,  ни  проанализированы  реальные  перспективы  ее  возможной  альтернативы  в  условиях  усложнения  структуры  человеческого  знания  и  новой  эпистемологической  ситуации  в  техноинтеллектуальном  обществе.  Общеизвестным  является  то,  что  философы  в  основном  ограничивались  указанием  на  конкретные  области  знания,  которые  упускают  их  оппоненты.  Соответственно,  задачей  статьи  становится  анализ  методологического  потенциала  универсализма  (в  обсуждаемом  значении)  в  философском  исследовании  в  условиях  техноинтеллектуального  общества.

Комплекс  задач  всего  многообразия  философских  исследований  логично  интегрируется  в  единой  цели  —  целостном  осмыслении  мира.  На  пути  к  ней  философы  эксплицируют  всеобщие  принципы  бытия,  универсальные  закономерности  развития  и  т.  п.  Но  понятно,  что  реализация  этой  цели,  как  синтез  результатов  многих  философских  учений  и  научных  теорий,  не  происходит  сама  по  себе.  Такой  синтез  является  делом  субъекта  —  конкретного  философа.  Однако  общим  местом  является  то,  что  современные  философские  учения  развиваются  с  использованием  в  той  или  иной  степени  трудов  философов-предшественников  (принцип  преемственности).  Широкое  распространение  получило  и  очное  сотрудничество,  в  частности,  в  виде  соавторства.  Так  почему  же  мы  ставим  акцент  на  философе  в  единственном  числе?

В  этом  контексте  обратим  внимание  на  слова  Ж.  Делеза  и  Ф.  Гваттари  (для  их  понимания  следует  вспомнить,  что  эти  мыслители  определяли  философию  как  познание  посредством  чистых  концептов):  «философия  не  обретает  окончательного  прибежища  и  в  коммуникации...  Идея  дружеской  беседы  в  духе  западной  демократии  никогда  не  производила  ни  малейшего  концепта;  она,  может,  и  берет  свое  начало  у  греков,  да  только  сами  греки  настолько  ей  не  доверяли  ...  у  них  концепт  звучал  скорее  одиноким  голосом  птицы,  парящий  над  полем  сражения  и  останками  уничтоженных  мнений  (пьяных  гостей  на  пиру)»  [3,  с.  15—16].  Несколько  сужая  их  мысль,  заметим:  в  нашем  исследовании  определяющим  является  то,  что  для  целостного  осмысления  мира  специфическая  картина  последнего  должна  сложиться  в  сознании  конкретного  субъекта  философствования,  отдельной  личности.  Как  отмечал  К.  Ясперс  касательно  истории  философии,  «...для  самой  философии  необходимо  постижение  всей  ее  истории  в  целом,  а  осуществить  это  может  ...  только  один  мыслитель,  одна  голова...»  [15,  с.  136—137].  Мыслитель  должен  охватить  разумом  картину  мира  для  того,  чтобы  взаимосогласовать  ее  компоненты.  То  есть  философ  осуществляет  синтез  существенных  для  структуры  его  картины  мира  учений,  теорий,  их  результатов.  Важным  также  является  обоснование  философом  (в  первую  очередь  для  себя  самого)  процедур  отделения  существенного  от  несущественного.

Историческое  выделение  многочисленных  наук  из  состава  философского  знания,  разветвление  структуры  современного  философского  знания  как  такового,  специализация  философов  привели  к  сокращению  круга  учений  и  теорий,  которые  признаются  существенными  для  обсуждаемого  синтеза.  Из  предмета  рассмотрения  исключают  многочисленные  теории  и  учения,  пытаясь  компенсировать  это  осмыслением  теорий  и  учений  более  высокого  уровня  обобщения,  построенных  на  их  основе.  Этот  прием  позволяет  распределить  работу  между  исследователями,  что  является  обязательным,  учитывая  невозможность  для  одного  ученого  овладеть  сколько-нибудь  количественно  существенной  долей  всего  массива  научного  знания  (ныне  практически  каждые  10  лет  общий  объем  научной  информации  удваивается,  а  современная  наука  насчитывает  более  15  тысяч  дисциплин  [4,  с.  263]).  То  есть  методологическая  оправданность  подменяется  аргументом  практической  невозможности  овладения  отдельным  исследователем  определенным  объемом  информации.

