ВЫЯВЛЕНИЕ ПРИРОДЫ ПРОТИВОРЕЧИЙ КАК МЕТОД ПОНИМАЯ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ

Рыжков  Денис  Леонидович

канд.  филос.  наук,  доцент  каф.  философии  и  культурологии  МГГУ,  г.  Москва

Е-mail:  

Поиск  источников  социальных  противоречий  является  смыслом  любого  изучения  социального  организма,  так  как  конечной  целью  социального  познания  является  воздействие  на  общество.  Если  исходить  из  того,  что  общество  является  системой  развивающейся,  то  возникает  вопрос  об  источнике  развития,  который  можно  разрешить  двумя  принципиально  разными  способами.  Первый  исходит  из  нахож­дения  такого  источника  вне  общества.  Не  вдаваясь  в  размышление  о  том,  что  можно  подразумевать  под  понятием  «вне  общества»,  должно  признать,  что  в  этом  случае  научное  понимание  такого  источника  немыслимо,  поскольку  лежит  вне  поля  действия  законов  бытия.

Если  же  источник  внутри  социальной  системы,  тогда  его  иссле­дование  связано  со  структурой  социума  и  того,  что  им  унаследовано  из  иных  уровней  организации  бытия.  Наличие  разных  уровней  организации  в  одной  системе,  а  именно  социального  и  биологического,  открывает  возможности  для  различных  взглядов  на  закономерности  её  развития  в  зависимости  от  детерминирующего  фактора:  социаль­ного  или  биологического.  Возможен  и  совершенно  иной  метод,  представляющий  собой  соединение  разных  уровней  организации  для  целей  познания  общественных  отношений,  то  есть  создание  модели  взаимосвязи  биологического  и  социального  в  масштабах  всего  общества.  Будет  ли  это  эклектикой,  либо  синтезом,  —  зависит  от  того,  насколько  подобный  метод  может  объяснять  исторические  явления  и  процессы,  как  в  логическом,  так  и  в  историческом  плане.

На  современном  этапе  изучения  общественных  процессов  наиболее  оспариваемой  и  в  то  же  время  вновь  и  вновь  цитируемой  концепцией  понимания  природы  общественных  противоречий  является  система  взглядов  социальной  философии  марксизма.  Социальный  конфликт,  обусловленный  неравенством,  принимая  сегодня  самые  разные  формы,  берет  начала  в  отношениях  социальных  классов.  Для  выявления  его  причин  можно  анализировать  каждую  из  таких  форм,  а  можно  применить  марксов  метод,  обратившись  к  природе  классового  противоречия.  В  рамках  настоящей  статьи  будет  рассмотрена  проблема  актуальности  исследовательского  подхода  социальной  философии  марксизма  для  социального  анализа.

В  письме  к  И.  Вейдемейеру  Маркс  заявил:  «...Что  касается  меня,  то  мне  не  принадлежит  ни  та  заслуга,  что  я  открыл  существование  классов,  ни  та,  что  я  открыл  их  борьбу  между  собой.  Буржуазные  историки  задолго  до  меня  изложили  историческое  развитие  этой  борьбы  классов,  а  буржуазные  экономисты  экономическую  анатомию  классов.  То,  что  я  сделал  нового,  состояло  в  доказательстве  следующего:  1)  что  существование  классов  связано  лишь  с  определёнными  историческими  фазами  развития  производства,  2)  что  классовая  борьба  необходимо  ведёт  к  диктатуре  пролетариата,  3)  что  эта  диктатура  сама  составляет  лишь  переход  к  уничтожению  всяких  классов  и  к  обществу  без  классов...»  [4, т.  28, с.  424].  Попробуем  дать  краткий  анализ  этим  выводам.

Отвлечёмся  от  диктатуры  пролетариата  и  заострим  внимание  на  утверждении  об  общественных  классах.  Действительно,  историки  эпохи  реставрации  Бурбонов  до  Маркса  определили  класс  как  категорию  общественного  бытия,  имеющую  социальную  природу:  «Все  праздношатающиеся,  каково  бы  не  было  их  происхождение,  все  те,  которые  искали  в  жизни  достающихся  без  труда  наслаждений,  становились  под  королевские  знамена,  защищая  интересы  подобные  их  собственным  интересам,  и,  наоборот,  те  из  потомков  прежних  завоевателей,  которые  занимались  тогда  промышленностью,  присоеди­нились  к  партии  общин»  [7, с. 52].

