ИНТЕНЦИОНАЛЬНОСТЬ КАК СУБЪЕКТИВНАЯ НАПРАВЛЕННОСТЬ СОЗНАНИЯ НА ДЕЙСТВИЕ ПРИ УПОТРЕБЛЕНИИ ГЛАГОЛЬНЫХ ФОРМ ВРЕМЕНИ

Парамонова Виктория Сергеевна

старший преподаватель кафедры филологии, Урюпинский филиал

Волгоградского государственного университета, г. Урюпинск

E-mail: vikasofialex@rambler.ru

В последние десятилетия категория времени по-новому рассматривается в своих языковых проявлениях в связи с интенсивным развитием антропологической парадигмы в отечественной и зарубежной лингвистике и интеграцией смежных гуманитарных наук. В частности, с позиций антропологизма перспективным признается интерпретация способов концептуализации времени в семантике языковых и текстовых единиц [6; 7; и др.].

Взгляд на язык как собственно человеческое достояние, изучение связи семантики языковых единиц с мышлением, познанием действительности, ориентацией человека в мире изменили понимание денотативного пространства русского глагола. Последнее трактуется в качестве типовых ситуаций, «знания о которых, накопленные поколениями русских людей, выражены и закреплены в русской глагольной лексике» [1, с. 10]. Вместе с тем остаются недостаточно изученными факторы, влияющие на реализацию семантического потенциала глагольных форм в тексте, в частности художественном тексте, который «как законченное речевое произведение пронизан субъективностью и антропоцентрическими устремлениями» [2, с. 231].

Антропоцентрическая точка зрения становится отправным моментом для новых научных изысканий особенностей глагольных лексем в качестве средства создания образности и выразительности в тексте художественных произведений (И. В. Арнольд, В. П. Важенина, В. В. Виноградов, Н. В. Лебедева, Н. Н. Раевская, З. Я. Тураева и др.). При этом недостаточно внимания уделяется механизму актуализации функционально-семантического потенциала грамматических (морфологических) форм.

Кроме того, антропологическая интерпретация позволяет по-новому осмыслить представленность категории времени в художественном тексте, который трактуется нами, вслед за А. И. Новиковым [5], М. Я. Дымарским [4], в качестве элемента сознания говорящего человека. Все сказанное определяет актуальность предпринятого исследования.

Для нас методологически значимым является мнение А. В. Бондарко, который соотносит исследование языковых значений в высказывании и целостном тексте с понятием интенциональности. Ученый имеет в виду связь языковых значений с намерениями говорящего, с коммуникативными целями речемыслительной деятельности, то есть способность содержания, выражаемого данной языковой единицей, в частности грамматической формой (во взаимодействии с ее окружением, средой), быть одним из актуальных элементов речевого смысла. Степень реализации фактора субъекта зависит от конкретных условий речевого употребления: коммуникативной цели высказывания, его синтаксической структуры, лексики, контекста, речевой ситуации [3, c. 141—144].

Из всех возможных субъектных позиций говорящего — субъект сообщаемого факта, субъект факта сообщения, субъект оценки и т. п. — нас интересует отношение говорящего лица к производимым им действиям, испытываемым состояниям или приписываемым ему признакам. Предметом нашего анализа является коммуникативная интенциональность отправителя речи как субъекта-лица, влияющая на актуализацию семантического потенциала глагольных форм будущего и прошедшего времени.

Нас интересует актуализация семантического потенциала глагольных форм времени, обусловленная интенциональностью сознания субъекта. Мы рассматриваем интенциональность как субъективную направленность сознания на действие, когда говорящий представляет себя в качестве субъекта сообщаемого факта или факта сообщения и выражает свое отношение к этому действию. Именно интенциональность сознания говорящего влияет на выбор глагольной словоформы, актуализирует ее потенциальные возможности в том или ином контексте, отражающем ту или иную ситуацию общения. Для нас методологически значимым является мнение А. В. Бондарко об интенциональных функциях грамматических форм в их отношении к смысловому содержанию высказывания [3, с. 141—144]. Нас интересует механизм проявления подобной функциональной нагрузки глагольных слов. Для решения данной задачи мы учитываем способность содержания, выражаемого глагольными формами времени, во взаимодействии с их контекстуальным окружением быть одним из актуальных элементов речевого смысла. Нас интересуют интенциональные функции грамматических форм в их отношении к смысловому содержанию высказывания, к тому, что имеет в виду и хочет выразить говорящий. Помимо этого принимаются во внимание контрасты времен, а также поправки, вносимые говорящим в процессе речи, реплики слушающего, свидетельствующие о выделении отдельных форм с их семантическими функциями. Кроме того, анализ касается взаимодействия модальной семантики и стилистической коннотации грамматических форм, которые обусловлены не только  контекстуальными условиями употребления глагольной словоформы, но и субъективным фактором.