Ускоряя  и  просто  вообще  делая  возможным  развитие  философского  знания  в  современную  эпоху,  такой  подход  одновременно  содержит  в  себе  существенные  методологические  недостатки.  В  частности,  современная  наука  характеризуется  многочисленными  аномалиями,  конкурирующими  теориями  и  т.  д.  С  трансцендированием  на  каждую  иерархически  высшую  теоретическую  ступень  часто  теряется  неоднозначность  (если  таковая  имеет  место)  познавательной  ситуации  в  конкретной  области  знания,  поскольку,  например,  аномалии  могут  отбрасываться  как  несущественные,  конкурирующие  теории  сводиться  к  общему  знаменателю  или  в  основу  теории  более  высокого  уровня  обобщения  кладут  наиболее  вероятные  из  них.  Итак,  картина  мира  философа  с  неизбежностью  оказывается  упрощенной  и  такое  упрощение  далеко  не  во  всех  отношениях  является  оправданным.  Так,  сопоставление  теорий  низших  уровней  сквозь  призму  общей  панорамы  картины  мира  вероятно  помогло  бы  прояснить  много  дискуссионных  вопросов,  или  хотя  бы  способствовало  выдвижению  и  обоснованию  новых  гипотез.  Безусловно,  среди  результатов  обсуждаемого  упрощения  можно  назвать  такие  односторонние  трактовки  мира  как  пандиалектизм,  панматематизм,  пансинергетизм  т.  п.  В  целом,  по  нашему  мнению,  общая  философская  картина  мира,  с  одной  стороны,  и  совокупность  учений  и  теорий  низших  уровней  обобщения,  с  другой  стороны,  соотносятся  по  принципу  герменевтического  круга.

Итак,  может  ли  важный  путь  смягчения  остроты  проблемы  заключаться  в  применении  методологического  принципа  философско-герменевтического  («герменевтический»  от  «герменевтический  круг»,  «мир  как  текст»,  «философская  герменевтика»)  универсализма  исследователя?  То  есть  в  современной  философии,  наряду  со  стремлением  к  элиминации  несущественного  из  универсального  синтеза  (применение  такого  подхода  в  большинстве  случаев  можно  считать  обоснованным),  является  ли  целесообразным  поощрение  отдельных  философов  к  обратным  действиям?  Речь  идет  об  одновременном  углублении  в  подробности  многочисленных  сфер  знаний,  однако,  конечно,  не  как  конкретно-научные  специалисты,  но  осмысливая  их  сквозь  призму  общей  панорамы  картины  мира.  Такой  знаниевый  универсализм  для  конкретного  исследователя,  разумеется,  можно  истолковать  только  как  суператтрактор,  в  стремлении  к  которому  философы  будут  совершенствовать  свои  учения,  а  не  как  конкретную  финальную  цель,  концептуализацию  аттрактора.

Так,  уже  в  преклонном  возрасте  К.  Ясперс  отмечал:  «я  стремился  понять,  что  люди  знают  научно,  как  они  получают  и  обосновывают  это  знание  —  хотя  и  не  слишком  преуспел  в  этом  стремлении.  Это  стремление  сохранилось  у  меня  до  сих  пор,  правда,  в  последние  годы  оно  удовлетворяется  только  за  счет  чтения  научных  статей  почти  из  всех  областей  науки»  [15,  с.  48].  Конечно,  построение  грандиозных  обобщений  будет  делом  отдельных  энтузиастов.  Но  вряд  ли  таких  философских  учений  нужно  много.  Да  они  никогда  и  не  были  многочисленными  в  истории  философии. 

