МЕТАФИЗИКА ПОНИМАНИЯ. АСПЕКТЫ ВЫЯВЛЕНИЯ МЕТАПАРАДИГМЫ

METAPHYSICS OF UNDERSTANDING. ASPECTS OF METAPARADIGM EXPOSURE

Inna Maslova

сandidate of Philosophical Sciences, Senior Lecturer,

Russia, St. Petersburg

АННОТАЦИЯ

Статья ставит целью выявление единого основания для накопленного на сегодняшний день массива данных, включающих многообразие мировоззренческих парадигм. Автор вводит понятие «понимание». Оно предполагает подвижную интенцию сознания – возможность исследовать самые различные области мыслимого по отдельности и вместе. При этом не допускается разрушения ни одного из сформированных научных мировоззрений. Метод понимания позволяет соизмерить мировоззрение с областью, на которую направлено сознание. Такой подход дает не только возможность осмыслить разнообразие мировоззрений в их единстве, но и выйти к базовой метапарадигме. Автор делает вывод о перспективности метапарадигмального исследования в контексте признания, что истина сущего есть базовое основание метафизики. Особое внимание уделяется выводу, что метапарадигма истины сущего имплицитно существует в каждом человеке как истинное знание.

ABSTRACT

The article aims to identify common grounds for nowadays stored data including the variety of philosophical paradigms. The author introduces the concept of “understanding”. It involves moving intention of consciousness – the opportunity to explore a variety of areas of conceivable one separately and together. It is forbidden to destruct any of the generated scientific worldviews. The method of understanding allows measuring the worldview with the sphere which consciousness is directed. This approach not only provides the opportunity to reflect on the diversity of worldviews in their unity, but also to come to the base metaparadigm. The author concludes about the perspective of metaparadigm research in the context of recognition that truth of existing one is the basic foundation of metaphysics. Particular attention is paid to the conclusion that the truth metaparadigm of existing one implicitly prevails in every human being as true knowledge.

Ключевые слова: понимание; метапарадигма; истина; личность; опыт; сознание; язык.

Keywords: understanding; metaparadigm; truth; personality; experience; consciousness; language.

Метапарадигма и метафизика.

Метапарадигма – назовем так базовые знания, на основании которых созданная теория может претендовать на описание накопленного на сегодняшний день массива данных. Ранее с этой задачей справлялась классическая теория, поскольку из исследования исключались сложные вопросы о сознании, свободной воле, неклассические виды описания пространства и времени. Современная теория уже пытается осмыслить разнообразие мировоззрений, но, к сожалению, выносит за скобки основные вопросы метафизики.

Произошедший отказ от метафизики как полноценной формы научного знания многие связывают с некоторыми успехами естественных наук. И действительно, – стремление получить знание на основе естественнонаучного метода подтолкнуло развитие отдельных академических и прикладных дисциплин, но лишило метафизику собственного независимого содержания.

Человек обратился к описанию окружающего мира (мира воспринимаемого) и полностью исключил из осмысления трансцендентный мир (не данный в опыте). Гуманитарные науки, находящиеся на стыке воспринимаемого и трансцендентного миров, получают в системе наук своё определение «наук о духе», но не получают научной базы, утверждающей истинные знания и законы в данной области исследования. Эти знания получают лишь гипотетический статус. Несмотря на очевидность того, что изначальная направленность на окружающий мир и взятие его за основной объект исследования и является причиной исчезновения метафизики из области научных знаний, тем не менее, истинная причина уничтожения высокого статуса метафизики лежит в области самой метафизики. Это означает, что человек сам исключил метафизику из области мыслимого.

Но теперь возврат метафизики не будет являться простым включением области трансцендентного в область мыслимого. Попытка включить метафизику в существующее «тело» науки без пересмотра базовой методики, целей, задач и предмета исследования, приводит к включению в науку околонаучных, ненаучных сфер исследования, например, оккультной сферы, экстрасенсорики и пр.

За этим всем открыто происходит разрушение базы научного мировоззрения. Чтобы сохранить накопленные многими поколениями научные знания, метафизика, несомненно, должна сохранить научное основание.

Метапарадигма и принцип понимания.

Мы должны признать, что существовавшая и существующая до сих пор естественнонаучная парадигма исчерпана, мы подошли к пределам осмысливаемой области и пытаемся заглянуть за её границы, не усвоив того, что с выходом за пределы области мыслимого изменяется и сам предмет исследования. А изменение предмета исследования несет разрушение прежних знаний, теорий, таким образом, ведет к разрушению прежнего мировоззрения в целом. Допустить этого никак нельзя.

Введем понятие «Понимание», – это определенным образом организованное мышление, которое позволяет иметь подвижную интенцию сознания – исследовать самые различные области мыслимого по отдельности и вместе, но при этом не допускает разрушения ни одного из сформированных научных мировоззрений. На основе понимания можно сформировать такое метапарадигмальное мировоззрение, которое позволит существовать метафизике и не препятствовать развитию науки.

Основной принцип понимания, исходящий из определения, что «понимание есть осознание границ области мыслимого», базируется на том, что понимание объекта исследования напрямую зависит от области, в границах которой объект мыслится. Многие вопросы философии снимаются, благодаря пониманию. Например, на вопрос, существует ли кантовская «вещь в себе» следует ответить, что существует, если область мыслимого охватывает область трансцендентного. И соответственно, если мыслитель рассматривает более узкую область, то, следовательно, «вещи в себе» в ней он определенно полагать не может.

Результат понимания, несомненно, зависит от интенции и «глубины направленности» сознания, а также от цели и задач анализа. Ставя различные цели исследования можно получать различное понимание результатов исследования. Таким образом, можно через определение степени зависимости от условий понять и уровень условности результатов опыта.

Метапарадигмальное мировоззрение должно показать границы допустимых условностей при получении тех или иных знаний. При этом с необходимостью признается существование безусловного знания, которое делает тождественным само понятие и его определение, и соотносит заведомую условность определения с полнотой его символического значения. Безусловное знание, существующее в контексте познания как условное, получает статус безусловного только при понимании, в основе которого лежит метапарадигма. Таким образом, наличие метапарадигмы должно расширить представление о возможностях человеческого познания и иначе посмотреть на проблемы сознания.

Теория познания актуализирует целый спектр проблем, самыми важными из них оказываются:

1. Огромное многообразие предложенных в философии «картин мира», теорий, в науке законов, принадлежащих различным областям знания и потому не соотносимых между собой.
2. Невозможность признать противоречивые теории за истинные, без объяснения гносеологического аспекта, как это возможно.
3. Невозможность выделить более истинную теорию из-за невозможности выявления единого критерия истинности.

Эти проблемы не единственные, с которыми сталкивается мыслитель, пытаясь заложить основы современной метафизики. Как же выстраивать современную метапарадигму, которая с одной стороны должна охватить все имеющееся многообразие, а с другой стороны обязана утвердить общую теорию, объясняющую в едином ключе существование самых различных мировоззрений?

Ответ однозначный – через то, что не подлежит сомнению. Единственное, что не подлежит сомнению – это истина. Но это не истина мудрецов или философов, это не истина научного исследования или интуитивно схватываемая квинтэссенция искомого. Это истина, охватывающая все аспекты бытия в его истинности, – это истина сущего. Истина Сущего – истинное знание о том, как то, что для человека существует на самом деле, связано с бытием Сущего. М. Хайдеггер определял постижение бытия Сущего целью всякой философии. Перефразируя последнее, получается, что философия как «наука всех наук» занимается исследованием взаимодействия бытия – самого общего понятия, которое охватывает все сущее, с понятием сущего, которое само себя обнаруживает. Сложность подобного определения снимается через метапарадигмальную постановку вопроса, который направлен не на поиск знания о сущем (в рамках человеческого мышления оно не может быть полным), а на выявление того, что необходимо и обязательно для любого истинного знания. Бытие – самое общее понятие, которому нельзя дать определение. Но неопределенность бытия понуждает к вопросу о бытии (в том числе и о смысле бытия) и к получению ответа через обращение к сущему. Ответ о бытии сущего в гносеологическом аспекте определяется как Истина. «Поскольку спрошенное составляет бытие, а бытие означает бытие сущего, опрашиваемым … оказывается само сущее. Оно … расспрашивается на тему его (своего) бытия» [49]. Хайдеггеровская онтология, являясь фундаментальной онтологией, показывает взаимосвязь онтологии и гносеологии через понятие “Dasein”, как выражение Сущего, вопрошающего о бытии. Без настроенности на ответ вопрошание остается вопрошанием. Ответ обретается только в направленности к истине. Такая направленность изменяет хайдеггеровское звучание, бытие получает не только осмысленность, но и жизненность. В контексте метапарадигмы появляется вопрос об истинности.

