К  ВОПРОСУ  МЕТОДОЛОГИИ  СОЦИАЛЬНОЙ  ПСИХОЛОГИИ  МЛАДЕНЧЕСТВА

Плотникова  Анна  Леонидовна

к.  псх.  н.,  доцент  СЮИ  ФСИН  России,  г.  Самара

E-mail:  annaplot@rambler.ru

Младенческий  возраст  –  крайне  загадочный  период  жизни  человека.  Долгое  время  ученые  считали,  что  младенцы  лишены  разума,  памяти,  чувств.  Так,  вплоть  до  начала  XX  века  было  распространено  мнение,  что  новорожденные  не  испытывают  боли.  За  последние  пять-шесть  десятилетий  было  сделано  множество  открытий  относительно  способностей  младенцев,  которые  доказали,  что  их  психика  столь  же  сложна  и  многомерна,  как  и  психика  взрослых  людей  [3].

Современный  уровень  развития  общественного  сознания  позволяет  признать  за  младенцем  наличие  внутреннего  душевного  мира,  его  право  на  уважение  со  стороны  взрослых,  на  деликатность  взрослого  в  социальном  взаимодействии  с  ним.  Изменения  во  взглядах  общества  на  психику  младенцев,  доказательство  её  социальности  являются  основанием  для  возникновения  социальной  психологии  младенчества. 

Любой  раздел  научного  знания  начинается  с  теории.  Методологическим  монополистом  отечественной  психологии  является  субъектно-деятельностный  подход,  который  рассматривает  психику  человека  через  призму  деятельности.  Психика  не  может  быть  отделена  от  порождающих  и  опосредствующих  её  моментов  деятельности.  При  этом  сама  психика  рассматривается  как  психическая  деятельность,  производная  от  внешне-практических  её  форм.

С  точки  зрения  субъектно-деятельностного  подхода,  психика  на  этапе  новорожденности,  а  тем  более  на  этапе  пренатального  периода  развития,  как  таковая  отсутствует,  и  начинает  формироваться  с  момента  появления  в  онтогенезе  первых  осознанных  действий,  таких  как  улыбка  («комплекс  оживления»),  манипулятивные  действия  с  предметами  и  др.,  не  ранее  третьего  месяца  жизни  [2]. 

Подобный  взгляд  на  развитие  человеческой  психики  провел  к  тому,  что  советские  психологи  провели  незначительное  количество  исследований  по  психологии  младенцев,  в  сравнении  с  мировой  практикой,  сфокусировав  свое  внимание  на  онтогенезе  психической  деятельности;  психологию  новорожденных  же  не  изучали  вовсе. 

Совсем  по-другому  обстояло  дело  в  западной  психологии.  В  60-х  гг.  XX  века  американскими  учеными  Гарри  и  Маргарет  Харлоу  (Harlow  &  Harlow,  1966)  в  Лаборатории  изучения  поведения  приматов  Висконсингского  университета  была  проведена  серия  экспериментов  над  детёнышами  обезьян  макаки-резус.  Результаты  экспериментов  показали,  что  формирование  у  макак-резус  поведенческих  навыков,  обеспечивающих  выживание  и  продолжение  рода,  опосредовано  социальными  факторами,  исключение  которых  ведет  к  инвалидизации  особи.  Ведущим  из  этих  социальных  факторов  является  чувство  безопасности  и  уверенности,  возникающее  в  результате  тактильного  контакта  с  матерью-обезьяной  [4].

Эксперименты,  проведенные  Харлоу  с  коллегами,  возбудили  интерес  психологов  к  младенческому  периоду  развития  и  детско-родительским  отношениям  в  раннем  онтогенезе.  В  дальнейшем,  западными  учеными  было  проведено  огромное  количество  исследований,  изменивших  научные  представления  о  психике  детей  первых  месяцев  жизни.  В  экспериментах  было  доказано  наличие  эмоциональной  и  когнитивной  сфер  психики  не  только  у  новорожденного,  но  и  у  плода  в  утробе  матери;  включенность  межличностного  взаимодействия  в  жизнедеятельность  ребёнка  с  первых  минут  жизни;  первостепенную  значимость  в  развитии  психики  младенца  социальных  факторов  внешней  среды. 

В  конце  XX  века  отечественные  психологи  оказались  в  трудной  ситуации:  с  одной  стороны,  игнорировать  факт  наличия  психики  у  детей  в  пренатальном  периоде  развития  представляется  нецелесообразным,  с  другой  стороны,  субъектно-деятельностный  подход  ограничивает  понятие  «психического»  деятельностными  формами  проявления. 

Разрешение  обозначенного  противоречия  видится  нам  через  обращение  к  существующим  в  отечественной  психологии  теориям,  утверждающим  уровневое  строение  психологических  категорий,  а  именно:  к  структуре  общения  (Г.В.  Акопов),  к  уровням  субъектности  в  раннем  онтогенезе  (Е.А.  Сергиенко).  Охарактеризуем  кратко  эти  теории.

По  мнению  Г.В.  Акопова,  межличностное  общение  представлено  четырьмя  уровнями:  «контакт»  –  «коммуникация»  –  «смысловое  общение»  –  «рефлексивное  общение  или  метакоммуникация»  [1].

