КАТЕГОРИЯ ИНДИВИДУАЛЬНОГО ВРЕМЕНИ: ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

АННОТАЦИЯ 

В статье автор поднимает вопрос о сущности времени как индивидуально-психологической категории. Время, в понимании автора, неразрывно связано с бытием человека, и способно меняться в зависимости от его экзистенциальных переживаний и конкретных обстоятельств его жизни. Обосновывая эту точку зрения, автор обращается к работам Августина Блаженного, И.Канта, П.Рикёра и других. Также автор полагает, что индивидуальное время человека отражает также течение и характер индивидуального развития каждого.

ABSTRACT 

In the article the author raises the question of the essence of time as an individual psychological category. Time, in the understanding of the author, is inextricably linked with the existence of a person, and can change depending on the existential experiences of a person and the specific circumstances of a particular person's life. Substantiating this point of view, the author refers to the works of Augustine the Blessed (Augustine of Hippo), I. Kant, P. Ricœur and others. The author also believes that the individual time of a person also reflects the course and nature of the individual development of each person.

Ключевые слова: время; психологическое время; индивидуальное время; бытие; экзистенциальная психология.

Keywords: time; psychological time; individual time; human being; existential psychology.

Проблема времени – как времени человеческой жизни (в экзистенциальном аспекте), как основного ресурса деятельности (с этой точки зрения обретают актуальность вопросы управления временем) и т.д. – является, безусловно, одной из наиболее актуальных в современном информационном, стремительно развивающемся мире. При этом категория времени, наравне с категорией пространства, является одной из ключевых в аспекте освоения человеком мира с начала времен. Несмотря на давнюю историю освоения категории времени в рамках философии, религии и науки, феномен времени все еще является одним из наименее понятных для человека и человечества. Это связано, в частности, со сложностью и неравномерностью времени как экзистенциальной категории: так, индивидуальное время имеет свойство “сжиматься” и “растягиваться” в зависимости от состояния сознания и конкретных событий в жизни человека. В данной статье мы оставим за скобками вопрос времени как категории физики, и рассмотрим его как экзистенциальный, индивидуально-психологический феномен: то есть, имеющий отношение к жизни, сознанию человека, к его психике. 

Поднимая вопрос о сущности времени в контексте бытия человека, не можем не упомянуть понимание времени И.Кантом, согласно которому, время является одной из основных “априорных форм” мировосприятия, среди которых, наравне с временем, – пространство и закон причинности. Таким образом, Кант связывает категорию времени с самим бытием, жизнью человека, особенностью восприятия человеком себя и окружающего мира: «время есть лишь субъективное условие нашего (человеческого) созерцания  и само по себе, вне субъекта, есть ничто» [2, с. 87],. В связи с этим, можем предположить, что времени вне человека и его бытия не существует: оно рождается с человеком, развивается и умирает вместе с ним. 

Подобная точка зрения, отраженная в тезисе о том, что время существует в душе (и, вероятно, не существует за ее пределами; это позволяет нам судить о времени как категории психологической), находим уже у Августина Блаженного.  “Спрашивая о времени, Августин приходит к понятию distention animi, «растяжению души»: «некие три времени эти существуют в нашей душе, и нигде в другом месте я их не вижу: настоящее прошедшего – это память; настоящее настоящего – его непосредственное созерцание; настоящее будущего – его ожидание» [1, с. 297]. 

В данном контексте нас интересует, прежде всего, топология времени: время, согласно Августину, находится в душе человека, существуя, подобно триединой божественной сущности, в трех ипостасях: прошлого, настоящего и будущего, где прошлое Августин связывает с памятью, настоящее – с непосредственным созерцанием, будущее – с ожиданием. Заметим, что понимание времени Августином предвосхищает понимание времени экзистенциальными философами и психологами: время не только связано с человеком, но и является неоднородным в зависимости от конкретного аспекта человеческого бытия, его психической деятельности – памяти, созерцания, предвосхищения (ожидания).

То, что Августин не связывает проблему времени с вопросом божественной вечности, возможно, следствие того, что время в аспекте божественной вечности является само собой разумеющимся, а время в аспекте человеческой души требует особых размышлений. С.Т. Кругликов: “Августин решает проблему восприятия времени, топологизируя время в душе. Обратим внимание: он рассматривает время не само по себе, а в трех различных его модусах, не проблематизируя время как таковое. Очевидно, дело здесь не в том, что Августин не смог ответить на собственный вопрос – в конце концов, именно время само по себе кажется самым ясным, пусть и невыразимым. Надо полагать, первой интуицией епископа Гиппонского было то, что разумелось само по себе, а именно, что время – это Вечность в Боге, и только вследствие этого оно воспринимается и схватывается как растяжение души. Поэтому легко принимая хрестоматийный уже ответ о «distention animi», не нужно забывать, что с позиции христианства это растяжение имело совершенно иное значение” [3, с.24]. Таким образом, время существует в двух ипостасях – вечности (вневременности) как божественного бытия и преходящести (временности, событийности) как бытия человека и его души.

