ОБРАЗЫ  СМЕРТИ  В  РИСУНКАХ  МЕДИЦИНСКИХ  РАБОТНИКОВ

Узлов  Николай  Дмитриевич

к.м.н,  зав.  кафедрой  психологии  и  социальной  работы

Березниковского  филиала  ПГУ,  г.  Березники,  Пермский  край

E-mail: 

Пантелеева  Евгения  Николаевна

Пермское  краевое  бюро  судебно-медицинской  экспертизы,

Березниковское  отделение  г.  Березники,  Пермский  край

E-mail:  eva-skor@mail.ru

Сегодня  профессия  медицинского  работника  относится  к  группе  риска  по  развитию  синдрома  выгорания  и  соответствующих  других  вредных  последствий  для  эмоционального  здоровья.  В  общей  массе  среди  врачей  очень  высок  риск  алкоголизации  и  наркомании,  разводов  и  суицидов.  Это  становится  понятным,  если  учитывать  ежедневный  стресс  столкновения  со  смертью,  сильными  и  часто  негативными  или  очень  тяжелыми  эмоциями. 

Резервные  возможности  человека  -  это  некий  потенциал,  которым  можно  воспользоваться  исключительно  для  того,  чтобы  выжить  к  экстремальной  ситуации.  У  врачей  экстренной  помощи,  все  иначе:  они  этот  резерв  используют  в  работе  каждый  день.  Помогая  другим,  по  сути,  сжигают  себя  («Светя  другим,  сгораю  сам»).  Врачи  по-другому  смотрят  на  себя,  окружающий  мир,  свою  профессию,  свое  место  в  этом  мире.  Любой  врач  не  раз  задумывался  о  том,  зачем  он  спасает  людей,  как  он  их  спасает  и  какой  ценой.  Проблема  жизни  и  смерти,  проблема  собственной  значимости  –  это  те  самые  экзистенциальные  вопросы,  которые  врачи  задают  себе,  сталкиваясь  с  их  феноменами.  Обычный  человек  об  этом  даже  не  задумывается,  погрузившись  в  свои  материальные  проблемы  и  нужды  [7].  Г.  Файфель  пишет,  что  люди  умственного  труда,  особенно  врачи,  которые  соприкасаются  с  неизлечимыми  и  смертельно  больными  пациентами,  тоже  отмечают  у  себя  склонность  к  осознанию  смерти.  У  молодых  врачей  часто  можно  наблюдать  контрфобическое  отношение  к  ней.  Многие  врачи  выбирают  своей  профессией  медицину  потому,  что  пытаются  справиться  со  своим  собственным  страхом  смерти  [10].

Установлено,  что  примерно  через  5  лет  после  начала  профессиональной  деятельности  у  врачей  может  начаться  психологический  кризис,  который  проявляется,  в  частности,  возникновением  у  них  цинизма  (как  варианта  профессиональной  деформации),  а  также  формированием  у  них  синдрома  эмоционального  сгорания,  что  достаточно  часто  встречается  среди  хирургов  и  судебно-медицинских  экспертов  [8].

Рассуждая  о  месте  смерти  в  жизни  медицинского  работника,  необходимо  коснуться  роли  медсестры.  Принято  считать,  что  современная  медицина  потеряла  медсестру  как  личность.  В  этом  отношении,  помимо  повышения  знаний  и  навыков,  перед  медицинской  сестрой,  как  и  перед  всей  медициной,  сегодня  лежат  два  пути:  1)  индивидуализация  больного,  превращение  его  в  личность,  которой  необходимо  чуткое  понимание  и  сопереживание;  2)  деперсонализация  больного  в  организм,  который  надо  обслужить  на  высшем  техническом  уровне,  снижающим  до  минимума  риск  осложнений  или  неудач.  Вероятнее  всего,  медсестра  пойдет  по  второму  пути,  каким  сегодня  идёт  вся  медицина.  И  тем  выше  будет  человеческая  цена  тем,  которые  выберут  первый  путь  по  призванию,  по  разуму  или  по  велению  сердца  [13].

