КОМИНТЕРН И АНГЛО-РУССКИЙ КОМИТЕТ ПРОФСОЮЗНОГО ЕДИНСТВА

THE COMINTERN AND THE ANGLO-RUSSIAN COMMITTEE TRADE UNION UNITY

Ekaterina Garistova

candidate of Science, assistant professor of Primorsky Institute of Railway Transport,

Russia, Ussuriisk

АННОТАЦИЯ

В данной работе рассматриваются взаимоотношения Коммунистического Интернационала с различными партиями на примере образования и деятельности Англо-Русского комитета профсоюзного единства в 1920-х гг.

ABSTRACT

This paper discusses the relationship between the Communist International with the various parties on the example of the formation and activities of the Anglo-Russian Trade Union Unity Committee in the 1920s.

Ключевые слова: Англо-Русский комитет профсоюзного единства; Коминтерн; социал-демократы; Л.Троцкий; Г.Зиновьев.

Keywords:  Anglo-Russian Trade Union Unity Committee; Comintern; Social-Democrats; L.Trotsky; G.Zinoviev.

Важное значение для анализа истории Коминтерна имеет вопрос о его взаимоотношениях с различными партиями и ВКП(б). Разберем хитросплетения политической стратегии и аппаратной механики в Коминтерне и в ВКП(б) на примере деятельности Англо-Русского комитета профсоюзного единства (АРК), куда вошли секретари ВЦСПС и Генсовета британских тред-юнионов, представляющие крупнейшие национальные организации двух межнациональных объединений профсоюзов: Профинтерна и Интернационала социалистических профсоюзов с центром в Амстердаме. Инициатива образования АРК исходила из Москвы - председатель Коминтерна Г.С.Зиновьев и Председатель ВЦСПС М. И. Томский рассчитывали таким образом получить рычаг давления на Амстердамский Интернационал, чтобы при благоприятных условиях поставить вопрос о воссоздании единства профессионального движения.

АРК изначально задумывался как инструмент, призванный способствовать выходу советских профсоюзов из изоляции и налаживанию их контактов с Амстердамом. В основе этого лежало понимание того, что Профинтерн так и не смог пробиться к европейским рабочим. Первый год существования АРК не дал заметных результатов - представители Генсовета умело лавировали между левыми настроениями рабочих масс и умеренными рекомендациями из Амстердама. В мае 1926 года началась всеобщая стачка британских рабочих, а за ней состоялись первые заседания президиума ИККИ.

Стачка была слишком выдающимся событием в достаточно спокойном течении европейских событий середины 20-х годов, чтобы не разбудить старых надежд на «последний и решительный бой». Зиновьеву очень хотелось укрепить свои позиции в Политбюро, выступив пророком конца стабилизации. В закрытом письме ИККИ в адрес ЦК Коммунистической партии Великобритании от 8 мая, подготовленном на основе речи Зиновьева в Президиуме ЦК КИ, давалась однозначная установка на перевод стачки в революционном движении: «Масса кипит. Масса начинает «снизу» проявлять образцы революционного духа. Боевого духа масс все мы до сих пор не оценили» [5, с.59-60].

Чем больше надежд возлагалось в Москве на подобные перспективы, тем более удручающим было столь быстрое окончание стачки в Великобритании, которая стала катализатором фракционного конфликта в руководстве партии большевиков. Поскольку обе стороны были едины в признании главной вины за «предателями» из Генсовета, на острие дебатов оказалась дальнейшая судьба АРК [2, с. 228-229].

Первое столкновение произошло на заседании Политбюро 3 июня 1926 года. Троцкий выступил с критикой компартии Великобритании, полагая, что сталинский курс на заключение политического блока с вождями английских тред-юнионов явился циничным и гибельным для основ большевизма [4, с.29]. Столкновение в Политбюро показало, что вопрос об АРК превращается в важное поле внутрипартийной борьбы. Это способствовало консолидации взглядов большинства. Но взяв под защиту АРК, Сталин и Бухарин уже не могли критически пересмотреть его задачи и возможности после поражения всеобщей стачки. Коминтерн был последним из тех, кому «по долгу службы» следовало бы оценить уроки английской стачки. Причины крылись в том, что английские представители не могли приехать в Москву, а также конфликт в руководстве ВКП(б) и общее нежелание переносить его в ИККИ.

