БИОЭТИЧЕСКОЕ  ИЗМЕРЕНИЕ  ПАЛЛИАТИВНОЙ  МЕДИЦИНЫ

Агеева  Наталия  Алексеевна

канд.  филос.  наук,  доцент  кафедры  истории  и  философии  Ростовского  государственного  медицинского  университета,  РФ,  г.  Ростов-на-Дону

E-mail: 

BIOETHICAL  MEASUREMENT  OF  PALLIATIVE  MEDICINE

Nataliya  Ageeva

candidate  of  philosophical  sciences,  associate  professor  of  History  and  Philosophy  Department,  The  Rostov  State  Medical  University,  Russia  Rostov-on-Don

АННОТАЦИЯ

Создание  и  развитие  в  стране  паллиативной  медицинской  помощи  обусловлено  необходимостью  расширения  мер  социальной  защищенности  «обреченных»  больных  и  является  не  только  показателем  высокой  степени  гуманизма  в  данном  обществе,  но  также  свидетельствует  о  повышении  качества  жизни  граждан  и  реализации  их  права  на  достойную  смерть.

ABSTRACT

Invention  and  development  of  palliative  medical  care  in  the  country  is  determined  by  the  necessity  of  social  protection  expansion  with  “doomed”  patients.  It  is  not  only  an  index  of  high  degree  of  humanism  in  the  stated  society  but  also  an  evidence  of  improvement  of  the  quality  of  citizens’  life  and  an  enforcement  of  their  right  for  death  with  dignity. 

Ключевые  слова:  паллиативная  медицина,  пограничная  ситуация,  коммуникация,  модус  «Бытия»  (Э.  Фромм),  доминанта  «на  лицо  другого»  человека  (А.А.  Ухтомский).

Keywords:  palliative  medicine;  border-line  situation;  communication;  Being  Mode  (E.  Fromm);  dominant  “to  the  face  of  other  person”  (A.A.  Ukhtomsky). 

Паллиативная  медицинская  помощь  представляет  собой  комплекс  медицинских  вмешательств,  направленных  на  избавление  от  боли  и  облегчение  других  тяжелых  проявлений  заболевания,  в  целях  улучшения  качества  жизни  неизлечимо  больных  граждан.  Клиническая  картина  онкологического  заболевания  обязательно  включает  в  себя  явное  или  скрытое  отношение  больного  к  своей  болезни.  Это  указывает  на  то,  что  у  онкологических  больных  соматическое  страдание  сочетается  с  реакцией  личности,  то  есть  состояние  пациента  не  исчерпывается  симптомами,  оно  сопровождается  страданием  нравственным,  иногда  превышающим  саму  боль.  Соотношение  этих  двух  компонентов  могут  быть  различными,  однако  они  всегда  взаимосвязаны  между  собой  и  проявляются  вместе. 

Динамика  отношения  личности  —  к  себе,  другим  людям  и  миру  в  целом  —  лучше  всего  просматривается  в  процессе  изучения  индивидуальных  проблем  пациента,  оказавшегося  в  пограничной  ситуации  —  на  грани  жизни  и  смерти.  Именно  эти  ситуации  очерчивают  твердую  границу,  делающую  невозможным  любое  гармоничное  постижение  мира  и  человеческой  жизни,  позволяют  выявить  непосредственное  значение  пограничной  ситуации  для  опыта  экзистенциального  существования  онкологически  больного  пациента. 

Пограничная  ситуация  —  это  состояние  острейшего  эмоционального  стресса,  связанного,  прежде  всего,  с  переживанием  страха  смерти  и  абсурдности  жизни.  К.  Ясперс  писал:  «Мы  используем  термин  «граничные  ситуации»  для  обозначения  таких  крайностей,  как  смерть,  вина,  борьба  как  неизбежность  —  то  есть  ситуации,  которые,  незаметно  присутствуя  в  нашей  повседневной  жизни,  неотвратимо  детерминируют  все  наше  существование.  Опыт  переживания  этих  граничных  ситуаций,  их  освоения  и  преодоления  —  это  последний  источник  истинного  бытия  и  истинных  возможностей  человека»  [2;  с.  396—397]. 

