Телефон: 8-800-350-22-65
WhatsApp: 8-800-350-22-65
Telegram: sibac
Прием заявок круглосуточно
График работы офиса: с 9.00 до 18.00 Нск (5.00 - 14.00 Мск)

Статья опубликована в рамках: XXII Международной научно-практической конференции «Вопросы современной юриспруденции» (Россия, г. Новосибирск, 13 марта 2013 г.)

Наука: Юриспруденция

Секция: Теория государства и права

Скачать книгу(-и): Сборник статей конференции

Библиографическое описание:
Аникушин А.В. РОЛЬ ЦЕРКВИ В ФОРМЕ ПРАВЛЕНИЯ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ ВТОРОЙ ЧЕТВЕРТИ XVIII ВЕКА // Вопросы современной юриспруденции: сб. ст. по матер. XXII междунар. науч.-практ. конф. – Новосибирск: СибАК, 2013.
Проголосовать за статью
Дипломы участников
У данной статьи нет
дипломов
Статья опубликована в рамках:
 
Выходные данные сборника:

 

РОЛЬ  ЦЕРКВИ  В  ФОРМЕ  ПРАВЛЕНИЯ  РОССИЙСКОЙ  ИМПЕРИИ  ВТОРОЙ  ЧЕТВЕРТИ  XVIII  ВЕКА

Аникушин  Александр  Валерьевич

аспирант  кафедры  трудового  права,  гражданского  и  арбитражного  процесса  Юго-Западного  государственного  университета  г.  Курск

E-mailxxbb@ya.ru

 

В  полной  мере  отразить  всю  значимость  роли  церковных  органов  власти  в  форме  правления  Российского  государства  второй  четверти  XVIII  века  без  первоначального  рассмотрения  исторического  аспекта  взаимоотношений  церкви  и  государства  весьма  проблематично.

Согласно  постулатам  Римского  права,  явившегося  прообразом  всех  последующих  правовых  систем,  источником  верховной  власти  в  государстве  выступал  народ,  который  путем  выборов,  либо  иным  образом,  делегировал  царям,  позднее  —  консулам,  а  затем  —  императорам  высшие  полномочия,  изначально  именуемые  «империум».  Позднее  данное  понятие  стало  употребляться  совместно  с  наименованием  государства,  на  территорию  которого  простиралась  делегированная  императору  власть.  В  Византийском  государстве  император  стал  именоваться  «автократом»  или  «самодержавцем».  Тем  самым  подчеркивалось,  что  выше  стоит  лишь  «Пантократор»  или  «Вседержитель»,  то  есть  сам  Бог  [4,  c.  1].

Доминирующее  в  культуре  восточных  государств  представление  о  Божественном  происхождении  власти  монарха  уходит  своими  корнями  в  Святое  писание.  В  «Ветхом  завете»  содержится  повествование  о  страданиях  еврейского  народа  во  времена  отсутствия  правителей,  и  описываются  мольбы  к  Богу  с  просьбой  вновь  устроить  бытие,  результатом  которых  и  явилось  божественное  дарование  царей  народу  Израиля  [4,  c.  1—2].

С  учетом  изложенного,  представляется  вполне  логичным,  что  формировавшимся  в  духе  православия  традициям  российской  монархической  государственности  также  свойственно  представление  о  божественном  происхождении  власти  монарха.  Вместе  с  тем,  как  справедливо  отмечает  Лев  Александрович  Тихомиров  в  труде  «Единоличная  власть  как  принцип  государственного  строения»,  единение  в  сознании  народа  политики  царя  с  божественным  промыслом  вовсе  не  означает  обоготворение  политического  начала,  но  понимается  как  подчинение  его  божественному:  «Всякая  власть  от  Бога»,  однако  «Суд  царев,  а  правда  Божия».  «Всякая  власть  Богу  ответ  даст».  «Царь  земной  под  Царем  небесным  ходит».  «Сердце  царево  в  руке  Божией»  [9,  c.  1—2].

Восприятие  личности  монарха  и  его  политики  сквозь  призму  проповедуемых  церковью  религиозных  догм  во  многом  обусловило  значимость  роли  последней  в  управлении  государством.  Являясь  легитимным  общественным  институтом,  пользующимся  высочайшим  авторитетом  у  большинства  населения,  церковь  одновременно  выступала  и  союзником  монарха,  и  его  конкурентом.  Тем  не  менее,  на  протяжении  длительного  периода  российской  истории  дилемма  взаимоотношений  светских  и  духовных  институтов  власти  благополучно  разрешалась  по  принципу  «византийской  симфонии»  [3],  где  основные  позиции  взаимоотношений  церкви  и  государства  были  обоюдно  закреплены  в  светских  законах  империи  и  священных  писаниях,  благодаря  чему  достигалась  именно  «симфония»  церкви  и  государства,  а  не  поглощение  одного  союза  другим.

