ПРОБЛЕМЫ  ИССЛЕДОВАНИЯ  ДАННЫХ  О  ЛИЧНОСТИ  СВИДЕТЕЛЕЙ  И  ПОТЕРПЕВШИХ  В  СУДЕ  ПРИСЯЖНЫХ

Насонов  Сергей  Александрович

канд.  юр.  наук,  доцент  Московского  государственного  юридического  университета  имени  О.Е.  Кутафина  (МГЮА),  г.  Москва

E-mail: 

PROBLEMS  OF  PERSONALITY  DATA  ON  WITNESSES  AND  VICTIMS  STUDY  IN  JURY

Sergey  Nasonov

candidate  of  Juridical  Sciences,  associate  professor  of  Kutafin  Moscow  State  Law  University,  Moscow

АННОТАЦИЯ

Статья  посвящена  проблемам  исследования  данных  о  личности  свидетелей  и  потерпевших  в  суде  присяжных  в  современном  уголовном  процессе.  Автор  приходит  к  выводу,  что  положения  УПК  РФ  толкуются  в  судебной  практике  расширительно,  позволяя  судьям  запрещать  исследование  таких  сведений.  Вместе  с  тем,  в  практике  Европейского  Суда  по  правам  человека  нашел  отражение  подход  о  недопустимости  подобных  запретов.

ABSTRACT

The  article  is  devoted  to  questions  of  personality  data  on  witnesses  and  victims  study  in  jury  in  the  modern  penal  trial.  Author  comes  to  the  conclusion  that  the  Criminal  Procedure  Code  provisions  of  the  Russian  Federation  are  interpreted  in  judicial  practice  extensively,  and  so  they  allow  judges  to  forbidding  studying  such  data.  Moreover,  the  approach  on  inadmissibility  of  similar  injunctions  is  reflected  in  the  practice  of  European  Court  on  Human  Rights. 

Ключевые  слова:  производство  в  суде  присяжных;  данные  о  личности  свидетелей  и  потерпевших;  присяжные  заседатели;  судебное  следствие  в  суде  присяжных.

Keywords:  proceeding  in  jury;  personality  data  on  witnesses  and  victims;  jury;  judicial  examination  in  jury.

УПК  РФ  не  содержит  специальной  нормы,  регламентирующей  исследование  в  первой  части  судебного  следствия  (с  участием  присяжных  заседателей)  данных  о  личности  свидетелей  и  потерпевших.

Вместе  с  тем,  положения  ч.  8  ст.  335  УПК  РФ  в  судебной  практике  толкуются  таким  образом,  что,  по  общему  правилу,  исследование  подобных  сведений  с  участием  присяжных  заседателей  запрещается.

В  Определении  Конституционного  Суда  РФ  по  этому  поводу  отмечается  следующее:  «Часть  восьмая  статьи  335  УПК  Российской  Федерации,  регламентирующая  особенности  судебного  следствия  в  суде  с  участием  присяжных  заседателей,  предусматривает,  что  данные  о  личности  подсудимого  исследуются  с  участием  присяжных  заседателей  лишь  в  той  мере,  в  какой  они  необходимы  для  установления  отдельных  признаков  состава  преступления,  в  совершении  которого  он  обвиняется;  запрещается  исследовать  факты  прежней  судимости,  признания  подсудимого  хроническим  алкоголиком  или  наркоманом,  а  также  иные  данные,  способные  вызвать  предубеждение  присяжных  в  отношении  подсудимого.  Приведенные  положения  закона  не  регламентируют  вопросы  исследования  в  присутствии  присяжных  заседателей  сведений  о  личности  потерпевшего  и  свидетеля.  Такие  вопросы  с  учетом  необходимости  сохранения  судом  объективности  и  беспристрастности  в  ходе  судебного  разбирательства  разрешаются  на  основе  взаимосвязанных  положений  статей  252,  299,  334  и  335  (части  третья,  шестая  и  седьмая)  УПК  Российской  Федерации,  в  соответствии  с  которыми  в  присутствии  присяжных  заседателей  не  подлежат  исследованию  вопросы  права,  не  входящие  в  компетенцию  присяжных  и  способные  вызвать  их  предубеждение  в  отношении  участников  процесса»  [6].