Здорового  человека  мысль  о  смерти  не  занимает,  для  людей,  поглощенных  повседневными  заботами,  это  естественно.  Большинство  врачей  и  сестер  милосердия,  которые  изо  дня  в  день  сталкиваются  со  смертью,  часто  подходят  к  этому  явлению  не  просто  профессионально;  они  всеми  силами  стремятся  защитить  себя  от  его  воздействия,  жестки,  замкнуты.  «Привыкли  видеть  смерть,  закалились»,  -  говорят  о  них  в  повседневной  жизни.  Но  за  этим  скрывается  отчужденность,  страх.  В  одном  из  опросов  выяснилось,  что  сестры  одного  из  отделений  интенсивной  терапии  не  смогли  дать  удовлетворительного  ответа  на  вопросы  больных  о  смерти.  В  большинстве  случаев  они  отвлекали  внимание  больных  или  отрицали  факты  («Сто  лет  жить  будете»...),  а  в  некоторых  случаях  прибегали  к  фаталистическим  ответам  типа  «Все  там  будем».  Более  образованные  сестры  чаще  обсуждали  с  больными  их  проблемы,  делая  упор  на  мысли  и  реакции  самих  больных  [13].  Для  больничного  персонала,  да  и  для  всего  общества,  лучше  всех  умирает  тот,  кто  не  кажется  умирающим.  Человеку  тем  легче  скрыть,  что  он  умирает,  чем  меньше  он  сам  подозревает  об  этом.  Проведенные  исследования  показали,  что  у  медработников  очень  сильны  впечатления,  чувства,  связанные  с  умирающими  больными  и  самим  фактом  их  смерти.  Все,  что  связано  со  смертью  больных,  представляет  серьезную  психическую  нагрузку  для  медперсонала.  Причем  они  по-разному  реагируют  на  смерть  больных,  вызывающую  такое  сильное  психическое  напряжение.  Часть  из  них  вместе  со  своими  больными  надеется,  верит,  ждет:  а  вдруг  все-таки  можно  помочь?  Другая  часть  медиков  пытается  отстранить  от  себя  страхи,  как  только  больного  «коснется  дыхание  смерти».  Рационально  мыслящие  перекладывают  ответственность  на  самих  больных:  «Только  они  сами  виноваты  в  своей  смерти  («зачем  столько  пил?»,  «почему  не  соблюдал  предписаний  врача?»).  Наконец,  около  трети  сестер  вообще  не  занимает  этот  вопрос,  страха  смерти  они  «никогда  не  чувствовали»  [13]. 

И.Харди  приводит  данные  письменного  опроса  сестер,  в  котором  выясняется,  что  почти  половина  из  них  особенно  заботлива  по  отношению  к  умирающим,  неизлечимым  больным,  а  другая  половина  ухаживает  за  такими  больными  по  обязанности,  механически  выполняя  свои  задачи.  Отсюда  следует,  что  с  самими  медсестрами  надо  заниматься,  нужно  обсуждать  их  впечатления,  помочь  им  сформулировать  в  словах  свои  переживания,  ослабить  психическое  напряжение.  Особенно  важно  это  для  тех,  кто  относится  ко  второй  группе,  чтобы  «сестры-роботы»,  не  желающие  принимать  к  сведению  состояние  своих  больных,  могли  стать  умирающим  лучшей  опорой  [11].

В  мифологических  представлениях  народов,  стоявших  на  сравнительно  низких  ступенях  развития,  смерть  обычно  не  олицетворяется,  а  в  более  развитых  мифологиях  нередко  фигурирует  как  образ  —  дух  или  божество  смерти.  Со  смертью  иногда  ассоциируется  образ  старухи  —  хозяйки  преисподней.  В  греческой  мифологии  смерть  олицетворена  в  образе  бога  смерти  Танатоса. 