Утверждение  того,  что  классы  происходят  не  от  биологического  в  человеке  и  не  от  данного  ему  свыше  положения  в  обществе,  —  это  действительно  заслуга,  не  принадлежащая  Марксу.  Но  это  ещё  и  не  марксизм.  Говорить  о  классах  «имущих»  и  «неимущих»,  «рабов»  и  «господ»  и  т. п.  —  не  значит  ещё  определить  природу  социального  движения  классов.  Историкам  эпохи  реставрации  Бурбонов  наличие  общественных  классов  представлялось  последствием  завоеваний,  поэтому  во  французской  исторической  мысли  того  времени  господствовала  теория  этнического  происхождения  феодализма,  согласно  которой  аристократы  являются  потомками  германцев-франков,  а  буржуазия,  ремесленники  и  крестьяне  —  потомками  покорённых  франками  галлов.  Так,  Ф.  Гизо  писал,  что  в  течение  тринадцати  столетий  побеждённый  народ  боролся  для  того,  чтобы  свергнуть  иго  народа-победителя,  и  что  история  французов  есть  история  этой  самой  битвы,  кульминацией  которой  стали  революционные  события  [6, с. 1—2].

Вот  почему  трудно  считать,  что  посылки  социальных  классов  открыты  буржуазными  историками,  как  это  утверждает  Маркс.  С  одной  стороны,  классам  впервые  придан  исторический  характер,  а  с  другой  —  они  представлены  как  выражения  вражды  двух  рас.  Иначе  говоря,  классовая  борьба  выступает  здесь  не  как  имеющая  собственную  природу,  а  как  форма  иной  борьбы,  в  данном  случае  —  этнической.

Между тем,  в  социальной  философии  марксизма  обосновывается  объективность  природы  общественных  классов.  Люди  могут  вступать  друг  с  другом  в  отношения  в  зависимости  от  исповедания  той  или  иной  религии,  приверженности  идеям,  причислять  себя  к  определённой  культуре,  принадлежности  к  этносу  или  нации  и  т.  д.  Но  эти  отношения  будут  носить  по  преимуществу  субъективный  характер,  ибо  зависят  от  воли  людей.  Их  общее  и  различное  будет  определяться  одинаковым  либо  разным  осознанием  тех  или  иных  ценностей,  взглядов,  явлений.  Но,  так  или  иначе,  и  воля,  и  осознание  —  отражённое  и  специфически  освоенное  сознанием  общественное  бытие.

Общее  и  различное  для  индивидов  по  поводу  их  классовой  принадлежности  от  них  не  зависит,  ибо  определено  общим  и  различным  в  потребностях,  возникающих  из  отношений  собст­венности  на  средства  производства,  а,  следовательно,  и  интересов  образующихся  в  связи  с  этим  общественных  групп.  Это  сугубо  социальные  потребности,  определённые  владением  или  невладением  капиталом,  которые  осознаются  индивидами  с  тем,  чтобы  согласо­вывать  собственную  деятельность  с  удовлетворением  этих  самых  потребностей.  Так  рождается  социальный  интерес,  представляющий  ту  сторону  общественного  человека,  которая  определена  только  его  местом  в  общественных  связях.  Иными  словами,  экономические  потребности  класса  и  общества  в  целом  не  тождественны,  а,  значит,  обусловленные  ими  интересы  разных  социальных  классов  —  разные,  и  заложенное  здесь  противоречие  интересов  реализуется  в  общест­венных  отношениях.  В  этом  и  была  новизна  метода  анализа  социальной  реальности,  понимания  природы  общественных  антаго­низмов,  объективно  разделяющих  общество  на  социальные  группы  с  противоположными  интересами.  

Относительно  экономической  анатомии  классов  можно  сказать,  что,  несмотря  на  то,  что  британская  политэкономия  XVII —  начала  XIX веков  продвинулась  дальше  историков  эпохи  Реставрации,  её  представители  так  и  не  ответили  на  вопрос  о происхождении  социальных  классов.  Так,  А.  Смит  в  известной  работе  «Исследование  о  природе  и  причинах  богатства  народов»,  изучая  экономическую  структуру  социума,  приходит  к  выводам  о  том,  что  во  всяком  обществе  анатомия  общественных  классов  одинакова,  а  экономи­ческие  законы  буржуазного  общества  —  естественные  законы  и  других  быть  не  может.  Смит  даже  рассматривает  феодализм  не  как  исторически  определённый  общественный  уклад,  а  как  нечто  искусственное,  называя  его  «режимом»  [5].

