ДИАЛЕКТИКА ОСНОВНЫХ АНТРОПОЛОГИЧЕСКИХ КАТЕГОРИЙ В ТВОРЧЕСТВЕ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО

Вавилова Виктория Юрьевна

аспирант кафедры философии Кубанского государственного университета,

РФ, г. Краснодар

E-mail: vika_filosophia@mail.ru

Просветов Сергей Юрьевич

канд. филос. наук, доц. кафедры философии

Кубанского государственного университета,

РФ, г. Краснодар

E-mail: prosvetov_philos@mail.ru

DIALECTICS OF THE FUNDAMENTAL ANTHROPOLOGICAL CATEGORIES IN DOSTOEVSKY’S WORKS

Victoria Vavilova

post-graduate student of the chair of philosophy, Kuban State University,

Russia, Krasnodar

Sergey Prosvetov

candidate of Philosophy, associate professor of the chair of philosophy,

Kuban State University,

Russia, Krasnodar

АННОТАЦИЯ

Ф.М. Достоевский не оставил после себя четкой и однозначной философской системы, однако это вовсе не означает, что его точка зрения обрывочна или бессистемна, ее вполне возможно реконструировать. За основу у писателя положена двойственность основных рассматриваемых им категорий, их парность, что и придает столь диалектичный характер его философствованию. Помимо явных противоречий он рассматривает и скрытые, порой завуалированные, «двойники», но гораздо более значимые в душевных поисках человека. Это является его несомненным достижением в отражении сложности и противоречивости человеческой натуры.

ABSTRACT

Dostoevsky has not left a clear and unambiguous philosophical system after his death, but it does not mean that his view is fragmentary or unsystematic and it is possible to reconstruct it. The basics of the writer’s system are a duality of the main categories and their twoness that give a dialectical nature to his philosophizing. In addition to obvious contradictions he also investigated hidden and sometimes veiled “counterparts” but nevertheless much more significant in spiritual search of the human being. This is his undoubted achievement in the reflection of the complexity and contradictory of human nature.

Ключевые слова: антропология; Ф.М. Достоевский; добро и зло; красота; прелесть; истина; мнение; свобода; порок.

Keywords: anthropology; F.M. Dostoyevsky; good and evil; beauty; charm; truth; opinion; freedom; vice.

Творчество Ф.М. Достоевского заключает в себе несомненное философское содержание. Вместе с тем, по своей форме оно не является систематичным: развитие одной и той же идеи можно встретить обрывочно, в диалогах различных персонажей его произведений. Нельзя, однако, считать его эклектичным набором мнений и суждений относительно основных аспектов человеческого существования: позиция Достоевского, развертываемая автором в диалектичной форме (нередко, на уровне полемики противоположных позиций, отражающих различные аспекты сложного предмета рассмотрения), довольно однозначна и предполагает глубинную взаимосвязь основных категорий человеческого существования. Иными словами, будучи бессистемной по форме, философия Достоевского может быть реконструирована, как минимум, на уровне демонстрации целостной взаимосвязи между отдельными категориями, в которых происходит отражение человеческого существования.

Важная особенность философского наследия Достоевского заключается в том, что основные рассматриваемые им категории являются парными, что доказывает диалектический характер творчества великого русского писателя. Так, у Достоевского отчетливо прослеживается рассмотрение проблем красоты и безобразия, добра и зла, порока и добродетели, любви и страсти и так далее. Впрочем, уже здесь можно обнаружить существенное отличие философских идей Достоевского от классических диалектических построений: автор рассматривает двойное противоречие между истинными формами реализации человеческой личности (любовь, добродетель, красота) и ее порочными проявлениями. Помимо явного противоречия (добро – зло) автор рассматривает скрытое противоречие (добро – мнимое добро). В результате его построения обнаруживают свою невероятную сложность: человек, ориентированный на свершение благих дел, может в действительности идти по пути порока, поскольку превратным является само его представление о благом, и дурном. По этой причине в противовес осознанному злу, добровольному пороку, автор ставит порок как заблуждение. Отсюда следует очень важный вывод, частично проливающий свет на специфику творчества Достоевского: заблуждение, категория обмана, является одной из центральных в его философии. И детальная прорисовка внутреннего мира отдельных персонажей, их мотивов и устремлений, представляет собой способ раскрытия ложных установок, ведущих человека по пути греха. Иными словами, одна из целей творчества Достоевского – борьба с обманом, с заблуждением через познание своего внутреннего мира, духовные терзания и поиски, являющиеся для отдельных его персонажей путем к прозрению и осознанию собственной греховности и собственной добродетели.