Аллегорические  изображения  смерти  как  окончательной  действительности  часто  намеренно  пугающие.  Символика  страха  и  надежды  иногда  проявляется  одновременно.  В  искусстве  наиболее  распространено  изображение  смерти  в  виде  скелета-всадника,  закутанного  в  плащ  с  капюшоном,  вооруженного  косой,  трезубцем,  мечом  или  луком  со  стрелами.  Иногда  смерть  держит  в  руках  песочные  часы,  символизирующие  отмеренное  время  жизни.  Символы  смерти  включают  скелет,  могилу,  череп,  фигуру,  укутанную  в  черный  плащ.  Традиционно  на  Западе  со  смертью  ассоциируется  черный  цвет,  на  Востоке  —  белый.  Смерть  изображали  также  и  в  виде  бьющей  в  барабан  или  танцующей  фигуры.  Корабли  или  лодки  часто  изображают  средства  передвижения,  на  которых  души  перевозятся  в  загробный  мир.  Цветы  смерти  —  мак  и  нарцисс;  деревья  смерти  —  кипарис  и  плакучая  ива  [9].

В  народных  верованиях  и  обрядах  европейских  народов  имеется  туманный  образ  смерти,  олицетворяемой  как  старуха  или  скелет  с  косой. 

В  славянской  мифологии  смерть  —  одно  из  главных  понятий  мифологической  картины  мира,  противопоставленное  понятию  жизни;  момент  перехода  человека  из  «этого»  мира  на  тот  свет,  в  потусторонний  мир,  граница  между  ними  и  одновременно  —  основное  содержание  и  характеристика  того  света.  Смерть  неизбежна,  предопределена  судьбой,  но  время  и  обстоятельства  своей  смерти  человеку  знать  не  дано.  Люди,  однако,  стремились  угадать  срок  своей  смерти  с  помощью  разных  примет.  Смерть  предвещают  многие  сны:  выпадение  зуба,  белые  одежды,  белый  конь,  дом  без  окон,  яйцо,  встреча  с  умершим  родственником  и  другие;  необычайные  или  редкие  явления:  собака  долго  воет,  курица  поет  петухом,  птица  бьется  в  окно,  крот  роет  под  домом,  кукушка  «вещает»,  ворона  каркает,  стены  или  пол  в  доме  трещат,  звезды  падают  с  неба  и  т.п.  [6].  Во  время  кончины  появляется,  приходит  за  душой  какое-то  мифическое  лицо  —  Смерть,  Бог,  архангел  Михаил,  Святой.  По  восточнославянским  верованиям,  ангел  и  черт  в  момент  агонии  борются  за  душу  умирающего,  и  кто  из  них  победит,  тот  и  берет  душу.  Кончина  понимается  как  «второе  рождение»,  а  сопровождающий  ее  обряд  во  многом  сходен  с  обрядом  родов.  Олицетворенная  смерть  перешла  из  мифологии  в  сказочный  фольклор:  в  сказках  рассказывается,  как  солдат  (кузнец,  мужик…)  перехитрил  смерть  (посадив  ее  в  мешок)  [12].  В  современном  мире  с  помощью  СМИ,  государство  оберегает  нас  от  всего,  что  так  или  иначе  связанно  со  смертью  -  заменяет  слово  «умер»  более  осторожными  «уснул  вечным  сном»,  ТВ  создает  свой,  «телевизионный»  образ  смерти,  и  реальная  смерть  чаще  всего  не  вписывается  в  рамки  этого  образа.  Очень  редко  на  экраны  попадают  кадры  настоящей  смерти,  например  сцены  расстрела  заложников,  и  это  вызывает  бурный  общественный  резонанс.  Обыватели  привыкли  к  «киношному»,  диссоциированному  образу  смерти,  созданному  СМИ,  и  вид  настоящей  смерти  вызывает  шок. 

