СООТНОШЕНИЕ КАТЕГОРИЙ ГОСУДАРСТВО И ОБЩЕСТВО В КОНТЕКСТЕ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ГОСУДАРСТВА

Василин Алексей Витальевич

аспирант, Амурский государственный университет, г. Благовещенск, Амурской области

E-mail: 

Отношения общества и созданного им государства всегда были одним из наиболее сложных и неоднозначных вопросов, исследуемых наукой теории государства и права. Эта сложность обусловлена, в первую очередь, невозможностью существования одного института без другого.

Многообразие теорий о государстве и выводов о его значении для общества в целом и для отдельных его групп и личностей в частности, является ярким показателем противоречивого характера отношений государства и общества.

В ходе истории государство наиболее очевидно проявило свою ценность как одно из лучших орудий для наведения и поддержания порядка в обществе. Данное качество выделяется практически во всех существующих теориях о государстве. Наиболее очевидно и показатель­но эта черта государства выражена в теории общественного договора.

Один из основоположников теории общественного договора Гроций определяет государство, как «совершенный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы» [4, с. 74].

В свою очередь другой, не менее значимый сторонник указанной выше теории, Гоббс отмечает: «…пока люди живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех» [2, с. 95].

Из этого состояния людей выводит рождение обществом государства: «…прежде чем словасправедливое и несправедливоесмогут иметь место, должна быть какая-нибудь принудительная власть, которая угрозой наказания, перевешивающего благо, которое люди ожидают от нарушения ими своего соглашения, принуждала бы всех в одинаковой мере к выполнению соглашений и упрочила бы ту собственность, которую люди приобретают путем взаимных договоров взамен отказа от всеобщего права. Такая власть может появиться лишь с основанием государства» [2, с. 110]. Предназначение государства определяет его сущность: «…благодаря полномочиям, отданным ему каждым отдельным человеком в государстве, указанный человек или собрание лиц пользуется такой огромной сосредоточенной в нем силой и властью, что внушаемый этой силой и властью страх делает этого человека или это собрание лиц способным направлять волю всех людей к внутреннему миру и к взаимной помощи против внешних врагов. В этом человеке или собрании лиц состоит сущность государства, которая нуждается в следующем определении: государство естьединственное лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем, чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира и общей защиты» [2, с. 338].

Аналогично рассуждает об общественном договоре Руссо: «Каждый из нас передает в общее достояние и ставит под высшее руководство общей воли свою личность и все свои силы, и в результате для нас всех вместе каждый член превращается в нераздельную часть целого» [11, с. 161].

Локк обозначает государство словом «commonwealth» («общее благо») [7, с. 338] и показывает назначение государства, как беспристрастного арбитра человеческих конфликтов: «…когда какое-либо число людей так объединено в одно общество, что каждый из них отказывается от своей исполнительной власти, присущей ему по закону природы, и передает ее обществу, то тогда и только тогда, существуетполитическое, или гражданское общество. …цель гражданского общества состоит в том, чтобы избегать и возмещать те неудобства естественного состояния, которые неизбежно возникают из того, что каждый человек является судьей в своем собственном деле. Это достигается путем установления известного органа власти, куда каждый член этого общества может обратиться, понеся какой-либо ущерб или в случае любого возникшего спора, и этому органу должен повиноваться каждый член этого общества. В тех случаях, когда существуют какие-либо лица, не имеющие такого органа, к которому они могли бы обратиться для разрешения каких-либо разногласий между ними, эти лица все еще находятся в естественном состоянии» [7, с. 312—313].

Однако история показывает людям и отрицательные свойства государства.

Ясная формулировка главного противоречия государства находится у Макиавелли: «…в каждой республике всегда бывают два противоположных направления: одно — к пользе народа, другое — к выгодам высших классов» [9, с. 124].

При этом не стоит забывать, что обеспечение порядка само по себе требует ограничения устремлений части людей и применения насилия. Недопонимание этого внутреннего противоречия государства показательно в отношении к тому же Макиавелли, который отмечает неразрывную связь добра и зла в государстве: «…так велико расстояниеот того, как протекает жизнь в действительности до того, как должно жить, что человек, забывающий, что делаетсярадитого, что должно делать, скорее готовит свою гибель, чем спасенье. Ведь тот, кто хотел бы всегдаисповедовать веру в добро, неминуемо погибает среди столь многих людей, чуждых добра. Поэтому князю, желающему удержаться, необходимо научиться умению быть недобродетельным и пользоваться или не пользоваться этим, смотря по необходимости» [9, с. 78—79]. В политике обыденная добродетель оборачивается бедствием: «…князь не должен бояться, что его ославят безжалостным, если ему надо удержать своих подданных в единстве и верности. Ведь показав, в крайности, несколько устрашающих примеров, он будет милосерднеетех, кто по своей чрезмерной снисходительности допускает развитьсябеспорядкам, вызывающим убийства и грабежи; это обычно потрясает целую общину, а кары, налагаемые князем, падают наотдельного человека» [9, с. 81—82].