По сути, это та же диалектика, но развертывающаяся с позиции двойственности иного: в действительности и мнимое добро, и явное зло суть проявления греховного, бесовского начала. Однако проведенное разделение чрезвычайно важно для понимания противоречивости и сложности человеческого мировоззрения, поскольку одной из важных его сторон является личное целеполагание. При этом следует отметить, что особенное внимание автор уделяет именно «двойникам» благих чувств и устремлений, их ложным формам. Рассмотрим основные философско-антропологические категории, раскрытые в творчестве Достоевского с позиции указанного выше разграничения.

Одной из центральных категорий в философии Достоевского является категория красоты. Следует, однако, отметить, что красота здесь берется в особом значении: речь идет не о физической красоте или гармонии внешней формы, но о конкретном сочетании красоты и блага. Красота в философии Достоевского имеет, в первую очередь, духовную природу: это красота души человека, его поступков и помыслов: «… мир спасет красота!» [2, с. 317]. При этом, как отмечает Вл. Соловьев, «в своих убеждениях он никогда не отделял истину от добра и красоты, в своем художественном творчестве он никогда не ставил красоту отдельно от добра и истины» [4, с. 305]. Развивая эти мысли Вл. Соловьев говорит, что красота, существующая вне истины и добра, представляет собой абстракцию: «Добро, отделенное от истины и красоты, есть только неопределенное чувство, бессильный порыв, истина, отвлеченная есть пустое слово, а красота без добра и истины есть кумир» [4, с. 305]. Таким образом, в противовес истинной красоте существует безобразие (отсутствие Образа Божьего) как явная противоположность и прелесть, мнимая красота как скрытая противоположность. Об этом писала и исследователь М. Столяр, отмечая, что у Достоевского прелесть есть красота бездуховная, искушающая, ввергающая человека в страсти и сбивающая с праведного пути [5, с. 138–140]. Так, например, прелестью является «идея» Раскольникова, в которой высота исходных целей сочетается с отсутствием морали в выборе средств достижения. Красота, по Достоевскому, – путь к спасению, в то время как ложная красота, прелесть, ведет человека к греху и распаду личности. Следует понимать, что красота, таким образом, представляет собой не столько эстетическую, сколько религиозно-мистическую категорию, отражающую одухотворенность мира, его созвучие Слову Божьему. Неразрывная связь идеи красоты с идеями истины и добра делает актуальным и необходимым их последовательное рассмотрение.

Категория истины, являясь одной из центральных, почти всегда остается за рамками прямого обсуждения. Вместе с тем, ее поиски являются одним из основных мотивов творчества Достоевского. Даже рассмотренное выше двойственное противоречие есть выражение глубокой разработки автором идеи истины. Здесь также существует два различных антипода истине – явная ложь и мнение, «правда человека», содержащее в себе ложные исходные установки. Для Достоевского важнейшей темой, разрабатываемой в его произведениях, является путь самопознания человека. И потому первостепенное значение имеет не столько осознание внешней лжи, сколько осмысление «лжи самому себе», заблуждения. Что характерно, само по себе понимание истины в творчестве великого русского писателя является глубоко религиозным: истина есть Логос, понимаемый как евангельский Христос. И потому постижение истины одновременно есть восхождение человека к Богу. Однако познание истины невозможно без осознания собственных заблуждений. Отсюда – неизбежный мотив страданий на пути осознания человеком самого себя и своего места в мире, а также идея покаяния как осознание и отбрасывание собственной греховности.

