«КАЖДЫЙ ЖИТЕЛЬ ГОСУДАРСТВА – ЕГО ПРИРОЖДЁННЫЙ ЗАЩИТНИК». ДИСКУССИЯ О ВСЕОБЩЕЙ ВОИНСКОЙ ПОВИННОСТИ И ВОЕННАЯ РЕФОРМА В ПРУССИИ В НАЧАЛЕ XIX ВЕКА

„EVERY CITIZEN OF THE STATE IS ITS BORN DEFENDER”. DEBATES ABOUT THE INTRODUCTION OF THE UNIVERSAL CONSCRIPTION AND THE MILITARY REFORM IN PRUSSIA IN THE EARLY 19^TH CENTURY.

Dmitry Sterkhov

сandidate of Historical Sciences, Associate Professor of the Department of History of Medicine and Humanitarian Studies Pirogov Russian National Research Medical University,

Russia, Moscow

АННОТАЦИЯ

Цель статьи заключается в изучении процесса трансформации классической прусской военной системы в начале XIX века. Подробно анализируются основные элементы фридерицианской военной доктрины и причины отказа от неё, главной из которых стало поражение Пруссии в войне 1806 года против Франции. Подчёркивается то обстоятельство, что именно катастрофа 1806 года, поставившая Пруссию на грань уничтожения, убедила прусское политическое руководство в необходимости радикальных реформ в военной сфере. Последовательно рассматриваются те преобразования, которые полностью изменили облик прусской армии, в частности чистка офицерского корпуса и его открытие для лиц недворянского происхождения, запрет найма иностранных наёмников, отмена палочной дисциплины и телесных наказаний, учреждение системы крюмперства. Особое внимание уделяется дискуссии в среде военных реформаторов и высшего чиновничества относительно целесообразности введения всеобщей воинской повинности, а также объясняются причины того, почему до 1813 года всеобщая воинская обязанность в Пруссии так и не была введена. В заключении отмечается тот факт, что реформы 1807 – 1811 годов стали базисом для военной мобилизации населения Пруссии в 1813 – 1815 годах.

ABSTRACT

The article touches upon the problem of transformation of the classic Prussian military system in the beginning of the 19^th century. The key elements of the Frederickian military doctrine are analyzed as well as the motives why it was eventually rejected, the defeat in the war against France in 1806 being one of the major reasons. It is pointed out to the fact that it was the “debacle of 1806” which triggered the military reforms. The reorganization of the Prussian army included the purge of the officer corps and its opening for persons of non-noble classes, total prohibition of hiring foreign mercenaries, the abolition of strict discipline and of the cruel corporal punishments and flogging which the Prussian army was famous for. A considerable step forward was the so called “Krümpersystem” which allowed of giving the basic military training to a large number of recruits. The special attention is paid to severe debates in the circles of the generals and the high bureaucrats about the introduction of the universal conscription. The reasons are given why this radical reform was not put into practice until 1813. In summary it can be stated that the reforms of 1807 – 1811, how incomplete and inconsequent they might be, served as a basis for the mass mobilization of the Prussian population during the Wars of Liberation of 1813 – 1815.

Ключевые слова: Пруссия, всеобщая воинская повинность, Наполеоновские войны, Герхард фон Шарнхорст, прусские реформы, Фридрих II Великий, Кантональный регламент, Фридрих Вильгельм III, крюмперство, война Четвёртой коалиции.

Keywords: Prussia, universal conscription, Napoleonic Wars, Gerhard von Scharnhorst, Prussian Reform Movement, Frederick II of Prussia, Cantonal system, Frederick William III, Krümpersystem, War of the Fourth Coalition.

Всеобщая воинская повинность является сравнительно недавним изобретением. Несмотря на то, что армии, набиравшиеся на основе призыва мужского населения, появляются ещё в Античности [22, p. 137 – 138], всеобщая воинская повинность как массовое явление и как основной способ комплектования вооружённых сил берёт своё начало лишь в эпоху Французской революции. Исследователи сходятся во мнении относительно того, что первым в истории примером массового призыва в армию стал декрет Национального конвента от 23 августа 1793 года, согласно которому военнообязанными объявлялись все неженатые мужчины от 18 до 25 лет. Этот декрет позволил за короткий период увеличить численность французской революционной армии до 1 миллиона человек. Всеобщая воинская повинность, законодательно закреплённая во Франции в 1798 году, означала полный разрыв с предшествующей ей многовековой традицией комплектования армии на основе рекрутского набора, призыва добровольцев и вербовки наёмников. Была создана совершенно новая форма легитимации военных требований государства к мужскому населению, основанная на представлении о гражданских правах и обязанностях по отношению к стране и нации. Это было беспрецедентное событие – ни в эпоху Римской республики, ни в годы Гражданской войны в Англии (1642 – 1651) или Войны за независимость США (1775 – 1783) гражданство не являлось основой для воинского призыва [7, p. 8]. Европа вступала в эпоху массовых национальных армий.

