НАДЗИРАТЬ И ВОСПИТЫВАТЬ: ОРГАНИЗАЦИЯ КУЛЬТУРНО- ВОСПИТАТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ
НА СТРОИТЕЛЬСТВЕ ТРАНСПОЛЯРНОЙ МАГИСТРАЛИ (1947—53 ГГ.)

Калинин Вячеслав Алексеевич

главный специалист «Газпромнефть Научно-Технический Центр» г. Санкт-Петербург

E-mail:

" target="_blank">

За последние годы в исследовательский процесс вовлечено большое количество документов из государственных, ведомственных архивов как в центре, так и в регионах.

В тоже время, несмотря на то, что исследовательский процесс идет достаточно интенсивно, остается еще не мало «белых пятен», а многие актуальные темы так и не удостоились должного внимания научного сообщества. Часть опубликованных работ отдает дань априорным идеологическим установкам и смысловым клише.

Одним из самых амбивалентных вопросов остается пробле­матика, связанная с функционированием советской исправительной системы. Одним из малоизученных вопросов остается и история строительства Трансполярной железной дороги Чум (г. Воркута) — Салехард — Игарка, и организации культурно-воспитательной работы (КВР) среди заключенных, принимавших участие в этом грандиозном проекте.

Вопрос организации в лагерях ОГПУ-НКВД-МВД СССР культурно-воспитательной работы до сих пор остается достаточно идеологизированной темой, в обсуждении которой часто используются эмоциональные оценки. В исследовательской литературе встречаются и такие крайние позиции, как отрицание этого вида деятельности в лагерях ГУЛАГа. Так Э. Эппелбаум утверждает: «Подавляющее число мемуаристов либо не упоминают о КВЧ (культурно-воспитательная часть — прим. автора) вовсе, либо высмеивают её» [18, с. 236]. По мнению исследователя В. Мироновой культурно-воспитательная работа «во многом была фиктивной» [15]. Однако анализ практики деятельности КВЧ в лагерях ГУЛАГа свиде­тельствует, как минимум, о наличии такого направления деятельности, имевшего свою историю и реальные результаты.

Политика советского государства 30—40-х годов прошлого века, была ориентирована на жесткое подавление любых форм социального протеста. СНК и НКВД в эти годы приняли ряд государственных и ведомственных нормативных актов, регулирующих содержание заключенных. В этих документах нашли законодательное закрепление особая роль карательно-исправительных органов и ужесточение методов работы с заключенными.

Основным организующим началом в осуществлении КВР в лагерях ГУЛАГа было административное руководство подраз­делениями, отвечающими за её проведение, со стороны вышестоящих структур. В первую очередь администрирование осуществлялось культурно-воспитательным отделом ГУЛАГа (КВО ГУЛАГа), а так же КВО «главков» — в ситуации со строительством Трансполярной железной дороги — ГУЛЖДС (Главное управление лагерей железнодорожного строительства) [1, с. 10].

Администрирование строилось на использовании имеющейся системы нормативно-правовых актов общесоюзного и ведомственного уровня, которые определяли идеологию, цели и задачи, основные формы и методы культурно-воспитательной работы, условия её реализации среди контингента заключенных. Среди локальных актов можно назвать приказы руководства ГУЛАГа, КВО ГУЛАГа, КВО «главков», циркулярные письма, отчеты инспектирующих комиссий и т. д. [2, с. 1].

Учитывая огромное количество регулирующих документов, у руководства исправительно-трудовых лагерей, инспекторов КВЧ в лагерных пунктах, было не много возможностей для реализации каких-то собственных инициатив при осуществлении культурно-воспитательной работы. Однако, как свидетельствует практика деятельности КВО-КВЧ, варианты для выдвижения «инициатив» адаптированных к конкретной ситуации, все же имели место. Инициативы ориентировались как на собственные представления сотрудников КВЧ об эффективности культурно-воспитательной работы, так, отчасти, и на пожелания заключенных. Для этого организовывалось что-то вроде системы обратной связи: «На 63 колонне в 5-м отделении Обского ИТЛ в Красном уголке заведен журнал, в котором з/к должны писать свои пожелания» [3, с. 20], сообщает в своем отчете за 1949 год по проверке деятельности СУЛЖДС в сфере КВР зам. начальника ГУЛЖДС подполковник Хомчик.

