ИССЛЕДОВАНИЕ ВЗАИМОСВЯЗИ ЛИЧНОСТНЫХ ОСОБЕННОСТЕЙ И СТАТУСОВ ЭГО-ИДЕНТИЧНОСТИ

Идентичность личности, основной функцией которой является адаптация, имеет многоплановый характер. Достижение идентичности происходит посредством прохождения личностью переломных моментов, обозначаемых кризисами идентичности. Кризис характеризуется сильными эмоциональными реакциями, опустошенностью, чувством потери гармонии, самотождественности,  и уверенности в жизни, раздражительность и недовольством собой и окружающими. Эти симптомы сопровождают резкие психологические изменения, необходимые для нормального хода личностного развития,  и связанные с решением проблем, системными качественными преобразованиями в сфере социальных отношений и социальных ролей, включая половые роли и ожидания в отношении супружества и родительства, профессиональной, ценностно-мотивационной сферах и др.

В целом кризисное состояние личности включает рассогласование  индивидуально-личностных особенностей и социокультурных эталонов в определенный период развития, стимулом к которому служит потребность в самореализации. Протекание кризиса идентичности зависит от отношений со значимыми другими и сопровождается болезненными и мучительными переживаниями, потерей интересов и устремлений, внутренними конфликтами, тесно связанными с внешней конфликтностью с окружающими.

Мы изучали корреляции между личностными особенностями, демонстрирующими психологическое состояние личности и статусами эго-идентичности в различные возрастные периоды. В качестве испытуемых выступили лица, обратившиеся за психологической помощью, в количестве 174 человек в возрасте 24-49 лет. Исследование проводилось с использованием следующих методик:

1. «Эго-идентичность» Э.Эриксона-Дж.Марсиа
2. Методика «ЛиСи» А.Урбанович
3. Тест WIPPF Н.Пезешкиана.
4. Методика ОСО
5. Методика УСК

Были рассмотрены корреляции между статусами идентичности по методике «Эго-идентичность» и всеми остальными признаками, что позволило определить содержательные характеристики кризисной идентичности.

Проведенный корреляционный анализ выявил следующие закономерности. Получены положительные корреляции (r = 0,3-0,7 при р <  0,01) между всем показателям опросника   ЛиСИ и статусом достигнутой эго-идентичности. Это свидетельствует о том, что достижение эго-идентичности как  определённой сис­темы ценностей и убеждений, которые субъект оценивает как личностно значимые, характеризуется согласованием компонентов личностной идентичности (внутренний мир, будущее, здоровье) и социальной идентичности (работа, материальное обеспечение, семья, отношения с окружающими, я и общество; рис. 1).

Рисунок 1. Корреляционные плеяды статусов идентичности и  социальной и личностной идентичности ( по данным методик ЛиСИ и «Эго-идентичность»)

Показатели личностной и социальной идентичности значимо отрицательно коррелируют со статусом эго-идентичности диффузия («работа» r = -0,3; «материальное обеспечение»  r = -0,3; «я и общество» r = -0,25; «отношения с окружающими» r = -0,24; «будущее» r = -0,5;  «внутренний мир» r = -0,3; табл. П. 4.2). Это свидетельствует о том, что статус идентичности –  диффузный связан с отсутствием внутренней удовлетворенности своей нынешней работой, неуверенностью и неудовлетворенностью материальным и социальным положением, не способностью анализировать условия необходимые, для достижения жизненных целей, личностного развития.  Это способствует отчуждению индивида с диффузным статусом от окружающих людей, общение с которыми не представляет для него ценности, в связи с утратой внутренней гармонии и тождественности. Полученные результаты находятся в соответствии с определением  диффузной идентичности Дж. Марсиа [5], которая характеризуется размытостью гендерных ролей, ценностей, идеологии, профессиональной ориентации и т.д. Однако положение авторов, о том, что диффузная идентичность возникает как следствие того, что индивид не проходил через кризис, вступает в противоречие  как с данными Е.Л. Солдатовой [3], так и с полученными нами результатами. Так, с точки зрения Е.Л. Солдатовой, кризис идентичности отличается утратой самотождественности, потерей равновесия, уверенности в жизни и недовольством окружающими. Эти характеристики соответствуют описанию диффузной идентичности. В то же время статус идентичности мораторий, по мнению Е.Л. Солдатовой, может быть описан в категориях устранения от активного поиска идентичности, что подтверждается данными, полученными в настоящем исследовании, т.к. между мораторием и параметрами личностной и  социальной идентичности не обнаружено не одной значимой взаимосвязи. Это демонстрирует состояние личностной индифферентности к социальным образцам.