Не исключением стала и Пруссия, где в ходе Освободительной войны 1813 – 1815 годов по примеру Франции также была введена всеобщая воинская повинность. Однако этому событию предшествовал сложный процесс трансформации прусской армии, которая являлась отражением социального и политического строя страны. В своём классическом виде прусская военная система сложилась в годы правления короля Фридриха II, в планы которого входило превращение армии в идеально отлаженный механизм, служащий защите государственных интересов Пруссии [16, S. 186]. Фридерицианская военная доктрина базировалась на трёх основных принципах: активное привлечение наёмников в армию, жестокие наказания и муштра и, наконец, чёткое разделение военной и гражданской сфер жизни общества. Необходимость постоянно набирать наёмников (они составляли половину армии) была связана с так называемой кантональной системой, введённой в Пруссии отцом Фридриха Великого королём Фридрихом Вильгельмом I в 1733 году. Согласно Кантональному регламенту, территория королевства делилась на военные округа (кантоны). Каждый округ должен был поставлять определённое количество рекрутов, которые периодически привлекались к сезонным военным учениям, после чего записывались в запас и призывались на постоянную военную службу уже во время войны. Кантональная система имела мало общего с современной всеобщей воинской повинностью, так как предусматривала освобождение от призыва широких категорий населения, в частности, духовенства, ремесленников, торговец, образованного бюргерства и т.д. Кроме того, некоторые территории Пруссии (Силезия, Клеве-Марк) были исключены из кантональной системы. Если идея всеобщей воинской повинности была связана с категорией гражданства и представлением о равенстве всех граждан перед законом, то кантональная система являлась продуктом сословного общества с его разделением на привилегированные сословия, которые могли не служить в армии, и непривилегированные сословия, для которых военная служба была повинностью [24, S. 40]. Крестьянство и низшие городские слои составляли основу прусских вооружённых сил.

Кантональная система была шагом вперёд по сравнению с принудительным рекрутированием, существовавшим в Пруссии до этого, однако она имела свои существенные ограничения. В условиях освобождения широких слоёв населения от военной службы возможности быстро пополнять численность армии были весьма ограничены, по этой причине и приходилось прибегать к привлечению наёмников, которые чаще всего набирались из других германских государств. В поисках солдат прусские вербовщики объезжали всю Европу, при этом они не всегда пользовались законными методами, достаточно частыми были такие явления, как похищение здоровых и сильных молодых людей, угроза применения насилия, шантаж, обман и подкуп. Естественно, что боевой дух наёмников был весьма низок, особого желания сражаться и умирать за прусского короля и его интересы ни у иностранцев, ни даже у призванных по Кантональному регламенту рекрутов не было. Настоящим бичом прусской армии XVIII века были массовые дезертирства, ответом на которые были жестокие физические наказания и беспрекословная дисциплина, этой же цели служила бездумная муштра, которая должна была превратить разнородную по своему составу армию в единый слаженный механизм. В своём «Политическом завещании» 1752 года Фридрих II сам указывал на то, что только строгая дисциплина и жестокие наказания могут превратить солдатский сброд в настоящую армию [4, S. 172 – 173]. Не вызывает удивления тот факт, что отношение общества к армии было крайне негативным, прусские армейские порядки подвергались неустанной критике, а солдатское сословие ассоциировалось с деклассированными и преступными элементами [14, S. 211].

Наконец, наиболее яркой чертой фридерицианской военно-политической доктрины было чёткое разделение армейской и гражданской сфер, что ещё больше увеличивало пропасть между военным сословием и обществом. Фактически армия была инструментом личной власти в руках монарха, никакого общественного контроля над вооружёнными силами не существовало. Средние слои, в первую очередь образованное и зажиточное бюргерство, были полностью исключены из военной сферы, общество не идентифицировало себя с теми военными целями, которые ставила перед собой политическая элита государства. Такие резоны, как династические интересы, захват новых территорий или сохранение баланса сил в Европе оставались недоступными и непонятными большинству населения государства. Непривлекательность военной службы объяснялась ещё и тем, что сделать карьеру в армии для лиц недворянского происхождения было практически невозможно. Офицерский корпус был закрыт для выходцев из непривилегированных сословий и зарезервирован исключительного для прусского дворянства, представители которого к 1806 году составляли 90% всего офицерства, и лишь 10% прусских офицеров происходили из незнатных слоёв [12, p. 35]. Предоставляя дворянству исключительные права и привилегии в военной сфере, прусские короли тем самым пытались сделать военную службу приемлемой для прусского юнкерства и заставить дворян служить на пользу монархии и государства. Подобное положение дел было своеобразным компромиссом между прусским дворянством и короной [20, S. 67]. Полное исключение средних слоёв общества из военной сферы лишало бюргерство любого политического влияния в государстве. Классическая прусская военно-политическая система, сложившаяся в годы правления Фридриха II, была продуктом сословного общества, в котором привилегией повелевать и командовать была наделена только аристократия, остальные сословия были обязаны слушаться и подчиняться [2, S. 168 – 170].