Наиболее подробной и последовательной критикой государства является марксистско-ленинская теория, проверенная человечеством на практике.

Ключевое в марксистско-ленинской теории о государстве — обоснование его классового характера: «…государство никоим образом не представляет из себя силы, извне навязанной обществу. Государство не есть также «действительность нравственной идеи», «образ и действительность разума», как утверждает Гегель. Государство есть продукт общества на известной ступени развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общество в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах «порядка». И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая себя от него, есть государство» [11, с. 169—170].

Главную идею марксистско-ленинской теории государства можно выразить так: «Всякое государство есть «особая сила для «подавления» угнетенного класса. Поэтому всякое государство несвободно и ненародно» [8, с. 20].

На смену государству частного интереса — диктатуры буржуазии должно было прийти правление в интересах всего общества, выразителем которых классики марксизма-ленинизма считали пролетариат. Государство, как свергаемое, так и собственное, должное прийти на смену ненавистному, коммунисты именовали одним словом — диктатура, не применяя двойного стандарта. Период революционного превращения капиталистического общества в коммунистическое провозглашался диктатурой пролетариата [8, с. 26]. Учитывая это, представляется верной идея И.А. Ильина, согласно которой во главе государства становится вместо прежней элиты — новая, элита зависти и экономического материализма. Она все отбирает, все перераспределяет и все организует из единого тоталитарного центра [5, с. 17].

Центральное место в марксистско-ленинской теории занимает экономическое обоснование отмирания государства: «Когда в ходе развития исчезнут классовые различия и все производство сосредоточится в руках ассоциации индивидов, тогда публичная власть потеряет свой политический характер. Политическая власть в собственном смысле слова — это организованное насилие одного класса для подавления другого. Если пролетариат в борьбе против буржуазии непременно объединяется в класс, если путем революции он превращает себя в господствующий класс и в качестве господствующего класса силой упраздняет старые производственные отношения, то вместе с этими производственными отношениями он уничтожает условия существования классовой противоположности, уничтожает классы вообще, а тем самым и свое собственное господство как класса. На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех» [11, с. 447].

В конечном итоге была сформулирована следующая цель: «Демократия есть признающее подчинение меньшинства большинству государство, т. е. организация для систематического насилия одного класса над другим, одной части населения над другою. Мы ставим своей конечной частью уничтожение государства, т. е. всякого организованного и систематического насилия, всякого насилия над людьми вообще. Мы не ждем пришествия такого общественного порядка, когда бы не соблюдался принцип подчинения меньшинства большинству. Но, стремясь к социализму, мы убеждены, что он будет перерастать в коммунизм, а в связи с этим будет исчезать всякая надобность в насилии над людьми вообще, в подчинении одного человека другому, одной части населения другой его части, ибо люди привыкнут к соблюдению элементарных условий общественности без насилия и без подчинения» [11, с. 83]. Однако, советское государство не могло обойтись без насилия. Оно не «отмерло» и не «заснуло», а оказалось свергнутым, поскольку были исчерпаны все средства для продолжения насилия и контроля.

Итак, марксистско-ленинские условия отмирания государства не наступили. История показала, что государство, как форма организации общества, неистребимо и никак не отмирает.

Государство — не исключительное отрицание, а, как и все иное, воплощение единства и борьбы противоположностей, т. е. содержит в себе внутреннее противоречие, под которым понимается взаимодействие между противоположностями, в которых их единство нельзя противопоставлять отношениям «борьбы» между ними, ибо это две стороны одного и того же противоречивого процесса [16, с. 10]. Преобладание той или иной стороны противоречия добра и зла в определенный момент конкретного государства было, есть и будет вечной проблемой человеческого общества.

Преувеличение марксистко-ленинской теорией одной стороны (угнетательской) с возведением ее в определение целого в действительности означало забвение в этом вопросе диалектики, которой она призывала следовать в познании. Однако заменить государство в качестве орудия управления обществом и средства разрешения конфликтов не удалось в ХХ веке, и вряд ли такая попытка после неудачного опыта будет предпринята вновь.

Если по коммунистическим представлениям о государстве главное — его угнетательский аппарат власти, подлежащий уничтожению, вместе с чем должно само по себе отмереть государство как явление, то по теории правового государства сама по себе отмирает угнетательская роль государства по мере прорастания сущности государства как ценности общества. Это основывается на априорном утверждении, что право в современном обществе связало государство. Однако, накопленный опыт и юридическая практика не позволяют с достаточной уверенностью рассматривать правовое государство, как уже сложившееся явление. Данная разновидность государственного устройства скорее находится в начальной стадии своего строительства.

