РУССКИЕ ПОСЕЛЕНИЯ МИРЗАЧУЛЬСКОГО ОАЗИСА И ИХ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ В КОНЦЕ XIX — НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Мирзаева Назира Джумановна

канд. ист. наук, ст. преп. ГГУ, г. Гулистан

E-mail: naziramirzayeva@rambler.ru

Изучение общественно-политического положения в Мирза­чульском оазисе в конце XIX—начале ХХ в. и истории русских поселений в контексте политических и экономических процессов, протекавших в Туркестане, на основе широкого привлечения архивных источников, а также анализа естественных и механических факторов прироста и расселения населения, демографических последствий политики освоения Мирзачульского оазиса имеет важное научное и практическое значение. Так как в основу колониальной политики Российской империи была положена идея русификации края, вопросы переселения русского населения в Туркестан всегда оставались в центре внимания колониальных властей.

В этом отношении большое значение имеет всестороннее исследование процесса расселения русских переселенцев в Мирза­чульском оазисе, их влияния на социально-экономическое развитие региона и роли русских поселений в истории данной территории. До настоящего периода данная проблематика в указанных хронологических рамках не выступала в качестве отдельного объекта исследования. Особенно, не достаточно освещены вопросы взаимоотношений жителей русских поселков с местным населением.

В рамках настоящей темы решаются следующие конкретные задачи: исследовать процесс освоения Мирзачулького оазиса Российской империей; рассмотреть вопрос переселения населения из центральных районов России в Мирзачульский оазис и процесс создания новых поселений; показать хозяйственный уклад русских поселений в регионе и выявить их особенности; изучить социальный, национальный, религиозный состав населения русских поселений в Мирзачульском оазисе; посредством исследования процесса адаптации переселенцев к новым условиям, выявить особенности взаимоотношений переселенцев с коренным населением.

Научная значимость исследования заключается в том, что материалы данной статьи могут быть использованы в процессе изучения истории русских поселений на территории Туркестана в колониальный период, освещения политической, социально-эконо­мической и этнодемографической истории Мирзачульского оазиса.

Рост количества новых деревень в Мирзачуле в конце XIX—начале ХХ вв. непосредственно связано с началом освоения новых территорией. Один из представителей имперской администрации А. Кушакевич считал, что освоение Мирзачуля приведёт к плотному заселению юга и юго-восточных торговых и политических путей Туркестанского генерал-губернаторства [7, с. 17].

Первоначально ротмистру Главного штаба Г.А. Аминову было поручено изучить следы древних ирригационных сооружений на территории между Чиназом, Ходжендом и Джизаком [1, № 2]. Однако предложение, разработанное Г.А. Аминовым было отклонено ввиду отдалённости и маловодности реки Зерафшана. Начальником Джизакского уезда И. Брежезицким было предложено восстановление арыка Туятортар, но оно также было безрезультатным [2, с. 852]. В 1871 г. инженер Н. Ульянов изучив Мирзачуль, в 1872 г. разработал проект его освоения посредством использования воды Сырдарьи. Из всех предложенных проектов, имперским правительством был избран именно этот проект. В 1874 г. на строительство канала было выделено 16 000 рублей [18, л. 99—101]. Из-за нехватки средств строительство канала, рассчитанного на полив 40 000 десятин земли, было приостановлено [6, с. 11]. В 1883 г. работы по орошению Туркестанского края и ведение сельского хозяйства были поручены Николаю Константиновичу Романову [19, л. 1]. По поручению Н.К. Романова в семи верстах от Бекабада была сооружена дамба, которая позволяла привести воды во внутреннюю часть Мирзачуля.

В 1897 г. специальная правительственная комиссия утвердила проект инженера Н.А. Петрова. Однако, проект не получил утверждения со стороны Петербургского комитета по технике, из-за дороговизны постройки каменной дамбы. Задолго до этого в 1885 г. Н.А. Петровым был представлен доклад Туркестанскому генерал-губернатору Н.О. Розенбаху о проектах освоения Мирзачуля [20, л. 139—144]. Член Государственной Думы Н.Л. Скалозубов подчеркнул необходимость выделения из государственной казны средств для завершения освоения северо-восточной части оазиса [9, с. 603]. В 1911 г. был утвержден новый проект, строительство канала было поручено инженеру путей сообщения С.Н. Чаеву. Согласно проекту на строительство было выделено 36.614.963 рублей 66 копеек [8, с. 34]. Предусматривалось завершить строительство 1 января 1915 г. 5 октября 1913 г. (по старому календарю) по 100 километровому каналу было торжественно спущена вода. Каналу было присвоена имя Романова. С 1917 года канал стал называться Северный Мирзачульский, позже переименован в канал имени Кирова, в настоящее время канал называется «Дустлик» (Дружба).