На заседании делегации ВКП(б) в ИККИ 18 июня, при обсуждении вопроса об итогах английской стачки, Троцкий внес свой проект резолюции, направленный на близкую перспективу новых революционных потрясений. Повода для конфликта в заявлении не было, и проект Троцкого был похоронен в одной из комиссий ИККИ.

Но конфликт не заставил себя ждать. На сей раз камнем преткновения стал протест руководства компартии Великобритании против резкого тона заявления ВЦСПС 7 июня и против того, что партию даже не поставили в известность о принимаемом документе. Английские коммунисты отмечали недопустимость дискредитации АРК и ультимативного требования замены его нынешних представителей от Генсовета.

Несмотря на всю осторожность формулировок, ядро критики было направленно против узурпации ВКП(б) прав Коминтерна как коллективного политического органа. Лишь 18 июня 1926 года приехавший в Москву один из лидеров КПВ Том Белл сделал доклад об итогах английской стачки, содержание которого сводилось к острой критике поспешных выводов и радикальных лозунгов ИККИ, принятых без участия КПВ.

Особое внимание Белл обратил на будущее АРК – «стачка и кампания солидарности русских рабочих разрушили у многих наших товарищей настороженное отношение к АРК как к дипломатическому инструменту Советской России, поэтому сохранение комитета КПВ рассматривают как одну из своих важнейших задач» [5, с.63]. В ходе дискуссии по докладу Белла никто из выступавших не затронул вопроса об АРК. Все отдавали себе отчет в том, что судьба Комитета будет решаться в руководстве ВКП(б).

Для того, чтобы заострить вопрос о «правых уклонистах» и их покровителях, Зиновьев воспользовался письмом английской компартии в ИККИ, которое разослал членам Политбюро с «сопроводиловкой», где подчеркивались правые ошибки английских коммунистов. Усугубила положение публикация доклада Бухарина в «Правде» (26 июня), в которой он, не называя имен, из­ложил расстановку сил в руководстве ВКП(б) по отношению к АРК. Троцкий и Зиновьев увидели в этом «вызов на дискуссию» и заявили о политической платформе «объединенной оппозиции», впервые выносившая разногласия на Пленум ЦК и ЦК ВКП(б), открывшийся 14 июля.

Помимо «традиционного» предательства реформистов оппозиционеры разворачивали тезис о пассивности английских коммунистов. За ним уже виднелось обвинение Сталина и Бухарина как творцов теории «социализма в одной стране», в отходе от принципов пролетарского интернационализма. В блестящем выступлении Троцкого просматривался стержень оппозиционной программы: любое событие (в данном случае стачка) должно использоваться для дискриминации реформистов и революционизирования масс.

Если выступления оппозиционеров блистали ленинскими цитатами, то Сталин в своем докладе цитировал Зиновьева, который был в свое время сторонником АРК. В этом вопросе (как справедливо отметил Зиновьев) именно Сталин, а не Бухарин формировал платформу большинства. Обобщения Сталина ограничивались «теорией перепрыгивания» оппозиционеров через закономерные этапы в развитии рабочего движения, хотя это была общая болезнь большевистского руководства.

За выход из АРК голосовали только сторонники «объединенной оппозиции». Принятая на Пленуме резолюция поручала делегации ВЦСПС, выезжавшей на встречу с представителями Генсовета, не допускать разрыва по собственной инициативе. Установка Пленума обещала последней немало поводов для критики «правого уклона» ВКП(б) и Коминтерна.