Вся  наша  жизнь  состоит  из  этих  ситуаций.  Мы  часто  находимся  на  грани  интеллектуальной  гибели  (когда  сталкиваемся  с  затруднениями  в  процессе  познания),  на  грани  физической  гибели  (своей  или  чужой),  на  грани  морального  унижения  (когда  нас  обидели  или  предали).  В  «пограничной  ситуации»  каждый  человек  поставлен  перед  выбором  принятия  решения.

Онкологический  диагноз  относится  к  самому  страшному  не  столько  из-за  неизлечимости  данной  патологии,  сколько  в  силу  сложности  субъективного  восприятия  болезни  пациентом.  Заболевший  раком  человек  неожиданно  для  себя  сталкивается  с  рядом  сложнейших  проблем,  которые  нужно  решить  в  короткий  промежуток  времени,  тогда  как  «обычный  смертный»  на  эти  задачи  тратит  несколько  десятилетий  в  период  старения:  1)  интеграция  пережитого,  2)  пересмотр  отношения  к  собственной  смерти,  3)  переоценка  ценностей,  4)  приобщение  к  религии,  5)  формирование  отношения  к  «новому»  телу  и  т.  п. 

Цель  терапии,  по  К.  Ясперсу,  заключается  в  достижении  —  через  граничную  ситуацию  —  преобразования  человеком  самого  себя,  при  котором  он  раскрывается  сам  перед  собой  и  утверждает  свою  истинную  сущность  перед  лицом  окружающего  мира  [2;  с.  403].  Перед  больным  стоит  чрезвычайно  трудная  задача:  справиться  с  эмоциональным  потрясением,  подготовиться  к  разрешению  многочисленных  психологических  проблем  сначала  на  этапе  приспособления  к  болезни,  а  затем  —  и  в  роли  реконвалесцента.  Медицинские  работники,  оказывающие  паллиативную  медицинскую  помощь,  решают  важные  проблемы:  предупреждение  и  облегчение  страданий  пациента,  оказание  психосоциальной  и  моральной  поддержки  пациенту,  его  близким  и  родным  людям.

Е.  Кюблер-Росс  по  праву  считают  создателем  концепции  психологической  помощи  умирающим  больным,  поскольку  ей  удалось  разорвать  замкнутый  круг  лицемерия  и  развенчать  миф  об  эффективности  «сладкой  лжи»,  бытующие  в  медицинском  сообществе  и  в  западной  культуре  в  целом.  Она  справедливо  утверждала,  что  медики  должны  не  только  бороться  за  жизнь  пациента  до  последнего  вздоха,  но  и  делать  все  возможное  для  того,  чтобы  заранее  подготовить  его  встретить  смерть  с  достоинством,  без  страха  и  мучений,  как  естественную  и  неотвратимую  составляющую  жизни.

Способность  эффективно  общаться  с  пациентами  присуща  в  большей  степени  тем  медицинским  работникам,  которые  живут  в  модусе  «Бытия»  (Э.  Фромм)  и  имеют  доминанту  «на  лицо  другого»  человека  (А.А.  Ухтомский).  Эти  умения  являются  важной  составляющей  стратегии  коммуникации  субъектов  в  паллиативной  медицине.  «С  целью  улучшения  качества  взаимодействия  между  участниками  диалога  (врач-пациент)  медицинским  работникам  необходимо  в  каждой  ситуации  общения  использовать  свою  коммуникативную  стратегию.  Необходимо  найти  такую  форму  речевого  воздействия,  которая  была  бы  убедительной  только  для  того,  кого  убеждаешь.  Именно  поэтому  нельзя  сводить  диалог  между  врачом  и  пациентом  к  банальному  обмену  информацией,  их  общение  должно  быть  направлено  на  выработку  общего  смысла,  взаимопонимания,  построения  диагностической  и  лечебно-реабилитационной  беседы,  единой  точки  зрения  по  поводу  лечения»  [1;  с.  41].

