Социально-экономические изменения в галльском и германском обществах под воздействием романизации в I веке до н. э. — первой трети III века н. э.

Чернова Анастасия Юрьевна

учитель истории, средняя школа № 74, г. Караганда

E-mail: fisinez@mail.ru

В последние десятилетия история избавляется от многих предрассудков и стереотипов в оценке взаимоотношений между Римским государством и миром племен Северо-Восточной Европы, откуда приходили все новые и новые волны «варваров». Очевидно, что после ознакомления с парадигмой работы О. Шпенглера и его отношению к истории не как всеобщему процессу, а так же к его разграничению между античной и европейской цивилизацией, историки несколько изменили свой взгляд, а европейские ученые даже почувствовали, как близка им идея «воли», передавшаяся им от древних германцев. Безусловно, что идея «диких варваров», разрушающих цивилизацию пришла с Италии, как тоскливый плач по могуществу Империи или вечный страх перед подвижными народами, готовыми на все и оборвавшими все связи со своим прежним селищем. Так же и марксистская теория социально-экономических формаций изменила взгляды некоторых историков. Марксистская теория предполагала стадиальное развитие общества, в рамках этой теории рабовладельческий строй должен был переродиться в феодальный, а крушение Римской Империи в такой схеме не воспринималось, как катастрофа, а всего лишь, как факт [6, с. 43]. Беспристрастное отношение к падению Империи, либерализация взглядов, широкое применение и интерпретация археологических данных, а так же данных нового междисциплинарного течения геногеографии — вот, основные тенденции в изучении проблемы взаимоотношений между Римом и Северо-Восточной Европой [9, с. 77]. 

Римская торговля в придунайских землях возникла задолго до того, как они были присоединены к Риму. Экономическое проникновение римлян в области Верхнего и Среднего Дуная началось много ранее, чем в 181 г. до н. э. была основана на северо-востоке Италии колония Аквилея. Область кельтов и соседних венетов служила рынком как для самих венетов, так и для кельтских и иллирийских племен. Из Аквилеи направлялся поток товаров в Норик и в другие дунайские земли. Эти территории для римлян были не только рынком сбыта своих товаров, но и получения сырья, в частности, золотой руды. Около 150 г. до н. э. Страбон, ссылаясь на Полибия сообщает, что племя таврисков взялось разрабатывать совместно с римскими дельцами золотой рудник напротив Аквилеи, в долине Верхнего Лаванта [1, с. 164]. Добываемое золото поступало в Италию. Это в конечном итоге привело к падению его цены на 1/3. Тавриски отказались продолжать разработку рудника с римлянами, а римляне воспользовавшись моментом, забрали в свою юрисдикцию добычу золота. И как сообщает Страбон: «Теперь все золотые рудники принадлежат римлянам» [1, с. 166].Во время колонизации Норика огромную роль сыграл римский капитал.

Одним из признаков проникновения римского капитала является договор о союзе и дружбе, который в 120 г. до н. э. царство Норик заключило с римлянами, еще до обращения царства Норик в провинцию. Это сделало возможным торговое поселение римлян на Магдаленсберге. Римляне нашли здесь население, которое уже столетиями находилось в торговых и культурных связях с народами Северо-Западной и Восточной Европы, а также с областями восточнее Альп. Население Норика, вступившее тогда в торговлю с римлянами, знало не только латинский язык, но и норический, или венетский [2, с. 32].

О развитии торгово-ростовщического капитала свидетельствует запись о деньгах, взятых в долг до октябрьских ид, и о деньгах, взятых до сентябрьских ид. Займы денег давались под проценты. Торговая и ростовщическая деятельность на Магдаленсберге не ограничивалась летом, а продолжалась и осенью, и зимой [3, с. 86].

И нет ничего удивительного, что римская аристократия стремилась приблизиться и к другим территориям, чтобы сбывать свои товары, добывать полезные ископаемые, покупать необходимое для нее. Военная экспансия римлян имела своей целью не только колонизацию новых земель, обогащение за счет дани и грабежа, но и также налаживание торгово-экономических отношений с присоединенными и свободными территориями [13, с. 127].  

Попытка римлян установить отношения с новыми племенами обозначало для них на первоначальном этапе установление мира, с капитуляцией и разоружением, в случае конфликта; а потом уже «договор о дружбе» [11, с. 131].

