Статья опубликована в рамках:
Международной заочной научно-практической конференции «Актуальные вопросы социологии, политологии, философии и истории» (Россия, г. Новосибирск, 22 августа 2012 г.)

Выходные данные сборника:
«Актуальные вопросы социологии, политологии, философии и истории»: материалы международной заочной научно-практической конференции. (22 августа 2012 г.)

ОТРАЖЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА В ФОЛЬКЛОРЕ И В ЖИЗНИ НАРОДА МАНСИ (ВОГУЛОВ)

Кумаева Мария Владимировна

научный сотрудник Обско-угорского Института прикладных исследований и разработок, г. Ханты-Мансийск

E-mail: kumaeva4@yandex.ru

Манси (вогулы) живут на территории в северо-западной части Сибири по левым притокам Оби в пределах Ханты-Мансийского автономного округа Тюменской области. Несколько десятков семей живет в Свердловской области. В Пермской же области в верховьях Вишеры сохранились лишь потомки манси, которые говорят по-русски, но называют себя до сих пор вогулами [6, с. 6]. Манси (вогулы) многие века сохраняли свой древний традиционный уклад жизни и языческую веру. «Мансийский язык сильно ассимилируется языками соседних народов, главным образом — русским» [6, с. 6]. Миссионерская деятельность и христианизация коренного населения Сибири православие начало более полутора тысяч лет тому назад. «В 1448 г. пятый епископ Пермский Питирим был в Москве с жалобой Великому князю на частые вогульские набеги, получил денежную помощь и налоговые льготы и возвратился в свою епархию. По возвращении он начал осуществлять миссионерскую деятельность среди вогулов» [8, с. 134]. В местах расселения манси (вогулов), остяков (ханты), стали строиться церкви, часовни. «Кодские князья были в ряду первых аборигенов-христиан. Возведение храма — каменной пятиглавой церкви во имя Святой Троицы с колокольней и двумя приделами — относится к 1757 г. <…> По источникам известно, что на месте каменного храма прежде последовательно располагались несколько деревянных церквей, первая из которых была возведена в 1600 г. в остяцком княжестве Кода» [1, с. 412]. У обских угров долгое время не было письменности, но существовал фольклор, который передавал из уст в уста, из поколения в поколение народную мудрость, жизненный опыт. В мансийском фольклоре часто предметы, описания, действия имеют образное значение, во многих текстах сохраняется архаичность, изобразительно-выразительные средства языка. В своих исследованиях А.Т. Хроленко утверждает, что «у каждого народа существуют неповторимые ассоциации образного мышления, обусловленные особым семантическим наполнением каждого слова — культурными смыслами. Они закрепляются в языковой системе и составляют её национальную специфику» [7, с. 91]. О талантливом сказителе Носилов К.Д. пишет следующее: «Он настоящий поэт…. Он пел обо всём… что трогало его поэтическую душу; он пел о тишине, таинственности леса; он пел о том, как меняются картины в изгибах его лесной реки, как синеют дальние горы, как звучит голос лебедя, как спит лесное озеро, как дремлет лес, как гаснет заря…» [5, с. 8]. Рассмотрим на некоторых примерах загадок отразившиеся христианские традиции, верования.

В этой загадке белый храм сравнивается с белым журавлем, звон колоколов сравнивается с курлыканьем белого журавля. Рассмотрим другую загадку.

В данной загадке церковь является соединяющим небо и землю. «Пробегающие девушки да пробегающие парни так и туда заходят», для посещения молитвы к Отцу Небесному (Нуми Торуму).

Белый журавль у манси считается священной птицей, охота на него не ведется. Белый храм в этой загадке сказителем образно сравнивается с белым журавлём.

Приведем примеры из мансийских народных сказок. Так, сказка «Поп экваг-ойкаг пыг мойт» («Сказка о сыне попадьи и попа»), начинается так:

«Поп экваг-ойкаг олэг. Я-ты, олыметэн, та матнэн орумт, хум котильн, нэ котильн ёхтынэтэн орумт пыгрись осьсыг… Поп с женой живут. И вот, так поживая, на склоне лет, в возрасте мужчины и женщины средних лет, у них родился сын…» [3, с. 4]. В тексте сказки главным персонажем является сын попа — Поп-пыгрись. Он преодолевает препятствия, одолевает злую силу. Возвращается в родительский дом с невестой. «И все стали жить счастливо и по сей день живут», так завершается сказка. Приведем пример из другого текста мансийской народной сказки «Сказка о Миленьком», мы читаем: «… собрал всех бедняков и нищих. Наменял мелочи: три копейки, пять копеек. Наложил мелочи полнехонько в мешок. Раздал все деньги беднякам…» [4, с. 188]. Здесь главный герой повествования оказывает  помощь людям нуждающимся, он подает им милостыню.