Характерной  особенностью  первой  половины  XVIII  века  явились  кардинальные  перемены  во  взаимоотношениях  светской  и  духовной  властей,  направленные  на  лишение  церкви  возможности  влиять  на  решения  монарха  и  превращение  ее  из  равноправного  союзника  в  полностью  подчиненное  светской  власти  звено  системы  государственного  управления  Российской  империи.  Очевидно,  что  достижению  именно  этой  цели  способствовала  Церковная  реформа  Петра  I,  в  результате  которой  была  упразднена  фактически  конкурировавшая  с  царской  должность  Патриарха  Всея  Руси  и  учрежден  коллективный  орган  управления  церковью  —  Синод,  важнейшие  решения  которого  теперь  зависели  от  воли  российского  государя  [2,  с.  160] 

Любопытен  тот  факт,  что,  несмотря  на  масштабность  реформ  высших  органов  церковной  власти,  на  уровне  епархиального  управления  государственный  императив  был  выражен  менее  значительно.  Духовная  власть  здесь  сохраняла  рычаги  управления,  цели  которого  могли,  как  совпадать,  так  и  противоречить  государственной  политике,  проводимой  на  региональном  уровне.  Соответственно,  анализ  специфики  взаимодействия  государства  и  церкви  на  уровне  региона  (епархии)  наилучшим  образом  позволит  представить  степень  вовлеченности  церковных  органов  управления  во  внутреннюю  политику  абсолютизма.

Наиболее  интересен  для  исследования  в  рамках  рассматриваемой  проблематики  московский  регион.  В  первую  очередь  это  связано  с  особенностями  организации  на  данной  территории  епархиального  управления. 

С  упразднением  должности  Патриарха,  управление  находившейся  в  его  ведении  областью  перешло  к  учрежденной  регламентом  1721  года  Духовной  коллегии  (позднее  переименованной  в  Синод)  [1].  Однако,  пребывающий  по  большей  части  в  Северной  столице,  Синод  не  имел  возможности  осуществлять  полноценное  управление  Московской  синодальной  областью,  что  в  1722  году  послужило  причиной  создания  Московской  конторы  синода  иначе  именовавшейся  Московской  синодального  правления  канцелярией  [6].  Вместе  с  тем,  стоит  отметить,  что  параллельно  с  вновь  созданным  органом  синодального  правления  продолжали  существовать  такие  епархиальные  учреждения  как  Приказ  духовных  и  Приказ  церковных  дел,  объединение  которых  в  1723  году  привело  к  образованию  Московской  духовной  дикастерии  [5,  с.  22]. 

Примечательно  то,  что  формально  подчиненная  Московской  синодального  правления  канцелярии,  фактически  дикастерия  осуществляла  такие  важнейшие  функции  как  посвящение  в  церковнослужители,  надзор  за  духовенством  в  приходах,  а  также  ведение  бракоразводных  процессов.  В  тоже  время,  «главенствующее»  положение  Московской  синодальной  конторы  заключалось  лишь  в  том,  что  опосредованно  реализуемая  ею  через  Инквизиционный  и  Монастырский  приказы  хозяйственная,  экономическая  и  судебная  деятельность  осуществлялась  в  масштабах  всей  Русской  церкви  и,  в  большей  степени,  относилась  к  сфере  общегосударственных  интересов  [5,  с.  32—34].

Очевидно,  что  одновременное  существование  двух  разнящихся  по  внутренней  сути  учреждений,  одно  из  которых  —  Московская  синодального  правления  канцелярия  —  являлось  воплощением  государственного  управленческого  начала,  другое  же  —  дикастерия  —  представляло  собой  реорганизованный  институт  церковного  правления,  не  могло  обеспечить  надлежащее  управление  Московской  синодальной  областью.  Представляется,  что  бесконфликтное  сосуществование  двух  указанных  учреждений  вплоть  до  1735  года  было  обусловлено  лишь  тем  обстоятельством,  что  оба  они  возглавлялись  одним  архиереем  [5,  с.  24—25].

Управленческий  кризис,  достигший  своего  апогея  в  начале  40-х  годов  XVIII  века,  поставил  ребром  вопрос  о  необходимости  наличия  во  главе  Московской  синодальной  области  полноправного  архиерея,  в  результате  чего  в  1742  году  вновь  была  образована  Московская  епархия. 

Одновременно  наблюдающееся  ослабление  власти  Синода,  закономерно  сопровождавшееся  усилением  децентрализации  церковного  управления  и  расширением  полномочий  епархиальных  архиереев,  привело  к  тому,  что  помимо  управления  собственной  епархией  первый  московский  архиепископ  Иосиф  Волчанский  (1745—1742  гг.)  с  1743  года  начал  осуществлять  функции  представителя  Синода.  Подобный  прецедент  позволил  иным  архиереям  аналогично  совмещать  полномочия  по  управлению  епархией  с  осуществлением  представительных  функций,  что  вскоре  привело  к  утверждению  главенствующей  роли  епархиальных  архиереев  на  собраниях  Синода  [7,  с.  183].