Однако,  пытаясь  объяснить  экономическое  содержание  разных  форм  земледелия,  А.  Смит  вывел  экономические  основания  общественных  классов  в  буржуазном  обществе.  Способ  извлечения  дохода  —  вот  то,  что,  по  его  мнению,  образует  класс.  А  именно:  рента  с  земли,  заработная  плата  и  прибыль  на  капитал  составляют  доход  трех  различных  классов  [5, с. 194].  То  же  самое  мы  находим  в  первом  абзаце  главы  «Классы»  третьего  тома  «Капитала»,  однако  главное  обозначено  дальше:  «Мы  видели,  что  постоянная  тенденция  и  закон  развития  капиталистического  производства  состоит  в  том,  что  средства  производства  всё  больше  и  больше  отделяются  от  труда,  что  распылённые  средства  производства  всё  больше  концентрируются  в  большие  группы,  что,  таким  образом,  труд  превращается  в  наёмный  труд,  а  средства  производства  —  в  капитал  [4, т.  25, ч.  2 с.  457—458].

Такое  понимание  общественных  классов  впервые  указывает  на  их  историческую  обусловленность  и  динамичность,  а  именно  —  что  их  социальная  структура  определена  способом  общественного  производства,  а  не  завоеваниями  народов  и  не  воплощением  каких-либо  универсальных  законов  природы  в  общественном  устройстве.  Здесь  же  Маркс  ставит  главный  вопрос  о  том,  что  образует  класс,  и  успевает  показать,  что  это  вовсе  не  тождество  доходов  и  их  источников.

В  марксистских  основаниях  общественных  классов  оказываются  связанными  место  в  общественном  производстве  и  доля  общест­венного  богатства,  которой  владеет  группа  индивидов.  Главное,  что  из  этого  следует,  —  это  то,  что,  согласно  классовой  теории,  люди  объединены  в  социальные  группы  не  по  чьей-то  воле  (человеческой  или  божьей),  не  на  основе  исповедования  общих  идей,  а  независимо  от  самих  индивидов,  то  есть  объективно.

Такое  положение  чаще  всего  принимается  за  мистификацию  истории,  когда  исторический  процесс  видится  как  нечто  внешнее  по  отношению  к  личности.  Именно  такое  видение  и  критикуется  как  якобы  марксистское.  Причиной  этой  ошибки  является,  во-первых,  сложность  метода  Маркса,  вызванная  сложностью  изучаемого  объекта  —  системы  общественных  отношений.  С  другой  же  стороны  —  невежеством  критиков,  путающих  Маркса  с  представителями  экономического  детерминизма:  «Изменения  в  экономической  орга­низации  общества  сопровождаются  крупными  политическими,  социальными,  моральными  и  интеллектуальными  изменениями,  затрагивающими  те  обильные  или  скудные  средства,  при  помощи  которых  осуществляются  задачи  хозяйства»  [2, c. 320—321].  К  слову  сказать,  Ричард  Джонс,  являясь  представителем  экономического  детерминизма,  ввёл  такие  понятия,  как  «способ  производства»  и  «способ  распределения»,  что  могло  бы  служить  основанием  ещё  раз  упрекнуть  марксизм  в  эклектике  или  плагиате.  Однако,  как  и  в  случае  с  «классами»  в  домарксистских  исследованиях,  так  и  в  экономическом  детерминизме  данные  понятия  оказываются  «размытыми»,  не  имеющими  чёткого  критерия.  Это  один  из  много­численных  примеров  того,  что  учёные,  «нащупывая»,  ощущая,  приближаясь  к  сути  вопроса,  ещё  не  могли  создать  строгой  научной  концепции,  что  удалось  сделать  только  в  работе  «Капитал»  [4, т.  25, ч.  2, с.  457—458].

Разъяснение  отличий  концептуальных  положений  марксистской  теории  социальных  классов  и  его  предшественников  на  этом  поприще  даёт  возможность  перейти  к  рассмотрению  метода  социальной  философии  марксизма,  который,  как  и  в  случае  с  классами,  не  изложен  в  виде  определения,  что  создаёт  трудности  для  его  понимания.

