«ЖИВОЕ»  ЗНАНИЕ  И.Г.  ФИХТЕ  КАК  УГЛУБЛЕНИЕ  КОНСТРУКТИВИСТСКОЙ  МЕТОДОЛОГИИ  ПОЗНАНИЯ

Романов  Александр  Александрович

канд.  филос.  наук,  доцент  ВГПУ,  г.  Вологда

E-mail: 

Несмотря  на  большое  количество  работ,  посвященных  творчеству  Иоганна  Готлиба  Фихте,  на  сегодняшний  день  всё  еще  остается  актуальным  анализ  его  когнитивной  концепции  в  контексте  методологии  современного  конструктивизма.  Таким  образом,  цель  статьи  —  анализ  когнитивной  концепции  И.Г.  Фихте  как  одного  из  «контекстов»  методологии  конструктивизма.  Основополагающими  понятиями  исследования  послужат:  разграничение  процессов  познания  и  знания;  «мёртвое»  и  «живое»  знание;  методология  конструктивизма;  стратегии  мышления;  «вещь-в-себе»  И.  Канта;  «наукоучение»  И.Г.  Фихте.

В  процессе  обоснования  методологии  эпистемологического  конструктивизма  особое  место  занимает  концепция  И.Г.  Фихте,  «начавшего»  с  того,  на  чём  «закончил»  И.  Кант  [1,  с.  34;  4,  с.    821].  И.Г.  Фихте,  возможно,  был  одним  из  первых  философов,  поставивших  вопрос  о  разграничении  процесса  познания  и  знания.  Развивая  сократовскую  идею  о  связи  знания  с  добродетелью,  Фихте  существенно  обогащает  её.  Согласно  его  типологии,  знание  может  быть  «мёртвым»,  «ставшим»,  «закостеневшим»  и,  напротив,  «живым»,  «строящимся»,  «знающим  себя  знанием»  [3].  Отличие  типов  знания  заключается  в  его  теснейшей  связи  с  мышлением.  «Мёртвое»  знание  основано  на  изъятии  «продуктов»  мысли  из  социокультурного,  интеллектуального  контекста  автора,  на  восприятии  и  интерпретации  их  уже  как  самостоятельных  объективированных  сущностей,  знаний-«фактов»,  знаний-«догм».  «Живое»  знание,  напротив,  предполагает  не  только  объект  анализа,  но  и  понимание  мыследеятельностных  способов  построения  этого  объекта:  это,  в  представлении  Фихте,  «знающее  себя  знание».

Тем  самым  в  «наукоучении»  Фихте  появляется  базовый  компонент  методологии  конструктивизма:  «представляющее  себя  знание»  есть  знание  «открытое»,  несущее  в  себе  не  только  обретённый/созданный  исследователем  познавательный  контент,  но  и  принципы,  правила  мыследеятельности,  арсенал  «знаний  о  знании»  —  специфика  авторских  стратегий  и  техник  его  мышления,  моделей,  технологий,  техник,  схем  и  других  когнитивных  «инструментов»  [3],  существенно  детерминирующих  непротиворечивость,  полноту,  точность,  адекватность  процесса  познания.

Концепция  Фихте  в  этом  смысле  идёт  дальше  кантовской  «вещи-в-себе»,  обосновывая  мышление  как  практически-преобразующую  деятельность  субъекта,  через  которого  «распространяется  господство  правил  вокруг  него  до  границ  его  наблюдения,  и  насколько  он  продвигает  дальше  это  последнее,  тем  самым  продвигаются  дальше  порядок  и  гармония»  [2,  т.  1,  с.  401].  И  здесь  тезис  Фихте  —  «Я»  в  состоянии  «породить  объект  только  через  посредство  идеальной  деятельности»  [2,  т.  1,  с.  286]  —  даёт  ему  возможность  обосновать  «наукоучение»  как  осознанную  сущность  учения  о  жизни  [5,  с.  104].  «Если  бы  наукоучению  был  задан  вопрос:  каковы  вещи  сами  по  себе,  то  оно  могло  бы  на  них  ответить  следующим  образом:  таковы,  каковыми  мы  их  должны  сделать»  [2,  т.  1,  с.  265].  Человек,  понимая,  что  «без  идеальности  нет  реальности,  и  наоборот»  [2,  т.  1,  с.  261],  понимает  и  то,  что  «последним  основанием  всякого  сознания  является  некоторое  взаимодействие  Я  с  самим  собой  через  посредство  некоторого  Не-я»  [2,  т.  1,  с.  261].  Лишь  дух  человека  способен  привнести  гармонию  в  «пляску  бытия»,  ибо  человеческое  «Я»  —  верный  залог  того,  что  «от  него  будут  распространяться  в  бесконечность  порядок  и  гармония  там,  где  их  ещё  нет…»  [2,  т.  1,  с.  401].  Сила  конкретно-практической  деятельности  «Я»  в  том,  что  в  каждый  миг  жизни  субъект  «выхватывает  и  вводит  в  свой  круг  действия  что-либо  из  высшей  среды  <…>,  доколе  вся  материя  не  будет  носить  печать  его  действия  и  все  духи  не  образуют  единый  дух  с  его  духом»  [2,  т.  1,  с.  401]. 