Рассмотрим, какие пути научного и одновременно метафизического исследования истины сущего допустимы при метапарадигмальном исследовании.

Метапарадигма и наука.

Как правило, исследование в процессе научного обоснования погружается в поиски доказуемости и в исследование внешних моментов. И тогда оно теряет свою общезначимость, уходя в разрешение определенных задач. Тогда происходит сужение области мыслимого, и это отражается на самой научной теории. Для метапарадигмального исследования – это не допустимо.

Есть три основные правила, которых следует придерживаться при описании метапарадигмы:

• Метапарадигма не может не опираться на имеющиеся базовые идеи.
• Метапарадигма должна принципиально отличаться от всех имеющихся базовых идей.
• Метапарадигма не может носить гипотетического статуса, она должна облекаться в аксиоматическую доктрину.

Но самое главное, метапарадигма должна иметь строго научный статус. Напомним принцип создания научной теории. Сначала фиксируются базовая идея, затем интуитивно открываются законы и формируется теория, затем теория находит своё подтверждение. Метапарадигма, фиксирующая множество базовых идей, теорий и законов, проходит этот путь несколько иначе, чем научная теория. Ведь наука высвечивает только одну область знаний и в пределах этой очерченной наукой области находит законы и создает теории. А метапарадигма с необходимостью должна высветить все возможные области знаний. Эта масштабность исследования «Картины мира» ни в коем случае не должна осуществляться за счет «размывания подробностей», ухода от детальности. Каждая наука в отдельности должна сохранить оригинальность собственного взгляда на мир. Таким образом, метапарадигма опирается и одновременно отсылает нас к тому, что непреложно и несомненно во все века и во всём.

Что же является несомненным? Несомненной, как мы уже сказали ранее, является истина. Однако наука не может оперировать истиной, хотя, несомненно, к ней стремится. Поэтому любая наука, ориентируясь на истинность, опирается на аксиомы – положения, принимаемые в рамках данной теории истинными без требования доказательства и используемые при доказательстве других её положений. Наука направлена ещё и к объективности. Другими словами, научные знания в рамках конкретных исследований, являются истинными и объективными. И только если результаты не подтверждаются на практике, то ставится вопрос об их объективности и истинности. Тогда происходит пересмотр научной теории. И опять же наука будет направлена к поиску объективности и истинности.

Можно ли допустить, что наука ищет субъективных и ложных знаний? В рамках практичности, полезности и с позиции нравственности это в принципе невозможно. Но разум, имея способность всё ставить под сомнение, может поставить под сомнение и науку с её задачами и целями. Более того, разум может ставить под сомнение и саму истину.

Именно поэтому метапарадигма, в основании которой лежит истина сущего, по определению не может быть поставлена под сомнение в силу её абсолютной несомненности и должна показать свою независимость от рационального «произвола».

Истинность в контексте метапарадигмы истины сущего понимается как соответствие знания незыблемым истинным положениям. Истинность определяется не логической процедурой, не соглашением между людьми и не личной уверенностью в том или ином знании, а постулируется благодаря непреложности и незыблемости изначальных положений, которых не требуется доказывать. Такую истинность назовём «аксиоматической истинностью». Таким образом, в основании науки лежат аксиомы, а в основание метапарадигмы, собирающей все науки в единое целое, аксиоматическая истинность.

Как же возможность выявления «аксиоматической истинности» сопрягается с невозможностью человеческим разумом постичь истину? Этот вопрос очень важный, но он уже в самом себе содержит ответ. В самом утверждении о невозможности постичь разумом истину уже заложена аксиоматическая истинность. Всё же человек обладает рядом способностей, в том числе упомянутым выше пониманием, чтобы осмысливать области, не познаваемые в опыте.

В истории философии одним из тех, кто выразил утверждение через отрицание, был Сократ. Он провозгласил: «Я знаю, что ничего не знаю», и этим утверждением открыл новые возможности познания. Как сократовское «незнание» ведет к размышлению о том, что же на самом деле представляет собой знание о незнании, так и утверждение невозможности постичь истину не обязательно ведет к нигилизму и скепсису, а позволяет поставить вопрос о самом познании, о его методах постижения истины.

В дальнейшем в философии определили, что сознание способно формулировать только относительную истину, в которой всегда можно и нужно сомневаться. В рамках конкретных знаний, относительная истина в определенной области мыслимого, выявляется как истинное знание. При переходе к другой области мыслимого данное утверждение становится относительной истиной, ибо может при некоторых условиях не соответствовать действительности. Важно не отождествить истину (истинное знание) с относительной истиной. Для этого следует верно понимать парадоксальность относительной истины, – «относительная истина» в некотором смысле есть ложь, облеченная в видимость правды.

Только обращенность к истине сущего позволяет найти верные и определить ложные стороны «относительно истинного утверждения». Истина сущего – это то, что открывает «несомненное бытие», формирует непреложные законы, касающиеся каждого человека и каждого живого существа. Истина сущего не зависит от внешних условий, от чьей-то воли, чьих-то возможностей. Истина сущего не просто знание – это также самодостаточная область человеческого сознания, обращенная к истине, к сущему и к обязательным опорным жизненным условиям. Эта область человеческого сознания – истина сущего – дана человеку, открыта во всех сферах деятельности, не требует особых сознательных усилий для её восприятия. Её существование – это аксиоматическая истина, которая дана имплицитно в любом истинном знании, в любом несомненном явлении. И требуется только одно – чтобы человек знал, что эта несомненность бытия связана с самим человеком, с ним самим.

Аспекты метапарадигмального исследования в контексте признания, что истина сущего есть базовое основание метафизики.

Данная работа не ставит задачей рассмотрение всех возможных аспектов исследования, связанных с появлением метапарадигмы истины сущего. Рассмотрим только основные понятия: сознание, опыт, личность. Отдельно кратко рассмотрим понятие язык, в котором выявляется единство сознания, опыта и личности. Вне вышеназванной метапарадигмы данные понятия теряют целостность звучания, рассыпаются на множество определений, иногда даже противоречащих друг другу. А некоторые из них до такой степени теряют четкость в определении, что уже ставится под вопрос само существование понятия. Такое происходит с понятием «сознание». Собрать понятие в нечто целостное можно только путем обращения к сути понятия в контексте вышеназванной метапарадигмы.

Почему знания, в основании которых лежит метапарадигма истины сущего, выражаются наиболее однозначно и чётко? Это происходит потому, что метапарадигма не есть некая идея, и она не требует усилий для её постижения. Метапарадигма истины сущего – это то, что имплицитно существует в каждом человеке как истинное знание.

Теория, в основании которой лежит истина сущего, или хотя бы к таковой есть устремления, позволяет увидеть воспринимаемый мир несколько иначе, чем в контексте познания, в том числе интуитивного. Следует различить знание, основанное на метапарадигме истины сущего и на интуиции. Можно конечно допустить, что метапарадигму можно усмотреть интуитивно и поэтому может показаться, что эти понятия невозможно полностью развести. Однако некоторое существенное различие есть.

Интуицию трактуют по-разному. Если воспринимать её как чувственное созерцание, то при созерцании сущего, если это допустить возможным, не понятно, как можно созерцать истину сущего. Поэтому очевидно, что чувственное созерцание никакого отношения к осмыслению метапарадигмы не имеет. Если же интуиция представляется как «прочное понятие ясного и внимательного ума, порождаемое лишь естественным светом разума и благодаря своей простоте более достоверное …» [13, с. 86], то такое представление близко к представлению о метапарадигме. Часто в настоящее время интуиция понимается как способность человека, приводящая его к «озарению» с помощью чувств, – минуту назад человек не знал чего-то, и вдруг он постиг сокровенное. Такое постижение метапарадигмы вероятно возможно, но в контексте самой метапарадигмы не имеет смысла. Ибо для метапарадигмы значимо не разовое, а постоянное отнесение её к мышлению.