Целостность  человека  состоит  в  единстве  и  взаимосвязи  телесного  и  психического,  поэтому  пациент,  вне  зависимости  от  тяжести  заболевания,  должен  рассматриваться  врачом  как  единый  организм,  нуждающийся  в  лечении  как  тела,  так  и  души.  Врач-профессионал,  работающий  в  паллиативной  медицине,  не  имеет  права  сбрасывать  со  счетов  определенные  психосоматические  взаимоотношения:  психологических  факторов,  влияющих  на  изменения  организма,  и  изменений  организма,  влияющих  на  психику,  на  изменения  личности. 

В  паллиативной  медицине  особое  внимание  уделяется  соблюдению  принципа  дифференцированности  коммуникативных  подходов  к  лечению  отдельных  групп  пациентов,  разработанных  с  учетом  психофизических  особенностей  конкретного  индивида  и  биоэтических  проблем  современности.  Паллиативная  медицинская  помощь  в  контексте  биоэтики  затрагивает  несколько  основополагающих  принципов:  уязвимости,  справедливости,  уважения  прав  и  достоинства  человека. 

Обычно  уязвимость  определяют  в  двух  смыслах,  как  характеристику:  1)  любого  живого  существа;  2)  отдельных  человеческих  групп  и  популяций  (малоимущие,  малограмотные,  несовершеннолетние,  инвалиды,  заключенные  и  т.  п.).  В  биоэтическом  измерении  современной  медицины  данный  принцип  становится  основой  заботы  и  защиты,  ответственности  и  сопереживания  по  отношению  к  другому  человеку  —  более  слабому  и  уязвимому,  беззащитному  и  беспомощному.  Для  успешной  реализации  его  в  системе  здравоохранения  требуется  соблюдение  принципа  справедливости  в  распределении  медицинских  услуг  и  их  доступность. 

Онкологически  больные  люди  являются  наиболее  уязвимой  категорией  пациентов  и  требуют  к  себе  особого  ухода  и  заботы.  В  медицине  понятие  достоинства  человека  находится  во  взаимодействии  с  переживаемыми  им  болью  и  страданием.  Безусловно,  сильные  боль  и  страдание  лишают  человека  достоинства,  поэтому  для  инкурабельных  больных  —  в  ситуации  непереносимых  физических  или  душевных  мучений  —  смерть  становится  предпочтительней  жизни.  Однако,  при  условии  создания  и  отлаженной  работы  паллиативной  медицинской  помощи  потребность  в  эвтаназии  отходит  на  второй  план. 

Интегративный  подход  сотрудничества  врачей  с  психологами  и  социальными  работниками  является  основой  паллиативного  ухода  и  психологической  поддержки  неизлечимо  больных  пациентов  и  их  родственников.  Создание  и  развитие  в  стране  паллиативной  медицинской  помощи  обусловлено  необходимостью  расширения  мер  социальной  защищенности  «обреченных»  больных  и  является  не  только  показателем  высокой  степени  гуманизма  в  данном  обществе,  но  также  свидетельствует  о  повышении  качества  жизни  граждан  и  реализации  их  права  на  достойную  смерть. 

Список  литературы:

1.Агеева  Н.А.  Психофизические  особенности  онкологических  больных  в  контексте  биоэтических  проблем  современности  //  Гуманитарные  и  социальные  науки.  —  2013.  —  №  4.  —  с.  35—43

2.Ясперс  К.  Общая  психопатология  /  К.  Ясперс;  Пер.  Л.О.  Акопян.  М.:  Практика,  1997.  —  1056  с.