В многочисленных определениях государства заметны два полюса, тяготеющие к той или другой стороне внутреннего противоречия государства: ценностной, упорядочивающей («к пользе народа» по Макиавелли) или угнетательской («к выгодам высших классов» по Макиавелли).

Согласно одним представлениям, государство почти отождествляется с обществом. Например, Фихте отмечает, что государство отнюдь не сводится к правящим, что «нет такого развития, которое бы не исходило от общества, т. е. от государства в самом строгом смысле слова» [14, с. 507—508].

Этому противостоят вышеприведенные определения государства как особого аппарата управления, машины подавления. Такое понимание государства нельзя считать только марксистско-ленинским. В частности, Гоббс олицетворяет государство с монархом (либо верховным органом) — обладателем суверенитета [2, с. 133].

Даже среди тех, кто отрицательно относится к коммунистическим идеям, и в нашей стране, и за рубежом немало тех, кто связывают государство непосредственно с правительственным аппаратом, механизмом принуждения, чиновниками, но не обществом в целом. Значительное внимание критике такого понимания государства уделяет в своих работах Л.С. Мамут [10, с. 129—252; 12, с. 89—112]. Восприя­тие государства, как олицетворение суверенитета, он считает ошибоч­ным, поскольку это «не просто мысленное отщепление части от целого, но одновременно перенос (вольный или невольный) статуса этого целого на его часть, пусть и важную» [12, с. 98—99]. Признавая, что пристальный взгляд в черты государства обогащал восприятие государственности как чрезвычайно сложно устроенного механизма, Л.С. Мамут полагает, что «эти приемы и сопровождавшая их «замк­нутость» внимания на различных отдельных элементах государства привели в итоге к тому, что сформировался его однобокий (и потому ущербный) образ: отделившаяся (оторвавшаяся) от политической коллективности машина (совокупность служб, учреждений), которая откуда-то извне социума повелевает, как марионетками, всеми членами политического сообщества, будто бы и не составляющими самое «вещество», субстрат государства» [12, с. 100—101]. Логически верной представляется мысль о том, что при определении государства как аппарата, последнее как часть, неверно отождествляется с целым. Следуя логике этой мысли, неправильно также людей сводить к государству и утверждать, что «государство — это мы».

Как противоречие между целым и частью, прежде всего, существует противоречие между обществом и личностью. Государство — средство решения подобных противоречий. Оно само не является неделимым целым. Его внутреннее противоречие как целого и части отражено в ст. 3 Конституции РФ: «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее  многонациональный народ» [6, с. 1] (ч. 1 содержит указание на общество в целом). «Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления» [6, с. 1] (ч. 2 содержит указание на части государства, не совпадающие с народом и отдельными личностями). Суверенитет народа подменяется суверенитетом государственных органов, не совпадающих с гражданами. Регулятивное значение данная норма приобретает при понимании государства как арбитра конфликтов людей, составляющих общество. Причем «удобство» осуществления судейства, собственный интерес арбитра не должны возвеличиваться из служебной роли. Под арбитром нужно понимать не участника конфликта (общество), а третье лицо — аппарат власти.

Поскольку общество не однородно, сложно представить себе полное отражение государством интересов всего общества и «снятие» тем самым противоречия между ними. Тем более сложно представить «снятие» противоречий (совпадение интересов и целей) общества с каждой личностью и государства с каждой личностью.

Государство, как часть общества, в противоречии с последним как целым, включает в себя не только аппарат власти, но и часть народа, поддерживающую властвующую часть общества. В политических отношениях, то есть в конфликте между социальными группами по поводу власти, выступления оппозиции — это далеко не борьба всего народа с одиноким тираном-государством. Фактически оппозиция заявляет об ответственности части общества, интересы которой выражает государство. Эта часть общества в свою очередь указывает на ответственность государства (аппарата) за то, что оно уступает власть оппозиции и перестает защищать их интересы. В революционных событиях слышнее голоса победителей, которые и выдаются за глас всего народа, хотя таким «всем» не являются.

Любое явление, заключающее в себе внутреннее противоречие, может выступать одновременно как одна из сторон другого противоречия [15, с. 49]. Так и государство находится в противоречии с обществом, для которой оно одновременно — гарант и ограничитель его свободы. В первой роли государство находится в единстве с обществом, в другой — в состоянии борьбы. Отношения государства и общества — это проявление закона единства и борьбы противоположностей, общего и части.