Чтобы различить осознание метапарадигмы с другими сознательными способностями человека, следует уяснить, что метапарадигма это – базовое основание для всякого познания, но не метод и способ познания.

Важно также подчеркнуть, что метапарадигма есть такая базовая основа мышления, по поводу принятия и непринятия которой невозможны споры. Истина сущего – это истина сущего, кроме этого ничего нет, только ложь и вымысел. И ещё вспомним об обязательной условности результата понимания в зависимости от выбранных целей и задач исследования. Метапарадигма снимает разнообразие целей и задач познания, сводит их к одной цели – постижение истины сущего. Именно этот момент позволяет познанию перейти из состояния плюралистического в метапарадигмальное.

Метапарадигма истины сущего сама не открывает новые знания, она постоянно утверждает то, что несомненно в силу истинности. Человек, например, знает, что он человек, что он существует, что есть мир. Он может проводить эксперимент и сомневаться во всем этом, но это ничуть не нарушает его уверенность в этих истинных знаниях. Перечислить все непреложные вещи, которые существуют имплицитно в сознании человека, и некоторым образом зафиксировались в языке, не представляется возможным. Да это и не требуется, поскольку даже наличие самого слова свидетельствует о том, что метапарадигмальное знание есть.

Данная работа не ставит задачу убедить в необходимости принять метапарадигму истины сущего за основу, – настоящие ученые всегда опираются именно на непреложные знания. Задача данной работы показать, что изменяется принципиально в менталитете человека, если он сознательно опирается на метапарадигму истины сущего.

Первое, что происходит – это понятия выстраиваются в соответствии с их значимостью, затем в самих определениях происходит смещение маргинальных смыслов на «обочину» понятия, но самое главное – наконец, становится очевидным роль знания, мнения, различных идей в человеческом понимании.

Сознание в контексте метапарадигмы истины сущего.

В гносеологии сознанию придаётся решающее значение. Однако отсутствие критерия, по которому однозначно признавалось бы всеми наличие сознания у живого существа, не позволяет определить сознание через нечто внешнее. С появлением искусственного интеллекта это стало максимально очевидно. Так компьютер может имитировать сознательный процесс, но его нельзя назвать человеческим сознанием. Известно, что ни один компьютер не может при всей своей многофункциональности, заменить человека. Основная причина этого – природа сознания, направленная к истине сущего. В контексте данной выше метапарадигмы: сознание – есть та часть психической жизни человека, которая открыта истине сущего. Истина сущего открывается как «несомненное бытие», формируется как непреложные законы, касающиеся каждого человека и каждого живого существа. Сознание человека, интенционально сопричастно истине сущего. Человеку легко видеть и сознавать истину сущего, и сложнее делать вид, что её нет. Именно поэтому истина сущего не просто знание – это также самодостаточная область человеческого сознания, обращенная к истине, к сущему и к обязательным опорным жизненным условиям. Эта область человеческого сознания человеку открыта во всех сферах деятельности, не требуется особых сознательных усилий для её восприятия. Таким образом, вопрос признания сознания за человеком есть вопрос признания метапарадигмы истины сущего.

В истории философии изменение точки отсчета в познавательном опыте называется «коперниканский поворот». Первый познавательный поворот произошел при переходе на гелиоцентрическую систему, – при описании движения небесных светил пришлось положить в основание опыта неочевидность движения солнца вокруг земли, а утвердить обратное, что земля движется вокруг солнца. «Коперниканский поворот» произошел и тогда, когда была признана всеобщая относительность точек отсчета. Одновременно были признаны обе точки зрения: и возможность в основание теории ставить движение земли вокруг солнца, и допустимость признавать движение солнца вокруг земли. С признанием метапарадигмы происходит новый «коперниканский поворот». Метапарадигма ставит в основание любого знания истину сущего, а, значит, объясняет верность различных точек отсчета, некоторый плюрализм знания находит свою единую основу. И движение солнца вокруг земли и движение земли вокруг солнца указывает нам на присутствие пространственного изменения. Научный метод позволяет рассчитывать его через различные способы, которые зависят от целей расчетов. Однако отныне в контексте метапарадигмы истины сущего о движении земли и/или солнца можно говорить не с точки зрения их взаимного движения, а располагая обязательными устойчивыми координатами во вселенной. Метапарадигма истины сущего требует от человека видеть мир через призму несомненного знания, а не через многообразие результатов опыта.

Формирование базового знания об истине сущего проходит красной линией через все философские мировоззрения. Каждая философская система, в некотором смысле, совершает «коперниканский поворот», чтобы направить человеческое сознание к истинным и объективным знаниям.

Обобщим всё, что до этого писалось о метапарадигме истины сущего. Известно, что, когда мышление делает первый часто незаметный для самого мыслящего шаг, оно утверждает имплицитно, что сущее есть. Также имплицитно существуют непреложные, несомненные для человека базовые понятия, без которых невозможно познание, понимание и жизнь каждого человека в отдельности и человечества в целом. Тот, кто мыслит, всегда осуществляет перводвижение к фундаментальным базовым вещам, с которых начинается всякое мышление. В этом, часто незаметном мыслительном процессе, человеку вне всяких условий, способностей и возможностей открыта истина о сущем. Именно она, истина сущего, и ставится в основу мировоззрения и делает открытой науку для метафизики, а метафизику для науки.

Опыт, язык и личность в контексте метапарадигмы истины сущего.

В истории философии последних веков исследуются основные три аспекта: 1. опыт, 2. язык, 3. личность. Однако в контексте метапарадигмы это не исследование внешних признаков, характеризующих опыт, язык и человека как личность, — это выход к сущности понятий.

Важно отметить, что из другого опыта прежний опыт уже не кажется таким безупречно несомненным, язык, запечатленный на листе бумаги, обретает двусмысленность, а попытка опереться на несомненность нашего собственного существования со временем открывает «бездну», ибо само существование не может держаться на самом себе, оно может утверждаться только, опираясь на сущее.

Философия во все времена занята бытием. По М. Хайдеггеру цель философии – бытие сущего. А жизнь человечества и конкретного человека выстраивается на метапарадигме, основой которой является истина сущего.

До сих пор истина рассматривалась с позиции самого сознания. Человек мыслит, как всё есть на самом деле, и судит о том, насколько его суждения истинны. Это привычный и отработанный в науке метод. И здесь нет ошибок. Однако при переносе его на трансцендентные области человек часто вносит искажение в суждение об истине. Он продолжает полагать, что истина фактов и истина смыслов тождественны и считает, что истина в любом случае требует проверки, верификации и фальсификации. Трансцендентная же истина дана человеку не просто как знание, а как то, без чего невозможно мыслить истинно. И истинность определяется не путем проверки результатов мышления, а путем выбора того, что этой истине соответствует.

Бытие, как понятие сознания о сущем, не равноценно сущему, независимому от человеческого сознания. Истина о бытии не равноценна истине сущего. Истина бытия требует доказательности, а истина сущего определяется как данность.

Опыт.

Опыт в привычном ракурсе – это «опыт сознания», вернее его рефлексия по отношению к миру. В науке даются различные определения опыта. В контексте метапарадигмы: опыт – это обращенность к бытию, а в своём пределе – к истине сущего. Поэтому, имея дело с любым опытом, исследователь формирует выводы не из всего, что предлагает опыт, а фокусируется на несомненном.

Опыт – это всегда эксперимент обращенности к бытию. Ещё Парменид выделял три пути постижения бытия: путь абсолютной истины, путь мнений и ошибок. Опыт также может приходить разными путями. Первая тенденция принадлежит опыту как совокупности знаний и практически усвоенных навыков, умений. Такой опыт передается из поколения к поколению. Второй путь – это опыт как метод познания окружающего мира и результат этого познания. Наряду с эмпирическими методами, появляются методы, фиксирующие целостность и универсальность человеческой деятельности как единства знания, навыка, чувства, воли. Разнообразие методов и соответственно результатов опыта, несоотносимых друг с другом, создаёт неоднородную структуру опыта. В этом смысле «понятие опыта относится к числу наименее ясных понятий» [4, с. 209]. В сфере жизненного опыта различают иногда разные виды опыта, например, религиозный опыт, однако формальных признаков для такого выделения установить невозможно. Третий путь – путь ошибок – для опыта наиболее значим. Однако данный опыт не всегда открыт позитивному опыту накопления знаний (народная мудрость гласит: «опыт превращает дурака в опытного дурака»). Сами ошибки часто считаются опытом, а также достоверное свидетельство о чужих ошибках понимается как опыт. Это говорит о том, что понятие опыта трактуется очень широко. Мы можем различить опыт духовный, чувственный, индивидуальный, коммуникативный, познавательный, личностный, социальный.

