ОБ ОДНОЙ ИЗ ПРИЧИН КРАХА ИМПЕРСКОЙ ПРОГРАММЫ ПОЛЬСКИХ ЭЛИТ XVI — СЕРЕДИНЫ XVIIВВ.

Мельничук  Игорь  Анатольевич

канд.  ист.  наук,  доцент  ЖНАЭУ,

  г.  Житомир

E-mail:  melnichuk65@inbox.ru

Размышляя  о  судьбе  имперского  проекта  и  путях  его  реализации  политическими  элитами  Польши,  невозможно,  на  наш  взгляд,  обойти  один  из  ключевых  эпизодов  общей  истории  —  решение  в  средине  ХVII столетия  жизненно  важного  для  судеб  как  Польши,  так  и  России  так  называемого  «Украинского  вопроса».  Польская  историческая  наука  долгое  время  рассматривала  экспансию  своей  державы  на  восток  как  вполне  естественный  процесс,  акцентируя  внимание  на  мирном  ее  характере,  на  заслугах  её  элит  и  особом  призвании  Польши  в  распространении  основ  западной  цивилизации  и  подъему  запустелых,  культурно  отсталых  и  деградирующих  после  монголо-татарского  нашествия  украинских  земель.  Такая  позиция  вызвала  естественное  неприятие  украинских  и  российских  историков,  которые  справедливо  указывают  на  далеко  не  мирный  и  эволюционный,  а  напротив,  безапелляционно-агрессивный  характер  процесса  ополячи­вания  и  окатоличивания  «русских»  (украинских)  земель,  сопровож­давшийся  растущим  экономическим  давлением  на  крестьянские  массы  через  поэтапное  и  неуклонное  увеличение  крепостной  зависимости.  В  этом  нам  видится  ошибочность  польской  имперской  программы  в  части  реализации  на  украинском  направлении.  Украинские  земли,  потерявшие  свою  государственность,  с  остатками  разобщенных  и  склонных  к  компромиссам  княжеско-боярских  элит,  видимо,  представлялись  польскому  истеблишменту  легкой  и  законной  добычей.  Совсем  не  так  действовали  польские  элиты,  строя  свои  взаимоотношения  с  мощной  и  амбициозной  средневековой  Литвой.  Программа  построения  великой  державы  под  польской  эгидой  сохранялась  и  в  литовском  направлении,  однако,  пройдя  через  ряд  взаимно  истощающих  ресурсы  военных  конфликтов,  польские  и  литовские  элиты,  как  известно,  через  ряд  объединительных  актов  (Кревская  1385 г.,  Городельская  1413 г.  и  другие  унии)  решились  на  образование  конфедеративного  государства.  Отметим,  что  уже  после  Кревской  унии  для  польских  властных  элит  остро  встал  вопрос  о  так  называемых  «Кресах»  —  приграничных  территориях  Подляшья,  Подолья  и  Волыни,  которые  еще  с  Владимировых  времен  Польша  считала  своими  потерянными  землями.  Украинские  политические  элиты  находились  лишь  в  начале  пути  по  формированию  национального  самосознания  и  еще  не  имели  государственных  устремлений,  что  облегчало  этнополитическую  задачу  для  польских  элит.  Споры  с  Литвой  о  разграничении  пограничных  земель  продолжались  более  двух  столетий  —  вплоть  до  момента  концентрации  власти  в  обоих  государствах  в  руках  Ягеллонов.  Люблинская  уния  1569 г.  зафиксировала  рождение  Речи  Посполитой  как  военно-политического  союза  Польши  и  Литвы  в  борьбе  с  внешней  агрессией  —  крестоносцами,  турками  и  татарами,  а  также  Москвой  (тактическая  задача)  и  резкого  усиления  великодержавных  претензий  (стратегическая  задача).  «Речь  Посполитая  Двух  Народов»,  как  традиционно  определяют  Польшу  ее  историки,  с  этого  момента  брала  на  себя  обязанности  по  защите  объединенного  государства  и  автоматически  унаследовала  нерешенные  конфликты  и  спорные  территориальные  вопросы  Литвы,  в  частности  с  Россией.  Пригра­ничные  земли,  особенно  юго-восточные  рубежи,  резко  усиливают  свое  значение  как  бастиона,  защищающего  государственное  устройство,  культуру,  веру,  а  соответственно,  всю  европейскую  цивилизацию  от  ориентальной  угрозы.  Именно  через  Кресы  пролегали  «греческий»,  «черный»  и  Кучманский  шляхи,  которые  выбирали  для  агрессии  турки,  татары,  волохи,  принося  с  собой  опустошение  и  уничтожение.  Кресовые  города  превращаются  в  крепости,  защищающие  нечёткие  рубежи  вновь  созданной  протоимперии.  Заметим,  что  противостояние  поляков  и  украинского  казачества  вместе  с  крестьянством,  которое,  главным  образом,  имело  социальную  подоплеку,  усиливало  тенденцию  предоставления  юго-восточным  рубежам  национально-патриотической  окраски [2].  