Однако,  как  «прагматичный  историк»  [2,  т.  1,  с.  50],  Фихте  понимал,  что  процесс  познания  не  бесконечен:  «Нельзя  объяснить  сознания  конечных  существ,  не  предположив  некоторой  независимо  от  них  существующей  силы…  Как  только  мы  произносим  слово  «объяснить»,  мы  находимся  уже  во  власти  конечности:  так  как  всякое  объяснение  (Erklaren),  т.  е.  не  постижение  разом,  а  некоторое  восхождение  от  одного  к  другому,  есть  нечто  конечное…»  [2,  т.  1,  с.  260].  И  всё  же  именно  человек  «предписывает  сырому  веществу  организовываться  по  его  идеалу  и  предоставить  ему  материал,  в  котором  он  нуждается»  [2,  т.  1,  с.  402].

Таким  образом,  «недоделанное  Кантом  Фихте  берет  на  себя»  [1,  с.  34]  —  превращает  философию  познания  в  «наукоучение»  (“Wissenschaftslehre”),  где  не  только  «унифицирует»  три  кантианские  критики,  но  и  существенно  развивает  когнитивную  методологию  на  основе  взглядов  К.Л.  Рейнгольда,  Г.Э.  Шульца,  С.  Маймона  и  др.  [2,  т.  1,  с.  76].  Однако  Рейнгольд,  как  полагал  Фихте,  видел  единый  эпистемологический  принцип  лишь  в  «представлении»  (Vorstellung).  По  мнению  Фихте,  выраженное  в  картезианской  форме  основоположение  Рейнгольда  —  repraesento,  ergo  sum  —  значимо  только  для  теоретической  философии,  в  других  же  её  разделах  как  методологический  принцип  оно  не  работает  [2,  т.  1,  с.  76].  Несмотря  на  то,  что  принцип  Рейнгольда  есть  «значительный  шаг  вперёд  по  сравнению  с  Картезием»  [2,  т.  1,  с.  77],  с  точки  зрения  Фихте,  ни  «чистое  Эго»  (Декарт),  ни  трансцендентальное  единство  апперцепции  (Кант);  ни  репрезентация  (Рейнгольд),  совпадающая,  по  сути,  с  кантовской  трансцендентальной  схемой;  ни  скептицизм  (Шульц  и  др.)  не  составляют  сущности  бытия,  являясь  лишь  особыми  его  определениями  [2,  т.  1,  с.  76—77].

Новизна  мысли  Фихте  состояла  в  трансформации  «мыслящего  Я»  Канта  в  «чистое  Я»,  или  себя  полагающую  интуицию,  творящую  и  себя,  и  реальность.  Фихте  сумел  увидеть  кантианскую  мысль  в  «парении»,  характерном  для  романтизма,  понять,  что  «Я»  —  уже  не  теоретическое  «Я»  как  принцип  сознания,  но  чистое  «Я»,  интеллектуальная  интуиция,  начало,  само  себя  постигающее  и  утверждающее»  [1,  с.  35].  «Я»  Фихте  как  субстрат  ноумена  в  феноменальном  мире,  гарантирующий  единство  чувственного  и  интеллигибельного,  есть  единственное  и  высшее  начало  познания,  способное  устоять  от  искушений  скептицизма  и  основать  философию  как  науку,  которое,  деля  самое  себя,  даёт  основание  «Я»  теоретическому  и  «Я»  практическому  [1,  с.  35].  При  этом,  если  классическая  метафизика  утверждала:  “Operari  sequitur  esse”  («действие  следует  за  бытием»),  ибо  нечто,  чтобы  действовать,  должно  прежде  существовать,  то  «новый  идеализм»  Фихте  переворачивает  эту  античную  аксиому,  утверждая:  “Esse  sequitur  operari”  —  «бытие  следует  за  действием»:  «Положение  «Я»  самим  собою  есть  его  чистая  деятельность.  «Я»  полагает  себя  самого,  и  оно  есть  только  благодаря  этому  самоположению.  И  наоборот,  «Я»  есть,  и  оно  полагает  своё  бытие  благодаря  только  своему  бытию.  Оно  является  в  одно  и  то  же  время  и  тем,  что  совершает  действие,  и  продуктом  этого  действия,  действующим  началом  и  тем,  что  получается  в  результате  этой  деятельности»  [2,  с.  72].

Методологически  обоснованные  И.Г.  Фихте  когнитивные  «нововведения»  стали  дальнейшим  углублением,  переосмыслением  и  критикой  посткантианской  эпистемологии,  преимущественно,  в  направлении  конструктивистского  подхода  к  познанию.

Список  литературы:

1.Реале  Дж.,  Антисери  Д.  Западная  философия  от  истоков  до  наших  дней:  В  4  т.  СПб.:  ТОО  ТК  «Петрополис»,  —  1994.  —  Т.  4.  —  880  с.

2.Фихте  И.Г.  Избранные  сочинения.  Пер.  под  ред.  Кн.  Е.  Трубецкого.  Т.  1.  М.:  Товарищество  Типографии  А.И.  Мамонтова,  1916.  —  524  с. 

3.Фихте  И.Г.  Первое  введение  в  наукоучение.  Второе  введение  в  наукоучение  //  И.Г.  Фихте.  Сочинения  в  2-х  т.  СПб.,  1993. 

4.Флоренский  П.А.  Вступительное  слово  перед  защитой  на  степень  магистра  //  П.А.  Флоренский.  Столп  и  утверждение  истины.  Т.  I  (II).  М.:  Правда,  1990.  —  840  с.

5.Яковенко  Б.  Жизнь  И.Г.  Фихте  //  Фихте  И.Г.  Избранные  сочинения.  Пер.  под  ред.  Кн.  Е.  Трубецкого.  Т.  1.  М.:  Товарищество  Типографии  А.И.  Мамонтова,  —  1916.  —  Т.  1.  —  524  с.