Интересно, что уже у Августина мы находим связанность категории времени с изменением и развитием “стать тем, чем не был”. «Мы знаем, Господи, знаем, что не быть тем, чем был, и стать тем, чем не был, – это своего рода смерть и рождение. А в Слове Твоем ничто не исчезает, ничто не приходит на смену: оно бессмертно и вечно» [1, с. 287]. Августин полагает, что время существует для человека ровно в той мере, в которой оно необходимо для спасения. 

Человекоразмерность" времени в понимании Августина Блаженного (понимание средневековым мыслителем времени жизни как срока, отведенного человеку для спасения), наводит на мысль, которая может объяснить “безвременный” уход людей молодого возраста, обладавших высокими человеческими качествами и почти библейскими добродетелями, словно Бог «призывает» в свою обитель  лучших: вероятно, человек “исчерпал время”, отведенное ему для спасения его души.

Обратим также внимание на то, что время для человека тесно связано не только с бытием, но и с развитием: “не быть тем, чем был, и стать тем, чем не был” – это, среди прочего, о развитии и постоянных изменениях, сопровождающих человека в течение всей его жизни. Таким образом, с точки зрения психологической, для нас важно как то, что категорию времени можно отследить в процессе изменения и развития человека, так и то, что развитие и изменение невозможно, судя по всему, без (вне) времени. Итак, развитие человека тесно связано с категорией времени. Заметим, что Бог, как существо “всесовершенное” и, в силу этого, не развивающееся (нет таких высот, которые Богу следовало бы достичь, поскольку он изначально совершенен), – находится вне времени, “над временем” (возможно, Бог и есть время).

Упомянем, что Августин, конечно, вряд ли связывал “индивидуальное” человеческое время, существующее в душе человека, с его развитием; скорее, речь шла об изменении человека, необходимом для его спасения, вечной жизни в “граде Божием”. С.Т.Кругликов пишет (со ссылкой на Августина): [3, с.25]. “Время явно существует для нас постольку, поскольку оно необходимо для спасения и ровно в той мере, в какой его окажется достаточно. Строго говоря, для автора вообще нет времени как такового, потому что «проходит образ мира сего» (1 Коринф., 7:31). Все в нем происходящее и случившееся должно обнаружить только Бога, только то, что «Он и есть «Начало»: если бы Он не пребывал, пока мы блуждали, нам некуда было бы вернуться» [1, с. 288]”. 

Временность человеческого бытия, в сравнении с вневременностью бытия божественного, где время является не только ресурсом развития человека, но и источником скорби человека о преходящести его жизни, создает то, что можно назвать “напряжением” между “человеческим” и “божественным” временем, которое разрешается не путем уничтожения временности человеческого бытия, а путем ее углубления  [3, с.25]: “напряжение между человеческим временем и Божественной Вечностью «извлекает из самого опыта времени средства, служащие внутренней иерархизации, преимущество которой заключается не в уничтожении временности, но в ее углублении» [9, с. 41], стягиванию в актуальное присутствие перед Богом, в то время как «жизнь, которая находится во времени и принадлежит только времени, не имеет ничего настоящего» [4, с. 109]. С этих позиций средневековый христианин, не будучи субъектом в современном понимании, не имел и присущей дискурсу субъективности проблемы практики себя. Сборка субъективности, как мы бы назвали ее сейчас, или самость, осуществлялась в нем посредством постоянного обращения к Богу; его время – было лишь мгновением в Вечности”.

Таким образом, реализация “человеческого” (индивидуального, персонального) времени, поскольку она связана с непрерывным изменением человека (и время постигается, в частности, через наблюдение и рефлексию изменений, которые проходит человек), в понимании религиозной философии Августина, происходит через постоянное обращение к вечному и вневременному (надвременному) Богу. “Углубление” временности бытия человека на земле, в противовес “разрушению” этой временности – помогает, вероятно, ценить время земной жизни, и не растрачивать его попусту. Заметим, что душа, как “место обретания времени” (по Августину) является сама по себе вечной и вневременной. Возможно, именно с вечностью души связано стремление человека к преодолению границ своего земного бытия, продлению жизни.

В статье В.А.Москвина и В.В.Поповича, посвященной философско-психологическим аспектам исследования категории времени [7] находим термины “психологическое время” и “хронологическое время”. Объективное время, – то есть, время, существующее “вне и независимо от субъекта”, – можно сопоставить с “божественной надвременностью” в учении Августина, а “психологическое время” – с “человеческим” временем, то есть, временем, существующим в душе человека в трех ипостасях – воспоминания, созерцания и ожидания. 