Парижское заседание АРК, прошедшее 30-31 июля 1926 года, в полной мере подтвердило эти надежды. С первых минут заседания стало ясно, что у его участников нет пересечения интересов, нет общей платформы, а отсюда вытекало стремление делегации и ВЦСПС, и Генсовета завести переговоры в собственное русло. Для советских профсоюзов это был вопрос о «предательстве» всеобщей стачки, для англичан - о «русском вмешательстве» в их внутренние дела (имелось в виду заявление Пленума ВЦСПС от 7 июня). Руководитель делегации Андреев заявил: «Поскольку мы считаем, что английская стачка является крупнейшим международным движением, с которым связаны судьбы рабочего движения, жизненный уровень, существование рабочего класса, поскольку мы, конечно, не могли остаться совершенно безразличными к той тактике, посредством которой Генеральный Совет проводил и окончил стачку» [10, с.15].

Заседание 30-31 июля наглядно показало, что «рабочее единство» было для обеих сторон пустой формулой, в которую следовало вложить «свое» содержание. Представители ВЦСПС не выходили за рамки коминтерновских представлений о едином рабочем фронте, хотя их недостаточность уже не раз подтверждалась практикой. Призывы идти на контакт с реформистскими вождями для разоблачения перед рабочими массами их пре­дательства, не срабатывали. Выходило наоборот – «вожди» без труда вскрывали «двойное дно» коммунистического багажа, доказывали, используя цитаты из речей Бухарина, который главной целью работы АРК видел в «замене вождей» [10, с.25].

Заседание в Париже показало, что АРК в существующем виде не был способен стать инструментом достижения единства профсоюзного движения. Он оставался дипломатической ширмой «верхов» для убеждения «низов» в верности этому единству. Оппозиционеры же в ВКП(б), критикуя бюрократически-верхушечный характер АРК, делали акцент на разоблачении «вождей» - как «предателей» из Генсовета, так и ликвидаторов из ВКП(б) и Коминтерна. Верхушечная критика верхушечных соглашений - так можно было охарактеризовать разногласия по вопросу об АРК в середине 20-х годов. 9 августа в своем письме Троцкий и Каменев поставили перед членами Политбюро вопрос о немедленном выходе из АРК: «Англо-Русский комитет теперь не мост, соединяющий нас с массами, а барьер отде­ляющий нас от них» [5, с.69]. Острый внутрипартийный конфликт в ВКП (б) остановил сближение ВЦСПС и Амстердама [6, с. 158-172].

Троцкий верно подметил одну из тенденций в международной политике ВКП(б): партийный курс потерял свою открытость для масс, в том числе и для рядовых членов ВКП(б). Он замыкался в узком кругу «вершителей судеб», прятавшихся за революционной фразеологией. И в этом плане критика верхушечного характера Англо-Русского комитета была совершенно справедлива.

Обращая свою полемику на разоблачение «правых уклонов» в партии, Троцкий и его соратники не смогли предложить реальной альтернативы происходившим внутри- и внешнеполитическим процессам. Создание АРК открывало шанс выхода за узкие рамки революционных стереотипов. О том, что этот шанс не был использован, свою долю ответственности несли и оппозиционеры, блокировавшие любое продвижение ВКП(б) и Коминтерна вправо - к фарватеру европейского рабочего движения. Если летом 1926 года можно было говорить о таком шансе, то в дальнейшем борьба вокруг АРК явно уходила влево. Вопрос об АРК совсем исчезает из внутрипартийных дебатов 1926 и начала 1927 гг., он лишь вскользь упоминался в публицистике Троцкого.

Весна 1927 года вернула АРК в центр внутрипартийного размежевания. Учтя итоги встречи в Париже, руководство Генсовета решило застраховаться от острой критики в свой адрес, и предложило провести новый раунд переговоров о статусе АРК [8, с.145-155]. ВЦСПС пошел на переговоры и сделал новые уступки, сохранив лишь сам орган - Англо-Русский комитет. Резолюция VII пленума ИККИ трактовала это как новое доказательство того, что советское профдвижение искренне стремится к подлинному единству [7, с.740].

Анализ партийных и коминтерновских документов того периода показывает, что в основе чрезвычайной уступчивости делегации ВЦСПС лежали внешнеполитические мотивы. Речь идет об эскалации напряженности в названии «военной тревоги весны 1927 года».