Не менее важной в творчестве Достоевского является категория добра. Здесь мы также видим двойственность в определении его иного: с одной стороны, речь идет о явном зле, с другой – о ложном благе. Именно последнее представляет собой одну из наиболее сильных причин торжества бесовского начала в человеке. Достоевский многократно обращается к идее ложного добра: таковы «идея» Раскольникова, показная святость старца Ферапонта, мотивы Великого Инквизитора: абстрактное понимание блага для себя и других, в конечном счете, приводит к обезбоживанию исходных мотивов. Собственно, кульминацией этого является глава в романе «Братья Карамазовы» «Великий инквизитор», где демонстрируется, что ради своей «благой» цели, внушенной «мудрым духом» (по сути, автор прямым текстом указывает на ее дьявольское происхождение), человек готов к убийству Бога [3, с. 224–241]. Ложное добро есть источник зла, что проявляется как на уровне методов и установок, проводимых носителями мнимо благой цели, так и на уровне последствий для самих людей, стремящихся к ложной добродетели. Гипертрофированный религиозный фанатизм старца Ферапонта, глубокое одиночество Великого Инквизитора, духовные терзания Раскольникова – все это проявление и результат их обращения к ложной добродетели.

Наконец, одна из фундаментальных антропологических категорий в творчестве Достоевского – это идея свободы. Свобода является неотъемлемым атрибутом личности, человек по природе своей обладает способностью к нравственному выбору. Это отражает глубоко христианскую позицию Достоевского, рассматривавшего свободу воли в ключе православной теологии. Это отражает крайне специфическое отношение автора к идее свободы и ее отсутствия: по Достоевскому, внешние обстоятельства не могут быть достаточной причиной отсутствия свободы, поскольку она берется не в отношении к возможности совершения действий (что отражает пребывание человека в физическом мире), но момент духовного выбора человека, его нравственную ориентированность. По этой причине то, что традиционно трактуется как отсутствие свободы [1, с. 54–58], рассматривается автором лишь как одно из оснований для ее утраты: на деле в каждой конкретной ситуации выбор в пользу того или иного действия лежит на человеке, вне зависимости от силы обстоятельств, определяющих его. Сила обстоятельств – это фантом, созданный человеком для самооправдания; по сути, это ложная форма несвободы. Истинно нравственный человек может оставаться свободным в любой ситуации. С точки зрения религиозной антропологии Достоевского, истинная несвобода скрыта не в обстоятельствах, а в самом человеке, в случае, если он вступил на путь греха. Свобода воли предполагает возможность совершения дурных, греховных поступков, вместе с тем, погрязание человека в греховности есть одновременно его порабощение страстями, что знаменует собой истинную утрату свободы. Таким образом, изначально свободный человек способен отказываться от своей свободы по мере того, как он вступает на путь порока. Отсюда – ложная форма свободы, которая на деле знаменует собой ее утрату – служение идее величия человека и следующий за этим произвол, на деле свидетельствующий о все большем порабощении личности человека его негативными установками.

Как становится видно из проведенного анализа, в творчестве Достоевского реализуется сложная, диалектическая по своей форме система категорий, отражающих основные аспекты нравственной реализации личности человека. Выделение помимо явных противоположностей добродетельным формам проявления человеческой личности также и скрытых, представляющих собой своеобразные порочные «двойники» добродетелей, представляется одним из важнейших достижений великого русского мыслителя. Посредством этого детализированного различения в его творчестве реализуется глубокое отражение сложности и противоречивости человеческой натуры. Рассмотренная особенность творчества Достоевского, будучи проявленной, не только помогает приобрести более глубокое понимание структуры и содержания его произведений, но и способствует более адекватной реконструкции системы философских взглядов Достоевского.

Список литературы:

1. Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского // Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства в 2 т., Т. 2. – М.: Искусство; ИЧП ЛИГА, 1994. – С. 7–150.
2. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: в 30 т., Т. 8. – Л.: Наука, 1973. – 512 с.
3. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: в 30 т., Т. 14. – Л.: Наука, 1976. – 512 с.
4. Соловьев В.С. Сочинения в 2 т. – 2-е изд. – Т. 2. – М.: Мысль, 1990. – 822 [2] с. – (Филос. наследие. Т. 111).
5. Столяр М.Б. Понятие «прелести» в эстетике Ф. Достоевского // Синопсис. – 2000. – № 3. – С. 137–144.