Весьма активно германские племена занимались торговлей. Внутри германского племенного мира преобладал натуральный обмен. В качестве средств платежа часто использовался скот. Лишь в пограничных с Римским государством областях в ходе торговых операций употреблялись римские монеты. Они, кстати, ценились и как украшение. Центрами внутренней торговли были укреплённые поселения набирающих силу германских правителей. Центрами германо-римской торговли являлись Кёльн, Трир, Аугсбург, Регенсбург и др. Торговые пути проходили по Дунаю, Рейну, Эльбе, Одеру. В зону торговых контактов входило Северное Причерноморье. Купцы плавали по Северному и Балтийскому морям. Торговля с Римом играла значительную роль. В большом количестве Рим поставлял германским племенам керамику, стекло, эмаль, бронзовые сосуды, золотые и серебряные украшения, оружие, орудия труда, вино, дорогие ткани. В Римское государство ввозились продукты сельского хозяйства и животноводства, скот, кожи и шкуры, меха, а также пользующийся особым спросом янтарь. Многие племена имели специальную привилегию свободы посреднической торговли. Так, гермундуры вели торговые операции по обе стороны верхнего течения Дуная и даже проникали в глубь римских провинций. Батавы переправляли в прирейнские области скот. Торговля являлась одним из мощных стимулов готовности германских племён к передвижениям. Контакты с римскими купцами давали им не только информацию о новых землях и путях в эти земли, но и способствовали формированию «притягательных целей» их будущих переселений [4, с. 21]. 

После маркоманнского «взрыва» II в. взаимодействие германцев с Римом значительно расширилось и интенсифицировалось практически по всем наметившимся ранее направлениям. Основной формой контактов оставалась война, военные столкновения и конфликты. Война, как проявление силы, накладывала отпечаток на характер всех связей. Они определялись и регулировались условиями мирных договоров, выполнение которых жёстко контролировалось военными властями Рима. Усилилось значение границы как линии, отделявшей римлян от варваров. Всем племенам запрещалось селиться в пограничной полосе от 8 до 15  км вдоль левого берега Дуная, обрабатывать здесь землю и пасти скот. На отдельных участках лимеса были сооружены крепости, бурги и stationes [3, с. 65]. 

Периодически массово возрастал поток оружейных экспортов. Империи с завидным постоянством снабжали своих потенциальных противников высококачественными образцами вооружения, в частности мечами. Германский мир был для Империи классическим сырьевым придатком: они поставляли в римские провинции скот, лошадей, кожу, зерно и другие пищевые продукты, янтарь, белокурые женские волосы, иногда керамику и фибулы. Объектом торговли были и рабы.

Сведений об оружейных мастерских для I—II вв. нет. Можно лишь предполагать, что римское оружие, как, например, короткие мечи (gladius), производилось в оружейных мастерских Кельна. Для позднего времени известно, что в Трире имелась мастерская по изготовлению щитов и баллист. Мастерские по производству оружия (fabricae armorum) находились в позднеримское время в руках государства. Римское оружие к племенам попадало лишь в качестве добычи, особенно во время Маркоманнских войн, а также в период войн и кризиса Империи в III веке [14, с. 22]. 

Признавая имущественное и социальное расслоение германского общества, тем не менее можно со всей определенностью отрицать зарождение в нем классовой структуры. Тезис о наличии у германцев частной собственности на землю, который многократно постулировался историками, не находит подтверждения. Перед нами — родоплеменное варварское общество на поздней стадии своего развития («высшая ступень варварства» по Энгельсу) [7, с. 53]. Существующие в нем социальные градации — знать, свободные, рабы — это разряды именно родоплеменного общества, основную массу которого образуют свободные. Нет указаний о зависимости, личной или хозяйственной, одних свободных от других, и в этом отношении владения состоятельных германцев, в которых эксплуатировались рабы, радикально отличаются от средневековых вотчин с зависимыми крестьянами из числа бывших свободных. Ни зависимость сервов от их господ, ни личная связь дружинников с вождем не могут свидетельствовать о возникновении «зародышей» феодализма — они должны рассматриваться в контексте древнегерманской социальной системы, структурно, а не «телеологически». Варварское общество — последняя стадия доклассового общества [8, с. 178]. 

