ОНТОЛОГИЧЕСКОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ СТРАСТИ И СВОБОДЫ

Воробьёв Дмитрий Олегович

аспирант 2 курса, Оренбургский государственный педагогический университет, кафедра философии и религиоведения, г. Оренбург

E-mail:dratsolonchack@mail.ru

Одной из самых сложных и актуальных проблем современной онтологии и теории познания является взаимодействие феноменов страсти и свободы.

Эти феномены противоречат друг другу, часто это приводит к возникновению острого антагонизма, когда они становятся двумя полюсами бытия субъекта, признающими стремление только к одному полюсу, отвергая смысл другого.

Страсть – сильнейшее чувство, полностью захватывающее субъекта и сосредотачивающее его на получении желанного слияния с объектом страсти и ожидаемого удовольствия.

Свобода – явленная в действительности возможность выбора.

Исходя из онтологического объяснения определений бытийственных феноменов, выявляются их различия и особенности. Так страсть предполагает крушение личной свободы, временного отказа от собственного бытия, стремления и помышления направлены на получение желаемого, и желаемое, путь его обретения, как правило, безальтернативны. Страсть на своём пике навязчива, она отрицает желание быть свободным, отсекая их и заполняя всё жаждой получения объекта страсти. Кроме того, субъективная природа желания такова,  сто зародившись,  она посягает не только на свободу субъекта, но и на свободу объекта желания. Субъект жаждет заполнить бытие объекта своим бытием, слить с собой в единое целое, растворить в потоке своей страсти [2, с. 217].

Когда бушуют страсти желание свободы, её обретение становится редким гостем сознательных побуждений субъекта [1, с. 7-15]. Это сильное чувство боится свободы, выбора, возможного непризнания, понимания того, что объект не испытывает ответных чувств и не считает субъект привлекательным и притягательным. Но сама страсть противоречива, действие её механизмов ситуативно, субъективно. Поглощая свободу собственного бытия, внедряясь в бытие субъекта, становясь всеобъемлющей, она начинает испытывать онтологический кризис, достигнув своего предела.

В ситуации возникшего онтологического кризиса, когда дальнейшее развитие невозможно и грозит страсти её катастрофическим крушением, спасти её может только свобода.

Страсть деформирует отношения, они испытывают постоянное давление эмоционально-чувственной сферы, её непостоянства. Она ищет объект, ищет удовлетворения и удовольствия, внутренняя свобода бытия наоборот вступает в конфликт, страшась диктата желанного объекта, могущего её аннулировать.

Порой страсть не так сильна, субъекта или объекта одолевают сомнения, оказывают давление внешние обстоятельства. Постепенно человек  ощущает, что одновременно с чувством притяжения к объекту страсти сосуществует паническое желание убежать от него, спрятать не только себя, но и своё Я, не впускать больше в себя, отрешившись от связи и слияния. Отрицая ранее свою свободу человек, отказывал себе в объективных суждениях, когнитивных операциях и актах относительно объекта страсти, теперь же угасающая страсть вместе с чувством свободы освободила сомнения, возможность осуществления объективных практик познания, позволив взглянуть на своё временное безличное состояние, когда два Я слились в Мы, и оттолкнуться от него [2, с. 210].

Свобода старается прорваться сквозь эмоционально-чувственное через резкие вспышки осознания себя и ситуации, острого желания обрести независимость собственного бытия, в неожиданных желаниях, что мы не реализуем, отказывая им, в возникающих острых вопросах, появляющихся в процессе когитации бытия объекта страсти. Она становится не просто возможностью выбора, она выступает в роли своеобразного стоп-кадра, выхватывающим субъекта из пучины страсти, заставляя остановиться и осознать ситуацию, реальный характер чувств и сущность отношений, познать себя, осуществить необходимые когнитивные акты [1, с. 137-145].

Стремление к свободе пробуждает прошлое в наших помышлениях, если человек завяз в своих страстях, и не видит выхода для себя. Настоящая объективная реальность после того как пелена страсти спала болезненно ощущается субъектом, ему приходится познавать её заново, и прошлое, в котором не было объекта страсти, существование до него приобретает нарочито позитивный оттенок. В случае негативного всплеска эмоционально-чувственной реакции путь к свободе лежит через отрицание страсти и отторжения объекта страсти, отталкивания субъекта от осознания того, что совсем недавно объект страсти представлялся ему идеальным. Прошлое, если субъект не станет на нём концентрироваться, а внесёт его в свой гносеологический опыт, станет проводником в будущее, воплощаясь в реальных действиях и помышлениях субъекта.

Кроме того, проблема страсти и свободы связана с таким важнейшим аспектом бытия человека как ответственность. Страсть по своей природе безответственна, она не несёт в себе зёрна стабильности или постоянства. Все действия, решения, обещания происходят в большей степени из-за действия аффекта страсти (партнёр должен быть очарован любыми способами, в том числе и определённого рода словесными заверениями, которые желает услышать объект от субъекта). Как только аффект проходит, горячие обещания становится ужасной обузой, им находятся различные объяснения, когда субъект постарается отдалить собственное Я и обвинить своего партнёра в неприемлемости его действий.

Так или иначе, свобода возвращается в бытие субъекта и объекта, и это происходит после того как страсть погасает, с крушением желанного идеала, с размышлений о правильности и допустимости отношений, в желании отвоевать свою свободу. Внутреннее бытие не желает больше покоряться воле страсти и эмоций, тем более, если сама страсть не была взаимной, когда с одной стороны был океан горячих чувств и стремлений, с другой стороны приязнь [3, с. 344].

И то какая это будет свобода, то ли как горькое осознание неправильности своих действий и ложности стремлений, то ли как осознанная необходимость, зависит от качества  и сущности конкретных отношений.

Потому страсть нуждается в свободе, прежде всего, в свободе от эмоционально-чувственного капкана затмевающего возможности рассудочных действий, рационального познания. Кроме того, сосредоточение внимания субъекта на исполнении желания и достижении удовольствия рождает скорую пресыщенность от постоянной жажды поиска желанного вместо развития собственной страсти, появляется тенденция неадекватной оценки собственных чувств и чувств объекта, усиливается конфликт, и отношения переходят с  конструктивной стадии в неадекватную форму [1, c. 137-145].

Сохраняя необходимый баланс двух феноменов страсти и свободы, сочетая их, субъект и объект могут онтологически и гносеологически обогатить отношения, своё бытие, сменив ярко выраженный антагонизм   этих феноменов на их конструктивное взаимодействие.

Таким образом, страсть и свобода являются взаимозависимыми феноменами, влияющими на течение друг друга. Их различия носят онтологический характер, но из-за внутренних противоречий, содержащихся в их природе их антагонизм не абсолютен, и из противостоящих структур человеческого бытия они могут стать взаимодействующими, и позитивно влиять на онтологическую природу человека, на его гносеологические возможности.

Список литературы:

1.Делис К. Дин, К. Филипс. Парадокс страсти – она его любит, а он её нет / пер. с англ. К. Савельев. М.: Мирт, 1994.

2.Сартр Ж.-П. Первичное отношение к другому: любовь, язык, мазохизм // Проблема человека в западной философии. М.: Прогресс, 1988. С. 207-228.

3.Сартр Ж.-П. Экзистенциализм – это гуманизм // Сумерки богов. М.: Политиздат, 1989. С. 319-344.