Так,  одна  из  последних  «до  техноинтеллектуальных»  попыток  реализации  принципа  философско-герменевтического  универсализма  была  осуществлена  О.  Шпенглером  (1880—1936  гг.).  Для  создания  своего  учения  он  привлек  по-настоящему  энциклопедический  массив  данных.  Для  иллюстрации  приведем  лишь  некоторые  произвольно  взятые  примеры:  биология,  палеонтология  [13,  с.  40];  эзотерические  аллюзии  (в  частности,  «энергия  формы»  [13,  с.  41]);  экономика  [13,  с.  618];  живопись  [12,  с.  447];  история  религии,  теологии  [13,  с.  286—287];  этика  [13,  с.  352];  музыка  [12,  с.  389];  образование,  воспитание  [13,  с.  546];  поэзия  [13,  с.  364];  политология,  роль  средств  массовой  информации  для  демократии  [13,  с.  610—611];  право,  история  права  [13,  с.  77—100];  скульптура  [13,  с.  72];  техника  [13,  с.  665];  физика  [13,  с.  661].

Автор  ни  в  коем  случае  не  является  сторонником  абсолютизации  концепции  О.  Шпенглера.  Так,  примером  присущих  ей  недостатков  является  значительное  нивелирование  фактора  свободы  как  атрибута  человека.  Но  в  целом  универсалистское  исследование  О.  Шпенглера  позволило  ему  не  просто  переосмыслить  общую  картину  общественной  жизни,  но  и  (в  полном  соответствии  с  принципом  системности)  подчеркнуть  необходимость  изменения  трактовки  ряда  фактов  отдельных  наук  ввиду  того,  как  эти  факты  вписываются  в  его  общую  панораму.  Именно  в  его  учении  ярко  проявились  методологические  преимущества  применения  принципа  философско-герменевтического  универсализма.

Но  мы  показали  ранее,  почему  философское  сообщество  стало  на  путь  отказа  от  философско-герменевтического  универсализма.  Призыв  к  такому  универсализму  в  определенном  смысле  противоречит  объективной  исторической  тенденции.  Так,  выделение  из  философии  многих  областей  знания  отчасти  является  проявлением  последней.  Учитывая  объем  накопленной  человечеством  информации  о  мире,  возвращение  к  древнегреческому  образу  философа  невозможно.  Тем  не  менее,  раскроем  ряд  предпосылок,  которые  позволяют  увидеть  определенный  методологический  смысл,  к  теоретической  экспликации  которого  автор  обращался  выше,  в  попытках  (последние  не  будут  и  не  могут  быть  исчерпывающими)  такого  возврата.  Становление  этих  предпосылок  приходится  на  наши  дни  и  —  в  их  полноте  —  обозримое  будущее.

Речь  идет  о  новой  познавательной  ситуации,  которая  начала  складываться  с  разработкой  средств  техноинтеллекта.  В  техноинтеллектуальном  обществе  меняются  способы  получения  научного  знания,  что  связано  с  воздействием  информационных  технологий  и  компьютеров.  Современные  исследовательские  задачи  чрезвычайно  сложны  уже  по  своей  постановке,  так  как  требуют  учета  взаимозависимостей  между  огромным  количеством  параметров.  При  этом  данные  зависимости  весьма  и  весьма  разнообразны  как  по  форме,  так  и  по  относительной  значимости.  Основу  современных  методов  исследования  составляет  разработка  средств  преодоления  и  выражения  новых  видов  сложности.  Именно  благодаря  появлению  компьютеров  и  их  применению  в  научном  познании  появились  реальные  возможности  и  стали  разрабатываться  действенные  методы  постижения  новых  видов  сложности,  способы  их  анализа  и  выражения  [9,  с.  195—198],  что  может  способствовать  реализации  принципа  философско-герменевтического  универсализма,  выступая  средством  познания  отдельных  исследователей.

