ОРГАНИЧЕСКОЕ  ЕДИНСТВО  СВОБОДЫ,  СПРАВЕДЛИВОСТИ  И  РАВЕНСТВА  С  ЦЕННОСТЯМИ  НОРМ  ПРАВА

Кочкаров  Руслан  Махарович

канд.  юрид.  наук,  доцент  СКГГТА,  г.  Черкесск

E-mail:  rmk-1@mail.ru

Основой  права,  как  фундаментального  свойства  личности,  является  свобода.  Без  свободы  нет  личности,  понимание  свободы  в  этом  смысле  и  есть  истинная  свобода,  в  отличие  от  свободы  воли  без  различия,  когда  есть  равная  возможность  выбора  двух  совершенно  противоположных  решений.  Подобное  понимание  свободы  обуславливает  требования  признания  ее  самостоятельности,  т.  е.  признания  ее  другими,  что  и  находит  выражение  в  праве.  Однако  для  воплощения  свободы  в  праве  необходимо  условие  —  признание  свободы  другой  такой  же  личности,  так  как  свободы  других  личностей,  в  конечном  счете,  взаимно  обусловлены.  Данный  факт,  отражается  в  ст.  1  Всеобщей  Декларации  прав  человека.  «Все  люди,  —  указывается  в  ней,  —  рождаются  свободными  и  равными  в  своем  достоинстве  и  правах»  [2,  с.  13].  Этот  принцип  имеет  всеобщий  характер  в  силу  всеобщего  значения  личности.  Поэтому  в  правовом  пространстве  существует  неотделимость  равенства  от  свободы.  Представляется,  что  существуют  ограничения  правом,  которые  детерминированы:  биологической;  физической;  психической;  социальной  природой  человека;  наличествует  ограничитель,  обусловленный  природой  человека  и  т.  д. 

Еще  один  вид  необходимых  ограничений  связан  с  нравственными  требованиями.  Например,  в  ст.  29  Всеобщей  Декларации  прав  человека  указывается,  что  обретение  свободы,  как  олицетворение  справедливости  является  отображение  в  нем  Христа  [2,  с.  3].  Это  особо  подчеркивается  в  трудах  В.  Соловьева,  Н.  Бердяева,  С.  Булгакова.  Б.  Вышеславцева,  С.  Левицкого,  Н.  Алексеева.  Е.  Трубецкого  и  других  великих  мыслителей  России.  Известно,  что  образ  американкой  демократии  воплощен  в  статуе  Свободы,  причем,  в  ос­нове  американской  демократии  и  американского  федерализма  лежит  знаменитое  Мэйфлауэрское  соглашение.  По  мнению  С.В.  Острома,  корни  федерализма  и  демократии  находятся  в  традиции  идеализма  и  христианства,  что  очевидно,  свидетельствует  о  том,  что  имеет  место  тот  же  смыслообразуюший  образ,  что  находится  в  фундаменте  русской  культуры  [17].  Из  вышеизложенного  можно  сделать  вывод,  что  характер  ограничений,  содержащихся  в  праве,  включает  ограничения,  обусловленные  биологической,  социальной,  психологической  и  духовной  природой  человека;  ограничения,  присущие  самому  праву;  ограничения,  обусловленные  нравственной  природой  человека  и  природой  его  правосознания.  Однако  следует  подчеркнуть,  что  свобода  в  праве  не  редуцирует  к  ограничениям,  т.  к.  правовая  материя  предусматривает  возведение,  сублимацию  ограничений,  запретов  в  праве  на  более  высокий  уровень  активного,  творческого  поведения  в  сфере  права,  на  уровень  индивидуальной  и  социальной  свободы.  Основную  роль  в  социо-нормативной  регуляции  имеют  обязанности.  Представляется,  что  установления  правовых  обязанностей  является  признание  субъектом  необходимости  определения  модели  поведения.  Необходимо  отметить,  что  обязанности  в  праве  представляют  следующий,  более  высокий  по  сравнению  с  запретами  уровень  свободы,  условием  реализации  которого  является  не  только  страх  или  осуществление  принуждения,  но  первую  очередь  осознание  нравственно-правовых  ценностей,  призывающих  к  выполнению  обязанностей. 