Марксизм  есть  материалистическое  учение,  которое  не  только  признаёт  объективную  реальность,  но  видит  её  предметом  понимания  всей  человеческой  жизни,  как  индивидуальной,  так  и  общественно-исторической.  Сама  эта  материальная  жизнь  не  может  быть  рассмотрена  вне  конкретного  человека,  а  он  отдельно  от  неё.  В  противном  случае  человек  становится  всего  лишь  частью  дикой  природы,  не  имеющей  отношения  к  социуму.  Человек,  как  существо  био-социальное,  сам  является  и  частью  природы  («Первая  предпо­сылка  всякой  человеческой  истории  —  это,  конечно,  существование  живых  человеческих  индивидов.  Поэтому  первый  конкретный  факт,  который  подлежит  констатированию,  —  телесная  организация  этих  индивидов  и  обусловленное  ею  отношение  их  к  остальной  природе»  [4, т.  3, с.  19]),  и  частью  общества  («Раз  человек  уже  сущест­вует,  он,  как  постоянная  предпосылка  человеческой  истории,  есть  также  её  постоянный  продукт  и  результат»  [4, т.  26, ч.  3, с.  516]). Без  человека  нет  и  не  может  существовать  никаких  социальных  связей  и  общества  в  целом.  Но  и  человек,  создавая  вторую  природу  вокруг  себя,  мыслит  себя,  себе  подобных,  дикую  природу  в  контексте  социальных  условий,  то  есть  той  системы  общественных  связей,  в  которой  он  живёт.  У  общественного  человека  нет  непосредственной  связи  «индивид  —  природа»,  так  же,  как  по  мере  роста  общественного  организма  утрачиваются  непосредственные  связи  «индивид-индивид»:  они  опос­редуются  системой  общественных  связей,  знаково,  образно,  понятийно  отражаемой  общественным  сознанием.  

Само  же  общественное  сознание  не  является  неким  суммарным  продуктом  размышлений  индивидов,  но  выступает  неотъемлемой  частью  практической  деятельности,  и  его  производство  «первона­чально  непосредственно  вплетено  в  материальную  деятельность  и  материальное  общение  людей,  в  язык  реальной  жизни»  [4, т.  3, с.  24].  В  связи  с  этим  понимание  закономерностей  социального  движения  требует  такого  подхода,  который  бы  учитывал  обе  природы  человека.  До  марксизма  такая  связь  осуществлялась  эклектикой  воззрений  абсолютизирующих  одну  из  природ  человека.  Наиболее  лаконично  основу  метода  понимания  общественного  сознания  социальной  философии  марксизма  удалось  выразить  М.К.  Мамардашвили:  «Дело  в  том,  что  Маркс  совершенно  особо  представлял  себе  социальные  системы:  в  каждом  случае  он  строил  своё  исследование  так,  что  уже  в  исходном  пункте  имел  дело  с  системами,  реализующимися  и  функционирующими  посредством  сознания,  то  есть  такими,  которые  содержат  в  себе  свои  же  отображения  в  качестве  необходимого  элемента  (или,  иначе  говоря,  включают  в  себя  сознание  наблюдателя  в  качестве  внутреннего  элемента  собственного  действия).  Этого  рода  системами  и  были  для  него,  по  определению,  социально-экономические  системы.  Отсюда  оказалось  возможным  рассматривать  сознание  как  функцию,  атрибут  социальных  систем  деятельности,  выводя  его  содержание  и  формообразования  из  переплетения  и  дифференциации  связей  системы,  а  не  из  простого  отображения  объекта  в  восприятии  субъекта»  [3, с. 251].