Смена дефиниций государства, критика представлений о государстве как о личности государя, слое управленцев, аппарате государства не может устранить организацию власти в обществе, принадлежащую отнюдь не народу в целом, а высшим должностным лицам, слою управленцев, аппарату государства.

Для ответа на вопросы о причинах вреда обществу государст­венным произволом и о его эффективном возмещении нужно вычленить признаки государства, отличающие его от общества, увидеть собствен­ное «тело» причинителя вреда. Для этого пригодна дефиниция госу­дарства как аппарата власти. Определение государства как совокупности властных институтов, устанавливающих принудительный порядок и обеспечивающих удовлетворение потребностей политически организо­ванного сообщества или отдельных социально значимых групп и классов, отнюдь не является оправданием деспотии и произвола власти.

Важно отметить различия в понятиях «государство» и «государственная власть».

Названные термины «характеризуют различные срезы государственно-политической действительности: одно из них, государственная власть, — явление функционального порядка, характеризующее главную активную, работающую силу в политической жизни, другое, государство, — всеобщее территориально-институционное, аппаратное образование, в рамках и посредством которого власть осуществляется. Главное же заключается в том, что в отличие от «власти» «государство» — образование относительно высокого уровня, призванное обеспечивать надлежащую организацию и стабильное, устойчивое, защищенное функционирование и развитие общества, всех его подсистем в пределах данной страны. Только в отношении неразвитых государств, а также государств с авторитарными и тоталитарными режимами отождествление «государства» просто с «властью» в известной мере допустимо: здесь власть в своих многообразных проявлениях охватывает всю, в сущности, государствен­но-политическую жизнь страны. В тех же странах, где получают развитие и реализуются в государственно-политической жизни демократические принципы и гуманистические ценности, нужно с необходимой определенностью констатировать существенные различия между этими терминологически близкими категориями и, в частности, то, что власть в демократическом обществе существует и реализуется в «окружении» и под многообразным воздействием многих демократических институтов: и государственных, и негосударственных…» [1, с. 301—302].

Наличие особой публичной власти является лишь одним из признаков государства, характеризуемого и другими признаками. Государственная власть является определенной функцией общества (или его господствующей части), а государство — инструментом ее претворения в жизнь, организацией ее осуществления [3, с. 188—189]. Для вопросов ответственности государства перед обществом другие признаки государства не существенны. Когда речь идет об ответственности за реализацию государственной власти, за все деяния, связанные с этим, осуществление власти (функцию общества) нельзя рассматривать отдельно от аппарата государства (организации осуществления данной функции).

Таким образом, при изучении вопроса об ответственности государства перед обществом, подразумевается ответственность государственной власти (государственного аппарата наделенного функциями контроля общества) перед всеми членами общества в целом. Другими словами, часть общества отвечает перед всем обществом. Стремление к такому идеальному государству, не имеющему пороков, поражает все новые и новые теории и идеи о государстве. Однако при этом не стоит забывать справедливое утверждение — общество имеет такое государство, которое заслуживает.

Список литературы:

1. Алексеев С.С. Право: азбука — теория — философия: опыт комплексного исследования. М., 1999. — 712 с.
2. Гоббс Т. Соч.: в 2 т. Т. 2. М.,1991 — 735 с.
3. Григорян Л.А. Народовластие в СССР. М.,1972. — 296 с.
4. Гроций Г.О праве войны и мира. Три книги, в которых объясняются естественное право и право народов, а также принципы публичного права. М., 1956. — 868 с.
5. Ильин И.А. Зависть как источник бедствий // О грядущей России: Избранные статьи. Джорданвилл; Нью-Йорк, 1991. — 367 с.
6. Конституция Российской Федерации от 12.12.1993 (с изменениями на 30 декабря 2008 года) // Российская газета, № 7, 21.01.2009 (с учетом поправок законов N 6-ФКЗ, 7-ФКЗ от 30.12.2008) — 24 с.
7. Локк Д. Два трактата о правлении // соч.: в 3 т. М.,1988. Т. 3 — 668 с.
8. Ленин В.И. Полн. собр. соч., 5-е изд. Т. 33 — 433 с.
9. Макиавелли Н. Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве. М., 1996. — 639 с.
10. Мамут Л.С. Государство в ценностном измерении. М.,1998. — 48 с.
11. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 21 — 745 с.
12. Общая теория государства и права. Академический курс в трех томах /отв. ред. М.Н. Марченко. М., 2007. Т. 1 — 568 с.
13. Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М.,1969. — 703 с.
14. Фихте И.Г. Основные черты современной эпохи: соч. в 2 т. Т. II. СПб, 1993 — 798 с.
15. Штракс Г.М. Социальное единство и противоречия социалистического общества. М., 1966. — 144 с.
16. Штракс Г.М. Социальное противоречие. М., 1977. — 158 с.