Вконце XIX — начале ХХ века строительство ирригационных сооружений и железнодорожных путей послужило толчком для перехода кочевого и полукочевого населения к оседлому образу жизни, большинство из которых стали заниматься орошаемым земле­делием, в результате которого появились новые посевные площади.

Основная часть русского населения, переселившаяся в Мирза­чульский оазис была земледельцами, столкнувшимися с проблемой нехватки земель для ведения хозяйства [10, с. 166—167]. Изданный правительством Российской империи 10 июня 1903 г. закон предусматривал предоставление определенных льгот переселенцам. К примеру, население переселившиехся в Туркестанский край в 15 летнем возрасте освобождалось от воинской повинности сроком на 6 лет. Согласно принятому 21 июня 1914 г. новому закону предусматривалось переселение на орошаемые земли Мирзачуля представителей всех христианских конфессий и население, имевшее определённое материальное обеспечение [4, с. 221—224].

Согласно информации, опубликованной в газете «Туркестанские ведомости», первый русский поселок —«Надеждинский» в Мирзачуле, был организован в 1885 г. [15, № 4]. По мнению же В.Ф. Караваева первый русский посёлок на территории Мирзачуля был основан в 1885 году Н.К. Романовым, заселенный запорожскими казаками, в честь которых был назван «Запорожье» [5, с. 92—93]. Посёлок находился на плодородной земле, однако, из-за трудностей, связанных с поливом земли лежали не использованными [3, с. 462—463]. В результате проведенных ирригационных работ на левом берегу Сырдарьи в разные годы, по инициативе Н.К. Романова было построено 8 русских поселков [21, л. 93].В 1896 г. в Туркестан с помощью Н.К. Романова переехали представители Кубанской области, значительная часть которых состояла из сектантов. Первоначально их посёлок назывался «Волынский». Впоследствии из-за возникших внутри поселка религиозных разногласий, часть населения покинула посёлок и основала новый посёлок под названием «Нижний Волынский». После чего прежний посёлок стал именоваться «Верхний Волынский». В 1907 г. в новый поселок, построенного в честь Святого Спаса, переселилось 65 семейств [16, № 75]. В результате объединения поселков «Спасский» и «Духовский» был создан поселок городского типа (в настоящее время город Гулистан —админстративный центр Сырдарьинской области). С 1911 г. по 1914 г. поселок был зарегистрирован в официальных документах под названием «Спасский». В 1908 г. в район озера Ахмонкуль, вблизи поселка «Нижний Волынск» переехало 4 семьи для занятия рыболовством. Самовольно заселившиеся эти семейства без разрешения стали сооружать на государственной земле жилые дома. Ввиду чего, поселок стал называться «Нахаловка» [11, с. 110].

В марте 1913 г. с целью расширения поливных земель в северо-восточной части Мирзачуля стали осваиваться новые земельные площади. В одном из таких мест не далеко от 121-го разъезда Среднеазиатской железной дороги был основан поселок «Велико-Алексеевский». Данный поселок был расположен на части земли, выделенной из земельного фонда, орошаемого каналом Романова в 12 верстах от железнодорожной станции «Сырдарья» в сторону станции «Голодная степь». 25 ноября 1913 года поселку было присвоено имя престолонаследника Российской империи Алексея. В дальнейшем здесь возник город Бахт (Счастье).

Основанный в 1916 г. поселок «Саратовский» был предназначен исключительно для участников-ветеранов I-Мировой войны и кавалеров Георгиевского ордена (креста) [22, л. 10]. В целом, в начале 1917 г. в Мирзачуле было 24 русских поселений [12, с. 218].

Имперская администрация считала необходимым для усиления русификации и развития монокультуры хлопка в крае привить навыки водопользования и его распределения. Переселившиеся русские крестьяне, в основном, выращивали пшеницу, рожь, рис, овес и дополнительно кукурузу, сафлор красильный, кунжут, кенаф, горох, просо, овощи и дыни. Начиная с 1910 г. началось постепенное увеличение площадей хлопковых полей. С 1911 г. в Мирзачуле широко было развито хлопководство.