Влияние  компьютеров  на  научное  познание  коснулось  экспериментальных  и  теоретических  его  аспектов,  что  обусловлено  исследованием  преимущественно  сложных  и  сложноорганизованных  систем.  В  первую  очередь,  речь  идет  о  процессах  активной  автоматизации.  В  экспериментальных  исследованиях  это  предоставляет  возможности  значительного  сокращения  сроков  проведения  циклов  экспериментального  анализа  и  обработки  результатов  экспериментов.  В  наше  время  объект  исследуется  опосредованно  —  через  компьютер.  На  сегодняшний  день  проведение  ряда  экспериментов  является  невозможным  без  применения  современной  вычислительной  техники  (например,  в  исследованиях  по  генетике,  нанохимии  и  других).  В  сфере  теоретических  исследований  использование  компьютеров  способствует  совершенствованию  способов  и  форм  теоретического  воспроизведения  действительности,  оптимизации  языка  ее  теоретического  описания.

Трансформации  подвергаются  и  формы  взаимодействия  экспериментальных  и  теоретических  средств  познания.  В  данном  случае  речь  идет  о  развитии  процессов  вычисления.  Их  интенсивное  использование  обеспечивает  решение  все  более  сложного  класса  задач  —  нелинейных.  Вычисления  получают  статус  самостоятельного  компонента  научного  метода,  а  диалог  «человек-компьютер»  становится  элементом  исследовательского  процесса.

Важное  значение  в  этом  контексте  приобретает  математическое  моделирование  объектов  и  процессов,  на  которые  направлена  познавательная  деятельность  человека.  Анализ  экспериментальных  данных  зависит  от  вариаций  начальных  условий  при  расчете  математических  моделей,  а  разработка  и  уточнение  базовых  теоретических  построений  опираются  на  результаты  соответствующих  вычислительных  процессов.  При  этом  модели  объекта  познания  отмежевываются  от  самого  этого  объекта,  в  результате  чего  возник  так  называемый  вычислительный  эксперимент.  Появляются  возможности  формального  моделирования,  то  есть  разработка  семиотических  моделей.  Современные  компьютеры  способны  осуществлять  и  логические  операции.  Появилась  инженерия  знаний  —  наука  о  специфике  функционирования  информационных  моделей  на  компьютере.

Современные  модели  чрезвычайно  сложны,  поскольку  интегрируют  значительное  количество  параметров  и  идею  иерархии  уровней  внутреннего  строения  и  организации.  Модели  характеризуют  процессы  функционирования,  динамику  объектов  и  их  окружения.  В  них  включаются  высокоабстрактные  идеализированные  построения.  Представление  и  восприятие  в  таких  моделях  эмоционально  насыщены  [5,  с.  260—261].

Весьма  интересным  примером  может  служить  возможность  создания  единой  теории  физических  сил  и  взаимодействий,  когда  теория  из  «объективной»  становится  «проективной»,  то  есть  предполагает  свое  достраивание  будущей  практикой.  Это  можно  проиллюстрировать  на  примере  периодической  таблицы  химических  элементов  Д.И.  Менделеева.  Она  построена  на  таких  обобщениях  атомных  весов  и  химических  свойств  элементов,  которые  частично  относятся  к  уже  известным  элементам,  а  частично  —  к  тем,  которые  еще  не  были  открыты  (они  символизируются  пустыми  клетками).  Также  некоторые  из  элементов  указанной  таблицы  вообще  не  присутствуют  в  природе  в  обычных  физических  условиях,  но  синтезируются  искусственно.  Так,  например,  атомы  новых  элементов  113  и  115,  в  2003  г.  полученные  на  ускорителе  и  существовавшие  менее  секунды,  представляют  собой  необычную  форму  материи,  которая  по  своим  свойствам  отличается  от  элементов,  существующих  на  Земле.  По  мнению  ученых,  их  синтез  поможет  создать  единую  теорию  физических  сил  и  взаимодействий  [14,  с.  24].

