СОВРЕМЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ КАК ПРОБЛЕМА

В соответствии с классическим идеалом рациональности познавательная деятельность — это объективный, инвариантный, в перспективе завершаемый процесс постижения истины, чёткость и неизменность которого легитимируется неизменностью самого познаваемого: «…разум мыслит бытие и… в этом состоит его подлинная сущность, гарантирующая объективность, необходимость научного знания» [1, с. 11]. Эта философская позиция, базирующаяся на оптимистической вере в силу рационально-теоретического постижения мира, властвовала умами людей на заре Нового времени.

На пути к ХХ столетию эта установка претерпела множество изменений, однако, можно с уверенностью сказать, что до 60х годов ХХ века представление об эксплицируемой и рационально познаваемой истине среди исследователей научного знания в целом не подвергалось сомнению [2, с. 76]. Рациональность мыслилась как одна-единственная, она же — научная: «Наука выступала как образец рациональности» [1, с. 11].

Однако послевоенные годы ХХ века ознаменовались радикальным изменением здания науки, которая существует отныне как социальный институт («Большая наука» [2, с. 78]), сложная дифференцированная система, встроенная в государственный аппарат и имеющая далеко не только когнитивные цели. В начале 60х годов в свет выходит «Структура научных революций» Т. Куна, выражающая зарождающееся стремление научного сообщества применить к анализу науки и рациональности социологический подход, исследовать знание с точки зрения его социальных предпосылок. С этого момента берёт своё начало постпозитивистское направление в философии науки, а в каком-то смысле и философия науки в целом [3, с. 12].

Именно в это время философия в очередной раз меняет свой облик и сталкивается с рядом серьезных трудностей. Основная связана с тем, что исследование науки с точки зрения её социальных предпосылок «элиминирует проблему истины как ведущего критерия научного знания» [2, с. 78]. Корень науки и, стало быть, рационального усматривается в различных формах социальных практик, а не в когнитивной целесообразности и стремлении к истине. Последняя радикально переосмысливается или в ряде случаев вообще лишается статуса научного ориентира, ввиду чего и сама рациональность теряет четкие границы и становится проблемой. Если раньше единство рациональности базировалось на неизменных свойствах познаваемого (всеобщее, находимое разумом в индивидуальном), то теперь любое конкретное может стать конечной целью (и, стало быть, формой) разума.

Таким образом, современная философия во всех своих проявлениях испытывает множество принципиальных методологических сложностей. Отсутствует общее понимание целей и задач философии, а значит, статус самой философии — под вопросом. Вместо общностей на первый план выходят различия, происходит выделение и локализация отдельных философских проблем, которые оформляются в самостоятельные направления. Чрезмерная дифференциация знания приводит к уничтожению философии и науки как целостных образований. В точных дисциплинах начинает господствовать принцип относительности, который выступает не только как внутринаучное явление, но имеет более широкое, мировоззренческое значение. Относительными становятся сами идеалы научности: «Сегодня наука подчеркнуто политизирована и ангажирована, так что любые рассуждения о научной объективности, особенно в гуманитарной сфере, заставляют заподозрить их авторов в откровенной неискренности и в неуважении к читательской аудитории, которую сознательно пытаются ввести в заблуждение» [4]. Объективность «обесценивается», что вполне характерно для ситуации кризиса. В связи с этим вполне очевидно, что проблема рациональности и её различных форм является сегодня одной из наиболее актуальных в философии [1, с. 6].

Особую яркость и отчётливость данная проблема приобретает в связи с культурным и философским движением второй половины ХХ века, которое условно можно обозначить как постмодернизм.

В качестве вектора философского мышления постмодернизм воплощает в себе ряд тех моментов, которые с точки зрения классического идеала рациональности воспринимаются как враждебные, противоречащие началам логики тождества. Среди этих моментов уже упоминавшаяся интердисциплинарность. У современной философии в лице постмодернизма нет строгих границ: ни предметных, ни дисциплинарных. Философская мысль живёт в творчестве специалистов различных сфер, мыслителей и интеллектуалов, которых почему-то сложно назвать философами в строгом смысле слова.