Сказанное  выше  определило  цель  настоящего  исследования  –  изучение  образов  смерти  у  различных  категорий  медицинских  работников. 

Выборку  составили  60  человек  в  возрасте  25-47  лет  со  стажем  работы  от  5  до  11  лет:  30  медработников  ургентной  службы  (УС)  -  врачи,  фельдшера  и  медсестры  скорой  помощи,  реанимации,  анестезиологии,  неотложной  хирургии,  травматологии,  одним  из  стрессовых  факторов  воздействия  на  которых  становится  высокая  вероятность  смертельного  исхода  пациента  и,  часто,  сама  смерть  больного;  30  чел.  –  работники  морга  (РМ)  (судмедэксперты,  патологоанатомы,  санитары),  чьим  необходимым  элементом  профессиональной  деятельности  является  факт  смерти.  Группу  сравнения  (ГС)  30  чел.  составили  служащие  (менеджеры  и  продавцы  торговых  точек,  операционисты  и  экономисты  банков,  бухгалтера,  программисты,  работники  отделов  кадров),  чья  профессиональная  деятельность  не  предполагает  «факта  смерти». 

В  работе  использовалась  проективная  методика  «Рисунок  смерти».  Интерпретация  рисунков  осуществлялась  в  соответствии  с  принципами  и  рекомендациями,  принятыми  в  проективной  психологии  [1;2;4;5]. 

Результаты  исследования  образа  смерти  показали,  что  в  большом  количестве  рисунков  (37  рис.,  41%)  испытуемые  изображают  традиционные  атрибуты  обряда  погребения  (гроб,  могила,  крест),  а  также  литературный  образ  смерти  в  виде  старухи  с  косой  (21  рис.,  23%).  Причем  наблюдалось  явное  преобладание  этих  вариантов  у  испытуемых  групп  УС  и  ГС. 

По  остальным  категориям  в  группе  РМ  наблюдался  явный  перевес  (практически  в  2  раза):  изображают  труп,  объекты  -  причины  смерти,  духов  (привидений)  и  животных. 

Рисунок  эмоций,  связанных  со  смертью  (плачущее  и  грустное  выражение  лица,  слезы)  был  характерен  для  респондентов  ГС  –  у  четверти  ее  представителей,  и  практически  не  был  представлен  у  медицинских  работников.

Таблица  1

Представленность  образов  смерти  в  рисунках  испытуемых  (в  %  от  группы)

Примечание:  м  –  мужчины,  ж  –  женщины

Из  табл.1  видно,  что  52  %  всех  рисунков  содержит  изображения  человека  и  человекоподобных  существ  (труп,  старуха  с  косой,  ангел,  демон,  черт,  вампир,  кентавр),  а  также  животных  (птица,  насекомое,  зверь,  змея)  –  4,4%.  Смерть  в  данном  случае  персонифицирована  и  представлена,  чаще  всего,  неким  живым  объектом  -  носителем  или  представителем  его,  как  правило,  в  человеческом  обличье.  Другая  половина  рисунков  (более  53%)  -  это  изображения  только  символов  и  каузальных  объектов,  т.е.  «смерть»  воспринимается  как  нечто  неживое,  ее  образ  не  персонифицирован.  На  этой  основе  было  выделено  три  группы  образов  смерти:  1)  человек  (человекоподобное  существо);  2)  животное  (не-человек);  3)  атрибут,  символ  (предмет).  Каждой  группе  образов  присуща  эмоционально-когнитивная  составляющая,  которая  описана  в  графологическом  анализе  рисунков.

Таблица  2

Представленность  эмоционально-когнитивного  компонента 

в  рисунках  разных  групп  (в  %  от  группы)

Анализ  эмоциональных  проявлений  в  рисунках  (табл.  2)  показал,  что:

1.Образ  смерти  вызывает  тревогу  у  большей  части  испытуемых  (85  %),  о  чем  свидетельствуют  такие  признаки,  как  штриховка,  неуверенность  и  прерывистость  линий,  сильный  нажим,  резкие  штрихи,  размашистые  линии  и  т.п.  Проявления  тревоги  показали  практически  все  респонденты  группы  УС  (93,3%),  70%  работников  морга,  и  100%  респондентов  ГС.

