ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ УСТРОЙСТВА СИРОТСКИХ СУДОВ

В ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ

Мхитарян ЛюдмилаЮрьевна

доцент кафедры правовых дисциплин ПИЭФ, г. Пермь

E-mail: LMhitaryan@yandex.ru

Система местных судов, возникшая в России в последней четверти XVIIIвека, породила к жизни совершенно новые органы, главной функцией которых было решение вопроса о социальной поддержке малолетних детей и вдов. В основу организации опекунских установлений был положен сословный принцип: на дворянскую опеку было возложено попечение о дворянских сиротах; духовное начальство обязано было заботиться о детях духовных особ; сельский сход – о детях сельских обывателей; сиротский суд заботился о детях личных дворян, городских обывателей.

Вопросы организации и деятельности сиротских судов изучались различными авторами. В дореволюционный период деятельность этих органов рассматривалась в основном цивилистами в рамках изучения гражданского (семейного и наследственного) права в связи с организацией опеки и надзором за деятельностью опекунов [1; 11; 14; 18; 20].

В советский период деятельность судебных учреждений, в том числе сиротского суда, отражена в работах Н. Н. Ефремовой и Н. П. Ерошкина [9; 10] в связи с характеристикой реформ, проводившихся Екатериной Великой. 

Однако региональная специфика работы опекунских органов стала активно изучаться лишь в постсоветский период [12; 13; 17]. Между тем деятельность опекунских учреждений, и в частности сиротских судов, признается весьма важной в вопросах защиты прав детей.

Сиротские суды были созданы в соответствии с Указом Екатерины II«Учреждения для управления губернской Всероссийской империи» 1775 г. [19]. Они образовывались при городовых магистратах и должны были заботиться о «вдовах и осиротевших малолетних детях всякого звания городовых жителей, кои в том городе, где он избран, остались после мужей или родителей и без призрения находятся» [19]. Компетенция сиротского суда распространялась только на город или уезд, в котором он находился.

После упразднения магистратов сиротские суды Пермской губернии были прикреплены к Пермскому окружному суду и гражданскому департаменту судебной палаты Казанского судебного округа [16, с. 247].

Председательствовал в городском суде  городской голова, помимо которого в состав входили два члена магистрата и городовой староста. Городской голова выбирался городским обществом раз в три года путем баллотировки, староста – на год. Остальные члены суда избирались из состава купцов, мещан и ремесленников. Таким образом, в состав сиротского суда входили как представители выборных административных, так и судебных городских структур. Суд назначал опекунов имениям, оставшимся после смерти владельца, малолетним сиротам и вдовам. Если стороны были недовольны решением суда, оно могло быть перенесено в губернский магистрат.

Сиротский суд ежегодно заслушивал отчеты опекунов, решал спорные вопросы, рассматривал различные просьбы. Нередко в сиротский суд обращались наследники с просьбой о дележе наследства. Так, 23 октября 1813 г. Пермский сиротский суд слушал дело о разделе имущества, оставшегося после смерти главы семейства, купца Сыромятникова. Было учтено все движимое имущество, состоящее в лавочном товаре, недвижимое имущество, а также долги покойного, после чего было принято следующее решение: «а наследство должно разделить на четыре части, как то: вдове Сыромятниковой и двум ея сыновьям Ивану и Ионе, и дочере девице Марии» [3, л. 64].

Сиротский суд приступал к делам по опеке по уведомлению городского головы, близких родственников или свойственников малолетнего, высшего равного или присутственного места, по сообщению двух посторонних лиц и приходского священника [19]. Часто в качестве просителей выступали кредиторы умершего, так как до учреждения опеки они не имели возможности истребовать свои долги [7].

