ПРАВО НАСЛЕДОВАНИЯ ВДОВЫ В РОССИИ: ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ

Удодов Александр Григорьевич

к. ю. н., доцент МОФ МосУ МВД России, г. Москва   

E-mail: jantagan@rambler.ru

Законодательные нормы, касающиеся права наследования вдовы уходят корнями в глубокую древность. Первое упоминание о данном праве содержится в одном из ранних юридических памятников - Договоре 911 г. Олега с Византией (ст.4) [8, 7]. В «Русской Правде» женское имущественное владение именуемое «частью», включало в себя приданное - собственность жены, которым она могла распоряжаться по своему усмотрению. Тот факт, что «часть» сохранялась за женщиной после смерти супруга и в случае повторного замужества свидетельствует о том, что в отношении данного имущества женщина обладала правом не только распоряжения, но и владения [8, с. 117]. Особый интерес для специалистов представляет ст. 106 «Русской Правды», которая свидетельствует о том, что женщина не просто имела наследственные права, но и могла самостоятельно определять, кому из детей будет завещано наследство. Между тем, изучение законодательных источников периода  средневековья ясно свидетельствует - в случае смерти супруга вдова могла наследовать лишь «часть», не претендуя на «задницу» - совокупность движимого и недвижимого имущества семьи. Даже беглый историко-правовой анализ свидетельствует о том, что нормы, регулирующие право наследования вдовы, расходились с общими положениями, предусматривающими ограничение женщин в праве наследования. По «Своду законов Российской империи», супруги наследовали друг после друга на равных основаниях, в размере 1/7 недвижимого и движимого имущества. Право вдовы получить свою наследственную долю в собственность свидетельствует о прогрессивности российского законодательства [7, с. 623]. Между тем, на практике применение ст. 1148 представлялось следующим образом - если муж при жизни не обеспечивал жену каким-либо договором, то после его смерти бездетная вдова теряла большую часть своего состояния, полученного от роди­телей. Данное обстоятельство, по мнению одного из составителей проекта «Гражданского уложения» И.Е. Ильяшенко, порождало фиктивные договоры и обязательства, ставившие целью обойти положения вышеуказанной статьи, с тем, чтобы оставить нажитое жене, пусть даже бездетной, а не дальним родственникам. Вдова получала часть не только из наличного имущества мужа, но также и из того имущества, которое следовало бы ее мужу, если бы при открытии наследства после своего отца он был бы жив. Согласно смыслу ст. 1151 вдова имела право получить эту часть из недвижимого имущества свекра при его жизни, а из доли движимого имущества после его смерти [6, с. 85-86]. Наличие данной статьи в «Своде законов» вызвало острые дискуссии среди юристов-специалистов в сфере гражданского права. «Несообразной и противоречивой» эту статью считали К.П. Змирлов и К.П. Победоносцев [5, с. 112-115; 9, с. 275-279]. Данная позиция базировалась на утверждении, что права вдовы согласно смыслу ст. 1151 представляются более широкими, нежели права сына - согласно законодательству сын не имел права требовать своей наследственной доли из имущества отца при жизни последнего. Кроме того, положения данной статьи нарушали общее правило российского законодательства, предоставляющего собственнику право неограниченно распоряжаться его благоприобретенным имуществом. Обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев отмечал: «невозможно собственнику понять закон, в силу коего вдова умершего сына может ограничить свободное право его распоряжения в благоприобретенном имении со дня смерти сына, и предъявить свое участие в выгодах производимых отчуждений, воспретить даже самые отчуждения до полного расчета с нею, - тогда как подобное право мужа той вдовы, родного сына владельца имения, при жизни отца было бы немыслимо, сочтено было бы явным беззаконием и даже оскорблением родительской власти» [9, с. 276]. Следует отметить, что само по себе право вдовы требовать указной части из имения живого свекра противоречило основным началом наследственного права, по которому наследовать можно было только в имуществе, оставшемся после умершего. Примечательно, что по смыслу ст. 1152 «если бездетная жена умрет, не просив при жизни своей о выделе ее указной части, то наследники ее не имеют права требовать сей части..., вступлением же в новый брак и пропущением 10-летней давности, не лишается как сама жена, так и ее наследники, сей части, если только просьба о выделе оной подана при ее жизни» [7, с. 71].

