Телефон: 8-800-350-22-65
WhatsApp: 8-800-350-22-65
Telegram: sibac
Прием заявок круглосуточно
График работы офиса: с 9.00 до 18.00 Нск (5.00 - 14.00 Мск)

Статья опубликована в рамках: XIX Международной научно-практической конференции «Актуальные вопросы общественных наук: социология, политология, философия, история» (Россия, г. Новосибирск, 17 декабря 2012 г.)

Наука: История

Секция: История России

Скачать книгу(-и): Сборник статей конференции

Библиографическое описание:
Крыжан А.В. ПОДГОТОВКА КАДРОВ ДЛЯ ОРГАНОВ СОВЕТСКОЙ ЮСТИЦИИ В 20—30-Е ГОДЫ // Актуальные вопросы общественных наук: социология, политология, философия, история: сб. ст. по матер. XIX междунар. науч.-практ. конф. – Новосибирск: СибАК, 2012.
Проголосовать за статью
Дипломы участников
У данной статьи нет
дипломов
Статья опубликована в рамках:
 
 
Выходные данные сборника:

 

 

ПОДГОТОВКА КАДРОВ ДЛЯ ОРГАНОВ СОВЕТСКОЙ ЮСТИЦИИ В 20—30-Е ГОДЫ

Крыжан Анна Викторовна

канд. ист. наук, доцент кафедры гуманитарных дисциплин РОСИ, г. Курск

E-mail: kryjhan@mail.ru

 

Одной из наиболее острых проблем первых десятилетий социалистического строительства являлся серьезный недостаток в квалифицированных кадрах. Применительно к юстиции эта проблема усугублялась тем, что, во-первых, юридический корпус дореволюционной России в большинстве своем враждебно воспринял новую власть. Во-вторых, в контексте ленинской теории государства в форме революционной диктатуры, опирающейся на непосредственный почин народных масс снизу, а не на закон, органам юстиции едва ли отводилась ключевая роль в государственном строительстве. Показательным является тот факт, что первый народный комиссар юстиции был самым молодым министром: Г.И. Оппокову (Ломову) в 1917 г. было 29 лет. Оппоков, а также сменивший его на этом посту И.З. Штейнберг, были левыми эсерами, что также характеризует отношение большевиков к Наркомату юстиции. Только в марте 1918 г. наркомом становится большевик П.И. Стучка, а в сентябре 1918 г. — большевик Д.И. Курский. Эти назначения были не просто кадровыми перестановками в руководстве Наркомюста, они характеризовали изменение отношения власти ко всей системе юстиции.

Летом 1921 г. Президиум ВЦИК, рассмотрев вопрос об органах юстиции, постановил: «…на деятельность органов юстиции должно быть обращено особое внимание, их авторитет должен быть укреплен и поднят на соответствующую высоту»[3, д. 27, л. 156]. Юстиция уже не воспринималась как временная система, перестала связываться только лишь с возможным проявлением девиантного поведения, её функции стали пониматься гораздо шире. Это заставило власть предпринять конкретные шаги к повышению профессионального и образовательного уровня работников этой сферы.

Следует отметить, что для улучшения ситуации с кадрами предпринимались разноплановые меры. В указанном выше постановлении ВЦИКа была дана четкая установка: «обеспечить отделы юстиции и другие местные органы юстиции лучшими силами, направляя в эти органы наиболее опытных и надежных работников» [3, д. 27, л. 157]. Однако опыт и надежность в тот период часто связывались не с профессионализмом, а с политической активностью человека и его преданностью революционным идеалам, в лучшем случае, с его организаторскими способностями. Более того, так называемые «выдвиженцы» скорее ухудшили кадровую ситуацию в сфере юстиции. В октябре 1927 г. Председатель Курского губсуда Малышев вынужден был написать секретное письмо в организационный отдел Курского губкома ВКП(б) и Председателю Курского губисполкома, в котором признавал, что «местные органы не достаточно внимательно подходят к вопросу выдвижения кандидатов на судебно-следственную работу, в результате чего Губсуд бывает вынужден возбуждать ходатайства перед ГИКом об отзыве Нарсудьи вследствие несоответствия его как по своей работе, так, зачастую, по нравственным его качествам. Немало среди нарсудей, отозванных ГИКом, за пьянство, за неавторитетность, за дискредитирование власти, взятки, растраты и за ряд других преступных деяний. <…> Число привлеченных за 1926/27 год нарсудей и нарследователей к уголовной ответственности (14 чел.) говорит, что подбор судебно-следственных работников производится без должного внимания и большая доля в этом вины, безусловно, падает на местные партийные и советские организации» [2, д. 716, л. 251].