Обнаруженны отрицательные взаимосвязи между статусом предрешенность и признаками «материальное обеспечение» (r = -0,2), «отношение с окружающими» (r = -0,2), «будущее» (r = -0,2), позволяют утверждать, что состояние предрешенности сопровождается снижением целеустремленности  и активности, направленной на установление хороших взаимоотношений, а также улучшением материального положения и отношением к планированию своей жизни . Полученные нами данные не противоречат концепции гетерохронного развития кризиса идентичности, согласно которой кризис возникает в результате нарастающего противоречия между новой социальной ситуацией и имеющимся у личности идеальным  образом.

Полученные корреляционные связи подтверждают данные исследования Е.Л. Солдатовой [3], согласно которым в кризисе идентичности  задействованы лишь три статуса: статус предрешенности и диффузии, которые отрицательно влияют на психоэмоциональное состояние индивида, в то время как достигнутая идентичность сопровождается  гармонией и согласованностью компонентов личностной и социальной идентичности (рис. 1). Аналогичные результаты выявлены при исследовании взаимосвязей между личностными особенностями и статусами идентичности (рис. 2).

Рисунок 2. Структура взаимосвязей статусов идентичности

Статус идентичности предрешенность сопровождается снижением уверенности в себе,  видением в себе по преимуществу недостатков, низкой самооценкой (r = -0,3; методика ОСО), в сочетании  с неспособностью видеть и контролировать связи между своими действиями и значимыми событиями жизни («общая интернальность» r = -0,55; методика УСК), склонности приписывать ответственность за негативные события окружающим людям («интернальность в области неудач» r = -0,45),   со снятием ответственности за события, происходящие в семейной («интернальность в семенных отношениях» r = -0,34) и производственной жизни («интернальность в сфере производства» r = -0,27). Это значит, что испытуемые со статусом предрешенности испытывают внутриличностный дискомфорт, который отражает тот факт, что сниженная самооценка и неуверенность в своих силах и возможностях обусловливают уход от ответственности за свою жизнь.  Полученные нами данные совпадают с описанием статуса предрешенности Дж. Марсиа [5] как пассивного усвоения норм, установок и частично с Е.Л. Солдатовой [3], характеризующей этот статус принятием внешне заданных ценностей и деятельности. Однако полученные нами результаты расходятся с данными Е.Л. Солдатовой утверждающей о наличие активности, самоуверенности и целеустремленности у личности с предрешенным статусом идентичности. Расхождение результатов может быть обусловлено, с одной стороны, гендерными особенностями, поскольку гендерная идентичность является элементом эго-идентичности, которая, как предполагает Л.В. Бызова [1], включает в себя иерархию жизненных ценностей, целей и представлений, имеющих традиционный гендерно-ролевой характер. А, с другой стороны, можно предполагать, что в данном случае мы имеем дело с кризисной идентичностью, которая в отличие от нормативного кризиса, детерминированого возрастными задачами, обусловлена стрессогенными ситуациями. Выдвинутое предположение подтверждается полученными значимыми взаимосвязями (р ≤ 0,001) между статусом предрешенность (r = 0,42), статусом диффузия (r = 0,55), статусом достигнутой идентичности (r = -0,54) и степенью стрессогенности личности  (рис. 3).

Рисунок 3. Структура взаимосвязей стрессогенности личности

Анализ полученных результатов свидетельствует о том, что высокая степень стрессогенности личности, обусловленная различными проблемными ситуациями, имеющими в основном  негативную окраску (рис. 4.) – изменение финансового положения (24 %), разрыв с партнером (20 %), увольнение с работы (18 %), изменение профессиональной ориентации, смена места работы (19 %), сопровождается выраженностью статусов идентичности предрешенность и диффузия и снижением показателей, отражающих  статус достигнутая идентичность.

Рисунок 4. Процентное соотношение наиболее часто отмечаемых респондентами жизненных событий, вызывающих стресс

Следовательно, можно утверждать, что кризисная идентичность отличается от нормативных кризисов развития тем, что она детерминирована проблемными ситуациями, которые сопровождаются соматизацией тревожности (r = 0,54), сниженным самоотношением (r = от -0,26 до -0,52), общей экстернальностью (r = от -0,26 до -0,57) и чувством утраты идентичности как социальной (r = от -0,27 до -0,37), так и личностной (r = от -0,35 до -0,39).