В «борьбе» между жестким характером нормативно-регули­рующих предписаний, основанных на декларации норм и санкций за их нарушения, и инициативным характером реализации конкретных форм и методов культурно-воспитательной работы на местах, видится главное противоречие и историческая «ценность» содержания КВР. Выявление не шаблонных, творческих начинаний, наряду с пони­манием сути и результатов культурно-воспитательной работы и состоит, пожалуй, одна из задач исследователя в изучении содержания КВР в лагерях ГУЛАГа.

Среди основных нормативно-правовых актов, определяющих цели и задачи КВР особое место занимает «Положение о культурно-воспитательной работе в исправительно-трудовых лагерях и колониях НКВД», от 20 апреля 1940 года. «Положение…» объявляло приоритетами политотделов и КВО-КВЧ: а) перевоспитание заклю­ченных, осужденных за бытовые и должностные преступления на основе высокопроизводительного общественно полезного труда б) содействие наиболее эффективному и рациональному исполь­зованию труда для выполнения и перевыполнения производственных планов [16, c. 148].

Послевоенное время привнесло в практику работы исправи­тельных учреждений много новаций.

Инструкция 1947 года «О режиме содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях и колониях МВД СССР» главными задачами КВР объявляла: а) перевоспитание заключенных на основе высокопроизводительного общественно-полезного труда; б) прове­дение мероприятий способствующих улучшению бытовых условий содержания заключенных и всемерному укреплению трудовой дисциплины и установленного режима; в) содействие эффективной и рациональной организации труда заключенных на производстве; г) повышение общекультурного уровня заключенных и организация их досуга [11, с. 19].

Распоряжением Министра внутренних дел Союза ССР от 24 ноября 1949 года № 745 были утверждены «Временные указаниях о работе культурно-воспитательных отделов, отделений и частей в ИТЛ, УИТЛ и К и ОИТК МВД-УМВД», основного организующим органом самодеятельности заключенных был объявлен культсовет, который возглавлял начальник или инспектор культурно-воспитательной части [13].

Наглядным примером организации КВР можно считать деятельность в 1947—53 гг. КВО/КВЧ Северного управления лагерей железнодорожного строительства (СУЛЖДС, «Севжелдорлага»), заключенные которого составляли подавляющую часть контингента строителей Трансполярной железной дороги. Учитывая ограни­ченность материально-технических ресурсов, проблему с кадрами, сотрудникам КВО/КВЧ СУЛЖДС удалось создать разнообразную по форме и насыщенную по содержанию систему культурно-воспитательной работы.

Основным показателем деятельности лагерных подразделений СУЛЖДС — Обского и Енисейского ИТЛ было выполнение плана строительства. Достигаться необходимый результат должен был в рамках производственно-массовой работы сотрудников КВЧ непосредственно в лагерных пунктах. Основными формами производственно-массовой работы считались развертывание трудового соревнования, обмен положительным опытом, развитие рациона­лизаторской и изобретательской деятельности [4, с. 63].

Реальной же основой для создания стимула к выполнению произ­водственных планов была система зачетов рабочих дней [5, с. 13].

Именно «зачетная» система стала главным механизмом для организации трудового соревнования и основным источником для реализации различных направлений производственно-массовой работы.

Проведение КВР тесно увязывалось с задачами укрепления режима содержания заключенных. «Для обеспечения режима заключенных КВО-КВЧ использует все виды и формы культурно-воспитательной работы, индивидуальные и групповые беседы, стенную печать и наглядную агитацию» [6, с. 98].

Идеологическое содержание культурно-воспитательной работы на Трансполярной магистрали, не выходило за рамки, жестко очерченные инструкциями и циркулярами МВД, однако, конкретные формы и направления деятельности, во многом зависели от воли лагерного руководства, вкусов начальников политотделов и КВО ИТЛ.

Усилия работников КВО/КВЧ «Севжелдорлага», были направлены на создание определенной морально-психологической атмосферы, закрепления в сознании заключенных-строителей Трансполярной железной дороги представлений о значении магистрали для развития страны, о взаимосвязи эффективности и качества труда с личностными перспективами осужденных. Как вспоминает бывший заключенный Обского ИТЛ Иван Марманов «Пропагандисты называли дорогу «Чум-Cалехард-Игарка» Сталин­ской, чтобы каждый самый малообразованный карманник представлял важность этой стройки. Весомость обещаний подтверждалась ГУЛАГовской прессой. Газеты регулярно оповещали об итогах строительства. Буквально до одного метра указывали о прокладке пути, о строительстве мостов, станций депо. И тут же назывались отличившиеся колонны и бригады, назывались победители соревнований, оговаривалось количество заключенных, вышедших на свободу по зачетам рабочих дней. Именно эта пропаганда, рождающая веру в лучшее, сыграла ту роль, что резко снизилось число побегов, лагерных убийств и самоубийств» [14, с. 12].