2.Страх,  выраженный  в  выделении  и  прорисовке  глаз,  был  представлен  в  43,3%  рисунков,  примерно  одинаково  в  группах  УС  и  РМ  (соответственно  43,3%  и  36,7%)  и  несколько  чаще  (50  %)  у  офисных  служащих.

3.Анализ  агрессивных  тенденций  показал,  что  они  присутствуют  в  39%  рисунков,  и  распределение  агрессии  в  группах  медицинских  работников  примерно  одинаково.  Проявление  агрессии  значительно  менее  выражено  у  респондентов  ГС.  При  этом  агрессивным  тенденциям  часто  сопутствуют  проявлениям  страха  в  рисунках,  что  более  характерно  для  мужчин  всех  исследуемых  групп.

4.Маркеры  депрессивности  в  рисунках  практически  у  всех  офисных  служащих  были  представлены  расположением  изображения  в  нижнем  поле  листа,  «срезанностью»  его  краем.  У  медиков  признаки  депрессивности  отмечены  у  36,7  %  работников  УС  и  16,7%  работников  морга 

На  представленных  рисунках  около  1/3  медработников,  главным  образом,  работников  УС,  часто  встречались  элементы  жизни,  живого  мира  (цветок,  живое  существо,  дерево,  трава,  птица  и  др.),  что  может  подтверждать  большую  степень  связи  их  профессиональной  деятельности  с  жизнью,  чем  у  респондентов  группы  РМ.  Отмечено  также,  что  если  на  рисунке  имеется  элемент  жизни,  то,  как  правило,  отсутствует  маркер  депрессии,  сниженного  настроения.  «Живая  природа»  полностью  отсутствовала  на  рисунках  офисных  служащих. 

Примерно  половина  испытуемых  (во  всех  группах)  демонстрировала  избегание  темы  смерти  в  рисунке  (объектность  изображения,  фигура  спиной,  не  прорисованы  черты  лица,  маленькая  схематичная  фигура  [1]).

Анализ  временной  составляющей  в  рисунках  показал  некоторые  различия  в  текущем  времени  у  респондентов:  у  более  30%  испытуемых  группы  УС  наблюдалось  стремление  к  рефлексии  или  фиксации  на  событиях  прошлого,  только  3  чел.  данной  группы  (10%)  смотрели  в  будущее.  В  то  же  время  в  группе  РМ  наблюдалась  прямо  противоположная  картина:  только  у  15  %  присутствовала  тенденции  обращения  в  прошлое,  а  у  23,3%  -  к  будущему.  Остальные  представители  групп  медицинских  работников  (УС  и  РМ)  проживают  настоящее  время  без  четко  выраженной  ориентации  (53%  и  56%  соответственно).  У  испытуемых  ГС  проявилась  значимая  тенденция  изображения  объектов  в  левом  верхнем  и  нижнем  краях  листа,  что  говорит  также  о  фиксации  на  событиях  прошлого,  стремлениях  к  переживаниям  о  пережитом,  рефлексии. 

По  стабильности,  ровности  и  силе  нажима  интерпретировался  уровень  жизненной  энергии  респондентов  (во  всех  группах):  высокий,  средний,  слабый,  эмоциональная  нестабильность  и  адаптивность  к  ситуации.  Более  63  %  работников  ургентной  службы  демонстрировали  средний  и  высокий  уровень  энергии  (четкие  линии,  средний  и  выше  среднего  нажим,  отсутствие  эскизных  линий,  размашистости  и  в  то  же  время  укороченности  штриха).  В  группе  РМ  только  у  23,3%  респондентов  отмечались  проявления  эмоциональной  нестабильности  (неравномерность  штриховки,  неадекватность  силы  линии  деталям  рисунка,  разница  в  силе  нажима).  В  представителей  ГС  наблюдалась  обратная  картина  –  низкий  и  средний  уровень  энергии  показывали  более  80%  испытуемых  этой  группы  [4;  5].