На  основе  свободы  воли  выбранная  ценность  как  цель  превращает  исполнение  обязанностей  в  праве  в  акт  реализации  свободы,  в  силу  этого  справедливо  суждение  о  том,  что  обязанности  граждан  сочетают  в  себе  качества  юридического  веления  с  качествами  морально-идеологического  императива,  а  их  нормативность  обеспечивается  действием  всех  элементов  их  содержания,  т.  е.  нравственным  долженствованием  и  юридической  обязанностью.  Следовательно,  необходимость,  имея,  строгие  рамки,  содержит  в  себе  известные  возможности.  Наибольшая  ступень  воплощения  свободы  в  праве  —  права  и  свободы  личности.  Начала  воплощения  идеалов  свободы  в  корпусе  прав  и  свобод  человека  заложены  в  философии  просвещения,  учении  древнегреческих  философов,  естественно-правовой  доктрине.  Это  свидетельствует  о  том,  что  в  своем  историческом  развитии  права  и  свободы  человека  стали  развиваться  и  получили  универсальный  характер  в  результате  буржуазных  революций.  Отсюда  следует,  что  права  и  свободы  личности  —  это  средства,  с  помощью  которых  личность  может  произвольно  достигать  высших  ценностей  —  воплощать  идеалы,  осуществлять  идеи,  если  изберет  их  цель.  Отметим,  что  правовая  активность  личности  —  это  теоретико-правовая  конструкция,  обозначающая  состояние  личности,  которая  добровольно,  сознательно,  систематически,  инициативно,  целерационально,  творчески  действует  в  правовом  пространстве,  опираясь  на  правовые  нормативные  регулятивные  средства,  а  также  движимая  стремлением  воплотить  общечеловеческие  нравственно-правовые  ценности  —  свободу,  справедливость,  равенство,  гуманизм.  Заметим,  что,  правоактивное  поведение  личности  —  индикатор  ее  внутренней  и  практической  свободы.  В  таком  поведении  запреты,  ограничения  осознаны  и  признаны  как  объективно  обус­ловленные  природой  человека  и  общества  и  направленные  на  расширение  пространства  индивидуальной  и  социальной  свободы.  Конфликты,  пробелы  в  правовой  сфере  снимаются,  преодолеваются,  возводятся  —  т.  е.  сублимируются  нравственно-правовым  ценностям.  В  подобном  поведении  неизбежно  присут­ствует  иррациональный  момент  веры  в  их  аксиологическую  самодостаточность,  самооправданность.  На  основе  вышеизложенного  следует,  что,  свобода  с  позиции  гуманизма  включает:  неотъемлемое  и  естественное  свойство  человеческой  личности  и  право  человека.  Это  выражается  в  реальном  наличии  объема,  целостного  комплекса  прав  и  свобод  личности,  обусловленном  природой  целостного  человека:  все,  что  не  запрещено  законом  —  позволено;  существование  реальной  возможности  выбирать  между  вариантами  поведения;  право,  которое  нельзя  противопоставить  другому  лицу  или  обществу  в  целом.  Заметим,  что  пользование  ею  предполагает  воздержание  других  лиц  от  препятствующих  этому  пользованию  действий;  требование  от  других  лиц  воздержания  от  определенных  действий,  неоправданно  ограничивающих  или  прямо  нарушающих  свободу;  меру  необходимых  ограничений,  которые  объективно  обусловлены:  природой  человека  и  общества;  природой  самого  права  (право  есть  всеобщая  форма,  сущность  этой  формы  —  равенство);  органической,  естественной  связью  права  и  нравственности;  природой  правосознания.

Масштаб  свободы  в  праве  ограничивается  предписаниями  закона,  ценности  свободы,  справедливости,  равенства  имеет  определенный,  дозированный  объем  в  правовых  нормах,  однако  на  уровне  общеправовых  норм,  а  также  идеалов,  идей,  происходит  «смыкание»  правовых  и  нравственных  ценностей.  Уровень  развития  правосознания  существенно  зависит  от  того,  насколько  правосознание  открыто  для  принятия  ценностей,  имеющих  исток  в  иррациональных  ступенях  существования  мира,  а  прогрессивность  правовой  системы  в  целом  —  от  того,  насколько  последовательно  и  всесторонне  они  воплощаются  в  законодательстве  и  практике  правоотношений.  В  этом  плане  особенно  важны  понятия  кредита  правового  доверия  и  правового  статуса  личности.

Кредит  правового  доверия  —  это  аспект  гуманизма,  состоящий  в  том,  что  каждый  член  общества  принимается  за  интеллектуальное  (а  потому  граждански  нравственное)  совершенное  существо,  которое  не  нуждается  в  чужой  подсказке  при  определении  того,  что  для  него  желательно,  выгодно  и  ценно.  Из  этого  постулата  логично  предположить,  что  государство  обязано  категорически  запретить  кому  бы  то  ни  было  (в  т.  ч.  самому  себе)  обращаться  с  человеком,  как  с  ребенком,  которого  надо  водить  на  помочах,  вторгаться  в  сферу  его  самостоятельных  суждений. 