Говоря об отношении основной массы заключенных к труду, бывший з/к на Строительстве № 501 И.Д.Марманов свидетельствует: «Заключенные работали с энтузиазмом, работали за свободу. Обычных заключенных на работе брал азарт, потому что нам сказали: «Там, на Игарке все пойдёте домой». Перевыполнение плана поощрялось. Например, бригаду, выполнившую за смену две нормы, у входа в зону встречал небольшой самодеятельный духовой оркестр, и не производился индивидуальный шмон на вахте» [14, с. 86].

Своеобразным феноменом стройки стал театр СУЛЖДС. Вдохновителем и создателем театра Трансполярной дороги был легендарный «дядя Вася» — Герой Социалистического Труда, полковник МВД, начальник Северного управления лагерей железно­дорожного строительства Василий Барабанов. Созданный в 1947 году, театр СУЛЖДС в 1949—50 годах стал самым ярким культурным феноменом Коми АССР и Ямало-Ненецкого национального округа. В афишах учреждение скромно именовалось «Театром управления Строительства 501».

На сцене заполярного театра шли оперетты — сцены из «Лебединого озера», «Русалки». «В театре, бывало, давали по два спектакля в день: утром и вечером. Это требовало усиленных репетиций. Раньше других слабели артисты балета — сперва танцовщики-мужчины, потом и балерины. Заболевших ставили на УДП (усиленное дополнительное питание, в переводе на реалис­тический язык — «умрешь днем позже»), но это было столь слабым подспорьем, что театр и зрители несли потерю за потерей» [17, с. 8].

Несмотря на большую популярность театра не только среди заключенных, но и вольнонаемных, весной 1950 года театр закрыли, а актеров разбросали по разным лагерным отделениям стройки. На строительство другой стройки коммунизма убыл В. Барабанов, а новое руководство не усмотрело в творчестве актеров и музыкантов острой необходимости для проекта.

Практика осуществления культурно-воспитательной работы в СУЛЖДС свидетельствует, эволюция что форм и методов культурно-воспитательной работы в общей хронике ГУЛАГа были долгим и противоречивым процессом. От спонтанной реакции руководства лагерей на ситуацию, связанную с массовым наплывом заключенных, которых предписывалось не только принуждать к труду, но еще и воспитывать, профессиональная деятельность работников КВО/КВЧ эволюционировала в своем развитии до уровня организационной системы. В итоге на закате ГУЛАГа сложилась сложная система норм и традиций, регулирующих цели, задачи, формы осуществления этой деятельности, основанная на нормативно-правовых предписаниях, изучении реальной практики работы КВО-КВЧ в лагерях и распространении «передового» опыта.

Весь комплекс форм и методов культурно-воспитательной работы был направлен в первую очередь на выполнение производственных заданий. Лагерное начальство в осуществлении КВР делало акцент на поддержании режима заключения. Несмотря на лимитирование культурных благ, перед КВО-КВЧ со всей бюрократической серьезностью ставились задачи по воспитанию осужденных в соответствии с требованиями той эпохи. Основной воспитательной мерой служил принудительный труд, который различными способами стимулировался, но обеспечивался главным образом административными методами и степенью лагерного режима.

Система отчетности КВО-КВЧ была построена таким образом, что отвечать за свою работу необходимо было в комплексе — статистика должна была демонстрировать, как результаты трудового соревнования, так и количество поставленных спектаклей и проведенных литературных конференций [7, с. 9].

Инспектора КВО/КВЧ, насколько у них получалось, занимались воспитанием, культурной работой в массах заключенных, сочетая этот процесс с надзором за установленным режимом их содержания, и за умонастроениями в среде как «политических», так и уголовных элементов. Вопрос о том, чем в действительности оказалось такое направление в многогранной деятельности ГУЛАГа как «культурно-воспитательная работа среди заключенных», в первую очередь выкристаллизовывается в отношении самих осужденных к КВР.