Итак,  по  нашему  мнению,  в  основе  облегчения,  а  зачастую  и  просто  обретения  возможности  совершения  обсуждаемых  попыток  реализации  принципа  философско-герменевтического  универсализма  лежит  интенсификация  разработки  методологии  компьютинга.  Как  отмечает  В.С.  Лукьянец,  в  центре  методологии  компьютинга  стоят  не  инструментально-инженерийные  проблемы  модернизации  технопарка  цифровых  устройств,  а  проблемы  научного  познания  Вселенной  посредством  интеллектуально-цифровых  технологий,  которые  предоставляют  человеку  новый  уровень  свободы  для  личного  развития,  новый  уровень  качества  жизни,  возможность  осваивать  все  богатства  оцифрованного  социокультурного  наследия.  С  помощью  дигитального  способа  текстообразования  субъект  компьютерных  экспериментов  может  создавать  и  по  своей  воле  изменять  любые  компьютерные  модели,  визуализирующие  физические  процессы  таких  миров,  которые  не  доступны  органам  чувств  человека  и  практически  не  поддаются  исчислению  с  помощью  человеческого  рассудка.  «Именно  благодаря  дигитальному  способу  создания  текстов  субъект  научного  познания  приобретает  новую  когнитивную  способность,  именуемую  ныне  «компьютерным  зрением».  Используя  эту  способность,  человек  создает  компьютинг-модели,  которые  имитируют  поведение  галактик  на  краю  нашей  Вселенной,  цепные  реакции  субъядерного  мира  сверхвысоких  энергий,  процессы,  протекающие  в  недрах  главной  молекулы  жизни  —  ДНК»  [6,  с.  40—41]. 

На  этом  акцентировал  внимание  также  известный  социальный  аналитик  Э.  Тоффлер.  Он  указывал,  что  компьютер  не  только  помогает  нам  организовать  или  синтезировать  «крупицы  информации»  в  когерентные  модели  реальности,  но  также  далеко  раздвигает  границы  возможного.  Компьютер  можно  «попросить»  «помыслить  немыслимое»,  он  сделает  возможным  поток  новых  теорий,  идей,  идеологий,  художественных  озарений,  технических  прорывов,  экономических  и  политических  инноваций,  которые  до  сих  пор  были  в  самом  прямом  смысле  немыслимыми  и  невообразимыми.  Таким  образом,  он  ускоряет  процесс  исторических  изменений  и  поддерживает  резкий  сдвиг  в  сторону  социального  многообразия  Третьей  волны  [11,  с.  297].  Перспективным  является  использование  квантовых  компьютеров,  одним  из  главных  применений  которых  станет  моделирование  квантовомеханических  систем,  которые  являются  слишком  сложными  для  моделирования  на  классическом  компьютере.

В  частности,  в  последние  двадцать  лет  компьютерные  симуляции  естественных  процессов  значительно  облегчили  сопоставление  различных  потенциальных  форм  жизни  с  земной  реальностью,  а  тем  самым  расширили  диапазон  возможных  обобщений.  По  словам  биолога  К.  Лэнгтона,  отца-основателя  теории  искусственной  жизни,  «…какую-либо  закономерность  можно  обнаружить,  лишь  исследуя  не  просто  существующий,  но  гораздо  более  широкий  ряд  возможных  химических  соединений.  Закономерность  имеется,  но  ее  нельзя  найти  в  том  очень  малом  наборе  явлений,  которым  природа  первоначально  снабдила  нас.  Искусственная  жизнь,  и  вообще  тот  более  широкий  порядок,  который  я  называю  синтетической  биологией,  есть  именно  выход  исследования  за  границы  того,  что  происходит  в  природе»  [Цит.  по:  16,  с.  199–200].