Стоит  отметить,  что  помимо  объективно  складывавшихся  предпосылок,  усилению  роли  церковной  власти  на  местах  и  в  Синоде  во  многом  способствовали  личностные  качества  епархиальных  архиереев.  В  большей  части  относившиеся  к  числу  представителей  ученого  монашества,  они  отличались  наличием  управленческих  навыков,  знанием  светских  наук  и  системы  организации  управления  государством,  что  позволяло  им  принимать  активное  участие  в  управлении  не  только  духовными,  но  и  светскими  делами  государства  [8,  с.  182—183]. 

Подводя  итог  проведенному  анализу,  кратко  обозначим  основные  изменения  роли  духовенства  в  государственном  управлении.  Практически  одновременно  с  образованием  Российской  империи,  абсолютистское  правление  берет  курс  на  опосредованное  реформами  подчинение  церкви  и  превращение  ее  из  равноправного  партнера  русского  монарха  в  полностью  зависимый  от  него  элемент  светской  системы  государственного  управления. 

С  целью  регулирования  духовной  сферы  общественных  отношений  создаются  такие,  новые  для  формы  правления  Российского  государства  того  времени,  институты  как  Синод  и  канцелярии  синодального  правления.  Тем  не  менее,  являясь  светскими  по  своей  природе,  данные  органы  управления  в  большей  степени  занимались  решением  общегосударственных  и  общественных  задач,  нежели  осуществлением  церковных  функций.  Вместе  с  тем,  разрозненное  реформами  церковное  управление  продолжало  существовать  на  местном  уровне  в  виде  дикастерий.  Неизбежно  назревавший  конфликт  двух  одновременно  существующих  на  одной  территории,  но  различных  по  своей  внутренней  сути  органов,  привел  к  воссозданию  института  епархиального  управления.  С  этого  момента,  духовная  власть  начинает  активную  борьбу  за  свои  права,  итогом  которой  к  середине  XVIII  века  становится  главенствующая  роль  епархиального  духовенства  на  заседаниях  высшего,  изначально  учрежденного  волей  светской  власти,  органа  управления  церковными  делами  -  Синода.

Таким  образом,  церковные  институты  на  протяжении  всего  рассматриваемого  периода  играли  важнейшую  роль  в  регулировании  большинства  сфер  общественной  жизни,  распространив  к  середине  XVIII  века  сферу  своего  управленческого  влияния,  ограниченную  Церковной  реформой  до  уровня  местного  самоуправления,  на  ключевые  государственные  институты  Российской  империи.

 

Список  литературы:

  1. Андреев  А.Р.  Российская  государственность  в  терминах.  IX  —  начало  XX  века,  2011  г.  //  Национальная  историческая  энциклопедия:  сайт.  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://interpretive.ru/dictionary/970/word/cerkovnaja-reforma-petra-i  (дата  обращения:  12.03.2013).
  2. Андреев  И.Л.,  И.Н.  Данилевский,  В.В.  Кирилов,  Н.М.  Островский  Форсированный  курс  подготовки  к  экзамену  по  истории  России:  учебное  пособие.  —  М.:  Эксмо,  2005.  —  464  с.
  3. Византия  и  «симфония  властей»  //  Ассоциация  Православных  Экспертов:  сайт.  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.raskol.net/content/§23-vizantiya-i-«simfoniya-vlastei»  (дата  обращения:  12.03.2013).
  4. Паламарчук  П.  О  русском  монархизме  //  Монархистъ.  —  1999.  —  №  37.  —  С.  1—2. 
  5. Розанов  Н.П.  История  московского  епархиального  управления  со  времени  учреждения  Святейшего  синода.  —  М.,  1869.  Ч.  1.  Кн.  1.
  6. Российский  государственный  архив  древних  актов  (РГАДА)  [Электронный  ресурс].  –  Режим  доступа.  —  URL:  http://libinfo.org/index/index.php?id=3621  (дата  обращения:  12.03.2013).
  7. Смолич  И.К.  История  Русской  церкви.  —  М.,  1996.  Кн.  8.  Ч.  1
  8. Титлинов  Б.В.  Правительство  Анны  Иоанновны  в  его  отношении  к  делам  церкви.  —  М.:  Книга  по  Требованию,  2011.  —  486  с. 
  9. Тихомиров  Л.А.  Единоличная  власть  как  принцип  государственного  строения.  —  Нью-Йорк.:  National  Printing  &  Publishing  C,  1943  г.  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://nsk.adme.ru/news/2006/07/03/2121.html  (дата  обращения:  12.03.2013).
Проголосовать за статью
Дипломы участников
У данной статьи нет
дипломов

Оставить комментарий

Форма обратной связи о взаимодействии с сайтом
CAPTCHA
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.