С другой стороны, размывание границ предметности компенсируется определённой однобокостью: любое исследование осуществляется как исследование текста. Любые факты и явления существуют лишь в рамках знаковой системы, которая и становится центром внимания мыслителя. Данная установка выражается в концепции «нарратива»: традиционно понимаемый мир переносится в сферу текста, мир есть рассказ, в качестве текста можно рассматривать буквально все (интертекстуальность). Быть — значит быть изложенным в тексте, который, в свою очередь, анализируется по всем правилам литературы: исследуется сюжетная линия, жанровые особенности, тропы. Традиционные методы философствования заменяются отдельными методами гуманитарных дисциплин (история, филология).

Особого внимания заслуживает деконструкция, метод работы постмодерниста, подход к анализу текста. Суть его в том, что внимание исследователя фокусируется не на традиционно понимаемом смысле или основной идее текста, а на скрытых (как от читателя, так и от автора), бессознательно используемых речевых конструкций, имеющих историческое и социальное происхождение. Деконструкция, таким образом, используется как метод разрушения рациональной метафизики, становится в центр философской рефлексии.

Важно также, что в рамках философской оптики постмодернизма обыденное сознание, повседневность становится не менее важным источником анализируемого материала, чем специально настроенное, очищенное сознание учёного. И то, и другое теряет свою уникальность, растворяясь в языковых формах и структурах текста.

Наконец для постструктурализма как своеобразного философско-теоретического воплощения постмодернизма характерная всесторонняя критика рационалистических схем объяснения: кристальная ясность и очевидность, некогда почитаемые как начала любой философии, оказываются чересчур подозрительными, навязчивая чёткость, определённость и объективность рассматриваются как проявления стратегий власти.

Очевидно, что подобные традиционные формулировки «не подходят» постмодернистской философии, которая намеренно отказывается от проведения чётких границ где бы то ни было. Понятие предмета познания рассыпается ввиду особой оптики мышления, равно как и понятие автора, дисциплины. В бегстве от «устаревших» классических формулировок современная мысль сама потеряла идентичность, оказалась в ситуации, когда самоопределение весьма проблематично.

В связи с этим становится очевидно, что жесткий разрыв вышеописанной формы философии с традиционной оборачивается серьёзными проблемами для обеих. Возникает необходимость примирить эти «версии» философии, как кажется, не имеющие ничего общего. Речь идёт о классической рациональности с одной стороны, и о философии постмодерна — с другой. В этом «примирении» может быть обнаружена польза и для того, и для другого. Подобное нахождение точек соприкосновения даст возможность понять современность как целостность. Появится возможность описать движение мысли, используя при этом уже имеющиеся формы и понятия, которым эта мысль так сопротивляется. Современная философия, несмотря на все свои попытки ускользнуть от формальных определений, может быть обнаружена как, собственно, философия. Весьма вероятно, что деконструктивная установка может быть вполне вписана в общую рационально-конструктивную работу философа.

Для того чтобы провести подобное «примирение» областей философского мышления, необходимо найти подходящую для этого исследовательскую позицию, которая сохраняла бы нейтралитет по отношению к обеим линиям. Такой точкой является для автора позиция логико-теоретического анализа историко-философского и научного материала. Более конкретно, стоит обратиться к судьбоносному для новоевропейской мысли моменту, ко времени зарождения классической рациональности, науки и экспериментального метода познания. Анализ последнего и должен предоставить ответы на поставленные вопросы.

Список литературы:

1. Гайденко П. П. Научная рациональность и философский разум — М.: Прогресс-Традиция, 2003. — 528 с.

2. Огурцов А. П. Куда идёт философия науки? // Актуальные проблемы философии науки: сборник. — М.: Прогресс-Традиция, 2007. — 344 с.

3. Розов М. А. Проблемы и задачи философии науки // Актуальные проблемы философии науки: сборник. — М.: Прогресс-Традиция, 2007. — 344 с.

4. Филатов Т. В. Больная наука. — Режим доступа. — URL: http://vadim-filatov.narod.ru/nauka.doc