Данная  позиция  нашла  свое  развитие  в  судебной  практике  Верховного  Суда  РФ,  в  которой  положения  части  8  ст.  335  УПК  РФ  в  отношении  исследования  данных  о  личности  подсудимого  были  распространены  на  исследование  аналогичных  сведений  в  отношении  свидетелей  и  потерпевших.

По  делу  Ж.  одним  из  оснований  отмены  Верховным  Судом  РФ  оправдательного  приговора  явилось  то,  что  «…  в  присутствии  присяжных  заседателей  подсудимый  и  его  защитники  неоднократно  допускали  оглашение  сведений  о  личности  потерпевшей  Г.  В  частности  о  том,  что  ранее  она  была  осуждена,  употребляла  наркотики,  работала  в  сфере  оказания  интимных  услуг,  чем  незаконно  воздействовали  на  присяжных  заседателей.  Эти  обстоятельства  могли  и  способствовали  формированию  у  них  негативного  отношения  к  показаниям  потерпевшей»  [7].

Отменяя  оправдательный  приговор  по  делу  А.,  Верховный  Суд  РФ  указал:  «В  нарушение  закона  в  ходе  допроса  свидетеля  Аскольской  стороной  защиты  выяснялись  данные  о  личности  свидетеля  Меркушевой.  Но,  несмотря  на  это  председательствующий,  как  видно  из  протокола  судебного  заседания,  замечание  стороне  защиты  не  сделал»  [1].

В  определении  по  делу  В.  и  Г.  Верховный  Суд  РФ  отметил,  что  «…в  ходе  судебного  следствия  при  допросе  свидетеля  Самойленко  подсудимый  В.  неоднократно  заявлял  о  том,  что  данный  свидетель  -  наркоман.  Указанные…  нарушения  уголовно-процессуального  закона  повлияли  на  ответы  присяжных  заседателей  при  оправдании  В.»  [2].

Обоснованием  такой  позиции  Верховного  Суда  РФ  чаще  всего  служит  указание  на  то,  что  исследование  указанных  сведений  противоречит  положениям  части  7  ст.  335  УПК  РФ,  поскольку  присяжные  заседатели  не  уполномочены  устанавливать  своим  вердиктом  указанные  обстоятельства. 

В  кассационном  определении  по  делу  Я.  было  указано  следующее:  «В  соответствии  с  требованиями  ч.  7  ст.  335  УПК  РФ  в  ходе  судебного  следствия  в  присутствии  присяжных  заседателей  подлежат  исследованию  только  те  фактические  обстоятельства  дела,  доказанность  которых  устанавливается  присяжными  заседателями  в  соответствии  с  их  полномочиями.  Однако  подсудимые  в  присутствии  присяжных  заседателей  допускали  высказывания  о  свидетелях  обвинения,  подвергая  их  сомнению.

Например,  подсудимый  Якушев  задал  свидетелю  обвинения  К.  вопрос,  негативно  характеризующий  другого  свидетеля  обвинения  Л.:  «Вам  известно,  что  Л.  наркоман  со  стажем?»  Вопрос  председательствующим  судьей  не  был  снят,  присяжным  заседателям  не  разъяснено,  чтобы  они  не  принимали  данные  сведения  во  внимание.

Во  время  допроса  свидетеля  обвинения  Л.  подсудимый  Якушев  выяснял  у  свидетеля,  употребляет  ли  он  наркотики.  Получив  отрицательный  ответ,  заявил:  «Я  сам  лично  видел,  что  ты  колешься,  да  и  К.  в  судебном  заседании  пояснил,  что  ты  наркоман.  Ты  сможешь  показать  свои  вены?».  При  этом  подсудимый  Носков  выкрикнул:  «Л.  наркоман  со  стажем!».  Председательствующий  судья  на  указанные  высказывания  не  отреагировал,  и  не  обратился  к  присяжным  заседателям  с  разъяснением  не  принимать  их  во  внимание  [8].