Если опыт свести к двунаправленному действию, при котором убеждение проверяется на практике, и практика формирует убеждение, то опыт представится как взаимное соответствие или несоответствие убеждений (уверенности в чём-то) ожидаемому результату. Таков жизненный опыт.

В контексте метапарадигмы истины сущего: существует опыт соответствия непреложных, несомненных знаний и собственной уверенности в них. Заметим, что метапарадигмальный опыт – это закрепление данного соответствия в убеждение. Отсутствие убеждений относительно непреложных понятий и законов говорит об отсутствии метапарадигмального опыта и знания. Если любой опыт, происходящий в парадигме познания, может иметь несоотносимые друг с другом цели и соответственно результаты, то метапарадигмальным становится только тот опыт, который направлен на понимание, целью которого является выявление истины сущего.

Если понимать опыт как выстраивание некоторых отношений человека с реальностью, то нам следует различить три вида опыта: опыт, который напрямую отнесен к человеку (он у каждого человека свой); опыт, который выводит к предельно значимой реальности, мыслимой объективно; и третий вид: «опыт восприятия» трансцендентности (того, что не дано в опыте). Буквально трансцендентный опыт невозможен в силу того, что трансцендентность не дана для опыта. Но поскольку человек всё равно вынужден выстраивать отношения с трансцендентностью, постольку в некотором смысле «опыт восприятия» трансцендентности существует.

Первый вид опыта дан выше в описании трёх путей. Второй и третий виды опыта требуют философских обобщений в контексте вышеприведенной метапарадигмы. В истории философии вековые споры шли между реализмом и номинализмом, между материализмом и идеализмом и др. Этот спор в том или ином виде продолжается и по настоящее время.

Причина столкновения различных взглядов на бытие заключается в выделении из всего воспринимаемого мира некоторого объекта реальности, который считается истинным бытием. В одном случае это мир идей (идеализм), в другом – конкретная вещь (номинализм), или понятия-концепты (концептуализм), или то, что человек полагает истинным (реализм) и др.

Причина «вечных» споров коренится в необходимости утвердить истинное знание, охватывающее всё, при невозможности постичь трансцендентное бытие. Следует отметить, что любой опыт выходит к трансцендентности, ибо даже в материи есть то, что не дано для познания в опыте. Чтобы включить трансцендентность в рамки воспринимаемого мира требуется либо присвоить трансцендентности некоторый «объём понятия», либо провести редукцию сознания. Такие приемы позволяют избежать противоречий.

Так признание за материей абсолютной субстанциональности (субстанция – в общем смысле, основание реальности) сформировало материализм, а редукция всего иррационального привела к рационализму. Направленность человека на опытную реальность привела к признанию за действительностью только опыта: от опыта естественных наук (эмпиризм) до опыта в экономической области (прагматизм).

Такое ограничение событийности исключает из философии огромный спектр человеческого опыта, хотя для узкой специализированной области знаний оно определенно имеет смысл.

Если все известные теории, попробовать свести к чему-то единому, то получится, что ни одна теория не может объединить метафизически противоречивые знания. И только метапарадигма, в основе которой лежит истина сущего, позволяет этому единству осуществиться. Напомним, что человек при опоре на метапарадигму истины сущего видит мир не через многообразие результатов опыта, а через призму несомненного знания.

Опыт человека как внутреннее душевное волнение ставит перед человеком вопросы, а опыт как размышление, как волевое решение толкает к определенной деятельности. В тоже время присутствие в человеке убеждений создает необходимость создания аргументации, что формирует новую опытную реальность. При стремлении к несомненному знанию в контексте истины сущего опыт человека направлен уже не на подтверждение собственных убеждений и доводов, а на выработку убеждений сопричастных истине сущего.

Язык.

Язык – это выражение определенного отношения к истине. Но в контексте знания: язык не тождествен смыслам, текст – контексту, идея – цели. Именно поэтому язык позволяет обманывать, часто служит для этого и, похоже, может скоро служить только этому, если продолжать игнорировать метафизические вопросы. Следует отметить, что в контексте метапарадигмы истины сущего: язык как опыт обращенности к истине есть не только опыт этой обращенности, но и постоянное «выговаривание», проговаривание об истине. Однако подвижность и неоднозначность языковых конструкций оставляет эту «выговоренность» запечатанной. Ибо человек, проговаривающий истину, в этот момент может не совпадать со своей личностью ввиду формализации событийных моментов. Поэтому смыслы об истине оказываются скрытыми.

Обобщим основные значимые характеристики языка. Язык – это способность говорить, выражать словесно свои мысли, а также совокупность средств выражения в словесном творчестве. В таком обобщенном определении из понятия «язык» выпадает телеологическая основа. На самом деле термин «язык» не может рассматриваться вне определенной цели языка.

Если задачи языка исключают «проговаривание» истины, то язык превращается в систему звуковых и письменных знаков, используемых людьми для передачи информации. Отсюда появляется представление о возможности создания искусственных языков, способных заменить существующие (естественные с «живым» звуковым, лексическим и грамматическим строем), на упрощенные «неестественные», достаточные для передачи типового суждения.

В контексте метапарадигмы истины сущего: язык – это выражение внутреннего опыта, определяющее отношение к истине сущего, постоянное «выговаривание», проговаривание знания об истине, о сущем.

Личность.

Личность и человек совпадают в языке, если происходит разговор по существу. Личность – интересный «феномен», который исчезает, когда его фиксируют. Определив личность через некоторый определенный критерий, происходит обезличивание в этой области. Личность не определить, она просто не схватывается, она постоянно на пути к самой себе и только тогда она существует как личность. Нельзя сказать, что процесс формирования личности закончился и личность сохранена во всей полноте. Развиваясь до личности – личность выполняет охранительную функцию – не допускает того, что может разрушить личность. Сохраняясь, личность не может не развиваться. Развиваясь – личность существует во всей полноте. Этот парадокс принципиален и сказывается на онтологических моментах.

Личность – истинная суть человека. Но понять её невозможно через внешние признаки. Перед внешним взором предстает социальный и психологический облик человека, который часто и называют личностью. Так личность замыкают на внешних атрибутах, и она отождествляется с понятием индивид. Индивиду (индивидуум буквально означает «неделимый») присуща устойчивая система значимых черт. Индивид характеризуется единичностью и неповторимостью. Всё, что только можно сказать о человеке, будет сказано о его индивидуальных характерных чертах, – выявить личностные характеристики невозможно, поскольку личность, будучи внутренне целостной, может проявляться вовне в некоторой противоречивости. Это особенно актуально в обществе с индивидуализированной направленностью развития социума.

Для личности характерно принятие императивов, которые направлены на установление поведенческих «табу». Однако они не носят характер ограничения извне. Важно понять, что именно благодаря тому, что личностный выбор абсолютен, изменяются внутренние социо-культурные задачи, и присутствие личности в социуме изменяет внешнюю социальную структуру обитания личности. Именно поэтому первичнее в личности автономия воли и самосознание и вторичнее индивид как субъект социальных отношений. Абсолютизация собственных императивов ни в коем случае не вносит никаких моментов «угнетения» в интерсубъективные отношения, поскольку свобода личности не тождественна произволу индивида.

Личность в первичном автономном состоянии характеризуется в трёх аспектах: восприятие внешних стимулов к осуществлению личности как целостности, формирование внутренних императивов, и, наконец, то, что предотвращает противоречивость выражения внутреннего во внешнем – выстраивание личностного социума.