Фридерицианская военная доктрина доказала свою эффективность в годы Семилетней войны (1756 – 1763 гг.), однако в конце XVIII в., с началом Революционных войн, ситуация резко изменилась. На фоне успехов французской революционной армии усилилась критика прусских военных порядков, которые стали казаться устаревшими и не соответствующими новым историческим условиям. Предложения радикальных военных реформ звучали в первую очередь со стороны армейского руководства, при этом в качестве образца служила Франция. Ещё в 1797 году, неся службу в ганноверской армии, будущий инициатор прусских военных реформ Герхард фон Шарнхорст опубликовал сочинение «Развитие общих причин успеха французов в Революционной войне», в котором он объяснял победу французов над войсками коалиции тем, что во Франции удалось преодолеть разрыв между армией и обществом, тем самым война стала восприниматься как дело всей нации, а не только военного сословия. Не найдя поддержки со стороны ганноверского правительства, в 1801 году Шарнхорст перешёл на прусскую службу, надеясь на понимание среди прусских правящих кругов. В 1806 году, накануне войны с Наполеоном, Шарнхорст подал меморандум на имя короля Фридриха Вильгельма III, в котором предлагал провести массовую мобилизацию в Пруссии по французскому образцу, создать национальную милицию и добиться поддержки военной инициативы со стороны прусского общества [14, S. 210 – 212]. За радикальную военную реформу выступали и другие прусские генералы, в частности Эрнст фон Рюхель, по просьбе которого в 1803 году его адъютант и будущий генерал-фельдмаршал Карл Фридрих фон дем Кнезебек составил докладную записку с предложением создать в Пруссии народное ополчение, которое в случае войны должно было поддерживать регулярную армию. Главная идея Рюхеля и Кнезебека выражалась в простой формуле: «В случае нужды каждый житель государства является солдатом» [26, S. 245 – 246]. Требования реформы прусской армии звучали и со стороны гражданского населения. С призывами преодолеть разрыв между армией и обществом, сделать войну делом широких слоёв населения, мобилизовать нацию на защиту Отечества выступали Иоганн Готлиб Фихте, Александр фон Гумбольдт и многие другие прусские государственные и общественные деятели [16, S. 219 – 221]. Однако все эти требования остались гласом вопиющего в пустыне. Прусское политическое руководство ещё не было готовым к резкому разрыву с полувековой традицией, поэтому все предложения реформ до 1806 года так и не вышли за пределы меморандумов и проектов. Для того чтобы король и его окружение решились на модернизацию вооружённых сил, было необходимо потрясение, которое обнажило бы все недостатки прусской военной системы. Таким потрясением стало сокрушительное поражение 1806 года в войне с Францией, которое поставило прусское государство на грань исчезновения.

Причинам поражения прусской армии в войне 1806 года посвящена достаточно обширная литература [13]. Сами современники драматических событий пытались дать объяснение тому, почему прусская военная доктрина дала сбой и не устояла перед натиском наполеоновской армии, базировавшейся на иных понятиях и принципах. Будущим реформаторам было понятно, что военная катастрофа стала результатом кризиса всей социально-политической системы королевства – не случайно вслед за разгромом армии стало как карточный домик рушиться и само прусское государство. Военно-политический кризис 1806 – 1807 годов позволил инициировать целую серию реформ, которые не ограничивались лишь вооружёнными силами, но затронули все сферы жизни прусского общества. Базисом преобразований барона Генриха Фридриха Карла фом унд цум Штайна и графа Карла Августа фон Гарденберга стала идея о необходимости ломки сословных рамок и создания новой общности граждан, равных перед законом и разделяющих общие ценности. Главной целью реформаторов было создать идею прусской нации, обладающей единой волей и единым стремлением сохранять и защищать политический коллектив [17, p. 48]. Военная реформа должна была стать частью этого плана, поэтому она не ограничивалась лишь преобразованиями в области вооружения, тактики  и снабжения. Постепенно начало меняться философское осмысление войны – поражение 1806 года сделало очевидным тот факт, что на смену кабинетным войнам XVIII века, когда армия являлась всего лишь одним из инструментов для достижения определённых целей, пришла эпоха «экзистенциальной» войны, которая велась ради существования государства. Герхард фон Шарнхорст, Германн фон Бойен, Карл фон Клаузевиц и другие прусские военные реформаторы исходили именно из этого нового видения войны как средства конституирования нации [6, S. 87 – 88]. Если Пруссия хотела успешно противостоять наполеоновской Франции, то следовало перестроить прусскую военную систему в соответствии с новой доктриной, однако добиться этого без мобилизации широких слоёв населения было невозможно. Успех мог быть достигнут только в том случае, если общество станет идентифицировать себя с военными целями, которые ставит перед собой государство. Военная реформа проводилась под революционным лозунгом: «Каждый житель государства – его прирождённый защитник» [18. S. 169].

Для проведения преобразований в военной сфере 9 июля 1807 года была создана Военная реорганизационная комиссия, которую возглавил Герхард фон Шарнхорст. Работа комиссии началась с анализа причин поражения прусской армии в войне. Для расследования деятельности каждого офицера создавались специальные полковые трибуналы, находящийся под следствием должен был дать полный отчёт о своём поведении в ходе войны. Те офицеры, которые не могли удовлетворительно объяснить свои действия, подлежали увольнению, таким образом, военная реформа началась с крупномасштабной чистки прусского офицерского корпуса. В 1807 – 1809 годах из рядов армии были уволены около 80% штабных офицеров и 74% младшего офицерского состава. Чистки не минули и генералитет: из 142 генералов 1806 года лишь 22 сохранили свои посты, однако к 1813 году только двум из них было доверено командование армиями – Богиславу фон Тауэнцину и легендарному Гебхарду Леберехту фон Блюхеру [11, S. 153 – 154]. Чистка офицерского корпуса позволила убрать из армии тех, кто проявил свою некомпетентность в ходе войны 1806 – 1807 гг. и не смог подстроиться под новые условия ведения военных действий. Учитывая тот факт, что 90% офицеров были дворянами, можно утверждать, что чистка стала серьёзным ударом по главной привилегий прусского юнкерства – повелевать и командовать. Социальное и политическое господство прусской аристократии частично было подорвано.