Респондентам  предлагались  для  рисования  карандаши  разного  цвета  и  чистый  лист  бумаги  формата  А4.  Но  для  рисования  практически  все  выбирали  либо  простой,  либо  черный  карандаш  или  шариковую  ручку  синего  или  черного  цвета  (свою),  а  также  использовали  лишь  половину  предлагаемого  листа.  Рисунки  представляли,  как  правило,  черно-белую  или  сине-белую  картинку.  Выбор  для  рисования  простого  карандаша  говорит  о  страхе  самовыражения  красками  (страхе  перед  неопределенностью),  а  выбор  шариковой  ручки  –  о  слишком  конкретной  личности,  для  которой  рисование  ручкой  служит  определенной  защитой  [3].  Таким  образом,  можно  сделать  вывод  о  том,  что  ситуация  «определения»  смерти  даже  в  рисунке  являлась  для  испытуемых  фрустрирующим  фактором,  который  они  стремились  «упростить»  и  даже  как-то  защититься  от  него.  Тенденция  рисования  шариковой  ручкой  была  более  выражена  у  мужчин  группы  УС  –  9  из  15  представленных  изображений  нарисованы  ею.  Многие  испытуемые  не  всегда  рисовали  на  предлагаемом  листе  бумаги:  некоторые  видоизменяли  его  (складывали  в  несколько  раз,  разрывали  на  две  части,  брали  другой,  свой  листок  бумаги  и  т.п.).  Это  интерпретировалось  как  попытка  усилить  контроль  над  эмоциями  в  стрессовой  ситуации. 

В  целом  анализ  рисунков  показал  некоторые  различия  между  представителями  всех  групп  респондентов,  а  именно:  у  медработников  группы  УС  выявлена  подверженность  депрессии,  сниженному  настроению,  эмоциональной  нестабильности,  тревоге;  их  негативные  образы  связаны  в  основном  с  их  прошлыми  или  недавно  пережитыми  событиями,  хотя  многие  из  них  ориентированы  на  жизнь  и  ее  проявления,  их  образы  имеют  тенденцию  к  мистификации  и  неопределенности  либо  символичности,  фатализму.  У  респондентов  группы  РМ  уровень  энергии  в  целом  выше,  менее  выражена  тревога,  депрессия;  наблюдается  ориентация  на  активное,  деятельное  настоящее  и  будущее;  их  образы  смерти  прагматичны,  определенны,  больше  связаны  с  материальными  причинами  либо  самим  фактом  смерти.  Группа  сравнения  (ГС)  более  эмоциональна  во  всех  проявлениях,  менее  агрессивна,  присутствует  явно  выраженное  стремление  к  избеганию  темы  смерти,  ориентация  на  прошлые  события,  рефлексия.  Рисунки  офисных  служащих  не  отличаются  разнообразием  форм,  они  более  «страшные»,  темные,  заштрихованные;  фигуры  большого  размера  выделены,  позы  их  более  угрожающие,  что  показывает  бóльшую  значимость,  драматичность  темы  смерти  для  людей,  которые  с  ней  не  сталкиваются  «лицом  к  лицу»  повседневно,  их  страх  перед  ней,  ощущения  «чего-то  великого,  ужасного,  неподвластного  разуму  и  человеку».  Рисунки  медицинских  работников  более  «просты»;  их  можно  объединить  в  большее  количество  категорий;  уменьшена  доля  эмоционального  и  увеличена  доля  когнитивного  компонента.  Для  них  «смерть»  -  не  ужасна.  «Она  повседневна,  является  неприятной,  но  необходимой  частью  работы  и  жизни…».