В официальных отчетах должностных лиц все выглядело гладко. Так, например, после публикации постановления Совета Министров СССР о выпуске госзайма 1952 года в лагерях СУЛЖДС были проведены акции по поддержке нового начинания: «Во всех лагерных пунктах прошли митинги заключенных, на которых заключенные единодушно поддержали постановление Советского правительства. Заключенный Демидов С.А. (л/п № 7) на митинге заявил: «В то время, когда империалисты Америки и Англии ведут бешенную подготовку к войне против Советского Союза, сбрасывают зараженных бактериями чумы, холеры насекомых на территории Кореи и Северо-Восточного Китая, — наше правительство привлекает все средства на дальнейшее улучшение благосостояния советских людей, для быстрейшего завершения строек коммунизма. Я с радостью приобретаю 500 рублевую облигацию нового Госзайма и обязуюсь еще лучше работать на благо Родины и тем самым искуплю свою вину перед государством» [8, с. 19].

Трудно поверить в то, что заключенные с энтузиазмом расставались со своими «кровными», но еще меньше доверия вызывает утверждение инспектора КВЧ в отчете, что приобретение облигаций — результат агитационно-массовой работы в среде контингента [9, с. 19].

В действительности, отношение заключенных к пропаган­дистско-воспитательной обработке, которой они подвергались, было совершенно иное. Нелицеприятные оценки культурно-воспитательной работы в воспоминаниях заключенных встречаются повсеместно: «Деятельность лагерной КВЧ была реликтом предписаний, изданных в Москве в те времена, когда лагеря действительно рассматривались как полувоспитательные учреждения. Что-то гоголевское было в этой слепой верности чиновничьему вымыслу вопреки практике жизни — что-то от воспитания «мертвых душ»» [10, с. 167].

Однако самая точная характеристика результатов деятельности КВО-КВЧ звучит в признании вольнонаемной М.М. Соловьевой, которая была культорганизатором в женском лесоповальном лагпункте Обского ИТЛ. В интервью она отмечала, что ей приходилось заниматься организацией концертов и чтением лекций, однако основной её функцией была доставка почты. «Именно почта, приходившая два-три раза в месяц, интересовала заключенных больше всего» [12, c. 140].

Равнодушие и отстраненность, отчуждение и глухой, молчаливый протест, как правило, были спонтанной и подлинной реакцией заключенных на мероприятия в рамках культурно-воспитательной работы, исключая разве что вещи развлекательного плана, в первую очередь — показ фильмов и спектакли лагерного театра.

Практика работы КВО-КВЧ в лагерях ГУЛАГа воспринималась контингентом заключенных, как навязываемый сверху вариант официальной пропаганды в условиях неволи, дополнительной нагрузки ко всем «прелестям» жизни за колючей проволокой. Интенсивность и разнообразие форм и методов культурно-воспитательной работы крайне незначительно влияли на общий фон лагерной жизни и судьбу подавляющего числа заключенных.

Список литературы:

1. ГАРФ, Ф.9407, Оп.1. Д. 1356. Л. 10.
2. ГА РФ Ф.9407, Оп.,1 Д. 1356, Л. 1.
3. ГА РФ, Ф.9407, Оп.1. Д. 1324. Л. 20.
4. ГА РФ, Ф.9407, Оп.1. Д. 571. Л. 63.
5. ГАРФ, Ф.9407, Оп.1. Д. 1356. Л. 13.
6. ГАРФ Ф. 9408, Оп.2, Д. 1324 Л. 98.
7. ГАРФ Ф. 9408, Оп.2, Д. 1324 Л. 98.
8. ГА РФ 9414 Оп.1. д. 571. Л. 19.
9. ГА РФ 9414 Оп.1. д. 571. Л. 19.
10. Герлинг-Грудзинский Г. Иной мир. Лондон. 1989. С. 167.
11. Главное управление лагерей. 1918—1960 / Сост. А.И. Кокурин., Н.В. Петров. М. 2002 г.
12. Гриценко В. Калинин В. История «Мертвой дороги». Екатеринбург 2010.
13. Крашенинникова Я.В. Детков М.Г. Тюрьмы, лагеря и колонии России, М.: «Вердикт 1М», 1999.
14. Марманов И. Страна деревянного солнца. Тюмень 2008 г.
15. Миронова В.Г. Культурно-воспитательная работа в лагерях ГУЛАГа НКВД-МВД СССР в 1930—1950 годы. Дис. канд. ист. наук. — Иркутск, 2004.
16. Цит. по Кутепов С.В. Правовые основы деятельности исправительно-трудовых колоний в период 40—50-х годов М. 1999. С. 148.
17. Штильмарк Р. Крепостной театр. Игарка. 2001 г.
18. Эппелбаум Э. Паутина большого террора С. 236.