«Военная тревога» (налет на представительство АРКОСа в Лондоне) оказалась очень кстати для Сталина и Бухарина, т. к. позволила ужесточить борьбу против объединенной оппозиции, аргументировать ее необходимостью обеспечения единства советского государства в критический период и т.п. Парадоксально, но именно «объединенная оппозиция» всячески подчеркивала угрозу со стороны Великобритании, критикуя пассивность ЦК и Политбюро. Внешнеполитический аспект стал домини­рующим в ходе внутрипартийного обсуждения итогов апрельского за­седания АРК 1927 года.

Троцкий в своих «тезисах» прямо заявил, что надежды на АРК как «оружие борьбы против интервенции оказались в корне ложными». На Пленуме Троцкого поддержал Зиновьев: разговаривая дипломатическим языком, мы лишаем себя поддержки международного рабочего класса в случае военного конфликта.

Еще большую деградацию идейной борьбы в высшем эшелоне партии большевиков отражали выступления оппонентов Троцкого и Зиновьева. Так, выступавший от Профинтерна Мельничанский заявил: «Будучи в Коминтерне, Зиновьев занимался дипломатией, а сейчас занимается демагогией и т. п. [2, с.242-243]. Но в дискуссии сохранялся и принципиальный момент - вопрос о том, влево или вправо пойдет развитие политики ВКП(б), а, следовательно, и Коминтерна.

Движение «вправо», наметившееся в середине 20-х годов и отвечавшее реалиям стабилизации, было блокировано внутрипартийным конфликтом. Сталин и Бухарин ограничивались идейной обороной, ведя активное наступление на оппозицию вначале в сфере кадров, а затем и используя аппарат репрессий. Поскольку Троцкий внес проект резолюции о немедленном выходе из АРК, большинство Пленума высказалось за продолжение работы, хотя о «работе» этого органа в подлинном смысле этого слова уже не было и речи. Лишь 11 мая, т.е. спустя месяц после Пленума ЦК ВКП(б), вопрос об итогах второй берлинской встречи АРК был поставлен на заседании Президиума Коминтерна. Томский в своем докладе повторил уже известные аргументы. Ему оппонировал лишь югослав В.Вуйович, близкий Зиновьеву и в 30-е годы разделивший трагическую участь российских оппозиционеров. Акцент делался на связи судьбы АРК с судьбой Советского Союза, подчеркивалось, что разрыв в Берлине вызвал бы мощную антисоветскую компанию в Великобритании.

Центральным моментом на заседании Президиума 11 мая стала речь Бухарина, полностью разворачивающая «внешнеполитическую линию» защиты АРК и являвшаяся по существу одним из кирпичиков теории социализма в одной стране. В условиях назревающего военного конфликта советским профсоюзам пришлось взяться за дипломатию, чтобы не допустить изоляции СССР. В случае же войны английские тред-юнионы хотя и не будут поддерживать Советский Союз, но «станут балластом на ногах английского правительства» [5, с.75].

Позиция Троцкого и его соратников по вопросу об АРК была более последовательной, чем неуверенная защита этого органа Бухариным. Тот факт, что он от коминтерновской аргументации перешел к внешнеполитической, свидетельствовал о том, что идеи единого рабочего фронта, политическое сотрудничество европейских организаций рабочего класса доживали последние дни.

В этих условиях решающим моментом во внутрипартийных дискуссиях оказывалась аппаратная сплоченность, владение механизмом власти, а значит - и машиной голосования. Безотказность ее работы, проверенной Пленумами ЦК ВКП(б), подтверждали и заседа­ния Исполкома Коминтерна. Его VIII Пленум не только подтвердил старую линию в отношении АРК (Коммунистическая партия Великобри­тании «должна разъяснить рабочим, что благодаря саботажу всего Генерального совета от Хикса и Перселя до Томаса Англо-Русский комитет еще не осуществил своей великой задачи»), но и заклеймил в специальной резолюции «грубейшие и недопустимые нападки товарищей Троцкого и Вуйовича на мировую партию большевизмам» [7, с.741-745].