Практическим  примером  в  нашем  контексте  служит  т.  н.  «Живой  симулятор  Земли».  Группа  ученых  из  разных  стран  намерена  создать  симулятор,  способный  воспроизводить  всё,  что  происходит  на  Земле,  —  от  погоды  и  эпидемий  до  международных  финансовых  расчетов  и  заторов  на  дорогах.  «Человечеству  нужен  «ускоритель  знаний»,  который  позволит  сталкивать  между  собой  не  элементарные  частицы,  а  различные  области  знания»  [8,  с.  8].  Таким  образом,  на  основании  этого  и  предыдущих  примеров,  видим,  что  с  помощью  высоких  технологий  даже  один  исследователь  сможет  охватывать  разумом  картины  мира  беспрецедентной  сложности.

Итак,  для  современного  этапа  цивилизационного  развития  человечества  характерно  сближение  техники  и  современных  высоких  наукоемких  технологий  с  философией.  Благодаря  современным  высоким  технологиям  стратегический  ресурс  человечества  определяется  не  только  в  области  преобразования  вещества  и  энергии,  но  и  возможными  трансформациями  на  глубинных  уровнях  организации  живого.  Философия  получает  возможность  не  умозрительно,  но  действенно  определять  и  изменять  свойства  мироздания.  Современные  сверхтехнологии  встречаются  с  философией  у  самих  первоначал  бытия,  у  тех  истоков,  которые  всегда  считались  предметом  метафизики.  Возникает  перспектива  нового  синтеза  философии  и  техники  —  технософия,  которая  теоретически  осмысливает  первоосновы  и  практически  закладывает  их  в  альтернативных  видах  материи,  жизни  и  разума.  Информационные,  компьютерные  технологии  способствуют  появлению  новой  синтетической  методологии,  которая  в  состоянии  преодолеть  ограниченное  понимание  окружающего  мира  в  результате  изучения  через  отдельные  элементы,  и  которая  по-новому  сочетает  базовые  компоненты  бытия.

Обобщая,  отметим,  что  в  этом  исследовании  исходили  из  необходимости  для  целостного,  философского  осмысления  мира  формирования  специфической  картины  последнего  в  сознании  конкретного  субъекта  философствования,  отдельной  личности.  Как  мы  показали,  упрощение  этой  картины  у  современных  философов  не  всегда  является  методологически  оправданным,  поскольку  общая  философская  картина  мира,  с  одной  стороны,  и  совокупность  учений  и  теорий  низших  уровней,  с  другой  стороны,  соотносятся  по  принципу  герменевтического  круга.  Путь  решения  проблемы  усматриваем  в  попытках  применения  в  процессе  исследований  принципа  философско-герменевтического  универсализма  исследователя,  дальнейшее  методологическое,  общее  гносеологическое  обоснование  которого  может  стать  предметом  отдельных  исследований.  Такой  знаниевый  универсализм  для  конкретного  исследователя  в  методологии  философии  в  условиях  техноинтелектуального  общества,  разумеется,  следует  истолковать  не  как  конкретную  финальную  цель,  концептуализацию  аттрактора,  а  только  как  суператтрактор,  в  стремлении  к  которому  философы  будут  совершенствовать  свои  учения.  Такие  попытки  «объять  необъятное»  выходят  на  качественно  новый  уровень  с  появлением  рассмотренных  техноинтеллектуальных  средств  познания.

В  современных  условиях  возникает  необходимость  создания  синтетической  философии,  которая  объединяла  бы  базовые  компоненты  бытия.  Философия  сейчас  нуждается  в  синтетической  методологии,  которая  позволила  бы  создавать  онтологии  виртуальных  миров,  метафизики  других  видов  бытия  и  сознания,  закладывать  основания  альтернативных  вселенных.  Речь  идет  о  философии,  которая  будет  играть  ведущую  роль  в  становлении  техносреды  эпохи  высоких  технологий.  Проанализированный  в  статье  методологический  принцип  должен  стать  одной  из  основ  этого  процесса.  Разработка  методологии  компьютинга,  признание  машинного  моделирования  как  ведущего  в  структуре  научного  метода  меняет  видение  мира,  способствует  реализации  принципа  философско-герменевтического  универсализма.