Подводя  итог  вышесказанному,  можно  утверждать,  что  большинство  образов  смерти,  вне  зависимости  от  частоты  «встречи  с  ней»,  несут  традиционные  атрибутику  и  представления  о  смерти,  принятые  в  обществе,  в  религии  и  тиражируемые  в  масс-медиа.  Причем  культурный  образ  и  связанные  с  ним  негативные  эмоции  ужаса,  фатальности,  неизбежности,  драматизма  в  большей  степени  характерны  для  представителей  групп  УС  и  ГС.  Работником  морга  более  свойственны  изображения  материальных  «причин»  смерти  или  ее  фактов,  низкая  степень  выраженности  эмоций  и  отсутствие  драматичности.

Список  литературы

1.Венгер,  А.Л.  Психологические  рисуночные  тесты:  иллюстрированное  руководство  [Текст]  /  А.Л.  Венгер.  –  М.:  ВЛАДОС-ПРЕСС,  2005.  –  159  с. 

2.Лейнер,  Х.  Основы  глубинно-психологической  символики  [Текст]  /  Х.  Лейнер  //  Символдрама.  Сб.  науч.  тр.  Е.К.  Агеенковой,  Т.Б.  Василец,  И.Е.  Винова  и  др.  /  под  ред.  Я.Л.  Обухова  В.А.  Поликарпова.  -  Минск:  Европейский  гуманитарный  университет,  2001.  -  416  с. 

3.Обухов,  Я.Л.  Кататимно-имагинативная  психотерапия  детей  и  подростков  [Текст]  /  Я.Л.  Обухов.  -  М.:  Эйдос,  1997.  –  110  с.

4.Потемкина,  О.Ф.  Психологический  анализ  рисунка  и  текста  [Текст]  /  О.Ф.  Потемкина,  Е.В.  Потемкина.  –  СПб.:  Речь,  2006.  –  524  с.

5.Проективная  психология.  Сборник  [Текст]  /  пер.  с  англ.  –  М.:  Апрель  Пресс,  ЭКСМО-Пресс,  2000.  –  528  с.

6.Славянская  мифология.  Энциклопедический  словарь  [Текст]  /  С.М.  Толстая,  Т.А.Агапкина,  О.В.Белова.  -  2  изд.  -  М.:  2002.  –  512  с.  -  С.  358—360.

7.Соколова,  О.В.  Личностные  особенности  врачей  скорой  помощи  [Электронный  ресурс].  -  Режим  доступа:  www.tver-smp.ru/index.php

8.Соловьева,  С.Л.  Индивидуальные  психологические  особенности  личности  врача  [Текст]  /  С.Л.  Соловьева.  –  СПб.:  ГОУВПО  СПбГМА  им.  И.М.  Мечникова,  2001.  –  55  с.

9.Тресиддер,  Д.  Словарь  символов  [Текст]  /Д.  Трессидер.  -  М.,  Фаир  Пресс,  2001.  –  448  с.

10.Файфель,  Г.  Смерть  –  необходимая  переменная  в  психологии  /  Г.  Файфель  //Экзистенциальная  психология  [Текст].  –  М.:  Институт  общегуманитарных  исследований,  2005.  -  С.72-89.

11. Харди,  И.  Врач,  сестра,  больной.  Психология  работы  с  больными  [Текст].  -  Будапешт:  АН  Венгрии,  1988.  –  338  с.

12.Шнейдер,  Л.  Смерть  как  ритуальное,  профессиональное  и  материальное  [Текст]  /  Л.  Шнейдер  //  Развитие  личности.  –  М.:  2002.  –  №4.  –  С.  83-98. 

13.Этика  общения  с  умирающим  больным  /  Психология  онлайн.  -  [Электронный  ресурс].  –  Режим  доступа:  URL:  http://www.psycho-  logical.ru  /default.aspx?s=0&p=35&0a0=  146&0o0=3&0s0=1