Объектом нашего исследования являются словоформы глаголов, функционирующие в художественном тексте, извлеченные способом сплошной выборки из романа Л. Н. Толстого «Анна Каренина». В качестве единицы анализа выступает глагольная словоформа, выражающая время осуществления действия в его прямом или опосредованном отношении к субъекту. Такая словоформа, соотносимая в тексте с субъектной позицией, в свою очередь, связана с выражением определенной коммуникативной роли (1-го, 2-го ли 3-го лица).

В каждом случае употребления глагольных словоформ в романе Л. Н. Толстого мы устанавливаем не только связь действия с тем или иным типом субъекта, но и влияние интенциональности сознания субъекта на характер осуществления действия по отношению к моменту речи. При этом принимаются во внимание лексические, морфологические и синтаксические средства выражения такой интенциональности, обусловленной взаимодействием категории лица с другими грамматическими категориями: времени, наклонения и, соответственно, предикативности, модальности и персональности.

Основным фактором, обусловливающим функционально-семантическую специфику глагольных временных форм в художественном тексте, выступает интенциональность сознания субъекта, которая представлена как ментальный процесс и связана с модальным отношением субъекта к действию или сообщаемому факту, а также его эмоциональным состоянием и коммуникативными целями (интенциями). Глагольные словоформы времени в прямом и переносном значении, выполняя интенциональные функции, указывают на связь действия с сознанием субъекта.

Рассмотрим несколько примеров, иллюстрирующих различные виды интенциональности.

Интенциональность сознания субъекта представлена как ментальный процесс в предложении «Ну, так я на вас надеюсь, — сказал он англичанину, — в шесть с половиной на месте» (Толстой 2007, том 1: 200) интенциональность сознания субъекта сообщаемого факта представлена как эмоционально-оценочное отношение, связанное с надеждой встретиться с субъектом факта сообщения в определенное время и в определенном месте. Глагольная словоформа надеюсь употреблена в значении настоящего актуального, указывающего на действие, протекающее в момент речи. Здесь представлены два субъекта: субъект сообщаемого факта, выраженный личным местоимением 1-го лица ед. ч. (я), и субъект факта сообщения, репрезентируемый личным местоимением 2-го лица ед. ч. (вы). В структуре лексического значения глагольной словоформы надеюсь«относиться к кому-л. с доверием, полагаться на кого-л.» актуализируется лексико-грамматическая сема «отнесенность действия к адресату» и дифференциальная лексическая сема «оценка». Субъект сообщаемого факта выражает свое эмоционально-оценочное отношение к субъекту факта сообщения, выступающему в данном случае как адресат, с которым связываются определенные надежды.

Интенциональность сознания субъекта представлена в виде модального отношения к своему действию. Например, в предложении «Но и после, ни на другой, ни на третий день, она не только не нашла слов, которыми бы она моглавыразитьвсю сложность этих чувств, но не находила и мыслей, которыми бы она сама с собой могла обдуматьвсе, что было в ее душе» (Толстой 2007, том 1: 166) глагольная словоформа не нашла употреблена в форме 3-го лица ед. ч. прошедшего времени совершенного вида, которая свидетельствует об актуализации в смысловой структуре данной словоформы грамматической семы «осуществление произошедшего действия без указания на наличный результат». Помимо этого происходит актуализация дифференциальной семы «отнесенность действия к объекту речи», в качестве которого выступает субъект факта сообщения, репрезентируемый личным местоимением 3-го лица ед. ч. (она). Глагольная словоформа не нашла имеет переносное лексическое значение «понимать что-либо, приходя к какому-либо выводу, заключению, опираясь на интуицию, собственный опыт» и актуализирует модальное значение невозможности действия. Интенциональность сознания субъекта представлена как его модальное отношение к сообщаемому, связанное с невозможностью субъекта факта сообщения найти слова для выражения своих чувств. В данном контексте отражена темпоральная ситуация прошедшего времени в аористическом употреблении, поскольку произошедшее в прошлом действие представлено как целостный факт.

