АГРЕССИВНОСТЬ ДЕТЕЙ: ПРИЧИНЫ И СЛЕДСТВИЯ. ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД НА ПРОБЛЕМУ

АННОТАЦИЯ

В статье рассматривается агрессивность детей, вызванная изна­чально глубинным страхом потери собственного «Я» при расширении социальных контактов. Выбор детей – становиться агрессивными и враждебными в отношениях с другими или добрыми и отзывчивыми, приводит к формированию соответствующих форм поведения, вначале непостоянных и более или менее осознанных, потом становящихся жесткими и неосознанными алгоритмами поведения зачастую на всю оставшуюся жизнь. Это предопределяет не только характер взаимо­отношений людей, но и мотивы их поведения и детерминирует жизнь социума.

Ключевые слова: агрессивность детей; тест «Несуществующее животное»; страх потери собственного «Я»; выбор; стратегия поведения; социум.

Агрессивными люди не рождаются, агрессивными они становятся. Как? И почему?

Анализируя рисунки «Несуществующего животного» [5] и объясне­ния детей по поводу характера животных, их привычек и образа жизни, сталкиваешься с тем, что дети рассказывают «сказки». Истории о том, что их животные живут на островах в пещерах (часто), или в лесу, и в пещерах в лесу (реже), или в замках (еще реже) – на обособленной территории и, как правило, в одиночестве. Они обладают большой и даже огромной силой, размерами и возможностями, вплоть до «волшебных», когда они могут все. Они злы и жестоки, убивают и едят животных, но главным образом, я подчеркиваю это - людей и даже маленьких детей. Так, в рассказе одной семилетней девочки, потому что у тех косточки мягкие.

Другие дети рассказывают истории про добрых животных, обитающих в городах или на открытых пространствах, питающихся растениями и делающих добрые дела: спасающих и животных, и людей. Ясно одно - эти истории перекликаются с настоящими сказками, мифами, коллективными фантазиями всех времен и народов, анализируемыми в научной литературе, например, К.Г. Юнгом [7, 8].

Это тот самый глубинный пласт нашей психики, который живет рядом с нами, в нас самих и проявляет себя ежечасно и вечно и в общественных процессах в пространстве мировой души, и в индиви­дуальных судьбах в личном пространстве каждого. Эти коллективные фантазии реальны и живы, как деревья в лесу, которые можно потрогать, попробовать их плоды, и влияют на общественное мнение и на индивидуальное сознание. Дети очень хорошо понимают эти фантазии, умеют их различать и очень тонко чувствуют грань, которая отделяет их от этих фантазий. Они могут легко, пока маленькие, но не без убеждения со стороны взрослых, причем опосредованного (метафорического), отказываться от них. Вольно или невольно они перешагивают эту грань и на своем личном опыте, своих внутренних переживаниях, ощущают всю «прелесть» метаморфоз, которые происходят в результате этого с ними и с окружающими их людьми. Они видят, как меняются взрослые в результате этих метаморфоз, как те теряются, волнуются, переживают, растрачивают свои силы. И у части этих детей появляется искушение, повторять полученный результат вновь и вновь.

«Не скрипи дверью», - например, говорите вы в ответ на повторное десятое-двадцатое действие, которое совершает ребенок, внимательно рассматривая вас. Вы спокойны, но ненадолго и, в конце концов, взры­ваетесь. Ваше эмоциональное состояние стало другим, а, следовательно, и энергетика тоже. Незаметно для самих себя вы стали другими: «на авансцене» стала экспонироваться другая ваша субличность или архетип. Ваше сознательное «Я» кануло в бессознательное и нескоро вы приведете себя «в чувство», если вообще до этого вы осознавали себя полностью, а не действовали под влиянием очередного настроения или не выполняли очередной пункт плана намеченных работ.

Это те самые манипуляции, которые изменяют энергетику людей, вызывая не только неприятные ощущения и дискомфорт, но и болезни и даже смерть, порождая безотчетный страх перед миром бессозна­тельного, мистическим, темным, населенным ведьмами и колдунами – нечистой силой, когда-то мифической, а сейчас все более и более открывающейся взору цивилизованных людей, рациональных и образованных. Тем миром, который для, так называемых, «диких» народов более реален, чем тот, который придуман научными объясне­ниями цивилизованных народов, спрятавшихся от него за ними, как страус, зарывающий голову в песок. Так и цивилизованные народы, спрятавшиеся в каменные джунгли, думают, что оставили тот мир где‑то далеко позади, и он не оказывает на них никакого влияния. Их дети, пока еще не отягощенные этими познаниями или не воспри­нимающие те так легковерно, живут на границе этих двух миров и видят, и чувствуют, как надо поступать, чтобы быть более реальными и в большей безопасности, чем родители.