Приток выдвиженцев ни в коей мере не решал проблемы отсутствия у работников специальных юридических знаний. Для её решения в 1923 г. повсеместно организуются областные юридические курсы. Областными они назывались потому, что, как правило, работали в областных центрах. Наркомюст распределял места среди разных областей, причем не обязательно соседних. Так 25 июня 1923 г. Курским губернским исполкомом было получено отношение, подписанное членом Коллегии Наркомюста Я.Н. Бранденбургским, о том, что Курской губернии предоставлено 14 мест на областных юридических курсах в г. Ивано-Вознесенске. Губсполком должен был принять на себя часть расходов по организации курсов, пропорционально количеству предоставленных мест [1, д. 362, л. 165]. Организаторы курсов сообщили Курскому губисполкому, что «согласно смете содержания курсов приходится по 100 товарных рублей в год на каждого курсанта»[1, д. 362, л. 170].

Потенциальные слушатели должны были иметь не менее 1 года служебного стажа в должности народного судьи или следователя. Если таковых не оказывалось, допускался прием «хорошо развитых членов РКП, командированных партийными и профессиональными организациями». То, что в губернии не удастся набрать достаточное количество судей, имеющих стаж работы в должности не менее года, было весьма вероятно, поскольку судебных работников вообще не хватало. Так, по поводу посылки судей на курсы в Иваново-Вознесенск исполняющий обязанности председателя Курского Губсуда писал в губисполком, «что ввиду недостатка судебного персонала с юридическим образованием, желательно командировать не менее 4-х человек, но ввиду невозможности снимать судебных работников для отправки на курсы, полагаю необходимым выставление кандидатур от Губкома РКП» [1, д. 362, л. 219].

От слушателей курсов требовалось: «а) общее и политическое развитие, знание основных понятий о марксизме и коммунизме; б) умение грамотно и в литературной форме излагать свои мысли; в) умение решать задачи и производить вычисления на все действия с целыми числами, знакомство с простейшими дробями». Курсанты обеспечивались общежитием и питанием, за ними сохранялась зарплата. Поскольку обучение на курсах длилось год, то курсанты могли взять с собой семьи, которые обеспечивались пособием до 25 товарных рублей в год [1, д. 362, л. 171].

Интересна учебная программа юридических курсов, которая включала следующие дисциплины: История ВКП(б) и основы ленинизма (16 ч.), Исторический материализм (16 ч.), Основы политэкономии (18 ч.), Общая теория права и государства, Конституции СССР и РСФСР (18 ч.), Гражданское право (46 ч.), Уголовное право (38 ч.), Карательная политика и исправительно-трудовой кодекс (8 ч.), Уголовный процесс (16 ч.), Гражданский процесс (20 ч.), Земельное право (16 ч.), Трудовое право (12 ч.), Семейное право (8 ч.), Судоустройство (6 ч.), Судебная медицина (6 ч.), Нотариат, Положение о векселях и Гербовый устав (16 ч.), НОТ в нарсудах (2 ч.).

Занятия велись лабораторно-семинарским методом. Слушатели до занятия получали задания с указанием материала для проработки. «Для отсталых применялся метод конспектов. <…> Занятия велись в течение 8 часов: по 4 часа утром и вечером. Продолжительность занятий курсов была 50 учебных дней, а всего 400 учебных часов, из них 136 часов практических занятий». Обращает на себя внимание то, что идеологическим дисциплинам отводилось 50 часов из 262, то есть всего 19 [1, д. 1112, л. 49—50].