Интенциональность сознания субъекта связана с его эмоциональным состоянием. В предложении «<…>  она боялась, что всякую минуту порвется в ней что-то слишком натянутое» (Толстой 2007, т. 1: 118) глагол бояться употреблен в форме 3-го лица ед. ч. прошедшего времени несовершенного вида, которая свидетельствует об актуализации в смысловой структуре данной словоформы грамматической семы «осуществление происходившего действия в процессе его протекания». Помимо этого происходит актуализация дифференциальных сем «отнесенность действия к объекту речи», в качестве которого выступает субъект факта сообщения, репрезентируемый личным местоимением 3-го лица ед. ч. (она). Глагольная словоформа боялась в значении «испытывала беспокойство, страх перед чем-либо угрожающим, страшным, предчувствуя опасность» подчеркивает, что субъект факта сообщения пребывал в беспокойном эмоциональном состоянии. Интенциональность сознания субъекта факта сообщения представлена как его эмоциональное состояние, связанное со страхом. В данном контексте отражена темпоральная ситуация, указывающая на план прошлого, не связанного с настоящим. Для субъекта актуальным является сам процесс протекания действия.

Интенциональность сознания субъекта представлена в виде коммуникативных целей: побудить к действию, высказать свое мнение, сообщить информацию. Например, в предложении «Я получаю развод, Алексей Александрович отдает мне Сережу, а я выхожу замуж за Вронского» (Толстой 2007, т. 2: с. 357) глагольные словоформы настоящего времени воображаемого действия (получаю, отдает, выхожу) помогают говорящему акцентировать внимание на его намерении совершить те или иные действия. В этом предложении актуализируются семы «отнесенность действия к говорящему» и «отнесенность действия к объекту речи». Субъект сообщаемого факта, выраженный личным местоимением я, описывает не только свои будущие действия, но и действия других субъектов, выступающих в данной ситуации в роли объектов речи. Субъект сообщаемого факта (Анна Каренина) рисует картину будущих действий, которые предстают как протекающие перед глазами.

Таким образом, эти и другие примеры подтверждают, что реализация и актуализация содержательных функций глагольных форм времени, употребляющихся в прямом и переносном значении в тексте художественного произведения, обусловлена причастностью субъекта к сообщаемым фактам. В каждом случае употребления рассматриваемых глагольных словоформ, которым свойственны  интенциональные функции, обнаруживается связь действия не просто с тем или иным типом субъекта, а влияние интенциональности его сознания на характер осуществления действия по отношению к моменту речи.

Список литературы:

1.        Бабенко Л. Г. Денотативное пространство русского глагола: аспекты и перспективы изучения // Денотативное пространство русского глагола: Материалы IX Кузнецовских чтений 5—7 февр. 1998 г., Екатеринбург / Под общ. ред. Л. Г. Бабенко. Екатеринбург, 1998. — С. 3—11.

2.        Бабенко Л. Г., Васильев И. Е., Казарин Ю. Б. Лингвистический анализ художественного текста / Л. Г. Бабенко, И. Е. Васильев, Ю. Б. Казарин. — Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2000. — 533 с.

3.        Бондарко А. В. Теория значения в системе функциональной грамматики: На материале русского языка / Рос. Академия наук. Ин-т лингвистических исследований / А. В. Бондарко. — М.: Языки славянской культуры, 2002. — 736 с.

4.        Дымарский М. Я. Проблемы текстообразования и художественный текст. (На материале русской прозы XIX – XX вв.) / М. Я. Дымарский. — СПб., 1999. — 284 с.

5.        Новиков А. И. Семантика текста и ее формализация / А. И. Новиков. — М.: Наука, 1983. — 216 с.

6.        Падучева Е. В. Семантические исследования (Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива) / Е. В. Падучева. — М., 1996. — 264 с.

7.        Яковлева Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия) / Е. С. Яковлева. — М.: Гнозис, 1994.— 344 с.