Назначаемый опекун должен был отвечать следующим характеристикам: «выбор в опекуны должен быть обращаем на таких людей, кои нравственными качествами дают надежду к призрению малолетнего в здравии, добронравном воспитании и достаточном по его состоянию содержании, и от которых ожидать можно отеческого к малолетнему попечения. Посему запрещается определять опекунами: 1) расточивших собственное и родительское имение, 2) имеющих явные и гласные пороки, или же лишенных по суду всех прав состояния, или всех особенных прав и преимуществ, как лично, так и по состоянию им присвоенных, 3) известных суровыми своими поступками, 4) имевших ссору с родителями малолетнего, 5) несостоятельных» [19]. За выполнение своих обязанностей опекун имел право на вознаграждение в размере 5 % от доходов малолетнего, полученных в результате хозяйственной деятельности. Сиротский суд мог назначить не одного, а нескольких опекунов к малолетнему, в этом случае сумма вознаграждения распределялась между всеми [19].

Опекун принимал «в смотрение свое и ведомство»  все движимое и недвижимое имение малолетнего по описи, составляемой вместе с членом сиротского суда, причем одна копия описи оставлялась в суде. Опекун должен был стараться, чтобы «доходы малолетнего собираемы были в надлежащее время, а расходы производились без излишества» [19].

Однако нередко опекуны просили об освобождении их от выполнения опекунских обязанностей, ссылаясь на свою занятость, чаще всего это происходило в купеческой среде. В трудах известного дореволюционного цивилиста Д. И. Мейера высказывалось утверждение, что лицам торгового сословия, дела которых часто запутаны, назначить опекуна бывает затруднительно [14, с. 768]. Купцы неохотно принимали на себя опеку: доходило до того, что сиротские суды против воли лиц назначали их опекунами, на что, по мнению Мейера, суд имел полное право. Сиротский суд буквально навязывал лицам купеческого сословия опеки над имуществом малолетних сирот, совершенно этим лицам посторонних и неизвестных. Г. Ф. Шершеневич, в целом соглашаясь с тем, что суд мог обязать лицо принять опекунство, замечает, что уклонение от этих обязанностей не сопровождалось для лица невыгодными последствиями [20, с. 607].

Поскольку Пермь и уездные города Пермской губернии в XVIII– XIX вв. были известными купеческими центрами, проблема назначения опекунов в купеческой среде для городов Пермской губернии была весьма актуальна. Так, Кунгурский сиротский суд своим постановлением назначил мещанина Семовских опекуном по имению умершего мещанина Максима Николаева Кадошникова вместо уволенного от этого звания мещанина Ягодкина. Семовских ходатайствовал об увольнении его от этого звания, поскольку жена умершего находится постоянно в нетрезвом виде, а к тому же у него при однородной с этой Калашниковой торговле происходят ссоры. Однако ходатайство было оставлено Сиротским судом без уважения. В следующем ходатайстве Семовских вторично отказывался от выполнения опекунских обязанностей, ссылаясь на то, что опекун должен быть лицом сведущим, самостоятельным, грамотным и знающим законы, так как по этой опеке необходимо иметь, в видах ограждения интересов малолетних, ходатайство как в судебных, так и в административных учреждениях, между тем он, Семовских, человек малограмотный и неразвитой, находится при 80-летнем отце и занимается постоянной торговлей, к тому же состоит на общественной службе, положительно опекуном быть не может, и наконец, выборы в опекуны должны быть производимы с согласия избираемого лица. Повторно не найдя сочувствия в Сиротском суде, Семовских обращается с жалобой в Пермский Окружной суд. Сиротский суд в рапорте, поданном в Окружной суд, объясняет, что все эти обстоятельства несущественны и подробно объясняет каждое из них. Окружной суд, выслушав заключение товарища прокурора, и принимая во внимание, что все приведенные в жалобе Семовских причины, по которым он будто бы не может быть опекуном, как то: ссора с матерью малолетних, малограмотность, его занятие торговыми делами и общественная служба просителя, не могут быть причислены к таковым, по которым по закону (254 и 256 ст. 1 ч. X тома Свода законов) не мог быть выбран Сиротским судом опекуном; никто не вправе отказываться от общественных обязанностей без законных к тому причин. Таким образом, жалоба была оставлена без последствий [2, л. 5–6]. Следует лишь догадываться, насколько добросовестно человек, не желающий заниматься столь хлопотным делом, выполнял навязанные ему обязанности.