Нехватка дренажных систем и неправильное водопользование переселенцев при поливе и промывке почвы привело к заболачиванию и засолению земель, в результате чего осложнилось экологическое состояние, участились инфекционные заболевания.Положение поселенцев осложняли проблемы, связанные с природными усло­виями, а также официальная политика властей. Несмотря на то, что русское население пользовалось большими привлегиями, было немало проблем в решении вопросов землепользования и водо­пользования.

Согласно статистическим данным, приведенным в официальном отчете 1892 г. в Мирзачульский оазис всего переселились 2044 человек, из которых 3 — дворян, 23 — мещан, 1117 — крестьян, 647 — казаков, 254 — пенсионеров и резервных руководителей младшего звена [23, л. 9]. В русские поселения «Надеждинский», «Романовский», «Запорожский» могли поселяться исключительно казаки освобожденные от воинской службы [24, л. 3]. Формирование стабильных земледельческих хозяйств, способных стать опорой Российской империи на территории Туркестанского края осущест­влялось не посредством искусственного переселения, а путем выдачи больших ссуд и выделения крупных земельных участков, способствовавших повышению экономического потенциала земледельческих хозяйств. В результате чего, стал появляться новый класс зажиточных крестьян, арендующихземлю, где использовался наемный труд. Некоторые из них имели до 400 десятин земли [17, с. 57].

Как показывает анализ статистических данных в существовавших вМирзачуле русских поселках в основном проживали русские, белорусы и украинцы. Только в поселках «Нижний Волынский», «Сырдарьинский», «Велико-Алексеевский» и «Спасский» проживали и представители других национальностей. Администрация Российской империи относилась к не православным переселенцам неоднозначно. Было запрещено переселение католиков, принявших православие, если только они не были попроисхождению русскими [25, л. 33]. В частности, из-за того, что меннониты по происхождению не были русскими их переселение в край было признано нежела­тельным [26, л. 47]. Основанные с помощью правителей поселки «Надеждинский» и «Романовский» представляли собой очень крепкие православные хозяйства. Практически все сектанты были грамотными, вели здоровый образ жизни, поддерживали дружественные отношения как с переселенцами, так и с коренным населением. Сектанты поселка «Конногвардейский» во время трудностей связанных с водой самовольно разобрали заслоны, поставленные администрацией православного поселка «Николаевский» в результате неправильного распределения воды [27, л. 15.].

Главной особенностью хозяйственной деятельности русских поселений в Мирзачульском оазисе было строительство иррига­ционных сооружений. Население русских поселков до создания собственных хозяйств брало землю в аренду, занималось скотоводством, выполняло наемные работы. Кроме этого, переселенцы были привлечены к строительству каналов, занимались куплей-продажей, рыболовством и скотоводством. Переселенцы также занимались строительством железных дорог и ремеслом. Зажиточная часть населения отказавшись от земледелия занималась куплей-продажей пшеницы и хлопка. Построенный рядом с железнодорожной станцией «Голодная степь» рынок оказал влияние на развитие местного товарооборота. Усовершенствовались техника обработки земли и орудия труда, что оказывало значительное влияние на экономическое развитие оазиса. Русские крестьяне начали применять некоторые новшества в сельском хозяйстве. На адаптацию переселенческого населения негативно повлияли не только природно-климатические условия, но и не знание способов ведения хозяйства, а также нормативно-правовые документы, принятые в сжатые сроки, без учета определенных условий и возможностей. Были проблемы с адаптацией к местному климату. В тоже время данная ситуация не оказала существенного влияния на процессы, связанные с переселением славянского населения империи в этот регион.

Местное население с большим уважением относилось к сектантам нежели к православным, так как первые вели строгий и трезвый образ жизни. 1910 г. в поселке «Спасский» из средств Переселенческого управления для проведения религиозных мероприятий был построен храм [13, с. 210], куда был приглашен работать священник из России. Подобный храм был построен и в поселении «Надеждинский». Однако существовали и конфликтные ситуации между населением оазиса. Так, в 1909 г. в районе озера Ахмонкуль, самовольно переселившиеся русские разделили пастбища и пашни, принадлежащие местному населению [14, с. 124]. Тем самым, были ущемлены права местного населения. В том числе имперская администрация, для того, чтобы иметь большой фонд свободных земель, приняло решение о распределении местному населению территории для земледелия, из числа плохоорошаемых, заросших камышом земель. Также зачастую возникали конфликты между русскими и местным населением по поводу пастбищ.