Нередко  Верховный  Суд  РФ  аргументирует  своей  подход  опасностью  нарушения  ч.  1  ст.  252  УПК  РФ  в  случае  исследования  негативных  данных  о  личности  потерпевших  и  свидетелей:  «Председательствующий  обоснованно  запретил  стороне  защиты  исследовать  в  присутствии  присяжных  заседателей  данные,  характеризующие  личность  потерпевших.  Данные  действия  председательствующего  основаны  на  законе.  Подсудимые  и  защитники  пытались  довести  до  присяжных  заседателей  информацию  о  том,  что  якобы  потерпевшие  совершали  насильственные  действия  в  отношении  12—15-летних  мальчиков.  Эти  обстоятельства  не  являются  предметом  судебного  следствия  по  данному  уголовному  делу.  Председательствующий  действовал  в  соответствии  с  требованиями  ч.  1  ст.  252  УПК  РФ,  согласно  которым  судебное  разбирательство  проводится  только  в  отношении  обвиняемого  и  лишь  по  предъявленному  ему  обвинению»  [3].

Аналогичную  аргументацию  Верховный  Суд  РФ  использует  и  в  случаях,  когда  сторона  защиты  выясняет  возможность  причастности  свидетеля  (потерпевшего)  к  преступлению,  вменяемому  подсудимому.  В  определении  по  делу  С.  Верховный  Суд  РФ  отметил:  «Как  видно  из  протокола  судебного  заседания,  адвокат  С.  выяснял  вопросы  о  причастности  к  совершению  преступления  свидетеля  П.,  не  относящиеся  к  предъявленному  Титову  обвинению…  адвокат  С.  обратил  внимание  присяжных  заседателей  на  заинтересованность  в  деле  свидетеля  П.  и  допустил  высказывания  о  том,  что  из  убийцы  и  обвиняемого  П.  «тихо  превратился  в  хорошего  свидетеля»…Учитывая,  что  наличие  таких  существенных  нарушений  уголовно-процессуального  закона  могло  повлиять  на  правильность  принятого  присяжными  заседателями  решения,  приговор  отменен  с  направлением  дела  на  новое  судебное  разбирательство»  [4].

В  другом  случае,  Верховный  Суд  РФ,  указывая  на  правомерность  запрета  стороне  защиты  в  исследовании  подобных  данных,  указал  на  положение  ст.  347  УПК  РФ:  «Вопросы,  связанные  с  исследованием  личности,  в  том  числе  потерпевшего,  обсуждаются  после  провозглашения  вердикта  в  силу  требований  ст.  347  УПК  РФ.  Таким  образом,  отказ  в  исследовании  с  участием  присяжных  заседателей  данных  о  личности  потерпевшего  основан  на  законе»  [5].

Между  тем,  в  постановлении  Европейского  Суда  по  правам  человека  по  делу  «Пичугин  против  Российской  Федерации»  23  октября  2012  г.  (жалоба  №  38623/03)  содержится  иной  подход  к  допустимости  исследования  данных  о  личности  свидетелей  и  потерпевших  с  участием  присяжных  заседателей.

Европейский  Суд  отметил  в  указанном  решении,  что  «…положение  Заявителя  было…  усугублено  тем,  что  ему  не  было  позволено  задавать  г-ну  К.  вопросы  об  определённых  факторах,  способных  подорвать  достоверность  его  показаний…  председательствующий  судья  сняла  все  вопросы  о  судимостях  г-на  К.,  о  том,  почему  он  не  давал  инкриминирующих  Заявителя  показаний  в  ходе  своих  первых  допросов  в  1999  г.  и  о  том,  что  именно  мотивировало  его  начать  давать  такие  показания  в  2003  г.,  а  также  вопросы,  касающиеся  возможно  оказанного  на  него  давления  со  стороны  органов  прокуратуры»  [9].