Изучение социально-экономической истории германских народов на протяжении «имперского времени», с I по V в., обнаруживает своеобразное сочетание черт изменчивости и константности. Активная римская политика по отношению к Германии, походы римских полководцев вглубь страны, основание римлянами военных лагерей и поселений вдоль «лимеса» способствовали романизации областей, граничивших с Рейном и Дунаем. Однако романизация, восприятие германцами, населявшими эти районы, элементов римской цивилизации и социальных порядков, ограничивалась сравнительно узкой «каймой» на границе — внутри «свободной Германии» она чувствовалась очень мало. Крупнейший современный специалист в области германских древностей подчеркивает, что в целом германцы, несмотря на полутысячелетнее соседство с римлянами, почти ничего не переняли у них в сфере материальной жизни [5, с. 88]. 

Если попытаться подвести итог всему вышесказанному, то при всей рискованности однозначного ответа на столь резко сформулированный вопрос все же можно с большой степенью определенности утверждать: вторжения варварских народов на территорию Римской империи открыли качественно новую эпоху в социально-экономической истории Европы [14, с. 62].

Взаимодействие с Римской империей на протяжении многих поколений ускорило социальное расслоение фризов и эльбских германцев. Хотя и в меньшей степени и позже, но утвердились патронаж — клиентельские отношения [12, с. 21]. Романизация жителей маршей выражалась также в том, что они, будучи на службе у римлян, изучали военную тактику, вооружения и распространяли некоторую часть богатств на территориях своего традиционного обитания. Но это не означает, что до этого северная граница была вовсе защищена. В Дунайском регионе были размещены легионы множество вспомогательных войск. Экономическое же значение лимеса возрастает во II и продолжается до середины III в. н. э., что свидетельствует о росте объема товарного производства в провинциях, а также растущее обращение римских денег в племенном мире. В чем, в частности, проявлялось значение лимеса для хозяйственной деятельности и экономических связей провинций с племенами [10, с. 74]. Римские города оставались одновременно военными и торговыми центрами; здесь происходила торговля варваров и римлян. Хозяйственная жизнь дунайских и рейнских городов была в значительной степени ориентирована на спрос среди «варварских» племен, который со своей стороны был заинтересован в укреплении регулярных торговых связей с Римом, поскольку всегда ощущал недостаток в собственных средствах, которые старался вместить и войной, и торговлей.

Список литературы:

1.        «Записки Юлия Цезаря», М.- Л.: Академия наук СССР, 1948 г.—180 с.

2.        «Историки античности: Древний Рим», т. 2, М. изд. «Правда», 1989 г. —457 с.

3.         «Хрестоматия по истории Древнего Рима», под ред. Утченко С. Л., М. 1962 г. —225 с.

4.        Голубцова Е. С. «Община, племя, народность в античную эпоху», М.: изд. «Наука», 1998 г. —220 с.

5.        Дряхлов В. Н. «Возникновение государственной формы власти у древних германцев», Киров, 2008 г. —330 с.

6.        Казимеж Куманецкий «История культуры Древней Греции и Рима», М., 1990 г. —220 с.

7.        Кащеев В. М. «Эллинистический мир и Рим: Война, мир и дипломатия в 220—146 гг. до н. э.» М., 1993. —365 с.

8.        Колобов А. В. «Римское военное снаряжение на дальней варварской периферии: проблемы интерпретации», межвузовский сборник научных статей "Античность Европы" (под редакцией Маяк И. Л.  и Нюркаевой А. З. ), Пермский ун-т, 1995 г. —160 с.

9.        Колосовская Ю. К. «Рим и мир племен на Дунае в I—IV вв. до н. э.», М. изд. «Наука», 2000 г. —450 с.

10.     Малеванный А. М. «Римская колонизация и социально-экономические отношения в провинции иллирик к началу I в. н. э.», «Античный мир и археология». Вып. 8. Саратов, 1990 г.—129 с.

11.     Махлаюк А. В. «Процесс «варваризации» римской армии в оценке античных авторов», «Античный мир и археология». Вып. 11. Саратов, 2002 г. —240 с.

12.     Рассадин C. Е. «Между Альпами и Океаном: венеты — «другие германцы», Восточноевропейский археологический журнал, сент. — окт. 2002 г. —368 с.

13.     Теодор Моммзен «История Рима. Том 5: Провинции от Цезаря до Диоклетиана», М. — 1885 г. —560 с.

14.     Хлевов А. А. «Предвестники викингов. Северная Европа в I —VIII веках», СПб. изд. «Евразия», 2003 год. —225 с.