Необходимо  различать  свободу  и  ценность  свободы.  Заметим,  что  свобода  представлена  всей  системой  общегражданских  свобод,  ценность  же  свободы  для  индивидов  зависит  от  их  способности  преследовать  свои  цели  в  рамках,  заданных  системой.  Представляется,  что  свобода  (понимаемая  как  равная  свобода)  —  одна  и  та  же  для  всех.  Что  касается  ценности,  то  ее  свобода  для  всех  неодинакова.  Дело  в  том,  что  отдельные  группы  людей  имеют  большую  власть  и  богатство  и,  следовательно,  больше  средств  к  достижению  своих  целей.  Социум  должен  быть  организован  таким  образом,  чтобы  мак­симизировать  ценность  равной,  разделяемой  всеми  свободы  для  наименее  преуспевших.  В  этой  связи  заметим,  что  понятия  «право»  и  «справедливость»  согласовывались  у  римлян  так,  что  термины,  выражающие  эти  категории,  производились  от  одного  корня:  jus  —  право,  lustitia  —  справедливость.  Это  свидетельствует  о  том,  что  право  неразрывно  связано  со  справедливостью.  Поэтому  право  не  может  ни  производиться,  ни  модифицироваться,  ни  использоваться  без  опоры  на  справедливость.  Вследствие  этого  многие  исследователи  отмечают,  что  справедливость  фундаментальная  основа,  которая  несет  в  себе  юридическую  истину,  так,  Л.П.  Карсавин  отмечал:  «  …право,  следовательно,  обосновано  абсолютно,  истекая  из  идеи  справедливости,  правды»  [6,  с.  125].  В  концепциях  многих  ученых-правоведов  сущность  право  нередко  исследуется  неоднозначно.  Это  порождает  неопределенность  при  его  употреблении,  трудности  в  понимании  этого  понятия.  В  своих  трудах,  например,  Р.З.  Лившиц  указывал  на  правовую  природу  справедливости.  По  его  мнению,  идея  справедливости  с  самого  начала  воплощена  в  праве  [9,  с.  66].  Согласно  теории  Р.  Иеринга  справедливость  «основана  на  принципе  равенства  в  праве»  [5,  с.  177].  В  то  время  некоторые  авторы  понятия  «правовая  справедливость»  и  «социальная  справедливость»  считают  синонимами  [19,  с.  106].  Автор  придерживается,  вслед  за  другими  исследователями,  мнения,  что  их  нельзя  отождествлять.  Дело  в  том,  что  справедливость  в  праве  представляет  собой  необходимый  минимум,  в  силу  чего  она  ограничена  соответствующей  сферой.  В  этой  связи  стоит  указать  и  на  то,  что  позитивное  право  не  всегда  является  справедливым.  Нельзя  считать  справедливым  единые  ставки  налога  для  юридических  лиц,  активно  реализующих  коммерческую  деятельность  и  получающих  прибыль  и  сверхприбыль  и  для  убыточных  «умирающих»  предприятий.  Представляется,  что  невозможно  считать  справедливым  и  налог  по  одинаковым  ставкам  с  физических  лиц,  извлекающих  свои  доходы  от  коммерческой  деятельности  и  от  педагогической,  лечебной  практики  и  т.  д.  Таких  примеров  можно  привести  сколько  угодно,  но  и  этого  достаточно,  чтобы  показать,  что  справедливость  в  праве  шире  по  объему  и  глубже,  чем  олицетворенная  в  действующем  законодательстве  официально  признанная  мера.  В  силу  этого  можно  согласиться  с  Р.З.  Лившиц,  который  полагает,  что  справедливость  шире  права  [9,  с.  68].  Он  исходит  из  того  факта,  что  олицетворение  ценности  вначале  получает  в  нравственности,  а  затем  нисходит  на  уровень  обычаев  и  права.  Л.Т.  Карсавин  и  некоторые  другие  ученые  утверждают,  что  право  и  мораль  связаны  лишь  через  идею  справедливости.  При  этом,  по  его  мнению  справедливость  является  низшей  сферой  нравственности  [6,  с.  125].  В  этой  связи  заметим,  что  правовая  (или  юридическая,  но  это  понятие  не  совпадает  с  понятием  правовой  справедливости,  оно  идет  от  разделения  понятий  право  и  закон)  справедливость  представляет  собой  одну  из  форм  проявления  справедливости.  Представляется,  что  наряду  с  правовой  справедливостью  существуют  и  такие  ее  формы  как  социальная,  этическая,  политическая  и  т.  д.