Вышеперечисленные характеристики сопровождают кризисную идентичность на начальной стадии (статус предрешенность) и на критической стадии  (статус диффузия). Так, статус идентичности диффузия, соответствующий кризисной идентичности, как в период кризиса, так и в случае, когда идентичность не достигается, характеризуется снижением самооценки (r = -0,26; методика «Самооценка» Дембо-Рубинштейн), что сопровождается тревожностью, сомнениями в себе, своих способностях, переживаниями по малозначительным поводам, трудностями в  принятии решений. Отрицательная взаимосвязь состояния идентичности диффузии с признаком «контакты» (r = -0,25; методика WIPPF) свидетельствует о снижении готовности общаться с другими людьми, вследствие того, что собственная система ценностей подвергается сомнению. Это объясняется  страхом и неуверенностью личности, переживающей стадию сомнения и выражается в недоверии к окружающим, замкнутости и т.д. Наши данные соответствуют утверждению Ц.П. Короленко и Н.В. Дмитриевой [2] о том, что специфическими особенностями диссоциогенной (кризисной) идентичности являются острое переживание дискомфорта в межличностных отношениях, вплоть до «…элиминации всех отношений как с наиболее близкими, так и со всеми остальными людьми…» [ С. 150].

Статистически значимые положительные корреляционные связи обнаружены между статусом достигнутой идентичности, представляющим, с точки зрения Е.Л. Солдатовой [3], завершающую стадию кризиса – стадию адаптации с показателями «самоотношение» (r = 0,3), «основной индекс гендера» (r = -0,25), «интернальность» (r = 0,3), «контакты» (r = 0,3) и «фантазии» (r = 0,3). Это свидетельствует о том, что для состояния достигнутой идентичности характерны самоэффективность, вера в собственные способности, реализация своих мотивов, целей, высокая эмоциональная самооценка себя по внутренним критериям и одновременно предполагаемая ценность своего «Я» для других, готовность к дружеским отношениям с окружающими. Принятие ответственности за свою жизнь в целом, осознание способностей, необходимых для реализации своих целей в будущем, творческий подход к решению проблем. Полученные данные позволяют предполагать, что достижение идентичности  включает в себя совокупность социальных и личностных компонентов.  При этом,  если идентичность не достигается, стрессоустойчивость личности снижается (r = -0, 54), что вызвано критическими ситуациями, связанными с негативными событиями в жизни субъекта.

Таким образом, полученные корреляционные связи позволили выделить маркеры достижения успешности идентичности личности: положительное самоотношение, интернальный локус контроля во всех сферах, готовность к  межличностным контактам, реализации своих целей в будущем, творческий подход к решению проблем.

Положительные корреляции между статусом идентичности мораторий и общей интернальностью (r = 0,3), интернальностью в области неудач (r = 0,3), демонстрируют, что личность выходит на стабильный этап, характеризующийся принятием своих сильных и слабых сторон, своих чувств, настоящего, прошлого и будущего. Эти составляющие ограничивают состояние устойчивости к фрустрации и ответственности соответствует характеристике приобретенной идентичности по Э. Эриксону [4]. Следовательно, статус идентичности мораторий отражает стабильную стадию идентичности личности, что не противоречит данным исследования Е.Л. Солдатовой [3].

Таким образом, корреляционный анализ показал, что полученная нами структура кризисной идентичности включает в себя стабильный период – мораторий, начало кризиса – предрешенность, его пик – диффузия и, наконец, выход из кризиса – достигнутая идентичность. При этом, в случае, когда  субъект не желает осознавать происходящих изменений и затрачивать усилия на поиск выхода из проблем, то идентичность не достигается, и в структуре личности на стабильном этапе доминирующей остается кризисная идентичность, актуализируемая на этапе кризиса.

Список литературы:

1. Бызова, Л.В. Влияние гендерной идентичности на социально-психологическую адаптацию женщин  автореф. дис. … канд. психол. наук :  19.00.05. [Текст] / Л.В. Бызова ; Ярославский гос ун-т им П.Г. Демидова. – Ярославль., 2006. – 21 с.
2. Дмитриева, Н.В. Homo Postmodernus.  Психологические и психические нарушения в постмодернистском мире : монография [Текст] / Н.В. Дмитриева, Ц.П. Короленко. – Новосибирск : НГПУ, 2009, – 248 с.
3. Солдатова, Е.Л. Нормативные кризисы развития личности взрослого человека : автореф. дис. ... докт. психол. наук : 19.00.01 [Текст] / Е.Л. Солдатова ; Уральский. гос. ун-т. им. А.М.Горького – Екатеринбург., 2007. – 43 с.
4. Fogelson, R.D. Person,self and identity. Some anthropological retrospects,circumspects and prospects. [Text] / R.D. Fogelson // Psycho-social theories of self. \ Ed. by B.lee. – N.Y., L.:Plenum Press. 1982. - P. 115-132.
5. Marcia, J.E. Ego-identity status:  Relationship to change in Self-esteem, “general maladjustment” and authoritarism [Text] / J.E. Marcia // Journal of Personality. V.38. 1970. – No.2.– P. 249-268.