Все дети это видят и чувствуют, но не все одинаково реагируют. Одни начинают использовать во благо: и тогда первоклассница рассказывает, как она влияет на настроение своих одноклассников, делая их добрыми и веселыми. Другие начинают использовать во вред: и тогда мальчик, повторяет одну и ту же фразу, вызывающую у другого мальчика из параллельного класса агрессию, за которую ему же и попадает; их агрессия делает окружающих злыми и печальными. Вступив на путь зла, эти другие получают огромные дивиденды, манипулируя людьми, как взрослыми, так и детьми, причем, делать они это могут скрытно, тайно и практически безнаказанно. Ведь их действия носят вполне мирный характер, они совершенно скрыты от глаз взрослых и совершенно безобидны на их взгляд. Этих детей отличает отсутствие морали и то, что они «толкают» окружающих в архетипы, а это и приводит к потере сознательности и, как результат, к потере энергии.

Дети, психически смыкаясь с коллективными фантазиями, ассоциируя себя с ними, получают мистическую силу – «мана» [термин К.Г. Юнга, 7] и становятся сильнее (энергетически) взрослых, которые намного больше их и по сравнению с ними просто великаны. Дети приобретают «волшебные» свойства и начинают управлять этими великанами, заставляют их следовать своей воле. Это неоткрытая агрессия, опосредованная, но именно она порождает ту безнаказанность, и именно тем и страшна, которая впоследствии деформирует личность, делая из нее, «волка в овечьей шкуре».

Но, если дети, хоть как-то могут защищаться от нападок этих манипуляторов, то взрослые нет, так как, подчеркнуто выше, они их не видят. И даже тогда, когда результат этих манипуляций проявляет себя совсем открыто, взрослые уже «подготовлены» манипуляторами и начинают выступать на их стороне, объясняя их агрессию, чем угодно, но только не преднамеренным злом.

Конечно, «добрые» защищаются и иногда очень успешно, но перевес сил еще пока на стороне «злых», а взрослые, к сожалению, еще слишком далеки, в большинстве своем, от понимания детей, что говорит только о той огромной пропасти, которая лежит между этими взрослыми и их представлениями о самих себе [6].

Итак, одни - добрые, другие - злые. Но как те, так и другие заблуждаются, теряя свое индивидуальное сознание и приобретая черты коллективные, маски (персоны) и чем сильнее они смыкаются с ними, тем больше удаляются от самих себя, следовательно, проявляют не свои качества и черты, а коллективные - в угоду обществу и тем коллективным процессам, которые в нем идут.

Отвечая на вопрос: «Как?», я уже приблизился к ответу на вопрос: «Почему?».

Ребенка постоянно сопровождает страх, страх потери своего внутреннего "Я", так как ему не дают развивать его, а принуждают бессознательно делать не то, что надо ему, а то, что надо маме, папе, бабушкам, дедушкам, воспитателям и учителям, всем взрослым. Конечно, иногда те угадывают, иногда идут навстречу ребенку, но это иногда. Ребенок пытается объяснить свои поступки и желания, но его не слышат, так как объяснять он еще не умеет: сначала не умеет говорить, потом нет нужных слов, эмоций – энергии, а значит силы убеждения, нет аргументов и фактов, чтобы поколебать ум - паттерны взрослого, его «знание» жизни. И когда ребенок говорит, например, что не пойдет по той стороне дороги, по которой ему предлагают идти родители или наотрез отказывается делать что-то сейчас же, то взрослые обычно поступают рационально и волокут несчастного малыша, упирающегося и ревущего, или поддадут ему как следует, чтобы оставил свои капризы.

И вы, и я были этими родителями или свидетелями подобных ситуаций. Далее следуют события и иногда очень неприятные, которых можно было бы избежать, если бы родители остановились и призадумались, а почему же ребенок так отчаянно сопротивляется и не послушать ли его. Как остановился когда-то Пушкин А.С., увидев на дороге зайца, и повернул обратно, не попав, тем самым, к декабристам на Сенатскую площадь и не разделив потом с ними их участь. Остановить таких родителей может только болезнь, катастрофы или крупные неприятности на работе. Но все это ими, в большинстве своем, не связывается с влиянием потусторонних сил, и, уж тем более, не задумываются они, что их «несмышленыш», «бессознательный» и еще совсем «глупый» что-то может об этом знать и указывать взрослому дорогу.