Право  формально  устанавливает  условия  самоутверждения  личности  (справедливость  в  праве),  но  не  обусловливает  самое  деятельность,  ее  сущность.  Поэтому  в  формах  правовой  справедливости  возможна  аморальная  (нравственно  несправедливая)  деятельность.  Вместе  с  тем  право  не  обладает  творческими  силами  норм  морали,  не  способствует  саморазвитию.  Данный  факт  связан  с  тем,  что  правовая  форма  обусловлена  нормативностью,  а  общие  нормы  должного  появились  как  соблюдение  конкретно-индивидуальных  актов,  с  отвлечением  от  полноты  и  определенности.  Однако  существуют  взгляды,  которые  справедливость  противопоставляют  праву,  например,  С.А.  Мурамцев  в  своих  трудах  отмечал:  «Право  —  противовес  справедливости  мыслится  как  нечто  непреклонно  строгое:  напротив,  справедливость  дает  нам  правило  снисходительное,  тягучее:  право  решает  по  форме,  справедливость  вникает  в  дело  по  существу;  право  довольствуется  логичностью  своих  рассуждений.  Справедливость  стремится  удовлетворить  требованиям  нравственного  чувства,  хотя  и  не  всегда  способна  вылиться  в  определенные  словесные  формулы;  право  остается  в  согласии  с  основными  требованиями  данного  государственного  и  общественного  строя,  справедливость  внимает  человеческим  слабостям  и  судит  по-человечески;  право  есть  выражение  стремлений  и  требований  государства,  власти,  закона,  справедливость  —  выражение  чувств  всего  народа;  право  подчас  охраняет  требования  эгоистичные  справедливость  проникнута  тенденцией  альтруизма;  право,  в  конце  концов  —  творчество  человеческого  разума,  справедливость  —  голос  разума,  природы  откровение  разума  божественного»  [14,  с.  75—76].

С  этих  позиций  право  выступает  как  порядок  реальный,  а  справедливость  —  порядок  желательный;  право  все  знают  и  испытывают  как  реальный  факт,  а  к  справедливости  стремятся  как  к  идеалу.  Однако  стоит  заметить,  что  в  жизни  социума  наступают  такие  моменты,  когда  стремление  к  справедливости  увенчиваются  успехом  и  идеальное  становится  реальным.  Здесь  не  имеется  в  виду  идеальное  воплощение  справедливости  как  идеала,  ибо  скоро  понимания  справедливости  разовьются  и  право  вновь  окажется  «несправедливым».  Представляется,  что  справедливость  воплощается  в  правовой  реальности  и  находит  проявление  на  следующих  уровнях:  правосознания,  правовых  норм  правоотношения  [16,  с.  48]  правовом  поведении  всех  субъектов  права.  Указанные  понятия  нельзя  полностью  включать  в  правовую  справедливость  или  отождествлять  с  ней,  ибо  они  соотносятся  со  справедливостью  в  конкретных  аспектах.

Некоторые  авторы  считают,  что  справедливость  в  праве  проявляется  через  равенство,  гуманизм,  законность,  ответственность.  Исследователи  И.М.  Гальперин,  А.Р.  Ратинов  утверждают:  «Равенство  и  гуманизм,  по  существу  являются  выражением  уравнивающей  и  распределяющей  ее  сторон  (форм)  справедливости  [3,  с.  28]  Ряд  авторов  включают  в  понятие  «справедливость»  целесообразность,  соразмерность,  обоснованность  [18,  с.  147].  Стоит  отметить,  что  указанные  понятия,  на  взгляд  автора,  соотносятся  с  правовой  справедливостью  в  определенных  аспектах.  Поэтому  данные  понятия  полностью  нельзя  включать  в  справедливость  или  отождествлять  с  ней.  В  этой  связи  отметим,  что  Г.В.  Мальцев,  указывая  на  ценностную  природу  справедливости  в  праве,  под  ценностями  понимает  их  социальное  (групповое)  выражение  [10,  с.  76].  Представляется,  что  справедливость  должна  выражается  в  виде  норм,  особых  предписаний,  реальных  действий  всех  людей  в  правовом  поле.