Уволенных офицеров нужно было кем-то заменить. Для этой цели реформаторы во главе с Шарнхорстом решились на беспрецедентный шаг – открытие офицерского корпуса для лиц неаристократического происхождения. Была изменена и сама система чинопроизводства – основанием для присвоения офицерского звания теперь были личные заслуги (Leistungsprinzip), а не продолжительность службы в армии, как это было во фридерицианской армии (так называемый принцип старшинства – Anciennitätprinzip). Если ранее заслуга любого офицера заключалась лишь в его возрасте, то теперь офицерское звание нужно было заслужить [1, S. 206 – 207]. Более того, прусскому офицеру стали предъявляться более высокие требования: он должен был быть образованным, уметь читать, писать, иметь обширные знания в таких науках, как математика, геометрия, всеобщая и отечественная история. В 1810 году в Берлине была открыта Военная школа для офицеров, которая стала центральным учреждением для подготовки офицерского состава. В прусской армии стало постепенно утверждаться представление о том, что главной заслугой офицера является не его происхождение, а соответствующие его статусу знания и умения [25, S. 42 – 43]. В историографии идут споры относительно того, можно ли утверждать, что благодаря этим нововведениям прусская армия из сословной стала буржуазной. Исследователи указывают на то, что всё же доминирование аристократии в военной сфере не было ликвидировано, к 1819 году число офицеров незнатного происхождения составляло чуть менее половины (46%), а генералитет практически полностью состоял из представителей юнкерства [26, S. 196]. И всё же это был определённый успех по сравнению с периодом до 1806 года. Главное достижение реформы заключалось в том, что занятие командных должностей в армии, наконец, перестало быть эксклюзивной привилегией прусской аристократии [15, p. 22]. Очевидным было и другое преимущество – прусская армия получила высоко мотивированное и заинтересованное офицерство, готовое служить королю и государству.

Чтобы сделать военную службу более привлекательной для тех, кто официально был от неё освобождён, прусские реформаторы предприняли ещё один радикальный шаг. 6 апреля 1808 года Военная реорганизационная комиссия представила Фридриху Вильгельму III проект отмены унизительных телесных наказаний, которыми традиционно славилась прусская армия. Вместо жестоких физических мер предлагалось ввести арест на различные сроки. Смертная казнь вводилась только за трусость на поле боя и за неисполнение приказа в военное время. Кроме того, реформаторы предлагали полностью запретить словесные оскорбления и применение физического насилия во время обучения рекрутов военному делу. В мае 1808 года комиссия разработала целую систему поощрений для солдат, проявивших себя во время службы. В частности, предполагалась награждение заслуживающих того бойцов медалями и орденами, при этом решение о присуждении награды должны были принимать унтер-офицеры и сами солдаты, без участия офицеров. В августе 1808 года Фридрих Вильгельм III одобрил эти предложения – жестокие методы тренировки солдат стали отныне достоянием прошлого. По идее реформаторов, военная служба должна была стать приемлемой для большинства населения, которое должно было воспринимать солдатское дело не как наказание и принуждение, а как почётную и уважаемую профессию. За каждым солдатом признавалось особое право на индивидуальную честь, даже если речь шла об обычном рядовом [25, S. 38 – 39]. Место «сброда» и «отрепья» должна была занять армия сознательных людей, которые не нуждались в телесных наказаниях в качестве мотивирующего средства.

Ещё одно нововведение, полностью изменившие облик прусской армии, заключалось в законодательном запрете найма иностранных наёмников. Отныне служить в вооруженных силах могли только те, кто родился на территории королевства. Можно утверждать, что в ходе военных реформ Пруссия получила национальную армию. Однако возникала другая проблема – недостаток иностранцев нужно было каким-либо образом компенсировать. В этой связи стоит напомнить, что согласно условиям Парижского договора от 8 сентября 1808 года, навязанного Пруссии Наполеоном, прусская армия не должна была превышать численности в 42 000 человек (0, 84% населения) [10, S. 33]. В условиях иностранного контроля над вооружёнными силами задача переподготовки прусской армии была практически невыполнимой, однако реформаторы нашли выход из этой непростой ситуации. В сентябре 1807 года генерал Шарнхорст предложил систему регулярного призыва и краткосрочного обучения рекрутов – так называемое крюмперство. Летом следующего года Фридрих Вильгельм III одобрил эту инициативу. Согласно королевскому указу от 6 августа 1808 года каждый полк должен был отправлять в отпуск определённое количество солдат, набрать такое же количество кантонистов, обучать их военному делу в течение одного месяца, после чего отпускать их домой и набирать новых. У данной схемы имелись вполне очевидные недостатки, главным из которых была низкая военная подготовка крюмперов, обучить их всем необходимым навыкам за один месяц было вряд ли возможным. С другой стороны, имелись и несомненные преимущества – благодаря этой мере удалось привлечь к военной службе гораздо больше молодых людей, чем это было возможно в рамках традиционной рекрутской повинности. Крюмперы и не рассматривались как основная боевая сила, их предполагалось задействовать как резервные войска для поддержки основных боевых сил. К 1811 году первичные навыки несения военной службы получили около 36 000 человек, тем самым прусскому военному командованию удалось тайно обойти условия Парижского договора [23, S. 12].