Выборные  (элекционные)  польские  короли,  в  значи­тельной  степени  зависящие  от  сената  и  сейма,  с  целью  получения  сторонников  и  укрепления  власти,  а  также  в  оборонительных  целях,  передавали  влиятельным  представителям  шляхты,  рыцарству,  в  пожизненное  пользование  именно  малоосвоенные  земли  юго-восточного  пограничья,  которое  в  представлении  многих  граждан  Речи  Посполитой  были  «страной,  переполненной  молоком  и  медом» [2].  На  Украине,  имевшей  огромный  природный  потенциал  и  перспективы  для  хозяйствования,  можно  было  быстро  обогатиться,  и  так  же  быстро  распрощаться  с  жизнью  или  имением.  Однако  недостатка  в  желающих  рискнуть  не  было.  Господствующей  силой  на  приграничье  становятся  польские  и  лояльные  короне  украинские  князья  и  бояре.  Украинские  земли  рассматривались  польскими  элитами  именно  с  колонизаторских  позиций,  настроения  и  интересы  местных  мелких  землевладельцев,  крестьян  и  мещанства  не  учитывались,  поэтому  явлением  вполне  закономерным  является  перенос  украинской-польского  конфликта  из  плоскости  социально-религиозной  в  межнациональную.  Польша  и  на  литовских  землях,  в  том  числе  этнических,  проводила  линию  на  усиление  своего  влияния  и  насаждение  католицизма.  Однако  действовала  здесь  намного  более  гибко  и  толерантно,  а  главное  —  в  правовом  поле,  оказывая  юридическую  помощь  литовским  элитам  в  постепенной  модификации  литовского  законодательства  под  западноевропейские  стандарты  (показывая  их  экономические  выгоды),  а  также  и  через  уравнивание  в  правах  польской  и  литовской  шляхты.  Немалую  роль  сыграли  и  перекрестные  браки,  связывавшие  элиты  обоих  субъектов  Речи  Посполитой,  жалованные  и  дарственные  для  феодальной  знати,  которые  широко  предоставлялись  на  всей  территории  государства  как  способ  поощрения  и  диффузии  элитной  среды,  продуманное  и  постепенное  выравнивание  политических  позиций  княжеской,  боярской  и  служилой  знати  и  формирования  из  них  класса  шляхты  как  электоральной  и  военно-экономической  основы  парламентско-королевской  империи.  В  Украине  же  Польша,  а  затем  и  Речь  Посполитая  вследствие  явных  просчетов  при  плани­ровании  и  реализации  политики  инкорпорации,  получила  около  80  крестьянских  и  казацко-крестьянских  восстаний,  закончившихся  Освободительной  войной  Б. Хмельницкого.  Катализатором  волнений,  как  правило, выступало  религиозный  (острый  и  болезненный  для  православных)  вопрос,  после  чего  неизменно  возникали  экономические  требования  и  проблемы  сохранения/расширения  прав  и  вольностей  украинской  шляхты  и  казачества.  Сослужив  немалую  службу  для  Польши  на  фронте  борьбы  с  турецко-татарской  экспансией,  украинское  казачество  на  начальных  этапах  своей  истории  относилось  довольно  индифферентно  к  вспышкам  народного  гнева,  позиционируя  себя,  прежде  всего,  как  военная  каста,  призванная  защищать  православие  от  «басурман».  Однако  со  временем  казачья  масса  политизировалась  и  активно  включилась  в  крестьянскую  борьбу,  а  в  ряде  наиболее  масштабных  выступлений,  и  возглавила  ее.  Эта  тенденция  имеет  целый  комплекс  причин,  анализ  которых  не  является  задачей  этой  статьи,  однако  результат  её  указать  необходимо:  и  казачество,  и  крестьянство  вследствие  недальновидной  и  неповоротливой  политики  властных  элит  Польши  получило  квалифицированную  военно-административную  верхушку  в  лице  части  украинской  шляхты,  перешедшей  к  казакам  («покозачив­шейся»)  —  вплоть  до  целой  плеяды  прекрасно  образованных,  имеющих  дипломатический  и  военный  опыт  представителей  княжеских и  шляхетских родов.  Участие  патриотически  настроенной  части  украинской  элиты  в  народных  волнениях  придало  им  сакраль­ный,  освободительное  смысл,  идущий  корнями  к  славной  истории  княжеского  периода.  Вопрос  процентного  отношении  шляхты  в  общей  массе  казацкой  старшины,  долгое  время  остававшийся  нерешенным  украинской  историографией,  не  так  давно  был  выяснен  благодаря  детальным  исследованием  украинских  профессоров  Н. Яковенко  (она  приводит  цифру  в  12,6 %)  [2]  и  В. Кривошеи:  «…  по  состоянию  на  1649 г.  —  12,6 %»  [1].  Отметим,  что  к  казакам  шли  не  только  шляхтичи-украинцы,  но  и  этнические  поляки  [3].  