Заметим,  что  роль  идей  справедливости,  воплощенной  в  принципе  справедливости  исключительно  высоко  оценивается  в  международном  праве.  В  уставе  ООН  справедливость  положена  в  основу  мирового  порядка,  ибо  Устав  этой  организации  требует  разрешать  международные  споры  мирными  средствами  таким  образом,  «чтобы  не  подвергать  угрозе  международный  мир,  безопасность  и  справедливость»  (п.  З.  ст.  2  Устава  OOH)  [13].  При  этом  ст.  1  Устава  требует  разрешать  международные  споры  в  согласии  с  принципами  справедливости  и  международного  права.  Аналогичные  требования  содержатся  в  Декларации  о  принципах  международного  права  1970  года,  в  Хельсинском  Заключительном  акте.  Интерпретации  указанных  требований  приводит  к  выводу,  что  при  решении  определенных  вопросов  используется  справедливость  позитивная,  т.  е.  ее  общепризнанный  минимум,  который  закреплен  в  нормах  международного  права.  Все  участники  подчеркивается  в  Заключительном  акте,  будут  прилагать  усилия  к  тому,  чтобы  прийти  «к  справедливому  решению,  основанному  на  международном  праве».  Вместе  с  тем,  справедливость  как  правовое  понятие  используется  и  в  судебной  практике.  Например,  в  ст.  6  Конвенции  о  защите  прав  человека  и  основных  свобод  закрепляет  право  каждого  «...  на  справедливое  и  публичное  разбирательство  дела»  [13,  с.  44]  Заметим,  что  роли  принципа  справедливости  в  международных  отношениях  и  международном  праве,  такова,  что  ученые-международники  считают,  что  расширение  его  нормативного  содержания  требует  кодификации  содержания  этого  принципа,  например,  в  форме  декларации  Генеральной  Ассамблеи  ООН  [4,  с.  139].  Безусловно,  осуществление  такой  всеобъемлющей  ценности  каким  является  справедливость  вызывает  множество  споров,  дискуссии,  конфликтов,  разрешить  которые  без  апелляции  к  справедливости  как  духовной  ценности,  имеющей  как  правовой,  так  и  нравственный  характер  подчас  невозможно.  Исследуя  проблему  о  том,  каким  образом  закон  может  стать  правовым  проявлением  справедливости  большая  часть  ученых  полагает,  что  необходимо  раскрытие  интересов  и  воли  большинства  народа,  при  учете  всех  мнений  другой  его  части  [11,  с.  71].  В  этой  связи  заметим,  что  воля  большинства  еще  не  есть  гарантия  разумного  и  справедливого  решения.  С  этих  позиций  современная  демократия  нуждается  в  понимании  своей  собственной  роли  и  цели:  не  демократия  как  самоцель,  а  демократия  как  средство  к  установлению  проявления  лучших,  т.  е.  наиболее  подготовленных  профессионалов,  обладающих  творческим  потенциалом,  осознающих  свою  миссию  как  служение  людям,  социуму,  справедливости,  праву,  а  не  как  средство  удовлетворения  личных  амбиций,  потребностей  и  жажды  власти.  Представляется,  что  такая  работа  в  интересах  общества  возможна,  если  доминантой  их  правосознания  и  деятельности  будут  базовые  общечеловеческие  ценности.  Это  относится  и  законодателям,  и  управленцам,  и  судьям.  Аналогичная  работа  касается  всех  управлений  работников  юридического  труда,  служение  которых  справедливости  в  правовом  и  нравственном  ее  понимании  должна  создать  в  социуме  нравственно-психологическую  атмосферу,  способствующую  распространению  добра,  милосердия,  возвышению  цивилизованности  и  культуры,  определять  гуманистический  камертон,  каковым  является  право  в  его  аксиологическом  наполнении.

В  правоведении  многие  исследователи  справедливость  в  праве  нередко  рассматривают  как  равенство,  которое  выражает  юридическое  равенство  прав,  а  не  фактическое  равенство.  Например,  некоторые  авторы  считают,  что  право  составляет  юридическое  равенство  и  эквивалент  [17,  с.  21—23].  Безусловно,  право,  с  одной  стороны,  есть  мера  формального  равенства,  а  с  другой  право  есть  и  мера  неравенства.  Заметим,  что  формальное  равенство  дает  уравнивающий  аспект  справедливости.  С  точки  зрения  автора,  для  того,  чтобы  в  рамках  права  функционировала  справедливость  необходим  юридический  эквивалент  т.  е.  распределяющая  справедливость,  воздающая  каждому  по  делам.  В  этом  моменте  проявляется  вполне  определенная  связь  справедливости  (и  равенства)  с  иерархичностью  бытия  и  правового  пространства.  В  этом  отношении  А.  Бергсон,  отмечал:  «Один  и  тот  же  понесенный  ущерб,  одна  и  та  же  испытанная  обида  потребуют  большей  компенсации  или  более  серьезного  наказания,  если  жертва  принадлежит  к  более  высокому  классу.  Таким  образом,  равенство  может  основываться  на  определенном  отношении  и  становится  пропорцией»  [1,  с.  74].  В  том  случае,  когда  равенство  становится  соразмерной  необходимо  установить  верную,  точную  формулу  для  этой  соразмерности  и  здесь  также  проявляется  связь  равенства  со  справедливостью.

Заметим,  что  в  системе  уголовною  закона,  как  справедливо  отмечает  А.П.  Козлов,  преступления  против  личности  поставлены  на  первое  место,  однако  реально  по  тяжести  санкций  охрана  личности  находится  на  8-м  месте  (медиана  составляет  3  года  2,3  месяца,  охрана  государственной  безопасности  по  тяжести  санкций  занимает  второе  место  (медиана  9  лет  1,7  месяца)  после  преступлений  против  мира  и  безопасности  (что  оправдано),  в  системе  же  закона  они  занимают  шестое  место  [7,  с.  166]  При  этом  сравнительно–ценностный  анализ  привел  к  выводу,  что  несмотря  на  все  уверения  законодателя  и  теоретиков,  государство  занимает  ведущее  место  в  системе  закона,  а  охрана  отношений  личности  реально  снижена  по  сравнению  с  УК  РСФСР. 