Давайте попробуем проследить, что же происходит с ребенком, начиная с младенческого возраста и кончая взрослым состоянием его «Я».

Всем нам, так или иначе, известно, что маленький ребенок может беспричинно плакать и не только тогда, когда у него болит живот или режутся зубы. Но причина есть, хотя знают о ней немногие. Он плачет, потеряв ощущения своего внутреннего «Я», но сам он совершенно беспомощен и в его поисках помогают ему взрослые, которые берут его на руки. Своими действиями наугад они возвращают ему эти ощущения. Но не у всех на руках он может успокоиться, а только у некоторых. И не все действия взрослых приводят к этому. Именно потому, иногда, ребенка очень сложно успокоить. Мы ориентируемся на его крик, плач, мимику, но и он ориентируется на нашу мимику и наше актуальное состояние и может иногда отворачиваться даже от близких родственников.

Став постарше и, начав ползать, ходить, а уж тем более, вербально выражать свои желания, он может сам себя обезопасить и успокоить, выбирая объект. Это может быть игрушка, еда, одежда, человек, на руках которого или после слов которого, он может успокоиться, ощутив свое «Я». Но пока маленький, ребенок прибегает к родным, чувствуя в них свою защиту. Поэтому он может кричать, не отпуская от себя мать или отца, если кто-то из них куда-то уходит или уезжает. Ведь их уход вызывает потерю его собственного «Я», и ребенок испы­тывает страх смерти, который фиксируется нами, взрослыми, только тогда, когда ребенок получает возможность говорить, потом, уже опосредованно, проявляющийся в страхе смерти его родителей. Ведь родители могут умереть, и умрет собственное «Я» ребенка - уйдет в небытие и дети это прекрасно осознают.

Вторая волна такого смертельного страха возникает у детей тогда, когда мы начинаем их социализировать, т. е. когда они погружаются в коллективное «Я». Это садик, это широкие (расширяющиеся) контакты с обществом: улица, гости, поездки в другой город. Этот страх вызывается тоже потерей индивидуального «Я». Как они себя могут обезопасить? Опять всем тем же, что хоть как-то «якорит» их «Я»: вещи, и они до дыр могут носить что-то одно, игрушки, и они с ними не хотят расставаться и практически все первоклассники и частично даже ученики 2-х и 3-х классов тащат (сознательно!) с собой в школу игрушки. Это друзья или подружки, которые хотя бы периодически удерживают «на поверхности» их «Я».

Чем же важны эти игрушки, еда, одежда, друзья и т. д.? Здесь мы вступаем в мир мистический, в котором есть свои причины и следствия, пока еще только угадываемые нами. Но они подсказывают, что каждая вещь, вид еды, человек имеют свою энергетику и влияют на энергети­ческое состояние человека, входящего с ними в контакт, порождая силу и веру или бессилие и безверие. Но косвенно мы получаем подтверждение этому и в действии на нашу веру религиозных святынь и государственных символов. Именно поэтому и мы, взрослые, повторяем свои ритуалы, хоть раз принесшие нам какую-то удачу. И применяем их для того, чтобы, например, выиграла наша сборная по футболу.

Мы, взрослые, не задумываемся о том, что это наша детская «изнанка» и мыслит иррационально, и поступает также. Но для детей этот мир открыт гораздо больше. И все, что приводит к сознательному состоянию внутреннего «Я», ребенок отбирает, и оно вызывает у него спокойствие, а все, что мешает этому состоянию, вызывает беспокойство и тревогу.

Итак, страх смерти - вот основной витальный страх, который движет детьми, и обусловливает все их поведение. И что делать ребенку, если у него отбирают ту самую игрушку, снимают ту самую одежду или, наоборот, не дают ее одеть, или не дают играть с другом, подружкой? Или не делают, а чаще всего просьбы ребенка носят иррациональный характер и воспринимаются как неадекватные, ничего из того, что он просит. Он ведет себя агрессивно, начиная с обиды, а обида - это скрытая агрессия и, кончая агрессией открытой – нападением на того, кто лишает его собственной защиты.

Агрессия может быть вербальной: крик, рев, слова обиды или выражаться действиями, в зависимости от того, на кого направлена. Отсюда детское непослушание, многочисленные «капризы» детей, многочисленные драчки из-за игрушек, личных шкафчиков в яслях, садике. Но, все-таки, в этом возрасте им гораздо больше прощается. И дети имеют возможность, хотя бы периодически, жить на границе двух миров, а значит, в большем соответствии с самими собой и с реальностью.