В планах реформаторов система крюмперства должна была стать шагом к введению всеобщей воинской повинности, однако в 1808 – 1810 годах в среде генералитета и высшего чиновничества разгорелась настоящая дискуссия по поводу целесообразности и необходимости этой радикальной меры. Лишь незначительная группа приближённых прусского короля во главе с Герхардом фон Шарнхорстом, Германом фон Бойеном и Карлом фон Грольманом последовательно отстаивала эту идею, большинство же членов высшего командования выступало против этой меры. Противниками реформы были также премьер-министр Пруссии в 1808 – 1810 годах Фридрих Фердинанд Александр цу Дона-Шлобиттен и его коллега, министр финансов барон Карл фом Штайн цум Альтенштайн. Король Фридрих Вильгельм III в этом вопросе придерживался мнения противников реформы.

Оппоненты Шарнхорста и Бойена приводили следующие аргументы против всеобщей воинской повинности. Во-первых, она ассоциировалась с революционными событиями во Франции и по этой причине наталкивалась на сопротивление со стороны правящих кругов. Идея вооружения широких масс населения вызывала страх и опасение со стороны дворянства, особенно крупных землевладельцев к востоку от Эльбы, по этой причине наиболее рьяно против этой меры выступала восточнопрусская и померанская аристократия [9, S. 29]. Сами реформаторы признавали, что всеобщая воинская повинность в чистом виде возможна лишь в государстве с республиканским устройством, для Пруссии с её монархическим строем и её сословной системой она вряд ли была приемлемой [16, S. 243]. Во-вторых, гражданские министры вполне справедливо указывали на то, что введение всеобщей воинской повинности потребует вложения значительных финансовых средств, которыми Пруссия в тот период не обладала, так как была обязана выплачивать Франции значительную контрибуцию. Сама идея содержать большую армию в мирное время вызывала сомнения и неприятие со стороны общества. Даже в 1813 году, когда Пруссия решилась объявить войну наполеоновской Франции, у государства не было достаточно средств для того, чтобы финансово обеспечить войска, поэтому многие добровольцы и призывники должны были за свой счёт закупать обмундирование и вооружение [11, S. 169]. В-третьих, многие противники всеобщей воинской повинности были уверены в том, что она приведёт к упадку экономики государства, так как представители средних слоёв должны будут пойти служить в армию вместо того, чтобы заниматься приумножением богатства страны. Министр финансов барон цум Альтенштайн указывал на те негативные последствия для сельского хозяйства, промышленности и торговли Пруссии, которые может иметь насильственное привлечение производительных сил королевства к принудительной военной службе. Кроме того, полагал чиновник, средние слои по своему физическому состоянию непригодны к тяготам военной службы, поэтому они будут бесполезны в качестве солдат, а государство может потерять ценные рабочие руки. Многие оппоненты реформы указывали и на возможный ущерб культуре и науке королевства, всеобщая воинская повинность, по их мнению, могла привести к полному культурному и духовному упадку нации. Очень резко о воинской обязанности высказывался чиновник и крупный землевладелец Людвиг фон Финке, называя её «могилой культуры, всех наук и ремёсел, гражданских свобод и простого человеческого счастья» [8, S. 52]. Фон Финке выражал мнение большинства прусской аристократии и буржуазии, чиновничества и офицерства. Идея массового воинского призыва вызывала стойкое неприятие в широких слоях прусского общества.

Аргументы сторонников всеобщей воинской повинности сводились к одной главной идее – если Пруссия хотела успешно противостоять наполеоновской Франции, то для этого требовалось сделать войну делом всей прусской нации. Без массовой мобилизации населения на защиту прусского Отечества соперничать с более могущественным западным соседом было невозможно. Шарнхорст и его коллеги понимали, что сломить сопротивление консервативной части военного и гражданского чиновничества будет весьма сложно, поэтому реформаторы пытались облечь идею всеобщей воинской обязанности в более приемлемые для правящих кругов формы. Система крюмперства, упомянутая выше, была одним из шагов к реализации этого проекта в более мягком варианте. Кроме того, ещё в августе 1807 года Военная реорганизационная комиссия разработала проект создания резервной армии, которую предполагалось задействовать только в случае войны и в качестве вспомогательной силы, подчинённой регулярным войскам. Согласно этому проекту, всё мужское население королевства должно было проходить военную службу 4 месяца в году в течение трёх лет, в результате как можно большее число мужчин могло получить начальную подготовку и быть задействовано в военное время. Данный проект являлся своеобразным компромиссом: с одной стороны, речь не шла о ломке всей военной системы Пруссии, а всего лишь о создании резервных сил для поддержки основной армии, с другой стороны, короткий период военной службы должен был примирить бюргерство и средние слои с необходимостью обучаться военному делу [25, S. 42 – 45]. Проект реформы был подан королю в марте 1808 года, однако до его осуществления дело так и не дошло.