В  исследованиях  о  справедливости  в  праве  идет  превалирование  равенства  над  справедливостью,  что  приводит  к  негативным  последствиям  в  сфере  законности  и  правопорядка.  В  этом  отношении  значительный  интерес  вызывает  работа  В.С.  Нерсесянца  «Философия  права»,  в  которой  дается  трактовка  равенства  [15,  с.  17—23].  Однако  представленная  здесь  интерпретация  выявляет  лишь  один  аспект  равенства  в  праве.  В  данной  работе  равенство  в  праве  трактуется  как  всеобщая  форма.  По  мнению  ученого,  право  это  всеобщая  универсальная  форма  социальных  отношений  и  как  любая  другая  форма  заключается  в  абстрагировании  от  определенных  индивидуально  неповторимых  сущностно-содержательных  признаков  индивидов.  При  этом  форма  представляет  собой  определенный  уровень  отчуждения  от  содержания.  Согласно  мнения  автора,  право  выступает  как  форма,  а  индивид  в  ней  представляет  собой  субъект  права,  обладающего  конкретный  юридический  статус  —  общий,  специальный.  Автор  подчеркивает,  что  индивиды  равны  как  субъекты  права,  однако,  действительное  равенство  статусов  —  равноправие  имеет  место  лишь  в  части  основных,  конституционных  прав,  свобод  и  принципов  правового  статуса.  При  этом,  своеобразные  статусы  т.  е.  такие  компоненты  правового  статуса  личности  как  субъективные  права  и  субъективные  юридические  обязанности  вносят  правовым  статусам  несходство,  расхождение  поскольку  опосредуют  фактическое  неравенство.  Своеобразные  положения,  идеальные  права  и  субъективные  юридические  обязанности,  есть  дань  распределяющей  справедливости  в  праве,  это  то,  что  дает  возможность  учесть  не  только  общую  (равную)  природу  людей,  но  и  их  общественные,  имущественные,  половые  и  иные  различия  [15,  с.  28]. 

В  действительности  люди  никогда  не  могут  быть  равными,  а  поэтому  правовая  форма  есть  универсальная  фикция,  которая  объявляет  неравное  —  равным,  граждане,  находящиеся  в  данном  правовом  поле,  должны  действовать,  исходя  из  указанной  выше  фикции.  Вместе  с  тем  стоит  отметить,  что  в  этом  один  из  посылов  исследования  права  как  игры,  формирования  игровой  модели  права.  Заметим,  что  без  этой  игры  человечество  не  может  реализовать  свободу  каждого,  равную  меру,  общий  ее  масштаб.  Представляется,  что  равенство  в  праве  есть  равные  притязания  каждого  индивида  на  определенный  объем  свободы,  защищаемые  социумом  и  государством.  Разумеется,  что  такой  объем  одному  индивиду  слишком  велик,  он  ему  и  не  нужен,  другой  даже  не  в  способен  понять  и  увидеть  пределы  данного  объема,  третий  хорошо  чувствует  себя  в  защищенном  правовыми  способами  пространстве  свободы,  четвертый  же  не  вмещается  в  границы,  они  ему  тесны,  не  позволяют  реализовать  свои  экзистенциальные  смыслы.  В  этой  связи  B.C.  Нерсесянц  указывал:  «Право  —  лишь  равный  для  различных  людей  формализованный  путь  к  приобретению  прав  на  различные  вещи,  предметы,  блага,  а  не  раздача  этих  вещей  и  благ  поровну  каждому»  [15,  с.  21].  По  мнению  автора,  к  этому  можно  добавить,  что  право  есть  равный  для  различных  людей  путь  к  освоению,  реализации  в  жизни  вечных  общечеловеческих  ценностей.  Следует  особо  подчеркнуть,  что  именно  в  этом  ценность  права.  Представляется,  что  право  утверждает  свободу,  справедливость,  равенство  в  необходимой  (минимальной)  и  достаточной  степени.  В  этом  состоит  та  цель,  которого  добивается  право.  Заметим,  что  это  не  удается  совершить  в  идеальной  полноте,  но  достигаются  цели,  стоящие  по  иерархии  ниже:  утверждается  равнодоступный  механизм  приобретения  благ,  вещей,  предметов.  С  точки  зрения  автора,  правовые  формулы  справедливости  и  правовые  пути  к  осуществлению  справедливости  бытия  —  это  настоящая  «математика  свободы».  Отсюда  следует,  что  равенство  —  прежде  всего  —  это  элемент  справедливости.  Поэтому  равенство  как  компонент  справедливости  на  более  высокой  ступени  научного,  философского  исследования  явления  права  как  целого,  проявляется  как  результат  действия  справедливости.  На  основе  вышеизложенного  можно  заключить,  что  в  праве  обнаруживается  два  уровня  (смысла)  равенства.  На  первом  уровне  равенство  проявляется  внутри  иерархических  линий,  где  все  одинаковые  (равные)  субъекты  наделяются  равными  объемами  свободы.  При  этом  юридически  и  фактически  объем  свободы  отличается  на  разных  уровнях  правовой  иерархии.  Вместе  с  тем  объем  свободы  полностью  дееспособных  лиц  отличается  от  объема  свободы  ограниченно  или  не  полностью  дееспособных.  В  то  же  время  объемы  свободы  полностью  дееспособных  равны  в  части  общего  (конституционного)  статуса.  При  этом  справедливость  в  праве  проявляется  не  только  как  мера  свободы  и  мера  равенства,  но  также  и  как  мера  воздаяний,  причитающихся  личности  от  другой  личности,  государства,  общества.  Заметим,  что  проблема  справедливых  ограничений  в  праве  (прежде  всего,  ограничений  прав  и  свобод  человека)  поставлена  в  российской  правовой  науке  сравнительно  недавно  и  плодотворно  обсуждается  юридической  общественностью  [12,  с.  21]  Представляется,  что  в  праве  прочитываются  ограничения,  неотъемлемо  присущие  ему  как  всеобщей  форме  формального  равенства,  способы  фиксации  границ  дозволенной  свободы,  уточнение  рамок  ее  содержания,  не  рассматривающиеся  как  собственно  ограничения  (поскольку  они  детерминированы  объективными  причинами).  На  взгляд  автора,  это  справедливые  пределы,  рамки,  масштаб  права,  однако  возникает  закономерный  вопрос:  «в  каких  пределах  указанные  ограничения  будут  считаться  справедливыми  (а  законы  их  устанавливающие,  правовыми)».  Отвечая  на  этот  вопрос,  следует  учитывать,  что  справедливые  ограничения  не  проникают  в  объем  минимально  необходимой  неотъемлемой  свободы  субъектов,  введенными  общепринятыми  международными  документами  о  правах  и  свободах  человека.  При  этом  минимальная  мера  свободы  в  праве  устанавливается  запретами,  требующими  произвол,  ведущий  к  хаосу  и  вырождению.  Вместе  с  тем,  максимально  необходимый  неотъемлемый  объем  не  должен  быть  меньше  меры  свободы;  установленной  запретами.