С середины 20-х годов начали предприниматься попытки не допускать на судебные должности лиц, не имеющих достаточного образовательного уровня. В 1924 г. при губернских судах были образованы экспертные комиссии, которые должны были экзаменовать кандидатов в народные судьи, имеющих стаж работы в органах юстиции менее 3-х лет. Но юридические курсы и экзаменационные комиссии могли лишь частично исправить ситуацию. Курсы финансировались из местных бюджетов, возможности которых были ограничены, а экзаменационные комиссии просто физически не могли проэкзаменовать всех претендентов. Так, в 1924 г. в Курской губернии в нарсудьи были выдвинуты 103 человека. Стаж работы более 3-х лет имели 16 претендентов. Из оставшихся 87 человек только 25 выдержали экзамен в губсуде [1, д. 423, л. 14—17]. В первой четверти 1926 г. через комиссию прошло 23 кандидата, из которых только 14 выдержали экзамен [1, д. 1112, л. 10].

Ситуацию несколько выправлял энтузиазм работников. А.Н. Сахаров отмечал, что «миллионные массы вошли в революцию в середине 20-х годов: поднялись к новой жизни глухие углы, забурлила каждая деревня, каждая фабрика, <…> в революцию вошел обыватель» [6, с. 41]. О революционном пафосе свидетельствуют письма в губисполком, в которых курсанты областных курсов, имевшие часто большие семьи и ничтожный заработок, просили урегулировать вопрос «о выдаче причитающихся нам содержаний на обеспечение наших семей за время пребывания нашего на курсах. Это обстоятельство даст нам полную возможность целиком направить все свои силы на получение требуемых от нас познаний не заботясь об участи наших семей. И тем самым оправдать доверие, выраженное нам высшей инстанцией» [1, д. 571, л. 155]. Местные исполкомы часто не выплачивали пособий не только семьям, но и самим курсантам, но вопрос об освобождении от учебы последними никогда не поднимался.

В начале 30-х годов вопрос об организации юридического образования не перестал быть менее острым. В результате так называемого «орабочивания» численность сотрудников юридических учреждений увеличивалась за счет рабочих, привлекаемых непосредственно с производства, что делало необходимым расширение системы заочного образования. Между тем, оно было организовано из рук вон плохо, что заставило НКЮ специально рассмотреть этот вопрос. Коллегия НКЮ возвращалась к нему дважды — в мае и в июле 1931 г. Накануне майского заседания сотрудниками наркомата был изучен опыт организации заочного юридического обучения в Московском государственном университете. Заслушав представленные материалы, коллегия пришла к выводу, что существующая практика подготовки и переподготовки кадров для НКЮ была неудовлетворительной и привела к развалу заочного образования. Причиной такого положения называлось то, что «это дело при 1-м МГУ находилось в полном загоне, без специального руководства, без специального наблюдения, с неподготовленным составом преподавателей, при отсутствии правильного учета заочников и какой бы то ни было системы их комплектования» [5, д. 21, л. 17]. Коллегия внесла предложение передать контроль за организацией заочного юридического обучения непосредственно в руки Наркомюста (до этого он находился в компетенции Наркомпроса) и перейти от системы свободной записи на заочные курсы к системе их планового комплектования с учетом запросов краев и областей. В июле коллегия вновь вернулась к вопросу о юридическом образовании, подчеркнув необходимость организации работы с выдвиженцами НКЮ и членами Верховного Суда — рабочими от станка [5, д. 21, л. 18].

Эффективность усилий по организации различных форм обучения и оценки подготовленности работников юстиции зависела от множества факторов, немаловажным из них являлась доступность учебно-методической и юридической литературы. В декабре 1930 г. заведующий Госюриздата А. Стоклицкий признавал: «Из доклада на коллегии НКЮ как и из выступлений по данному вопросу выяснилось, что самым уязвимым местом в работе Госюриздата является издание учебников. Вопрос о создании учебника по линии правовой литературы необходимо рассматривать как одну из боевых задач» [4, Д. 21, л. 24].