Указав  на  то,  что  показания  свидетеля  К.  были  решающими  для  осуждения  подсудимого,  Европейский  Суд  отметил,  что  указанные  вопросы  свидетелю  со  стороны  защиты  были  крайне  важны,  поскольку  позволяли  оспорить  достоверность  его  показаний,  оценка  которых  отнесена  к  исключительной  компетенции  коллегии  присяжных  заседателей:  «Задачей  коллегии  присяжных  было  определить,  какое  значение  (если  вообще  они  имеют  какое-либо  значение)  следует  придавать  показаниям  г-на  К.  против  Заявителя.  С  тем,  чтобы  эту  задачу  выполнить,  присяжным  должны  были  быть  известны  все  имеющие  к  делу  обстоятельства,  влияющие  на  точность  и  достоверность  данных  показаний,  включая  какие-либо  возможно  имевшиеся  у  г-на  К.  побудительные  причины  ложного  изложения  фактов.  Соответственно,  защите  было  важно  обсудить  вышеуказанные  вопросы  в  присутствии  коллегии  присяжных  с  тем,  чтобы  проверить  достоверность  и  правдивость  показаний  г-на  К.  Суд  озабочен  заявлением  председательствующей  судьи,  что  Защите  Заявителя  «не  разрешается  подвергать  показания  свидетеля  сомнению»…,  и  что  коллегии  присяжных  “нет  необходимости  знать,  что  мотивировало  (г-на  К.)  дать  показания  против  Заявителя”»  [9].

В  итоге,  Европейский  Суд  пришел  к  вывод,  что  запрет  исследования  данных  о  личности  потерпевшего  с  участием  присяжных  заседателей  в  данном  случае  «…права  Заявителя  на  защиту  были  ограничены  в  объёме,  несовместимом  с  предоставляемыми  ст.  6  §§  1  и  3  (d)  Конвенции  гарантиями»  [9],  что  нарушило  его  право  на  справедливое  судебное  разбирательство.

Очевидно,  что  российская  правоприменительная  практика  в  вопросе  о  возможности  исследования  данных  о  личности  свидетеля  и  потерпевшего  в  присутствии  присяжных  заседателей  должны  быть  скорректирована  с  учетом  указанной  позиции  Европейского  Суда  по  правам  человека.

Список  литературы:

1.Кассационное  определение  Судебной  коллегии  по  уголовным  делам  Верховного  Суда  РФ  от  23.11.2004  г.  №  73-о04-32сп  [Электронный  ресурс]:  СПС  «КонсультантПлюс»  (Дата  обращения  20.10.2013).

2.Кассационное  определение  Судебной  коллегии  по  уголовным  делам  Верховного  Суда  РФ  от  28.06.2006  г.  №  67-о06-36  сп  [Электронный  ресурс]:  СПС  «КонсультантПлюс»  (Дата  обращения  20.10.2013).

3.Кассационное  определение  Судебной  коллегии  по  уголовным  делам  Верховного  Суда  РФ  от  10  .08.2005  г.  №  67-о05-50сп  [Электронный  ресурс]:  СПС  «КонсультантПлюс»  (Дата  обращения  20.10.2013).

4.Кассационное  определение  Судебной  коллегии  по  уголовным  делам  Верховного  Суда  РФ  от  05.03.2003  г.  №  4-кпо03-13сп  [Электронный  ресурс]:  СПС  «КонсультантПлюс»  (Дата  обращения  20.10.2013).

5.Кассационное  определение  Верховного  Суда  РФ  от  04.06.2013  г.  №  53-О13-18СП  [Электронный  ресурс]:  СПС  «КонсультантПлюс»  (Дата  обращения  20.10.2013).

6.Определение  Конституционного  Суда  РФ  от  11.05.2012  г.  №  686-О  [Электронный  ресурс]:  СПС  «КонсультантПлюс»  (Дата  обращения  20.10.2013).

7.Определение  Военной  коллегии  Верховного  Суда  РФ  от  30  ноября  2006  г.  №  1-50/2005  [Электронный  ресурс]:  СПС  «КонсультантПлюс»  (Дата  обращения  20.10.2013).

8.Определение  Верховного  Суда  РФ  от  23.03.2011  г.  №  25-О11-4  сп  [Электронный  ресурс]:  СПС  «КонсультантПлюс»  (Дата  обращения  20.10.2013).

9.Постановление  Европейского  Суда  по  правам  человека  по  делу  «Пичугин  против  Российской  Федерации»  23.10.  2012  г.  (жалоба  №  38623/03)  [Электронный  ресурс]:  СПС  «КонсультантПлюс»  (Дата  обращения  20.10.2013).