Контакт  –  минимально  необходимое  условие  общения,  позволяющее  реализовать  общение  на  самом  поверхностном  уровне.  Контакт  может  осуществляться  как  в  вербальной,  так  и  невербальной  форме.  Уровень  контакта  представлен  синхронизацией  поведенческих  реакций  собеседников,  без  передачи  какой-либо  содержательной  информации.  В  случае  намеренного  или  случайного  осознания  (рефлексии)  контакта,  он  может  трансформироваться  в  деятельность.  Во  всех  случаях  обязательным  атрибутом  контакта  является  психологический  момент  (интенция,  мотив,  установка,  направленность  и  т.д.).  В  противном  случае  невозможен  следующий  уровень  общения  –  коммуникация,  в  процессе  которой  осуществляется  информационный  обмен  между  собеседниками.  На  уровне  коммуникации  общение  сопоставимо  с  деятельностью.  Привнесение  в  коммуникацию  эмоционального  отношения  к  собеседнику,  в  совокупности  с  пониманием  смысла  передаваемых  и  принимаемых  сообщений,  переводит  коммуникацию  на  уровень  смыслового  общения.

Совместное  обсуждение  и  осмысление  того,  что  происходит  между  собеседниками,  формирование  нового  смысла  через  высказывание  каждого  собственного  взгляда  на  проблему  поднимает  смысловое  общение  на  уровень  метакоммуникации. 

Полагая,  что  корни  субъектности  надо  искать  в  раннем  онтогенезе,  Е.А.  Сергиенко  выделила  два  этапа  её  (субъектности)  развития  в  возрасте  до  полутора  лет  [5].

Уровень  первичной  субъектности  характеризуется  первичной  способностью  новорожденного  выделять  себя  из  окружающего  мира  и  первичной  интерсубъективностью.  Термин  «интерсубъективность»  был  введен  С.  Тревартеном  (1979)  для  обозначения  способности  новорожденных  выделять  взрослого  из  окружающей  среды.  Интерсубъективность  обеспечивает  ребёнку  возможность  дифференцировать  позиции  «Я  –  другой»  с  момента  рождения.  Уровень  первичной  субъектности  возможен  благодаря  наличию  в  сознании  младенца  базовых  представлений  или  «антиципирующих  схем»,  формирующихся  пренатально.  Под  антиципирующей  схемой  Е.А.  Сергиенко  понимает  «представленность  (репрезентация)  внешнего  мира,  которая  направляет  восприятие  и  организует  действие».  В  соответствии  с  базовыми  представлениями  психика  ребёнка  отбирает  и  систематизирует  информацию  о  мире.  Одновременно  под  влиянием  практического  опыта  взаимодействия  с  физическими  и  социальными  объектами  базовые  представления  изменяются  и  усложняются.

Уровень  вторичной  субъектности  характеризуется  пониманием  интенциональности  и  интеграцией  «Я-экологического»  и  «Я-интерперсонального»  в  единую  систему.  Интенциональность  в  философии  определяется  как  понимание  личностью  возможностей  своей  свободы,  возможностей  реализации  своих  осознанных  намерений.  Интенциональность  связана  с  пониманием  детерминизма  и  случайности  событий. 

Понятие  «Я-экологическое»  или  «Я-телесное»  означает  выделение  индивидом  себя  из  окружающей  среды  и  отражает  дихотомию  «Я  –  мир».  «Я-интерперсональное»  формируется  на  основе  интерсубъективности  младенца,  благодаря  накоплению  опыта  взаимодействия  с  матерью  и  близкими  взрослыми,  и  отражает  дихотомию  «Я  –  другой  человек».  «Я-экологическое»  и  «Я-интерперсональное»  закладываются  в  пренатальный  период  развития  психики  и  включены  в  «Я-концепцию»  личности.

На  этапе  первичной  субъектности  «Я-экологическое»  и  «Я-интерперсональное»  существуют  и  развиваются  автономно  друг  от  друга,  на  этапе  вторичной  субъектности  происходит  их  интеграция  в  единую  взаимодействующую  систему  «Я  –  физический  (социальный)  объект  –  другой  человек».

В  каком  возрасте  заканчивается  этап  первичной  субъектности  и  начинается  этап  вторичной  субъектности,  Е.А.  Сергиенко  не  уточняет,  но  указывает,  что  переход  на  новый  уровень  связан  с  появлением  в  онтогенезе  «треугольных  отношений»:  включение  во  взаимодействие  со  взрослым  физического  или  социального  объекта.

Как  видно  из  вышеприведенного  описания,  теории  имеют  общую  черту:  на  низших  уровнях  психический  феномен  реализуется  во  внедеятельностных  формах  психики,  а  на  высших  –  соотносится  с  деятельностью.  Привлечение  уровневой  структуры  общения  (Г.В.  Акопов),  теории  развития  субъектности  в  раннем  онтогенезе  (Е.А.  Сергиенко)  позволяет  придать  взаимодействию  матери  и  младенца  (новорожденного)  статус  общения,  опустив  вопрос  о  соотношении  общения  и  деятельности,  рассматривать  младенца  как  субъекта  общения  (социального  взаимодействия).  Таким  образом,  через  уровневое  понимание  строения  психологических  категорий,  открывается  возможность  изучения  внедеятельностных  форм  психики  в  рамках  субъектно-деятельностного  подхода  и  развития  социальной  психологии  младенчества. 

Список  литературы

1.Акопов  Г.В.  Субъектный  подход  в  структурации  межличностного  общения  //  Личность  и  бытие:  субъектный  подход:  Материалы  научной  конференции  /  Отв.  ред.  А.Л.  Журавлев  и  др.  М.,  2008.  С.  321-324.

2.Лисина  М.И.  Проблемы  онтогенеза  общения.  М.:  Педагогика,  1986.  145с.

3.Мухамедрахимов  Р.Ж.  Мать  и  младенец:  диалогическое  взаимодействие.  СПб.:  Изд-во  СГУ,  2003.  285с.

4.Ньюкомб  Н.  Развитие  личности  ребёнка.  СПб.:  Питер,  2002.  639с.

5.Сергиенко  Е.А.  Ранние  этапы  развития  субъекта  /  Н.М.  Волкова.  Психология  субъекта:  Хрестоматия.  Владивосток,  2007.  С.  135-160.