Но при переходе в школу к ним, сразу же, начинают предъявлять такие требования, которые часто им непосильны. И нередко дети слышат от родителей: «Все, детство закончилось». Это означает только одно - им не будут давать возможность «посещать» иррациональный мир. Что это значит для ребенка? То, что теперь он будет развиваться не в соответствии со своими внутренними потребностями - личностными, т. е. развивать свою самость, а будет выполнять программу субличностей своих родителей. И потом родителям, бабушкам, дедушкам остается только удивляться, почему это их ребенок так часто болеет? Почему не хочет учиться?

А что же происходит в школе? Детей опять никто не слушает: идет односторонняя связь на уроках и никто не спрашивает, а как они себя чувствуют, что думают. А когда они все же, пытаются что-то свое сказать - их не слушают. Ученик в классе начинает свой ответ, и учительница его тут же поправляет: «Я думаю», - вот так, по ее мнению, надо начинать ответ. И тридцать «я думаю» начинают порождать одни и те же мысли и ощущения. К этому добавьте еще догматические основы знаний, не способствующие творческому само­стоятельному мышлению, культуру коллективного общения и групповые процессы, которые естественным путем, стирают индивидуальные различия. В итоге, к 4-му, 5-ому классам процесс «огрупповления» почти завершается, и дети теряют свои индивидуальности.

Как раз в этом возрасте, Е.К. Лютовой и Г.Б. Мониной [4, с. 43] со ссылкой на др., отмечается страх детей в возрасте от 7 до 11 лет: «быть не тем», сделать что-то не так, не соответствовать общепри­нятым требованиям и нормам. Дети продолжают «бороться» за свою индивидуальность, используя все те же приемы, но уже практически бессознательно, кроме отдельных личностей – лидеров. И, уж оконча­тельно, маски прирастают в подростковом возрасте, что мы, психологи и диагностируем, как акцентуации черт их характера. И потом, учителя в старших классах, на уроках литературы, где, все-таки, дозволяется хоть что-то говорить, констатируют: «Наши дети не умеют говорить и не умеют думать». А, если все же они пытаются рассказывать на своем языке, то им говорят, чтобы отвечали литературным языком. А кто на нем говорит из нас взрослых? А все ли педагоги - филологи говорят на этом языке? А зачем нам всем говорить одинаково?

Поэтому часто бывают сорванными уроки, агрессия против одноклассников, учителей, школы вообще, и некоторые дети не могут высидеть весь урок – уходят из класса. Это, конечно же, диагности­руется как агрессия. Но это агрессия защитного характера. Человек защищает свое сознательное индивидуальное «Я», если буквально, он защищает свою жизнь.

Но есть агрессия, направленная не на защиту, а на достижение корыстных целей, земных благ: власти, вещей, денег любой ценой и на сохранение этих благ, приумножение их. Так поступают те, «злые», у которых ведет себя так тоже «я», только та часть его, которая представлена сколком коллективного бессознательного: архетипом. И поскольку, эта маска притирается и, рано или поздно, становится «я», запутывая сознательное «Я» внушением, блокируя его коллективными эмоциями, обладающими колоссальной энергией, личности предстоит долгий путь разбирательств и выведение этого врага «наружу».

Врага, ворующего у истинного «Я» саму жизнь с целями и задачами, реализация которых, сделала бы эту жизнь полноценной, настоящей и максимально полезной и для самой личности, и для общества.

А во взрослой жизни отмеченные закономерности приводят к «профессиональной» стратификации людей. «Добрые» люди зараба­тывают вещи и деньги, а «злые» - их отбирают или воруют. И совершают при этом самые страшные преступления. Воруют не только вещи и деньги, но и слова, мысли, жесты и поступки, подражая людям, становясь их «психическими клонами» и лишая, тем самым, тех собственной индивидуальности, запутывая их.

Как одни, так и другие, в большинстве своем, живут «под чужим именем», занимаясь психическим плагиатом, но первые делают это бессознательно и находятся в постоянном поиске, совершая действия в рамках общепринятой морали, а вторые - вполне осознанно, если можно назвать осознанным действие архетипа. Но, во всяком случае, изначально они сделали свой выбор в пользу архетипа и, конечно, не сообразуясь с нравственными и моральными требованиями общества.

Мы сейчас рассматривали взрослую агрессию, но под пристальным вниманием, она оказывается все той же, детской, порождаемой витальным страхом за свое внутреннее «Я». «За жизнь» приходится, к сожалению, бороться даже добрым людям. И они это делают с тревогой и смертельным страхом до тех пор, пока не осознают, что есть Бог, который заботится о каждом человеке и о каждой твари. Тогда страх уходит и остается осознание того, что надо жить по заповедям Божьим и с верой в то, что все будет хорошо: Добро обязательно победит Зло.