Снятие с опеки производилось при достижении опекаемым совершеннолетия или вступлении его в брак. Указом от 22 декабря 1785 года малолетнему по прошествии от роду 17 лет разрешалось вступить «в совершеннолетство и в управление своего имения»; однако до достижения 21 года ему запрещалась продажа  и заклад недвижимого всякого имения без согласия и подписи попечителя и опекуна. В материалах сиротских судов имеются многочисленные  рапорты заседаний сиротского суда о рассмотрении прошений тех лиц, которые достигли 17-летнего возраста, и на основании Свода Законов 10-го тома ст.ст. 214, 215, 946, 947 из опеки исключали и «следующие ему в наследственную из родительского капитала часть предоставляли в полное распоряжение, к исполнению чего опекуну… предписать указом, с тем, чтобы он до достижения означенного наследника… до 21-го года был попечителем, и представлял бы вовремя отчет» [6, л. 11–12].

Однако попечитель мог и не назначаться, если у опекаемого оставалось только движимое имущество. Так, 10 марта 1804 г. в Пермском сиротском суде рассматривалось дело об опеке: к малолетнему мещанскому сыну Михаилу Дружинину был назначен опекуном пермской купец Федор Быков. Михаилу Дружинину по ревизским сказкам в 1803 г. исполнилось 19 лет. Сиротский суд вынес решение: «по основанию вышеописанного Именного высочайшего указа состоящего в опеке мещанина Дружинина, по прошествии его в совершеннолетие из опеки исключить, и потому оставшиеся у опекуна Быкова деньги выдать ему, Дружинину, с распиской; а хотя б и следовало по силе того же узаконения избрать к нему Дружинину попечителя, но как недвижимого имения никакого в опеке не состояло, то и надобности в таковом попечителе не состоит, о чем как купцу Быкову, так равно и мещанину Дружинину объявить с подпиской» [4].

Сиротские суды подвергались проверке. Так, по рапорту господина тайного советника сенатора и кавалера Рунича Правительствующему Сенату, он, во исполнение высочайшего его императорского величества рескрипта 8 декабря 1807 г., произведя осмотр Пермской губернии на основании инструкции сенаторам данной, доносил, что при осмотре пермской дворянской опеки и сиротского суда «нашел оные в надлежащем действии и не заметил он никаких важных упущений и отступлений от узаконенного порядка» [5].

Кроме того, сиротские суды ежегодно отчитывались в Пермскую палату уголовного и гражданского суда «о положении дел и опек, учрежденных Сиротским судом». По архивным материалам, заслушав отчет Кунгурского сиротского суда за 1848 год, «по обревизовании отчетов» членами Палаты были сделаны следующие замечания:

1. остатки из предшествовавших отчетов перенесены правильно, как имения, так и наличным капиталом;
2. обращение сумм, принадлежащих малолетним и другим лицам, состоящим в опекунском управлении, удовлетворительно;
3. формы отчетности соблюдены, кроме того только, что некоторые лица, выбыв из опекунского управления в предшествовавших годах, показываются еще по отчетам и за 1848 г., а некоторые напротив того лица, достигнув 17-ти летнего возраста, не исключаются из опекунского управления и не допускаются к управлению своим имением без объяснения о том причин, тогда как они в этом возрасте по ст. 21 Xтома Свода законов вступают в управление своим имением под руководством в некоторых случаях избираемых самими ими попечителей. Палата приказала: записать о сем в журнал, о обревизовании отчетов Кунгурскому Сиротскому суду дать знать с тем, чтобы он по исключении из Опекунского управления лиц самых опек не показывал их в последующих отчетах и лиц, достигших 17-летнего возраста, из ведения опеки исключал своевременно [6, л. 6–8].