Отдельное человеческое «Я», будучи одновременно и личностью, и индивидом решает вопрос приоритета внешнего над внутренним и/или внутреннего над внешним. Именно поэтому в аспекте восприятия внешних стимулов к осуществлению личности, человек становится личностью по мере овладения культурой. Однако параллельно личность при овладении культурой начинает проявляться и во втором аспекте: формирование внутренних императивов. Благодаря появлению внутреннего «личностного стержня» человек дистанцируется от навязанных ему ролей и функций, обретает активную жизненную позицию и несет ответственность за свою деятельность. Последнее качество создаёт в социуме личностную социо-культурную реальность, которая характеризуется открытостью и ответственностью успешно социализированного человека. Успешно социализированная личность противоположна индивидуальной социальной успешности. Для первой характерным является способность к диалогу, ответственность за слова и поступки, для второй – важнее всего именно роль и функция, которая чаще всего является просто имитацией.

Проблема личности в философии это, прежде всего, вопрос о том, какое место занимает человек в мире. Гуманитарные науки ставят вопросы иначе: может ли личность жить, не скрывая своё истинное лицо? Насколько допустимо для личности играть роль «человечного индивида», имитировать творчество и казаться «успешным» при абсолютном банкротстве человеческих качеств?

В истории различных культур можно проследить, что важнейшей задачей являлся поиск «истинного лица» человека. В античности истинным ликом человека был посмертный слепок с лица. Это лицо уже не имело возможности просто казаться, оно было таким, каким оно есть. О личности как живом человеке заговорили в христианской культуре. Это уже лицо, которому говорит Бог. Это также человек, кто говорит с Богом и кто отвечает Богу. Это также личность, которая слышит, понимает Бога и прославляет Его. Отдельно раскрывалась тема Бога как личности.

Разговор о личности по сути может быть только в контексте метапарадигмы истины сущего: личность создает пространство интерсубъективности, формирует социо-культурное личностное пространство.

Аспекты метапарадигмального опыта: философия.

Метапарадигмальный опыт – это сознательное принятие метапарадигмы, в основе которой лежит истина сущего. Прочитав первую часть статьи, легко понять, что истина сущего не есть некое совершенно новое понятие в философии. К ней всегда был устремлен взгляд мыслителя. Её некоторые аспекты обнаруживаются и в понятии истина, и в понятиях объективная реальность, и в понятии личность. Сюда можно приписать и множество других, в той или иной степени близких по значению понятий. Однако понятие истины сущего утверждает, что искомая истина дана человеку во всей полноте, что человек её может понять, как единство человека-личности и его сознания, направленного к истине сущего.

Напомним, что первым метапарадигмальным опытом обнаружения когнитивного единства было “Cogito …” Декарта. Декарт свел воедино человека, истину сущего и мышление. И именно благодаря такому единству определилось понятие «самосознание».

Таким образом, истина сущего является тем основанием, на котором формируются важнейшие понятия. А если когнитивное единство перестает мыслиться, то это приводит сначала к выделению из «бытия вообще» бытия сознания. Потом бытие разделяется на то, что есть, и на то, которое мыслится (ноумен и феномен), затем феномен разделяется на то, что мыслится объективным (ноэма, термин Э. Гуссерля) и то, что мыслится субъективно. То, что мыслится субъективно, разделяется на то, что переживается «апостериори» и существует «априори». Априорные положения в свою очередь также разделяются на метафизические базовые (классические) и псевдометафизические (неклассические) утверждения. Псевдометафизическая направленность сознания формирует любые, даже разрушающие здравый смысл утверждения как базовые. Деградация смыслов, в конце концов, приводит любую теорию к разрушению. Разрушение в своем пределе может доходить до максимальной условности, до искажения основ мышления. Поэтому сознанию необходим постоянный возврат к истине сущего как базовому критерию, показывающему полноту смыслов и целостность «картины мира».

В философии обнаруживаются две тенденции: первая, разделяя бытие и сознание, не обнаруживает их единства в личности, и потому приводит к разведению понятий, к деградации смыслов, вторая, полагая единство «двойного ряда» бытия в личности, направлена к поиску истинных знаний, их объективности и универсальности. Первая тенденция не имеет и не может иметь метапарадигмального опыта, вторая, – отражается в науке, которая имплицитно всегда обращена к метапарадигме истины сущего, делая в направлении её сознательного принятия первые шаги.

Не проговаривая метапарадигму истины сущего, мыслители, по сути, заняты постижением сокровенного истинного трансцендентного бытия, как бытия сущего. Они утверждают: «истинное знание существует» и формулируют понятие «объективная реальность».

Истинное знание существует. Для науки истинное – это подтверждаемое (в частном случае верифицируемое) знание, которое позволяет прогнозировать результат научного исследования. В философии всё истинное сводится к понятию «истина» и определяется как соответствие знания вещам, как они есть. Судить про истинное, человек может только в контексте объективности. Важно отметить, что интенция к истине может быть двунаправленной: в первом случае мыслитель напряженно ищет нечто важное, истину, сущность, суть в универсалиях, в мире или в сознании человека, вторая – констатирует её в непреложных вещах. Поиск истины уводит человека в бесконечность логического уточнения (позитивизм), а констатация выявляет область объективной реальности.

Объективная реальность. Для науки «объективная реальность» – это то, что существует в действительности и дано для осознания как истинное. В философии объективная реальность соотносится с понятием «бытие». Между научной «объективной реальностью» и философским «бытием» есть некоторое понятийное несоответствие. Это понятийное разногласие заключается в том, что объективная реальность имеет для человека чисто практическое значение, а бытие – абстрактная теоретическая конструкция того, что существует. Важно отметить, что объективная реальность, если не сопрягается с этическими категориями, является одним из самых противоречивых философских понятий. Ведь вне нравственных императивов человек может назвать объективным всё, что угодно. Там, где господствует произвол воли и сознания, нет ничего, что может направить к исключению собственных предпочтений. Выразить «истинную объективность», которая только и интересует мыслителя, можно только фиксируя нравственный императив. Не удивительно, что, оставив в стороне вопрос объективности, философия спровоцировала дальнейшее отдаление понятий от этических воззрений. И очевидно, что, сохранение направленности научного знания к объективности – это именно тот научный подход, который можно рассматривать как первые шаги признания метапарадигмы истины сущего.

Метапарадигма истины сущего позволяет преодолеть дихотомии: теории и практики, субъективности-объективности и т. п., так как направлена на выявление общих мест. Главное, что требуется мыслителю – это избежать известной подмены: считать истинным и объективным, то, что он субъективно считает таковым.

В конечном итоге, целостность «картины мира» исключает отделение истины сущего от сознания и от бытия, на которое направлено сознание, и человек с необходимостью признает их «событийное единство».

Процесс принятия вышеназванной метапарадигмы показывает три принципиальных состояния сознания: состояние отказа от метапарадигмального опыта, состояние выхода человека к метапарадигмальному опыту, и сам метапарадигмальный опыт и исследование его влияния на человека, на мир и на знания о мире. Некоторые из этих состояний рассмотрим в отдельных параграфах.

Отсутствие метапарадигмального опыта в гуманитарном знании.

Метапарадигмальные гуманитарные науки стремятся признать метафизику и обозначить её место в ряду гуманитарного знания. Но на данном историческом этапе метафизика как нечто значимое появляется только при личностном отношении к истине. Такое происходит, когда истину понимают через личностные качества – милосердие, отзывчивость, душевность, любовь, справедливость и пр. При таком личностном подходе истинность соотносится с самой личностью. Однако личность в современном осмыслении имеет ограниченную социальную и творческую направленность, и при этом полностью игнорируется онтологическое понимание личности.

Понятие «личность» часто замыкается на внешних сторонах поведения человека, и описательная сторона личности часто имеет околонаучный и даже ненаучный характер. Такова в частности психология, занимающаяся в основном темой управления своим и чужим сознанием (а также волей и чувствами). В околонаучных трудах вырабатывается методология, помогающая решать те или иные задачи, не сообразуя их с истиной сущего. В своём пределе ложные цели ведут к ложному представлению об истинных знаниях. Например, истина может отождествляться со способностью воспользоваться ситуацией, чтобы получить наибольшую выгоду. Этому посвящаются основные тренинги, разработки и некоторые художественные произведения в литературе. Подобное отношение не получает поддержки в научных кругах.