В  отличие  от  рассмотренного  вида  ограничений  в  праве  другой  вид  связан  с  умалением,  ущербом,  несправедливым  ограничением  правовой  свободы  в  результате:  умышленных  действий  законодателя;  неумышленных  законотворческих  ошибок;  суживание  правовой  свободы  на  уровне  правоприменения  в  результат:  ошибочного  понимания  закона;  пренебрежения  принципов  и  норм,  например,  Конституции  РФ  —  акта  прямого  действия;  ограничения  прав  и  свобод  в  результате  неквалифицированной  юридической  помощи;  не  использование  закона  по  причине  экономической  (финансовой)  нецелесообразности;  разработка  правоположений  обыкновений,  ущемляющих  права  и  свободы;  ущемления  прав  и  свобод  человека  на  уровне  функционирующей  системы  образования.  По  мнению  автора,  стержень  программ,  выступающих  частью  системы  —  это  создание  духовного,  ценностного  ядра  правосознания,  утверждение  ценности  свободы,  справедливости,  равенства,  гуманизма  и  иных  вечных  общечеловеческих  ценностей.  Представляется,  что  аксиологический  подход  к  правовой  действительности,  дающий  смысловой  срез  права,  создает  возможность  молодым  гражданам  быстро  и  удачно  пройти  правовую  социализацию,  корректировать  модели  поведения  в  соответствии  с  изменяющимися  обстоятельствами,  активно  осваивать  правовое  пространство.  На  основе  этого  программа  выявляет  такие  цели  и  задачи  довузовского  правового  образования  как  совершенствования  морально-правового  мировоззрения,  мышления,  гарантирование  усвоения  морально-правовых  ценностей  и  принципов,  развитие  уважительного  отношения  к  морали,  праву,  закону,  суду,  правоохранительным  органам;  обучение  навыкам  активного  осуществления  в  жизни  гражданско-правовых  ролей;  формирование  через  систему  знаний,  ценностных  ориентации,  отрицательного  отношения  к  правонарушениям  и  другие. 