Таким образом, на протяжении XVIII– XIX вв. в России интенсивно развивалось законодательство, регулирующее опекунскую деятельность; были созданы специальные органы, занимающиеся вопросами опеки: дворянские опеки и сиротские суды; налажена система контроля и надзора за деятельностью опекунов.

В работах исследователей деятельности сиротских судов в центральной России [13, с. 33; 8, с. 14] отмечается, что, помимо опекунских дел, сиротский суд вел дела, посвященные организации городских школ, надзору за городскими богадельнями и сиротскими (воспитательными) домами, то есть выполнял исключительно административные функции. Эти факты, по мнению О. Е. Думенко, дают основание полагать, что сиротские суды скорее являлись учреждениями социальной помощи и поддержки [8, с. 19], чем судебными органами.

Следует отметить, что реформа Екатерины IIналожила определенный отпечаток  на все судебные органы, в том числе и на сиротский суд: объявленное указом 1775 года отделение судебных органов от административных оказалось формальным, вследствие чего судебные органы вплоть до реформ Александра II, помимо собственно судебных, выполняли и административные функции.

В Пермской губернии, по документации Пермского сиротского суда, сиротский суд занимался исключительно опекой  и попечением осиротевших горожан и их имущества, решал спорные наследственные дела, что дает основание считать сиротский суд в Пермской губернии судебным органом, с частично административными функциями.

Список литературы:

1. Анненков К. Система Русского гражданского права. Т. V. Права семейные и опека. – СПб.: Типография М. М. Стасюлевича, 1902.
2. Государственный архив Пермского края (Далее: ГАПК). Ф. 1. Оп. 1. Д. 412.  
3. ГАПК. Ф. 22. Оп. 1. Д. 151.
4. ГАПК. Ф. 175. Оп. 1. Д. 2.
5. ГАПК. Ф. 175.  Оп. 1. Д. 3. 
6. ГАПК. Ф. 177. Оп. 2. Д. 42.
7. Гончаров Ю. М. Городская семья Сибири второй половины XIX– начала XX вв. М., 2002.
8. Думенко О. И. Сиротские суды Тверской губернии в последней четверти XVIII– начале XIXвека. Автореферат диссертации на соискание ученой степени канд. ист. наук СПб., 2010. – 22 с.
9. Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России  – М. : Высшая школа, 1983. – 352 с.
10. Ефремова Н. Н. Судоустройство в России в XVII– первой половине XIXвека. – М., 1993.  – 190 с.
11. Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов. Составил И. М. Тютрюмов. Книга первая (Классика российской цивилистики). М.: «Статут», 2004. – 348 с.
12. Зуева Е. А. Опека и попечительство у сибирского купечества в последней четверти XVIII– первой половины XIXв. // Социально-культурное развитие Сибири: Бахрушинские чтения 1991 г.: межвуз. сб. науч. тр. / под ред. Л. М. Горюшкина. Новосибирск, 1990. С. 25 – 34.
13. Киприянова Н. В. Деятельность Сиротского суда г. Владимира в конце XVIII– первой половине XIX в. // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: История и политические науки. 2010. № 1. С. 32–41.
14. Мейер Д. И. Русское гражданское право.  – М.: Статут», 2000. – 831 с.
15. Мигунова Т. Л. Социально-правовая программа Екатерины II(по материалам «Учреждения для управления губерний Всероссийской империи») // Российский следователь. 2008. № 7. С. 38–40.
16. ПСЗ. – СПб., 1830. – Т. 20. – С. 247. / ГАПК. Фонд печатных изданий, № 9807.
17. Сельское и городское самоуправление на Урале в XVIII– начале XX в. / Е. Ю. Анкаримова, С. В. Голикова, Н. А. Миненко, И. В. Побережников. М., 2003.
18. Синайский В. И. Русское гражданское право. – М.: «Статут», 2002. – 638 с.
19. Учреждения для управления губерний Всероссийской империи. № 14392, 7 ноября 1775 г. // ПСЗ Российской империи. Собр. 1-е. Т. 20: 1775-1780. СПб., 1830.
20. Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. – Тула: Автограф, 2001. – 720 с.