Исключение онтологии личности из сферы гуманитарных наук приводит и к другим последствиям – формируется ограниченная метафизика, не связывающая сознание и бытие. Такая метафизика не просто открывает «двойной ряд» бытия, но, не обнаруживая единства «двойного ряда» в личности, привносит в умозрительные картины мира относительность всего, в том числе истины. Это наносит непоправимый вред таким гуманитарным наукам как история и т. п. Двойственность выводов, гутаперчивость фактов создают новый вид гуманитарного знания с подвижностью символических рельефов и возможностью смысловых подмен. В такой псевдонауке можно заменить понятие на прямо противоположное, дать иную оценку, противоречащую принятой.

Таким образом, отсутствие опоры на непреложные знания в контексте истины сущего разрушает гуманитарную науку. Такой науке нет шанса стать научным знанием наряду с другими науками.

В то же время, если обратиться к сущности личности, перестать воспринимать личность через индивидуальные качества, то гуманитарная сфера обретёт жизненность. Базовые непреложные знания жизни как таковой осветят по-новому все гуманитарные науки. А присутствие некоторого «ядра» в гуманитарном знании, выстроенного на истине сущего, вернёт метафизику и обозначит её место в «науках о духе».

Признаки отсутствия метапарадигмального опыта в современном мире, появление антипарадигмы.

Первое и очень важное, что произошло в прошлом веке – научный метод изъял из своего арсенала метафизику, отказав ей в научности. Однако вместе с метафизикой исключились и императивы практического разума. Это привело к тому, что наука отдалилась от человека. Сегодня она развивается, не связывая свои успехи с нуждами и чаяниями человека-личности. На повестке дня в науке остается развитие технологий. Технологии технологиями, но для научного развития требуется единство целей и задач, но именно этого в науке нет. Таким образом, наука оказалась в методологическом тупике. Научное сообщество не может выявить ту парадигму, которая могла бы лечь в основание всех наук в целом и согласовать развитие технологий в соответствии с запросами человечества.

Современная научная методология не имеет единого основания, единой метапарадигмы: с одной стороны, она не может принять классические методы философствования, с другой стороны, невозможным является принятие теорий неклассического вида. Трудности создаются и при компромиссе классического и неклассического видов знания. И само отсутствие метапарадигмы также затруднительно для науки. Таким образом, ни одно из возможных решений для науки не подходит. В этом и заключается проблема современного научного знания.

Рассмотрим ситуацию с выбором метапарадигмы подробнее. На классической парадигме мы останавливаться не будем. Она перестала отвечать потребностям науки из-за современных научных открытий, показывающих вариантивность базовых положений. Неклассическая метапарадигма не вписывается в научную методологию, ибо большинство неклассических научных произведений имеют вид литературных произведений. Соединить в компромиссе эти две тенденции, по-видимому, невозможно. Что же ещё может предложить наука?

Продуктивными являются новые направления, базирующиеся на личностных «метакачествах», фиксирующие интерсубъективные отношения, язык, речь, диалог. Однако, как бы не старался современный мыслитель запечатлеть носителя этих «метакачеств», саму личность, не получается, – личность ускользает. Остаётся только некоторое личностное качество в виде безличной идеи.

В последнее время появилась тенденция рассматривать в качестве метапарадигмы саму личность. Но личность понимается настолько по-разному, что это оказывается невозможным. Более того, как только требуется уточнить, что такое личность, то каждый раз личность сводится к набору внешних качеств, очень далеких от сущности самой личности.

И вот как вариант компромисса классического и неклассического видов знаний – происходит возврат к абсолютной истине с добавлением в неё некоторого содержания от личности. Такой вариант продуктивен, если личность понимается как полнота личности. Но если личность понимается противоречиво и сводится к понятию «социализированная индивидуальность», то синтеза на основании единой метапарадигмы не происходит. Обезличенная индивидуальность не может соотнестись ни с чем абсолютным, и не может сопоставить свои знания с истиной, а потому для неё в ситуации присутствия-отсутствия личности безличностная истина оказывается нагляднее и даже кажется, если так можно выразиться, более истинной, чем любая личностная.

Тем не менее, безличностная истина в современной науке – это уже совсем не та классическая истина, которая подспудно всегда содержит элементы доверия. Безличностная истина современного мира опирается только на логику и больше ни на что. Именно логика постепенно разрушает личность, не обнаруживая никакого единства «двойного ряда» бытия. Это приводит к признанию относительности всего: и истины, и человека как личности.

Таким образом, истинность в современном мире опирается на «относительность всего» и в своём пределе – на «абсолютную относительность всего». В этом случае классическая абсолютная истина оказывается частью всеобщей относительности. Это уже не компромисс классического и неклассического, а захват классического неклассическим, или точнее, привлечение классического знания с целью его нигиляции. Так появляется антипарадигма современного мира. Она объединяет в себе всё, что является преградой для выхода разума человека к метапарадигме, она санкционирует редукцию без выхода к базовым понятиям. Мышление человека всегда сводилось к работе в двух направлениях: индукции (от частного к общему) и дедукции (от общего к частному). Антипарадигма разрушает работу мышления человека во всех направлениях: и по горизонтали, и вертикали.

Антипарадигма современного знания ведет к росту значимости плюралистической относительности с тенденцией антинаучности и безнравственности в исследованиях. На основании антипарадигмы сознательно формируются безличностные, бесчеловечные теории.

Но личностные задатки, имеющиеся в каждом человеке, не принимают антипарадигму современного мира. На этой почве появляется новая тенденция к компромиссу личностного и безличного. При этом из различного по природе пытаются создать некую «неудобозримую» комбинацию. Например, в области метафизики безличное (Абсолют и все что из этого абсолютного принципа вытекает, в том числе идея истины, идея Бога и пр.) и личностное (личность и всё, относящееся несомненно к личности) объединяются в противоречивое понятие (например, абсолютная личность, личностный абсолют и пр.). Уже сейчас очевидно, что такого вида компромиссы только усилят движение к разрушению личности. Они также внушают опасения в разрушении научного взгляда на мир. Не сознавая необходимости сохранения базовых понятий мышления и личности, человек, выстроивший метапарадигму на единстве личностного и безличного (безличностного), может полагать в основании знания всё, что угодно.

В ситуации информационной эпидемии, направленной на разрушение единой платформы знаний, некоторые современные философы пошли путём отрицания старых заслуг философии. Мир многим из них представляется в модульном плане, при котором отдельные области познавательного пространства не связаны с другими областями и не имеют ничего общего между собой. Такое плюралистическое отношение к миру, нежелание увидеть нечто единое, лежащее в основании всего, говорит о том, что познание потеряло самого себя. Современная наука отказывается от предельно общих понятий, что является симптомом болезни мышления человека. Эта тенденция, направленная против Homo sapiens, приводит к раздробленности и расслоению научных мировоззрений. Тот же процесс касается не только научных мировоззрений, но и мировоззрений людей.

Несомненно, что выход к максимально общему знанию – истине сущего – восстанавливает задачи сознания, позволяет принять все наработки классической философии и делает возможным развивать само мышление дальше. Какие бы новые знания не появились в науке, они никоим образом не могут отменять предыдущие теории, они только обобщают и изменяют масштаб восприятия «картины мира». Более того, ни при каких условиях не может отменяться направленность человеческого познания к истинности и объективности.

Насколько может измениться взгляд на мир, если в основании науки будет определена истина сущего (конечно, если под ней понимать не безличную истину, а истину личности, направленной к сущему), явствует из классического гуманитарного знания. Именно в нём раскрывается сокровенность единства личности с истиной сущего. Литературные русские классики прошлых веков показывают то, на чем основывается человечность человека, считают важным выявить то, что абсолютным образом укоренено в жизни, закреплено и не отменимо.

Выход человека к метапарадигмальному опыту. Метапарадигма в сознании человека.

Метапарадигма истины сущего имплицитно представлена в человеке всегда. В этом смысле истина сущего является той искомой областью, в которой только и возможно истинные мышление и жизнь. Однако любой человек сталкивается с чем-то непонятным, не проверяемым на опыте. Нечто трансцендентное способно привести человека в состояние, противоположное состоянию признания истины сущего. Чтобы справиться с грозящей опасностью разрушения метапарадигмального опыта, требуется «гносеологическое лекарство» – редукция. Но человек не может вывести за скобки всё трансцендентное содержание, и поэтому формируется некоторая трансцендентная область, которую мы назовем кантовской «вещью в себе». Эту область познать невозможно, но человек постоянно думает о ней и потому уже будто и знает её.