Новая попытка убедить короля в необходимости ввести в том или ином виде всеобщую воинскую повинность была предпринята в июне 1809 года, после того, как Наполеон потерпел поражение от австрийцев в битве при Асперн-Эсслинге (21 – 22 мая 1809 г.). Воодушевлённый возможностью избавиться от наполеоновского диктата, Фридрих Вильгельм III созвал специальную комиссию во главе с Шарнхорстом и Бойеном для рассмотрения вопроса о введении в Пруссии всесословной воинской обязанности. 1 июля 1809 года комиссия представила королю отчёт, в котором настоятельно рекомендовала ввести в королевстве воинскую повинностью для всего мужского населения страны. Однако и этот проект остался всего лишь на бумаге и реализован не был. Во-первых, против него опять выступила консервативная часть окружения Фридриха Вильгельма III, которая убедила короля не подписывать законопроект. Во-вторых, надежды на крушение наполеоновского могущества не оправдались, всесильный французский император вышел победителем из войны 1809 года с Австрией, так что мобилизация населения Пруссии стала неактуальной. В итоге Фридрих Вильгельм III отправил проект на доработку, что фактически означало его отклонение. В феврале 1810 года комиссия вновь обратилась к монарху с предложением упразднить устаревшую кантональную систему, а вместо неё ввести всеобщую воинскую повинность с 4-летней службой в армии и ежегодным призывом в войска по принципу жеребьёвки. Это предложение вызвало бурную критику со стороны чиновничества, против нового проекта выступил первый министр Фридрих Фердинанд Александр цу Дона-Шлобиттен, в итоге все усилия реформаторов ни к чему не привели [26, S. 266 – 267].

Пожалуй, единственная инициатива Шарнхорста, которая была осуществлена до 1813 года, заключалась в создании городских отрядов милиции. Соответствующий проект был предложен прусским генералом 31 июля 1810 года. По замыслу Шарнхорста, городская милиция должна была сочетать полицейские и военные функции: в мирное время милицейским отрядам вменялось следить за порядком во вверенном им участке, а в военное время – защищать город от возможных вражеских атак и поддерживать регулярные войска. Несмотря на то, что Фридрих Вильгельм III не был доволен этим законопроектом (городские отряды милиции считались чисто французским изобретением, следовательно, чуждым прусской военно-политической культуре), он всё же разрешил создать подобные отряды в некоторых крупных городах королевства. В частности, в октябре 1810 года отряды городской милиции были созданы в Берлине. Они были подчинены напрямую президенту берлинской полиции и должны были беспрекословно ему подчиняться. Служба в милиции рассматривалась в качестве одной из повинностей городского населения, набор осуществлялся по жребию, также поощрялось добровольное вступление в милицейские отряды. Хотя городская милиция и не имела ничего общего с всесословной воинской повинностью в общегосударственном масштабе, всё же это был ещё один маленький шаг вперёд по сравнению с традиционной кантональной системой [21, S. 136; 237 – 238]. Если ранее прусское бюргерство освобождалось от несения военной службы, то отныне стало укореняться представление о том, что и средние городские слои должны служить с оружием в руках.

Могло бы показаться, что дискуссия о введении всеобщей воинской повинности носила чисто теоретический характер, однако в действительности планы реформаторов выходили далеко за пределы проектов на бумаге. Вплоть до 1812 года прусские военные деятели обдумывали возможность организации всенародного антинаполеоновского восстания. Особенно сильное влияние на прусских патриотов оказало народное возмущение против французского господства в Испании, разразившееся в мае 1808 года. Проекты восстания по испанскому образцу разрабатывал генерал Герхард фон Шарнхорст, который предлагал провести всеобщее вооружение народа и добиться свержения наполеоновского ига. При этом, по примеру Испании, Шарнхорст требовал привлечь к организации бунта прусское духовенство, которое должно было воодушевлять повстанцев на борьбу против национального врага [19, S. 85]. Над организацией антинаполеоновского восстания в Пруссии работал и премьер-министр барон Генрих Фридрих Карл фом унд цум Штайн, который также ориентировался на пример Испании. С помощью духовенства и интеллигенции Штайн надеялся пробудить ненависть к французам в городских слоях населения и крестьянстве и тем самым вызвать всеобщее народное недовольство против иностранных захватчиков. Антинаполеоновская деятельность стоила барону его должности – в ноябре 1808 года, под давлением французского императора, Фридрих Вильгельм III отправил Штайна в отставку [5, S. 230 – 231].

Однако и после этого работа над организацией народного антинаполеоновского движения в Пруссии не прекратилась. Надежды на успех укрепились после того, как в 1809 году войну Франции объявила Австрия. Однако австрийцы вскоре потерпели поражение, позиции Наполеона в центральной Европе укрепились. Последние попытки убедить прусского короля в необходимости всенародного вооружения относятся к 1811 году, когда с новым предложением организации народного восстания выступил знаменитый генерал Август Вильгельм Нейдхардт фон Гнейзенау. Военачальник требовал вооружить всех мужчин в возрасте 16 – 35 лет и развязать против французов партизанскую войну по типу испанской герильи. Ответственность за организацию восстания должна была быть возложена на местные органы власти, а для поддержания боевого духа среди населения вновь предлагалось привлечь протестантское духовенство. Ответом на проект генерала Гнейзенау стали знаменитые слова Фридриха Вильгельма III «хорошо, но лишь в качестве поэзии» („als Poesie gut“). Король полагал, что прусский народ не готов к подобного рода выступлениям, и хватит лишь пары показательных казней, чтобы подавить это выступление, с самого начала обречённое на поражение [16, S. 260 – 262].