Но это же - признание иррационального мира и возможность пользоваться его свойствами, конечно же, во благо: вспомните, девочка делает одноклассников веселыми и добрыми. «Злым» же иррациональ­ный мир тоже доступен и они используют его хитрости и тонкости. Но они не хотят признавать другое - свою слабость. Они хотят проявлять свою волю, не подчиняться, при этом не получая и «сотой» доли того, что можно получить легко и просто. Когда действует одна такая личность, то это не представляет большой угрозы для всех. Гораздо хуже, когда такие личности объединяются, а они узнают друг друга (архетипы знают друг друга) и тогда их совместная деятельность оказывает на общество громадное влияние.

Примером такого объединения может являться, на наш взгляд, орден иезуитов, созданный в 16 веке И. Лойолой в Италии [3]. Свое влияние в течение нескольких десятков лет он распространил на весь мир, в том числе и на Россию. И, хотя Лойола проповедовал идею Бога, поддержку католической церкви и веры и в устав ордена было заложено, что тот отказывается от всякой собственности и денег, уже изначально, и сам И. Лойола, и его первые ученики и последователи, молча, без деклараций, собирали и собственность, и деньги. Орден имел миллионы в деньгах, тысячи крепостных душ и недвижимость во всех тех странах, где у него были свои представительства.

Со словами о Боге на устах, с мыслями о деньгах и абсолютной власти и с делами, приводящими к гибели людей, архетип «шествует» по миру и по сей день, рядясь в одежды разных орденов и лож. И точно также, отдельные люди, попавшие под влияние этого архетипа, совершают преступления против закона и против личности, делая это явно или тайно. Есть и отдельные «последователи» Иисуса Христа: "гробовые", "висарионы" и пр., которые также, прикрываясь именем Бога, преследуют только цель - деньги и власть. Как распознать их? «По делам их», - как сказано в Библии [2]. Все тайное, рано или поздно, становится явным.

Поразительно, но факт: в дни религиозных праздников, количество преступлений, драк, в общем, агрессии в США, по статистическим данным полиции, значительно увеличивается [1]. Архетип мстит? Нет возможности сравнить нашу или чью–то еще подобную статистику с этими данными, приведенными у Л. Берковица, за неимением таковых, но она заставляет задуматься.

Как далеко мы еще зайдем в своем желании только управлять детьми, а не сотрудничать с ними? Не считаться с их интересами, не учитывать их возможности? Не спрашивать у них совета, не руко­водствоваться их пожеланиями? А ведь говорим, что устами младенца глаголет истина. Дети говорят о Боге, а мы им не доверяем. Они говорят о Добре и Зле – мы считаем это сказкой. Но ведь, и Библия призывает: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» [2, гл. 18, с. 21].

Список литературы:

1. Берковиц Л. Агрессия: причины, последствия и контроль. СПб.: Прайм - ЕВРОЗНАК: Нева; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. - 510с.: ил., портр., табл., диагр.; 22см.- (Секреты психологии).
2. Библия. Книги священного писания ВЕТХОГО и НОВОГО ЗАВЕТА Канонические в Русском Переводе с Параллельными Местами. Объединенные Библейские Общества. Russion Bible United Bible Societies- 1992-50М-073. - 1221 с.
3. Жизнь замечательных людей. Игнатий Лойола: Его жизнь и общественная деятельность. СПб.: «ЛИО Редактор», 1993. - С. 291-362.
4. Лютова Е.К., Монина Г.Б. Тренинг эффективного взаимодействия с детьми. - СПб.: ООО Издательство «Речь», 2001. – 190 с., ил.
5. Методика «Несуществующее животное» / Материал Psylab.info - энциклопедии психодиагностики (Дата обращения: 10.04.18).
6. Хмыз В.Ф. Реальность и нереальность в практике психологического консультирования.\ В материалах III-ей Всероссийской научно-практической конференции «Психологическая поддержка населения». Томск, 2007. - С. 274-284.
7. Юнг К.Г. Собрание сочинений. Психология бессознательного. / Пер. с нем. - М.: Канон, 1994. – 320 с. - (История психологической мысли в памятниках).
8. Юнг К.Г. Либидо, его метаморфозы и символы. - СПб.: Восточно - Европейский Институт Психоанализа, 1994. – 416 с. (Библиотека психоаналитической литературы).