Таким  образом,  только  в  марксизме  удалось  качественно  иначе  осмыслить  общественно-исторический  процесс  и  предложить  метод  постижения  внутренних  причин  в  самом  социальном  организме:  «Каждый  принцип  имел  особый  век  для  своего  проявления.  Так,  например,  принципу  авторитета  соответствовал  XI век,  принципу  индивидуализма  —  XVIII век….  Но  если,  —  чтобы  спасти  как  принципы,  так  и  историю,  —  мы  спросим  себя,  далее,  почему  же  данный  принцип  проявлялся  в  XI или  в  XVIII,  а  не  в  каком-нибудь  другом  веке,  то  мы  неизбежно  будем  вынуждены  тщательно  исследовать,  каковы  были  люди  в  XI веке,  каковы  они  были  в  XVIII веке,  каковы  были  в  каждом  из  этих  столетий  потребности  людей,  их  производительные  силы,  их  способ  производства,  применявшееся  в  их  производстве  сырьё;  каковы,  наконец,  были  все  те  отношения  человека  к  человеку,  которые  вытекали  из  всех  этих  условий  существования.  Разве  изучать  все  эти  вопросы  не  значит  заниматься  действительной  земной  историей  людей  каждого  столетия,  изображать  этих  людей  в  одно  и  то  же  время  как  авторов  и  как  действующих  лиц  их  собственной  драмы?»  [4, т.  4, с.  138].

Как  видно,  здесь  нет  никакой  абсолютизации  ни  одной  из  сторон  человеческой  жизни.  В  рамках  одной  концепции  оказываются  диалектически  соотнесёнными  причины  и  следствия  социальных  действий,  когда  «действие  не  может  быть  больше,  чем  причина,  ибо  действие  есть  не  более  как  обнаружение  себя  причины»  [1, c. 213].  Только  в  целом  изучаемая  система  отношений  —  общество  как  единый  организм,  где  личность  и  общественный  процесс  есть  две  стороны  одного  и  того  же  явления,  —  может  дать  ответы  на  вопросы  о  причинах  тех  или  иных  противоречий  в  обществе,  источниках  внутренней  напряжённости  и  развития,  одной  из  исторических  форм  которых  является  классовый  антагонизм.

Именно  с  такой  методологией  Маркс  подошёл  к  пониманию  классовых  отношений:  он  впервые  не  разрывает  человека  и  его  конкретное  общественное  бытие.  Социальное  противоречие  не  есть  нечто  внешнее  по  отношению  к  индивиду,  оно  настолько  же  его  часть,  насколько  сам  индивид  вырастает  во  всём  многообразии  самых  непохожих  друг  на  друга  межчеловеческих  отношений,  на  которых  лежит  печать  социальной  несправедливости.  Только  Маркс  впервые  вводит  требование  понимать  эти  самые  отношения  как  опосредованные  всей  системой  общественных  связей.  Это  условие  главное,  так  как  только  так  можно  не  упустить  ту  часть  социальных  связей,  которые  не  существуют  непосредственно  как  отношение  «индивид-индивид»  и  которыми  общество  в  основном  живёт,  формируя  свои  ценности.  

Метод  Маркса,  как  и  всякий  иной  метод,  рождён  спецификой  исторически  наличествующей  системы  общественных  отношений,  и  потому  он  не  вечен.  Вопрос  только  в  одном:  насколько  хватит  его  актуальности?  Учитывая,  что  иного  инструментария  анализа  общественных  антагонизмов  нам  так  и  не  предложено,  а  марксистская  методология  всё  ещё  способна  указывать  на  их  причины,  срок  в  полтора  столетия  оказывается  совсем  немалым.

Список  литературы:

1. Гегель Г.В.Ф.  Наука  логики.  —  М.:  «Мысль»,  1971.  —  Т.  2.  —  248  с.
2. Джонс  Р.  Политическая  экономия  народов  //  Экономические  сочинения.  —  Л.:  Соцэкгиз,  1937.  —  С.  320—321.
3. Мамардашвили М.К.  Как  я  понимаю  философию.  —  М.:  Прогресс,  1992.  —  414  c.
4. Маркс К.,  Энгельс Ф.  Сочинения  в  50  томах.  —  М.:  Издательство  политической  литературы  1955—1981.  Место  изд.,  изд-во,  год.  —  Тт.:  3-ий  (629  с.),  4-ый  (615  с.),  25-ый,  ч. 2  (551  с.),  26-ой,  ч. 3  (674  с.),  28-ой  (767  с.).
5. Смит А.  Исследование  о  природе  и  причинах  богатства  народов.  —  М.:  Соцэкгиз,  1962.  —  684  с.
6. Guizot  F.  Du  Gouvernement  de  la  France  depuis  la  Restauration  et  du  ministère  actuel.  —  Paris,  1820.  —  332  с.
7. Thierry  A.  Dix  ans  d'etudes  historiques.  —  Bruxelles,1835.  —  674  с.