Народного антифранцузского восстания в Пруссии так и не произошло. Также до 1813 года не был осуществлён ни один проект по введению всеобщей воинской повинности. С началом подготовки Наполеона к походу против России деятельность военных реформаторов прекратилась. После долгих сомнений прусский король решил поддержать в предстоящем конфликте Францию, что означало крах всех надежд прусских патриотов на освобождение от наполеоновской гегемонии. В декабре 1811 года Пруссия и Франция заключили военный союз, согласно которому королевство должно было предоставить в распоряжение французского императора армию в 20 000 человек, а также провиант, фураж, обмундирование и вооружение. Союз с Францией означал полную капитуляцию Пруссии перед силой и мощью западного соседа, в этих условиях ни о какой радикальной военной реформе не могло идти речи. Возмущённые подобным решением короля, многие реформаторы покинули Пруссию: генералы Германн фон Бойен и Карл фон Клаузевиц поступили на русскую службу, Август Нейдхардт фон Гнейзенау уехал в Великобританию. От всякой военной и политической деятельности отказался и Герхард фон Шарнхорст, который ещё в 1810 году покинул пост военного министра [10, S. 38]. Военные реформаторы вернутся на Родину только в начале 1813 года, когда прусское политическое руководство, наконец, решится на разрыв с Наполеоном.

До начала Освободительных войн в 1813 году прусское политическое руководство так и не решилось ввести в королевстве всеобщую воинскую повинность, равно как и организовать народное восстание против наполеоновского господства. На это имелись свои причины. Во-первых, поражение 1806 года поставило Пруссию на грань политического и финансового краха, средств для реорганизации практически полностью разрушенной армии катастрофически не хватало. Кроме того, поражение имело и серьёзный психологический эффект: несмотря на многочисленные проекты организации антифранцузского восстания в 1808 – 1811 годах прусский король так и не решился рискнуть своим троном во второй раз, а в 1812 году предпочёл стать союзником Франции против России. Во-вторых, социальная структура прусского общества не позволяла быстро провести радикальные военные реформы, для начала требовалось ослабить жёсткий сословный строй, превратить подданного, привыкшего подчиняться и слушаться, в сознательного гражданина, высоко мотивированного и желающего служить на пользу обществу и Отечеству. Именно этой цели были подчинены преобразования 1807 – 1811 годов, и военная реформа была частью этого проекта. В-третьих, против всеобщей воинской повинности выступала консервативная часть высшего военного командования и чиновничества, которые видели в этой мере революционный принцип, способный потрясти основы прусского государства. Против реформы активно выступало и прусское дворянство, справедливо усматривая в ней угрозу своим сословным правам и привилегиям. В-четвёртых, сами средние городские слои, образованное бюргерство и зажиточное крестьянство, традиционно освобождённые от кантональной повинности, не проявляли особого энтузиазма относительно военной службы и рассматривали её как очередную повинность, весьма тягостную и отрывающую от основной хозяйственной и культурной деятельности. Службу в армии предстояло для начала сделать привлекательной для широких слоёв населения, в том числе и с помощью патриотической идеологии. Требовалась долгая подготовительная работа, прежде чем всеобщая воинская повинность могла быть введена в том виде, в каком желали её видеть прусские реформаторы. Наконец, стоит отметить ситуационный характер реформы: поражение в войне 1806 года заставило прусское правительство задуматься над реорганизацией прусской армии, точно так же как кризисные события зимы 1812 – весны 1813 годов способствовали тому, что всеобщая воинская повинность всё же была введена. В условиях стабильности и мира прусские правящие круги не видели необходимости что-либо менять, лишь кризисная ситуация заставляла их принимать необходимые решения.

Несмотря на то, что народного восстания против наполеоновского господства так и не состоялось, как и не было осуществлено всеобщее вооружение народа, нельзя утверждать, что дискуссии о всеобщей воинской повинности 1807 – 1811 годов, равно как и сопровождавшие их военные реформы оказались бесплодными и бесполезными. Нужно отметить, что мероприятия периода реформ (создание системы крюмперства, организация городской милиции) во многом стали шагом вперёд к всеобщей воинской повинности. Проекты Шарнхорста, Бойена, Гнейзенау и других военных реформаторов впоследствии послужили основой для создания прусской национальной милиции – Ландвера. В кризисных условиях весны 1813 года массовая мобилизация населения на борьбу против врага проводилась не с нуля, а базировалась на тех идеях, которые были разработаны военными реформаторами в период после 1806 года, что во многом и обеспечило её эффективность. Всеобщая воинская повинность прусского типа стала впоследствии образцом для многих европейских стран, отчасти пример Пруссии использовался и при осуществлении военной реформы правительством Александра II в России в 1860-х – 1870-х годах [3, p. 151]. Возвышение Пруссии являлось результатом её победы в Освободительных войнах 1813 – 1815 гг., однако эта победа стала возможной благодаря изменению прусской военной системы. Будучи частью более глобального проекта по трансформации прусского общества, военная реформа во многом стала одной из основ складывания современного государства в Пруссии, которая тем самым вступала в эпоху тотальной войны и массовых армий.