Летом 1927 года Троцкий поднимал вопрос об АРК на заседаниях Центральной контрольной комиссии ВКП(б), будучи уже обвиняемым - пока по партийной линии. Фактов, свидетельствовавших о том, что англичане охладели к идее АРК и при удобном случае выйдут из этого органа, было более чем достаточно. Отвечая оппозиции на июльско-августовском Пленуме ЦК и ЦИК ВКП(б) 1927 года, Сталин был вынужден это признать, предложив лишь подождать разры­ва с английской стороны [9, с.40-41].

Он не заставил себя долго ждать - Эдинбургский Конгресс тред-юнионов в сентябре 1927 года принял решение о выходе из АРК, после чего на заседании Президиума ИККИ 27 сентября 1927 года состоялась последняя очная дуэль Бухарина и Троцкого, в ходе которой вопрос об АРК играл отнюдь не последнюю роль. Троцкий имел все основания торжествовать: «Нас попросту выгнали». Бухарин сосредоточился на тактической выгоде разрыва АРК: «Итог таков, что, во-первых, вина разрыва падает не на нас, а на наших противников, и во-вторых, мы заставили генсоветчиков разорвать с нами в таких условиях, и на такой политической базе, при которой каждому ясно, что в важнейшей проблеме современности, в вопросе о войне, вожди Генсовета идут вместе с Черберленом и Болдуином» [3 с.11].

Этот аргумент был слабым отзвуком внутрипартийной дискуссии весны 1927 года, и впоследствии многократно тиражировался в пропаганде: «Акт срыва АРК со стороны нынешних руководителей Генсовета является в то же время актом их открытого перехода на сторону тех, которые подготавливают против СССР войну» [1, с.12-13]. Он вел к отказу от любых попыток установления «единого фронта сверху», т.е. политического сотрудничества рабочих организаций. Уже в октябре 1927 года Бухариным были сформулированы основы новой коминтерновской тактики – «класс против класса».

Недолгий период существования Англо-Русского комитета стал своеобразной привычкой реагировать на изменившийся мир. Отторгнув «бациллы реформизма», коминтерновское движение обрекло себя на долгий период стерильно чистой революционной активности, название которой - политическое сектантство. И главный урок здесь не в том, кто оказался прав - левое меньшинство во главе с Троц­ким или Сталинско-Бухаринское большинство. В их острейшей борьбе был утрачен механизм отбора   политических решений, превращающий группу единомышленников в партию. Англо-Русский комитет профсоюзного единства родился слишком поздно, в самый разгар этой борьбы, а потому был обречен на медленное умирание.

Список литературы:

1. Андреев А. Срыв Англо-Русского Комитета и наши задачи. – М.: Издательство партийной литературы, 1927. – 68 с.
2. Архив Троцкого. Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923-1927гг. – М.: «Терра» - «terra», 1990. – Т.1-4.
3. Бухарин Н.И. Речь на Президиуме ИККИ от 27 сентября 1927г.//Коммунистический Интернационал. – 1927. №41. – С.3-27.
4. Васецкий Н.А. Как создавался IV Интернационал// Новая и новейшая история. – 1991.- №5. – С.27-46.
5. Ватлин А.Ю. Коминтерн: первые десять лет. - М.: Изд.центр «Россия молодая», 1993. – 146 с.
6. Ватлин А.Ю. Рождение политики единого фронта: «русское измерение» // Рабочий класс и современный мир. – 1990. - №1. – С.158-172.
7. Коммунистический Интернационал в документах. 1919-1932. – М., Издательство партийной литературы. 1933. – 482 с.
8. Петровский Д. Английский вопрос на майском Пленуме Коминтерна. – М.: Издательство партийной литературы, 1927. – 124 с.
9. Сталин И.В. Сочинения. Т. 4, 6-8, 10, 11. –М.: Государственное издательство политической литературы, 1953.
10. Стенографический отчет заседаний Англо-Русского Комитета 30-31 июля и 23-25 августа 1926г. – М.: Издательство политической литературы, 1927. – 622 с.