Нужно сказать, что важность издания учебников по праву и популяризации юридических знаний хорошо осознавалась властью, доказательством чего являлся тот факт, что уже 12 декабря 1917 г. при Наркомюсте было организовано специализированное издательское отделение, в задачи которого входило издание «Собрания узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства». Практически сразу отделение было преобразовано в самостоятельный литературно-издательский отдел, который ведал всеми периодическими и непериодическими изданиями НКЮ и состоял из трех отделений. Первое издавало «Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства», второе выпускало журнал НКЮ «Пролетарская революция и право», третье отделение выполняло функции бюро печати. В 1922 г. произошло преобразование отдела в Юридическое издательство НКЮ, получившее название «Госюриздат».

В конце 20-х годов стала очевидной потребность в популярной литературе по праву. С этой задачей Госюриздат справился достаточно успешно. Значительными тиражами выпускались дешевые популярные книжки для массового читателя по наиболее актуальным правовым вопросам. Так, например, в 1929 г. издательством были выпущены брошюра «Сельские примкамеры», которая разошлась в три издания тиражом в 60 тысяч, «Как писать заявления и жалобы по крестьянским делам» — четыре издания тиражом в 75 тысяч, «Кабальные сделки» — два издания в 100 тысяч экземпляров [4, д. 24, л. 6].

С конца 20-х гг. явно обозначилась тенденция к повышению тиражей изданий, чему в немалой степени способствовало снижение их объема. Так, к 1930-му г. тиражи возросли на 65 % по сравнению с 1928 г., а объем снизился с 11,5 листов до 6,7 листа [4, д. 24, л. 8]. Популярная брошюра «Спутник колхозника» вообще выпускалась объемом в 1–2 листа.

С 1928 г. по 1930 г. заметно увеличились и тиражи юридических журналов, например, тираж «Советской юстиции» вырос почти на 20 % [4, д. 24, л. 11].

Журнал «Советская юстиция» и «Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства», содержащие нормативно-правовые акты и теоретическое их осмысление, несомненно, могли способствовать повышению качества юридического образования, усиливали доступность правовой информации и способствовали самообразованию практических работников. В 1930 г. большим тиражом начал издаваться популярный журнал «Суд идет», который распространялся среди рабочих фабрик и заводов. Как свидетельствует ведомость подписчиков за декабрь 1920 г. по шести заводам Ленинграда было сделано 22879 заказов, из них 735 были аннулированы [4, д. 24, л. 23].

Таким образом, в 20-х — начале 30-х годов кадровый потенциал учреждений юстиции пытались улучшить путем направления в них партийно-советских выдвиженцев, организации различных форм юридического образования, организацией комиссий, оценивающих профессиональную компетентность претендентов на судебные должности, а также путем популяризации правовых знаний и усиления доступности правовой информации. Ни одну из мер нельзя признать эффективной. В реальной практике наблюдалось значительное снижение таких качественных кадровых показателей как образованность и профессиональный опыт. Во второй половине 20-х годов понятие «революционная законность» все больше теряло романтическую окраску первых лет революции. Революционные процессы постепенно утрачивали остроту, строительство нового общества переходило в разряд повседневности. Власть стала воспринимать органы юстиции как весьма удобное средство поддержания своего социального господства. Для выполнения такой миссии нужны были новые кадры, однако, задача их подготовки в первой половине 30-х годов казалась далекой от разрешения.

 

Список литературы:

1.   Государственный архив Курской области (ГАКО). Ф. Р–325. Оп. 1.

2.   Государственный архив общественно-политической истории Курской области (ГАОПИКО). Ф. 65. Оп. 1.

3.   Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. А–353. Оп. 4.

4.   ГАРФ. Ф. А–353. Оп. 10.

5.   Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 153. Оп. 1.

6.   Сахаров А.Н. 1930: год «коренного перелома» и начала Большого террора // Вопросы истории. 2008. № 9. С. 40—69.

Проголосовать за статью
Дипломы участников
У данной статьи нет
дипломов

Оставить комментарий

Форма обратной связи о взаимодействии с сайтом
CAPTCHA
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.