Православие повлияло не только на фольклор, христианские элементы верований отразились и в обрядах народа манси (вогулов). В работе «Обряд сыгвинских манси в связи с рождением ребенка» (1993) Е.И. Ромбандеева отмечает: «Кроме пукнисянь, алтумсянь, у ребенка может быть и пернангсянь (крестная мать) и пернангась (крестный отец). Они дарят ребенку обычно кресты, а им в свою очередь тоже что-либо дарят. Обряд крещения не производится» [6, с. 99]. В конце XIX века среди манси (вогулов) находился отечественный исследователь Зауральского Севера К.Д. Носилов, он в своей работе пишет: «Старик — хороший вогул, все его любят, живёт он так же, как все другие вогулы… Он православный, крещён, у него есть иконы, водятся восковые свечи, он больше всего чтит Николая Чудотворца… <…> Я был несколько раз в праздники в их храме, но мало уже встретил там вогулов. Они… неохотно посещают свой храм, в праздник, в посты их ныне собирается самая малость…» [5, с. 185]. С принятием крещения манси (вогулам) стали даваться русские имена: Илья — Иля, Пётр — Петра, Борис — Порис, Владимир — Латимир, Сергей — Серки, Александр — Сантыр, Павел — Паял, Василий — Ващиль, Данил — Танил, Гаврил — Каврила, Михаил — Миска, Иван — Юван, Николай — Микол, Алексей — Улякси, Дорофей — Торапи, Прокопий — Поркопья, Елисей — Еляси, Георгий — Йиквырка,  Федот — Петот, Дмитрий — Митри, Антип — Антюпка, Игнатий — Икнаска, Софья — Сопья, Прасковья — Парыска и др. «Ввиду того, что у манси не было личных имен, то при крещении каждому лицу давали не только фамилию, но и имя. Все личные имена манси восходят к адаптированным христианским именам. Новые присвоенные людям имена были непопулярными, манси продолжали пользоваться привычными им терминами родства, свойства и возраста… Позднее сочетание христианского имени с терминами ойка, эква стало восприниматься как вежливый тон речи и уважительное отношение к человеку» [6, с. 46]. В 2003 году опубликована книга «Библияныл потрыт» («Библейские рассказы на мансийском языке») в переводе М.А. Хатаневой, под редакцией Р.П. Хозумовой. Нравственность и  духовность молодого поколения заключается в соблюдении веры и традиций родного народа.

Список литературы:

1. Баранов М.Ю., Чарусова И.С. Результаты натурного обследования территории Свято-Троицкой церкви бывшего Кондинского монастыря в пгт. Октябрьском ХМАО — Югры / Ханты-Мансийский автономный округ в зеркале прошлого: сб. статей / Отв. ред. Я.А. Яковлев. — Томск; Ханты-Мансийск: Изд-во Том. Ун-та, 2010. Вып. 8. 530 с.
2. Загадки мансийские (вогульские) / Авт.-сост. Т.Д. Слинкина; науч. ред. Е.И. Ромбандеева, д-р филол. н. Хант-Мансийск: ГУИПП «Полиграфист», 2002, 178 с.
3. Кумаева М.В. Поп экваг-ойкаг пыг мойт / Луима сэрипос, г. Ханты-Мансийск, 6 августа 2011 г., № 31, — 4 с.
4. Мифы, предания, сказки хантов и манси. пер. с хантыйского, мансийского, немецкого языков. Сост., предисл. и примеч. Н.В. Лукиной, под общей редакцией Е.С. Новик. — М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1990. — 568 с.
5. Носилов К.Д. У Вогулов: Очерки и наброски / Составление тома Ю.Л. Мандрики. — Тюмень: СофтДизайн, 1997. — 304 с.
6. Ромбандеева Е.И. История народа манси (вогулов) и его духовная культура (по данным фольклора и обрядов). Сургут: АИИК «Северный дом» и Северо-Сибирское региональное книжное издательство, 1993. — 208 с.
7. Хроленко А.Т. Основы лингвокультурологии : учеб. пос. / А.Т. Хроленко; под ред. В.Д. Бондалетова. — 5-е изд. — М.: Флинта: Наука, 2009. — 184 с.
8. Чепкасов Е.В. История и последствия христианизации вогулов / Обские угры: научные исследования и практические разработки: материалы Всероссийской научной конференции VII Югорские чтения / сост. С.А. Герасимова. — Ханты-Мансийск: Полиграфист, 2008. — 512 с.