Список литературы:

1. Bald D. Bürgerliche Militärreform – eine Chance zur Zivilisierung der Politik? // Dülffer J. (Hrsg.). Kriegsbereitschaft und Friedensordnung in Deutschland, 1800 – 1814. Münster – Hamburg, 1995. – S. 202 – 210.
2. Büsch O. Militärsystem und Sozialleben im alten Preußen 1713 – 1807. Die Anfänge der sozialen Militarisierung der preußisch-deutschen Gesellschaft. Berlin, 1962. – 203 S.
3. Bushnell J. S. Miliutin and the Balkan War. Military reform vs. Military performance. In: Eklof B., Bushnell J. Zakharova L. (Ed.). Russia’s Great Reforms, 1855 – 1881. Bloomington and Indianapolis, 1994. – P. 139 – 160.
4. Die Werke Friedrichs des Großen in deutscher Übersetzung. Siebenter Band. Antimachiavell und Testamente. Berlin, 1913. – 350 S.
5. Echternkamp J. Der Aufstieg des deutschen Nationalismus (1770 – 1840). Frankfurt am Main, 1998. – 675 S.
6. Echternkamp J. „Vom teutschen Kriegs- und Wehrmann“. Nationalismus, Krieg und Militär in der Zeit der antinapoleonischen Kriege. // Ehlert H., Heinemann W. (Hrsg.). Nationalstaat, Nationalismus und Militär. Potsdam, 2007. – S. 83 – 90.
7. Forrest A. La patrie en danger. The French Revolution and the First Levée en masse. // Moran D., Waldron A. (Ed.). The people in arms. Military myth and national mobilization since the French Revolution. Cambridge, 2003. – P. 8 – 32.
8. Frevert U. Bürgersoldaten – die allgemeine Wehrpflicht im 19. und 20. Jahrhundert. // Werkner I.-J. (Hrsg.). Die Wehrpflicht und ihre Hintergründe. Sozialwissenschaftliche Beiträge zur aktuellen Debatte. Wiesbaden, 2004. – S. 45 – 64.
9. Frevert U. Die kasernierte Nation. Militärdienst und Zivilgesellschaft in Deutschland. München, 2001. – 470 S.
10. Handbuch der preußischen Geschichte. Band II. Das 19. Jahrhundert und Große Themen der Geschichte Preußens.  Herausgegeben von Otto Büsch. Berlin, 1992. – 870 S.
11. Hermann C. H. Deutsche Militärgeschichte. Eine Einführung. Frankfurt am Main, 1966. – 626 S.
12. Kolkey J. M. Germany on the march. A reinterpretation of war and domestic politics over the pas two centuries. Boston, 1995. – 340 p.
13. Krumeich G. Jena und Auerstedt in der Geschichtsschreibung // Klinger A., Jahn H.-W., Schmidt G. (Hrsg.). Das Jahr 1806 im europäischen Kontext. Balance, Hegemonie und politische Kulturen. Köln, 2008. S. 249 – 261.
14. Kunisch J. Fürst – Gesellschaft – Krieg. Studien zur bellizistischen Disposition des absoluten Fürstenstaates. Köln, 1992. – 244 S.
15. Leggiere M. V. Napoleon and Berlin. The Franco-Prussian war in North Germany, 1813. Norman, 2002. – 384 p.
16. Leonhard J. Bellizismus und Nation. Kriegsdeutung und Nationsbestimmung in Europa und den Vereinigten Staaten. 1750 – 1914. München, 2008. – 1018 S.
17. Levinger M. Enlightened nationalism. The transformation of Prussian political culture 1806 – 1848. Oxford, 2000. – 317 p.
18. Müller R.-D. Militärgeschichte. Köln, 2009. – 376 S.
19. Münchow-Pohl B. von. Zwischen Reform und Krieg. Untersuchungen zur Bewußtseinlage in Preußen 1809 – 1812. Göttingen, 1987. – 479 S.
20. Neugebauer W. Der Adel in Preußen im 18. Jahrhundert // Asch R.G. (Hrsg.). Der europäische Adel im Ancien Régime. Köln, 2001. – S. 49 – 76.
21. Pröve R. Stadtgemeindlicher Republikanismus und „die Macht des Volkes“. Civile Ordnungsformationen und kommunale Leitbilder politischer Partizipation in den deutschen Staaten vom Ende des 18. bis zur Mitte des 19. Jahrhundert. Göttingen, 2000. – 580 S.
22. Sabin Ph., van Wees H., Whitby M. (Ed.). The Cambridge history of Greek and Roman warfare. Volume I: Greece, Hellenistic World and the Rise of Rome. Cambridge, 2007. – 694 p.
23. Schmidt D. Die preußische Landwehr 1813. Berlin, 1987. – 60 S.
24. Stübig H. Die Wehrverfassung Preußens in der Reformzeit. Wehrpflicht im Spannungsfeld von Restauration und Revolution, 1815 – 1860 // Foerster R.G. (Hrsg.). Die Wehrpflicht. Entstehung, Erscheinungsformen und politisch-militärische Wirkung. München, 1994. – S. 39 – 54.
25. Stübig H. Zwischen Reformzeit und Reichsgründung. Studien zur Entwicklung der preußisch-deutschen Armee im 19. Jahrhundert. Berlin, 2012. – 178 S.
26. Walter D. Preußische Heeresreformen 1807 – 1870. Militärische Innovation und der Mythos der „Roonschen Reform“. Paderborn, 2003. – 654 S.