Это знание, появившееся априорно, влияет на познание воспринимаемого мира. Оно формирует в человеке некоторый «объём понятий» вместо трансцендентности и обычно не вызывает у него сомнений. Эти «знания в себе» представляют набор разных представлений ложных и не очень ложных, иногда имеющих общую идею или истинные знания. Так формируется мировоззрение. Если человек создает мировоззрение из апостериорных предпосылок, то ситуация совершенно аналогичная. Любой опыт относит экспериментатора к трансцендентным областям. И как отмечалось выше, опыт в принципе слишком обусловлен поставленными целями, а потому его оценка происходит из уже сформированного априорного мировоззрения.

В принципе на всё человек смотрит с позиции своего мировоззрения. Но мировоззрение является только «умозрительной трансцендентностью», не данной в опыте, оно не являет ничего того, что может гарантировать истинность знания, но оно и не показывает его ложность. Именно поэтому мыслящий человек пытается отыскать в этом «багаже знаний» истинное знание. Человек постепенно осваивает научную методологию для поиска истины, выискивает разумные доводы, и вообще периодически занимается инвентаризацией «знаний в себе». Так появляется понимание и происходит выработка теорий. Тот же, кто опирается на опыт, проверяет результаты своих теорий опытным путем, хорошо, если на себе, но бывает, что объектом испытаний делают других людей. Но в результате и этот метод оказывается инвентаризацией собственных априорных знаний.

Работа внутри своего мировоззрения не дает возможности выйти к метапарадигме истины сущего, даже непроизвольно. Данная метапарадигма требует критического отношения к собственному мировоззрению и сознательного стремления к истине. Поэтому важно различить два варианта сознательного отношения к метапарадигме истины сущего: её принятие и непринятие. В случае сознательного принятия метапарадигмы формируется метапарадигмальный опыт, – непреложные знания становятся основанием для новых знаний. В случае отказа от метапарадигмы человек не стремится к истине, он остается в рамках собственного закрытого от всех мировоззрения.

Важно отметить, что истина сущего может адекватно пониматься только исходя из неё самой. Хорошим тестом на проверку, лежит ли в основании сознания метапарадигма, является ответ на вопрос, как понимается истина сущего. В идеальном случае человек в метапарадигмальном опыте опирается на несомненное знание и всегда помнит о важности различать, но не разделять. Однако это не всегда получается.

Существует три самые распространенные отношения к истине сущего.

1. Делается акцент на теории, или на знании как всё «есть», исходя из априорных суждений.
2. Делается акцент на практике, или на том, как всё «есть», исходя из апостериорных суждений.
3. Делается акцент на поиске сопряжения всего объема знаний и опыта с непреложными знаниями. Единство опыта и знаний обнаруживается в формальной логике, в уверенности, в аргументированности.

Следует отметить, что первые две тенденции восприятия истины сущего, постичь сущее априори или апостериори, являются двумя сторонами одной медали, – как стремление уйти от внутренних противоречий за счет редукции: вынесение за скобки опыта или априорного мышления. Метапарадигма при этом принимается раздвоено. С двойственностью восприятия справляется наука, создавая «отдельный умозрительный мир», который соотнесен с практическими результатами исследований. Однако он никак не сопоставим с другими научными моделями, потому вопрос о единой метапарадигме остается открытым.

Проблема заключается в том, что исследователь, обращенный к истине, полагает её либо в собственном сознании, либо за пределами своего сознания. Он соответственно ищет её либо в абстрактных понятиях, либо в явлениях, но находит, как правило, и там, и там. Двойственность истины приводит к выхолащиванию сущности истины сущего. Дальнейшие исследования раскрывают ещё большую противоречивость суждений, полагаемых истинными. Истина обнаруживается во всём как «своя правда»: в теории или в практике, во внутреннем или внешнем мире и др. Исследователь пытается обобщить и свести общие места в теорию, но у такой теории существует достаточно узкие рамки её использования. И при других условиях опять появляются внутренние противоречия.

Попытка уйти от противоречия либо идёт к поиску непреложного и несомненного знания через декартовское сомнение, либо ведет к отказу от любых теорий и к признанию относительности всего. В первом случае человек переводит сомнение на второй план через поиск абсолютного утверждения, – у Декарта это было установление, что «Бог не обманывает». Во втором случае, мыслитель так и остается в сомнении – отказывая всем теориям в праве быть истинными. Его охватывает скепсис, неверие в истинность знаний и, в конце концов, – полное отсутствие здравого смысла. Опасность «обезуметь» в ситуации анархии смыслов снимается поиском непреложного и несомненного знания через редукцию, о которой отмечено выше, как о важнейшем «гносеологическом лекарстве». Редукция преобразует сознательную деятельность человека так, что уверенность оказывается важнее сомнения, но часто и важнее истинности. Здесь появляется множество вариантов. Например, уверенность в явлениях, фактах воспринимаемого мира приводит к эмпиризму, материализму, отсутствие сомнений в некоторых суждениях, уверенность в логике выводит к позитивизму, к гностицизму и вообще к любому «-изму».

Заметим здесь, что обретение уверенности в некотором смысле похоже на поиск непреложного и несомненного знания через декартовское сомнение. Однако первое опирается на любое явление, суждение, которое кажется несомненным, а второе требует провести рассудок через методологию сомнения. Во втором случае сомнение снимает значимость видимых вещей, только похожих на истинные. После декартовского сомнения истина сущего уже представляется в следующем виде:

1. в сущности понятия, в универсалии;
2. в том, что обозначает понятие, в конкретной вещи;
3. в символе.

Выбор первого или второго – известная проблема универсалий. Важно понять, что сознание в поиске первичной реальности пытается выбрать нечто вторичное в контексте бытия сущего. Однако в контексте познания очень важным оказывается выбор, что важнее универсалия или сама конкретная вещь, сущность понятия или само понятие-слово. Символ интуитивно объединяет первое и второе (понятие и его сущность), но, из-за невозможности удержания символического понимания, легко распадается. А далее символ разделяется на знак и идеальное содержание, уже не соединенные между собой.

Таков итог работы сознания по поиску истинного знания и метапарадигмы при опоре на самого себя. Есть некоторый момент, когда схватывается сущность вещи и сама вещь в единстве, но далее всё дробится, пока не выйдет на единичные элементы, в которых по-отдельности трудно сомневаться, но вместе они не имеют ничего общего.

Как видим, сознание после декартовского сомнения уже ищет несомненное знание в себе самом и опять выходит к миру вещей и находит всё ту же двойственность.

Именно поэтому Декарт останавливается на утверждении, которое не может ставиться под сомнение и не может быть снято. Научная методология не восприняла утверждение «Бог не обманывает» за достаточное условие, при котором принимается всё, бывшее ранее сомнительным, однако в нём заложено скрытым образом зерно истины сущего. И означает это, что есть то, что непреложно и может лежать в основании нашего знания.

Если продолжить тестировать сознание человека на вопрос, как оно понимает истину сущего, то мы должны выйти к вопросу изучения возможностей человеческого сознания. Действительно, мы убедились, что человек постоянно ищет несомненное в явлениях или в собственном сознании и не находит того, что можно поставить в основание знания. Отсюда получается следующее отношение к истине сущего:

1. её нет;
2. она не познаваема человеческими возможностями;
3. сознание имеет искаженное представление о ней и её поиске.

Первое и второе – это виды агностицизма. Третье в философии появилось в виде критицизма.

Критика, будучи продуктивной, однако не готова предложить методы восстановления сознания до такого состояния, которое исправит искаженное представление об истине. Основная критика, как правило, работает в трех направлениях:

1. против утверждений, которые принимаются за истинные;
2. против представлений, которые ведут к искажению мышления;
3. против ситуации, в которой человек не признает некоторого положения (например, метапарадигмы).

Сама критика помогает обосновать постулаты собственного мировоззрения. Но выдвигаемые противопоставления часто ведут к раздвоению, появлению противоречия, дихотомии, что уводит от существенных моментов, которые действительно требуется противопоставить утверждению истины сущего.

Итак, тестирование показало, что поиск истины сущего в воспринимаемом мире и в самом сознании человека не приводит к её отысканию. Как только человек находит нечто достоверное, то тут же обозначается более значимое явление, где достоверность значительно выше. И это бесконечное развертывание истинных постулатов, замыкает сознание само на себя. Поэтому вместо поиска требуется формировать в сознании состояние истины сущего – это и есть выход к метапарадигмальному опыту.