Заметим,  что  в  позитивном  праве  справедливость  и  равенство  либо  прямо  закрепляются  в  нормативных  положениях,  либо  упрочивается  из  их  содержания  путем  анализа.  Например,  в  ст.  1  Всеобщей  декларации  прав  человека  утверждается  о  равенстве  всех  людей  в  достоинстве  и  правах,  а  также  о  необходимости  поступать  в  духе  моральной  справедливости  [2,  с.  5]  В  ст.  19  Конституции  РФ  упрочивается  равенство  перед  законом  и  судом  независимо  от  обстоятельств,  ст.  57,  58  Конституции  РФ  определяют  равенство  юридических  обязанностей  [8,  с.  5].  Стоит  также  отметить,  что  в  ст.  170  КЗоТ  РФ  устанавливает  справедливость  путем  указания  на  то,  что  увольнение  беременных  женщин  и  женщин,  имеющих  детей  в  возрасте  до  3  лет  в  случае  ликвидации  предприятия  допускается  лишь  с  обязательным  трудоустройством.  Вместе  с  тем  в  различных  отраслях  и  законах  реализуются  разные  формулы  справедливости.  Заметим,  что  формула  «каждому  по  заслугам»  нашла  отражение  в  законодательных  актах,  касающихся  предоставления  льгот  и  пособий  пенсионерам,  воинам-интернационалистам,  инвалидам  и  участникам  ВОВ,  многодетным  матерям  и  другим  категориям  населения  (Федеральные  законы  РФ  «О  ветеранах»  [20,  с.  4]  «О  государственных  пособиях  гражданам,  имеющим  детей»  [21,  с.  6]  и  т.  п.).  В  тоже  время  формула  «каждому  то,  что  надлежит  в  соответствии  с  правом»  действует  в  отношениях  защиты  собственности  (ст.  12  ГК  РФ),  в  отношениях  порядка  ее  раздела  (ст.  252,  254,  258  ГК  РФ),  в  распределении  доходов  пропорционально  вложенному  в  уставной  капитал  вкладу  (ст.  74,  87,  96  ГК  РФ).  Указанные  формулы  —  это  формулы  распределяющей  справедливости. 

Список  литературы:

1. Бергсон  А.  Два  источника  морали  и  религии.  —  М.,  1994.
2. Всеобщая  декларация  прав  человека  (принятая  на  третьей  сессии  Генеральной  Ассамблеи  ООН  10  декабря  1948  г.).  Российская  газета,  5  апреля  1995  г.
3. Гальперин  И.М.,  Ратинов  А.Р.  Социальная  справедливость  и  наказание.  //Советского  государства.  1986.  №  10.
4. Дмитриева  Г.К.  Мораль  и  международное  право.  —  М.  1991. 
5. Иеринг  Р.  Цель  в  праве.  —  Т.  1.  —  СПб.  1991. 
6. Карсавин  Л.П.  Основы  политики.  Евразийский  временник.  Кн.  5,  —  Париж,  1927.  Цит.  по:  Хрестоматия  по  истории  политических  и  правовых  учений.  —  Уфа.  1993. 
7. Козлов  А.П.  Механизм  построения  уголовно-правовых  санкций.  Красноярск.  1998. 
8. Конституция  Российской  Федерации  от  12  декабря  1993  г.  «Российская  газета»,  25  декабря  1993  г. 
9. Лившиц  Р.З.  Теория  прав.  —  М.,  1994. 
10. Мальцев  Г.В.  Социальная  справедливость  и  право.  —  М.,  1977. 
11. Малеин  Н.С.  О  справедливости,  праве  и  ответственности./Теория  права.  Новые  идеи.  Вып.  2.  —  М.  1991.
12. Малько  А.В.  Стимулы  и  ограничения  в  праве.  Саратов.  1994.  Принципы,  пределы,  основания  ограничения  прав  и  свобод  человека  по  российскому  законодательству  и  международному  праву.  Материалы  «круглого  стола».//Гос.  и  право.  1998.  №  7,  8,  9.
13. Международное  право  в  документах.  —  М.,  1992.
14. Мурамцев  С.А.  Право  и  справедливость//  Вестник  Московского  института.  Серия  12.  1999.  №  14.
15. Нерсесянц  B.C.  Философия  права.  —  М.,  1994.
16. Правовая  система  социализма.  Кн.  I.  —  M.,  1986. 
17. Право.  Свобода.  Демократия  (Материалы  «Круглова  стола»)  //  Вопросы  философии.  1990.  №  6.
18. Сергейко  П.Н.  Законность,  обоснованность  и  справедливость  судебных  актов.  —  Краснодар.  1974.
19. Традиции  и  обновление  в  праве:  проблемы  ценностного  подхода  //Государства  и  право.  1996.  №  4. 
20. Федеральный  Закон  «О  ветеранах»  от  12.01.1995  №  5-ФЗ//  Российская  газета,  №  1—3,  05.01.2000.
21. Федеральный  закон  «О  государственных  пособиях  гражданам,  имеющим  детей  от  19  мая  1995  г.  №  81-ФЗ  //  Российская  газета,  №  99,  24.05.1995.