Также категория “психологического времени” близка пониманию времени И. Кантом как “априорной формы человеческого мировосприятия” (то есть, время не является объективной категорией вообще, и не существует, в понимании Канта, за пределами “психологического времени”). “Психологическое время значимо отличается от объективного, хронологического. Людям свойственны индивидуальные особенности восприятия времени, например, как плавно текущего или скачкообразно, как сжатого или растянутого, пустого или насыщенного. На разных этапах онтогенетического развития люди по-разному относятся к прошлому, настоящему и будущему: молодым свойственна направленность в будущее, в пожилом возрасте более значимо прошлое, имеет место ретроспективная направленность мотивов. [6], [8]”. Можем предположить, что актуализация в канве персонального “психологического” времени одного из его аспектов – прошлого, настоящего или будущего – может быть связана также с годовым циклом (индивидуальным или астрономическим): так, в начале личного года, как и в начале календарного года, человек более склонен смотреть в будущее и строить планы, в конце года – подводить итоги и оценивать (переоценивать) прошлое и его уроки. 

“Время, как пишет Кант, есть “форма внутреннего чувства, т.е. созерцания нас самих и нашего внутреннего состояния”. Следовательно, время есть априорное формальное условие всех явлений вообще, так как все представления, все равно, имеют ли они своим предметом внешние вещи или нет, принадлежат сами по себе как определения нашей души к внутреннему состоянию, которое подчинено формальному условию времени. Время есть непосредственное условие внутренних явлений нашей души и тем самым косвенно условие внешних явлений, ведь всякое внешнее – это наше внешнее! Самосознание возможно только при определенной структуре упорядочения представлений. Для человека такой формой структуризации элементов внутреннего чувства, в котором он осознает себя как "я", "субъект" (относительно элементов – своих представлений), является время. Именно таким образом душа воздействует на себя изнутри и создает возможность саморефлексии” [5]. 

Таким образом, время является необходимым условием и – одновременно – формой рефлексии человеком его собственного бытия, что чрезвычайно важно в психологическом аспекте.  “Внутреннее чувство есть определенная форма, при которой единственно возможно созерцание внутреннего состояния души, так что все, что принадлежит к внутренним определениям (в первую очередь, апперцепция), представляется во временных отношениях"  [5].

Иными словами, “созерцание внутреннего состояния души”, которое, пользуясь современной терминологией, можно также назвать ауторефлексией (саморефлексией), неразрывно связано с индивидуальным (психологическим) временем человека. Мы приходим к выводу о том, что не только развитие (самоактуализация, самореализация человека) невозможна вне времени как формы индивидуального бытия и восприятия мира и себя самого, но и рефлексия (ауторефлексия) также невозможна вне и независимо от времени.

Подводя итоги написанного, можно сделать следующие выводы:

1. Время – экзистенциальный, индивидуально-психологический феномен: то есть, имеющий отношение к жизни, сознанию человека, к его психике;

2. Время подобно реке (в которую, согласно древнегреческому философу Гераклиту, дважды не войдёшь), течёт неравномерно и  является постоянно изменяющейся субстанцией внутри человека; кроме того, время – феномен, отражающий изменения самого человека;

3. Ни животные, ни растения, ни любой материальный объект, кроме человека время не фиксирует время, не осознает хода его течения и изменений окружающего мира, ассоциированных с течением времени; говоря словами И. Канта: «время есть лишь субъективное условие нашего (человеческого) созерцания [2] и само по себе, вне субъекта, есть ничто»;

4. По И. Канту: «Время есть непосредственное условие внутренних явлений нашей души [2] и, тем самым, – косвенно условие внешних явлений, ведь всякое внешнее – это наше внешнее!» Иными словами, пока для события не подойдёт время, оно не исполняется, не материализуется. Отсюда можно сделать вывод  о том, что «время есть энергия события».

Список литературы:

1. Аврелий Августин. Исповедь Блаженного Августина, епископа Гиппонского / пер. М.Е. Сергеенко. - М.: Ренессанс, 1991. – 488с. 
2. Кант И. Критика чистого разума / пер. Н.О. Лосского. – М.: Наука, 1999. – 655с. 
3. Кругликов С.Т. Время и временность: Августин, Кант, Хайдеггер // Технологос. – 2017. – № 1. – С. 24-29
4. Кьеркегор С. Понятие страха / пер. Н. и С. Исаевых. – М.: Академический проект, 2012. – 217 с.
5. Михайлов К.А. Предпосылки и истоки Кантовской концепции времени. – [Электронный документ]. – Режим доступа: http://www.chronos.msu.ru/old/biographies/mikhailov_kant.html].
6. Москвин В.А., Попович В.В. Нейропсихологические аспекты исследования временной перцепции у здоровых лиц // I Международная конференция памяти А. Р. Лурия. Сб. докладов под ред. Е. Д. Хомской, Т. В. Ахутиной. – М.: Изд-во РПО, 1998. – С. 160-166
7. Москвин В.А., Попович В.В. Философско-психологические аспекты исследования категории времени. – [Электронный документ]. – Режим доступа: http://www.chronos.msu.ru/old/RREPORTS/moskvin_filosofsko.htm
8. Попович В.В., Москвин В.А. Нейрофизиологические основы временной перцепции учащихся // Антропологические основания образования. Ученые записки – Т.3., Оренбург: ООИУУ, 1998. – С.61-69 
9. Рикер П. Время и рассказ. Т.1. Интрига и исторический рассказ / пер. Т.В. Славко. – М.; СПб.: Университетская книга, 1998. – 313 с.