И  дело  здесь  не  только  в  рыцарской  романтике  Средневековья  или  стремлении  быстрого  обогащения  с  помощью  войны  (хотя  и  этого  было  достаточно),  но  и  в  совершенно  обыденных  объективных  причинах:  в  плотно  заселенном  политико-экономическом  поле  нарождающейся  империи  младшим  потомкам  многочисленных  и  многолюдных  княжеско-шляхетских  родов  просто  негде  было  реализовать  себя.  Удачный  брак,  воинский  подвиг,  случай  или  покровитель  —  вот  те  пути  к  карьере  и  состоянию,  которые  открывались  единицам,  остальные  скатывались  в  маргинес:  Польша  позднего  Средневековья  полна  была  рыцарей,  которые  продавали  свою  саблю  и  военный  талант  за  миску  похлебки  от  нанимателя,  —  как  правило,  князя  или  магната-латифундиста,  которые  содержали  в  эти  столетия  личные  армии  под  собственными  штандартами.  Множество  мелкой  и  обедневшей  шляхты  поглощал  раздутый  многоуровневый  чиновничий  аппарат  государства.  Но  самые  смелые  и  амбициозные  нередко  отдавали  предпочтение  варианту  поиска  удачи  в  Степи.

Именно  выходцы  из  шляхты  составили  интеллектуальное  и  организационное  ядро  казацкой  старшины,  которая  возглавила  серию  казацко-крестьянских  восстаний.  Война  под  руководством  Б. Хмельницкого  окончательно  расшатала  устои  Польско-Литовского  государства  и  истощила  его  ресурсы,  а  вхождение  в  этот  конфликт  России  привело  к  его  гибели  и  последующим  разделам  Польши.  Так  ряд  просчётов  польских  элит  по  планированию  и  реализации  имперской  программы,  одним  из  которых  было  украинское  направление,  не  позволили  этой  империи  состояться:  в  истории  Польша  XVI  —  середины  XVII вв.  так  и  осталась  квазиимперией.

Список  литературы:

1. Кривошея В.  Актуальные  вопросы  истории  казачьей  старшины  Гетьманщины.  [Текст]  /  В. Кривошея.  Украинские  генеалогические  чтения,  27—29  мая  2011 г.  —  Киев,  [Электронный  ресурс].  Режим  доступа:  URL:  http://forum.vgd.ru/file.php?fid=87406&key.
2. Яковенко Н.  Шляхта  в  козацькій  революції  середини  ХVІІ ст.  (полемічні  зауваги  до  схеми  В’ячеслава  Липинського)  //  Козацькі  війни  ХVІІ  століття  в  історичній  свідомості  польського  та  українського  народів.  Матеріали  другої  польсько-української  наукової  зустрічі  (Львів,  12—13  жовтня  1995 р.).  —  Львів  —  Люблін,  1996.
3. Tomkiewicz W.  O  składie  społecznym  i  etnicznym  kozaczyzny  ukrainnej  na  przełomie  XVI  i  XVII  wieku  /  /  Przegląd  Historyczny,  1948.  —  T. 37,  —  S. 254.