Состояние истины сущего – это единство сознания, направленного к истине и бытию сущего. Есть только одна область, где истина сущего дана человеку и неотделима от него: сам факт существования в истине, чувство сопричастности бытию сущего, осознание единства первого и второго. Все остальные моменты бытия могут быть искажены внешними условиями и искать в них истину можно только в качестве вторичной задачи.

Появление такого состояния сознания, которое определяет человека-личность в истине сущего, означает для каждого человека выявление опорного мировоззрения, личностного понимания. Стоит также отметить, что поиск истинности, достоверности внешних факторов вторичен, но необходим для выстраивания сознательных приоритетов, создания шкалы ценностей. Это помогает сохранить знания, основанные на метапарадигме истины сущего, и противостоять деградации смыслов.

Заключение.

Предвидя трудности, которые появляются при усвоении метапарадигмы истины сущего, следует сделать ряд замечаний, которые еще раз подтвердят необходимость такого шага.

1. Современная наука исчерпала свои ресурсы. Она более не может дать общую картину мира, включая все сделанные за последние десятилетия открытия. Кризис научного знания очевиден.
2. Современная наука более не способна охранять научность от около и псевдонаучного знания. При отсутствии единого научного взгляда в науку попадают теории, не только не имеющие научного основания, но разрушающие уже имеющееся научное знание. Существующая научная методология так и не обнаружила возможности научного подхода к гуманитарным знаниям. История, литература и другие дисциплины так и остались набором самых различных гипотез без возможности показать общую картину мира в обобщенном ключе.
3. Наука признает значимым гипотетическое знание, пусть даже противоречивое по сути, это помогает ей по-новому ставить и решать научные задачи. Однако замена истины сначала идеей истины, а затем переход к относительности этого понятия приводит к подвижности ценностной шкалы. Ценность минутной выгоды, появившаяся в псевдонауке в последнее время, начинает постепенно разрушать все общечеловеческие духовно-нравственные ценности, имеющие абсолютную значимость для личности и человечества в целом. Сами понятия: человек, личность, любовь, истина в рамках усеченной парадигмы, где истина – это выгода, превращаются в средства для манипуляции.

Человек Homo sapiens ставит вопросы о месте общечеловеческих ценностей, и перед этими вопросами пасует современная наука, привыкшая мыслить с позиции позитивизма. Ни в одной из теорий не исследована сущность человечности. Что спасет человека от надвигающегося беспредела ценностей? Что поможет человеку сохранить человечность? Что способно поддержать человека как личность?

Эти и другие вопросы призвана решать метафизика, основанная на метапарадигме, в основании которой лежит истина сущего.

Список литературы:

1. Аристотель. Соч. в 4 т.: Т. 1. Метафизика; О душе / АН СССР. Ин-т философии. – М.: Мысль, 1978 – 549 с.
2. Большой энциклопедический словарь: [А–Я] / Гл. ред. А.М. Прохоров. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Большая Рос. Энцикл., 1997. – 1434, [20] с.
3. Витгенштейн Л. Философские работы. – М.: Гнозис, 1994. – C. 72; 324.
4. Гадамер X.Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики / Пер. с нем.; Общ. ред. Р.Н. Бессонова. – М.: Прогресс, 1988. – 699 с.
5. Гегель Г. Феноменология духа. соч. т. 4, – М.: Наука, 2000. – 495 с.
6. Гусев С.С. Наука и метафора. – Л.: Изд-во ЛГУ, 1984.
7. Гусев С.С. Смысл возможного. Коннотационная семантика. – СПб.: Изд-во Алетейа, 2002. – С. 202.
8. Гусев С.С. Тульчинский Г.Л. Проблема понимания. Философско-гносеологический анализ. – М.: Политиздат, 1985. – 192 с.
9. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. – М., 1994. – С. 10–11.
10. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. – СПб.: Фонд университет, изд-во «Владимир Даль», 2004. – С. 246–250.
11. Декарт Р. сочинения в 2-х. т. 1. – М.: Мысль, 1994. – 640 с.
12. Дильтей В. собр. соч. в 6 т. Под ред. А.В. Михайлова и Н.С. Плотникова. Т. 1.: Введение в науки о духе. Опыт полагания основ для изучения общества и истории/ пер. В.С. Малахова. – М.: дом интеллектуальной книги, 2000. – 762 с.
13. Кант И. Критика способности суждения. – М.: Искусство, 1994. – 367 с.
14. Кант И. Основы метафизики нравственности. Критика практического разума. Метафизика нравов. – СПб.: Наука, 1995. – 528 с.
15. Кант И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть как наука. Религия в пределах только разума. Логика. – СПб.: Наука, 1996. – 552 с.
16. Кант И. Критика чистого разума. – М.: Наука, 1998. – 959 с.
17. Липский Б.И. Практическая природа истины. – Л.: ЛГУ, 1988. – С. 6–7.
18. Локк Дж. Избранное в 2 т. – М.: Соцэкгиз, 1960. Т. 1. – 734 с.
19. Мальбранш Н. Разыскание истины. – М.: Наука,1999. – 650 с.
20. Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. – М.: Прогресс, 1990. – 368 с.
21. Мамардашвили М.К., Пятигорский А.М. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании символике и языке, школа «Языка русской культуры» // под ред. Ю.П. Сенокосова. – М.: 1997. – C. 99.
22. Маслова И.В. Понимание как осознание границ мыслимого: автореф. дис. канд. филос. наук. – Санкт-Петербург, 2007. – 18 с.
23. Основы теории познания: учебное пособие / под ред. Б.И. Липского. – СПб.: изд-во СПб ун-та, 2000. – С. 138–312.
24. Платон. соч. в 3-х т. Т. 1. – М.: Мысль, 1968. – C. 415–491.
25. Понимание и интерпретация текста: сборник научных трудов. – Тверь. 1994.
26. Понимание и существование: сб. докл. – Минск. 2000.
27. Понимание как усмотрение и построение смыслов: сб. научн. тр. – Тверь. 1996.
28. Поппер К. Логика и рост научного знания. – М.: Прогресс, 1983. – 605 с.
29. Поппер К.Объективное знание. Эволюционный подход. – М.: Эдиториал, УРСС, 2002. – C. 285.
30. Райл Г. Понятие сознания. – М.: дом интеллектуальной книги, 2000. – 406 с.
31. Розанов В.В. О понимании: опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания. – М.: Танаис, 1996. – С. 654.
32. Романенко Ю.М. Бытие и естество. Онтология и метафизика как типы философского знания. – СПб.: Изд-во СПб ун-та, 1999.
33. Словарь. Современная западная философия. – М.: Тон-Остожье, 1998. – 544 с.
34. Сокулер З.А. Проблема обоснования знания, гносеологические концепции Л. Витгенштейна и К. Поппера. – М.: наука, 1988. – С. 7–9.
35. Тулмин С.Э. Человеческое понимание. – М.: Прогресс, 1984. – 327 с.
36. Тульчинский Г.Л. Проблема осмысления действительности: логико-философский анализ – Л.: ЛГУ, 1986. – 177 с.
37. Философская энциклопедия. т. 5.– М.: Советская энциклопедия, 1970.
38. Философский словарь // под ред. И.Т. Фролова. – М.: Политиздат, 1980. – 444 с.
39. Хайдеггер М. Время и бытие. – М.: Республика, 1993. – 448 с.
40. Хайдеггер М. Язык / пер. и примеч. Б.В. Маркова / М. Хайдеггер. СПб.: Ленинград. Союз ученых, 1991. – 22 с.
41. Шелер М. Избр. Произведения. – М. Гнозис, 1994. – 490 с.
42. Шилков Ю.М. Гносеологические основы мыслительной деятельности. – СПб. изд-во СПб ун-та, 1992. – С. 183.
43. Шлейермахер Ф. Герменевтика. – СПб. Европейский дом, 2004. – 242 с.
44. Шпет Г.Г. Сочинения. – М.: Правда, 1989. – 602 с.
45. Шпет Г.Г. Мысль и слово. Избранные труды / Сост. Т.Г. Щедрина. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2005. – 688 с.
46. Юм Д. Исследование о человеческом разумении. – М. Прогресс, 1994. – 237 с.