Вконце XIX — начале ХХ века в целях организации крепкого опорного пункта в крае империя вела политику переселения русских крестьян в Мирзачульский оазис. Для развития хлопководства в регионе колониальная админстрация осуществила ряд мероприятий по созданию оросительных сооружений. На территории, где была сооружена ирригационная сеть, организовались русские поселения. Частичное освоение Мирзачульского оазиса привело к появлению новых населенных пунктов, некоторые из которых заложили почву для сложения новых городов. Однако социально-экономические проблемы и пренебрежительное отношение представителей власти сдерживали развитие этих поселений.

Список литературы:

1. Барон Аминов. Джизако-Чиназская Голодная степь и памятники бывшей в ней оседлости / Туркестанские ведомости. —1873. —№ 2.
2. Возобновление старого арыка Тюя—Тартарь // Туркестанское сельское хозяйство.—Ташкент, 1911.—№ 11.—С. 852—853.
3. Владимиров К.Н. Путевые впечатления // Туркестанское сельское хозяйство.—Ташкент, 1907.—№ 6.—С. 458—473.
4. Высочайше утвержденный 21 июня 1914 года,одобренный Государственным Советом и Государственною Думою закон об отводе орошаемых системою Романовского канала казенных участков Голодной степи, Ходжентского уезда, Самаркандской области // Вопросы колонизации. —СПб., 1914. —№ 16. — С. 221—224.
5. Караваев В.Ф. Голодная Степь въ ея прошломъ и настоящемъ. Статистико-экономическiй очеркъ. —СПб.: Типо-Литографiя Н.Л. Нарьекина, 1914. — 253 с.
6. Кашкин И. Очерки ирригации Туркестана // Туркестанское сельское хозяйство. —Ташкент, 1907. —№ 1. —С. 6—14.
7. Кушакевич А. Заметки по Ходжентскомууезду.—Ташкент,1875. —20 с.
8. Курсиш А. Голодная степь. Очерк работ по орошению северо-восточной ее части. —СПб., 1913. —70 с.
9. Об отпуске средств на окончание работ по орошению северо-восточной части Голодной степи// Туркестанское сельское хозяйство. —Ташкент, 1912. —№ 3. —С. 603—604.
10. Первый поселок «Велико-Алексеевский»на землях, орошаемых системой Романовского канала // Вопросы колонизации. —СПб., 1915. —№ 12. —С. 164—193.
11. Переселенческое дело в Туркестанском крае (Области Сыр-Дарьинская и Ферганская). —СПб., 1911.—262 с.
12. Станишевский А.В. Голодная степь. 1867—1917. История края в документах. —М.:Наука,1981.—235 с.
13. Скрыплев П. Хлопководство и русские переселенцы // Вопросы колонизации. —СПб., 1913. —№ 12. —С. 203—224.
14. Сырь-Дарья. Ср.-Аз. жел. дор.//Туркестанский сборник. —Т. 518. —С. 124.
15. Туркестанские ведомости. —1904.—№ 4.
16. Туркестанские ведомости. —1908.—№ 75.
17. Хроника // Туркестанское сельское хозяйство.—Ташкент, 1906.—№ 3. —С. 56—58.
18. ЦГА РУз, ф.И-17, оп. 1,д. 25016, л. 99—101.
19. ЦГА РУз, ф.И-7, оп. 1, д. 166, л. 1.
20. ЦГА РУз, ф. И-40, оп. 1, д. 19, л. 139—144.
21. ЦГА РУз, ф. И-18, оп. 1, д. 11774, л. 93.
22. ЦГА РУз, ф. И-16, оп. 1, д. 1856, л. 10.
23. ЦГА РУз, ф.И-18, оп. 1, д. 222, л. 9.
24. ЦГА РУз, ф.И-18, оп. 1, д. 166, л. 3.
25. ЦГА РУз, ф. И-7, оп. 1, д. 3103, л. 33.
26. ЦГА РУз, ф. И-7, оп. 1, д. 5052, л. 47.
27. ЦГА РУз, ф.И-18, оп. 1, д. 6852, л. 15.