Список  литературы:

1. Бацевич  Ф.С.  Філософія  мови.  Історія  лінгвофілософських  учень  /  Флорій  Сергійович  Бацевич.  —  К.:  Академія,  2008.  —  240  с.
2. Булыко  А.Н.  Большой  словарь  иностранных  слов.  35  тысяч  слов  /  А.Н.  Булыко.  —  М.:  Мартин,  2006.  —  704  с.
3. Делез  Ж.  Что  такое  философия?  /  Жиль  Делез,  Феликс  Гваттари;  пер.  с  фр.  С.Н.  Зенкина.  —  М.,  СПб.:  Институт  экспериментальной  социологии,  Алетейя,  1998.  —  288  с.  —  (Gallicinium).
4. Дулин  П.Г.  Потенциал  духовных  ценностей  в  консолидации  украинского  общества  /  Петр  Георгиевич  Дулин.  —  Николаев:  ТОВ  «Фирма  Илион»,  2009.  —  370  с.
5. Жукова  Е.А.  Hi-Tech:  феномен,  функции,  формы  /  Елена  Анатольевна  Жукова;  под  ред.  И.В.  Мелик-Гайказян.  —  Томск:  Издательство  Томского  государственного  педагогического  университета,  2007.  —  376  с.
6. Наука  електронної  ери:  оновлення  методології  [відп.  ред.  В.С.  Лук’янець].  —  К.:  ІФ  НАНУ,  2012.  —  300  с.  —  (Препринт).
7. Поппер  К.  Логика  и  рост  научного  знания:  избранные  работы  /  Карл  Раймунд  Поппер;  пер.  с  англ.  под  общ.  ред.  В.Н.  Садовского.  —  М.:  Прогресс,  1983.  —  605  с.
8. Проект  «Живой  симулятор  Земли»  //  Открытия  и  гипотезы.  —  2011.  —  №  2.  —  С.  8.
9. Сачков  Ю.В.  Развитие  научного  метода  и  виртуалистика  /  Ю.В.  Сачков  //  Виртуалистика:  экзистенциальные  и  эпистемологические  аспекты.  —  М.:  Прогресс-Традиция,  2004.  —  С.  186—207. 
10. Степин  В.С.  Философия  /  Вячеслав  Семенович  Степин  //  Новая  философская  энциклопедия.  —  М.,  2001.  —  Т.  4.  —  С.  195—200.
11. Тоффлер  Э.  Третья  волна  /  Элвин  Тоффлер;  пер.  с  англ.  и  вступ.  ст.  П.  Гуревича.  —  М.:  ООО  «Фирма  «Издательство  АСТ»,  1999.  —  784  с. 
12. Шпенглер  О.  Закат  Европы:  Очерки  морфологии  мировой  истории.  Т.  1.  Гештальт  и  действительность  /  Освальд  Шпенглер;  пер.  с  нем.  К.А.  Свасьяна.  —  М.:  Мысль,  1993.  —  668  с.
13. Шпенглер  О.  Закат  Европы:  Очерки  морфологии  мировой  истории.  Т.  2.  Всемирно-исторические  перспективы  /  Освальд  Шпенглер;  пер.  с  нем.  С.Э.  Борич.  —  Мн.:  Попурри,  1999.  —  720  с.
14. Эпштейн  П.  Техника  —  религия  —  гуманистика.  Два  размышления  о  духовном  смысле  научно-технического  прогресса  /  П.  Эпштейн  //  Вопросы  философии.  —  2009.  —  №  12.  —  С.  19—29. 
15. Ясперс  К.  Философская  автобиография  /  Карл  Ясперс;  пер.  с  нем.  А.В.  Перцева  //  Западная  философия:  итоги  тысячелетия.  —  Екатеринбург,  Бишкек:  Деловая  книга,  Одиссей,  1997.  —  С.  19—152.
16. Horgan  J.  The  End  of  Science:  Facing  the  Limits  of  Knowledge  in  the  Twilight  of  the  Scientific  Age  /  John  Horgan.  —  NY:  Broadway  Books,  1997.  —  Pp.  1—200.