Ещё более сложной была судебная практика. Некоторые суды признавали подачу просьбы со стороны жены о выделе ей указной части единственным условием, при котором был возможен переход прав на эту часть к ее наследникам, ряд судей считал, что в российском законодательстве отсутствует четко прописанная форма подачи ходатайства о вступлении в наследство, а потому, отсутствие такового не лишает самого права [10, с. 157].

Поскольку в законе не определялось, из какого имущества свекра выделяется эта указная часть, данный вопрос решался различно. Так Московский окружной суд, руководствуясь толкованием закона, признал право вдовы-невестки на получение части и из благоприобретенного имущества ее свекра. Московская судебная палата не согласилась с данным решением окружного суда. По их мнению, согласно смыслу ст. 1226 выдел указной части вдове совершался наследниками мужа. В случае отсутствия у умершего прямых наследников, назначалась опека, которая и выделяла указную часть вдове [10, с. 160].

Однако имущественные дела не только затрагивали вышеобозначенные вопросы. В истории можно встретить ряд примеров, когда женщины-дворянки доверяли мужьям право владения имениями, доставшимися им по наследству. Так, в середине XIX в. дворянка Бежецкого уезда Тверской губернии Елизавета Апыхтина составила следующую доверенность на имя супруга: «Доставшееся мне по наследству от родителя моего, штаб-ротмистра Николая Ивановича Бешенцова… недвижимое имение… доверяю Вам принять по порядку вместо меня во владение» [2, 3]. Можно встретить и противоположные факты. Так, в завещании тверского дворянина Семёна Евстигнеевича Жеребцова, составленном в начале XIX в. было написано: «Супруге ж моей Марье Ивановне, урождённой Курочкиной, по смерти моей, через присутственное место возвратите полученные мною за неё по рядной в приданное деньги пять тысяч рублей.» [4, 6].

По мнению автора,  вопросы наследования имущества волновали общество всегда. С появлением та­кого института, как мировой суд, люди все чаще стали обращаться в него с подобными проблемами. Например, дело: «Об охране оставлен­ного имущества умершей мещанки Аксиньи Дешевой» было рассмотрено в короткий срок. При расследовании оказалось, что дом и место на улице Семинар­ской числились за умершей Аксиньей Дешевой и принадлежали ей в качестве наследства за умершим супругом. После смерти все это имущество переходило родственнице Анне Осиповой, но кроме нее есть еще и малолетняя дочь умершей Аксиньи Дешевой Екате­рина. В видах, согласно закону о хранении интересов малолетней девочки, необходимо пересмотреть имущество умершей и опреде­лить правильность его распределения. Мировой судья 2-го участка г. Твери постановил: «произвести охрану имущества мещанки Де­шевой до следующего пересмотра» [1, 3-5].

Делом «По просьбе кашинских мещанок Сусанны Васильевны Ушаковой  и  Елизаветы  Васильевны  Шляпниковой,   о  вызове  наследников к недвижимому имению, оставшемуся после смерти ка­шинской мещанки B.C. Кожевниковой» занимался мировой судья 1-го участка Кашинского уезда. Мещанки просили, чтобы судья проверил, не претендуют ли другие наследники на долю наследст­ва. В этом расследовании судье помог подворный советник Н.Г. Сафиков, он заявил, что на сегодняшний день наследственных прав на имение Кожевниковой предъявлено не было, кроме выше­означенных просительниц. После этого мировой судья постановил: «согласно вышеизложенного составить свидетельство, которое внесет С.В. Ушакову и Е.В. Шляпникову в  метрические  выписки» [3, 1-7].

Мировые судьи тщательно проверяли наличие наследников на имущество, если таковые не находились, то тот, кто предъявлял права на имущество, тот на законном основании заносился в мет­рики и становился полноправным наследником.

В XIX в. право вдовы на указную часть не погашалось давностью и вступлением в новый брак и уничтожалось лишь в том случае, если вдова при своей жизни не просила о выделе своей части тогда оно, как личное право, не переходило к ее наследникам или кредиторам. Имущество, полученное на указную часть одним из супругов по смерти другого, считалось благоприобретенным имуществом, хотя бы оно было выделено из родового имущества умершего супруга.

Список литературы:

1. Государственный архив тверской области (ГАТО). Ф. 747. Оп.1. Д. 48.
2. ГАТО. Ф. 1403. Д. 5.
3. ГАТО. Ф.1.185. Оп.1. Д. 5.
4. ГАТО. Ф. 1401. Д. 24.
5. Змирлов К.О недостатках наших гражданских законов. //Журнал гражданского уголовного права. - 1884. - Кн. 6.
6. Ильяшенко И.Е. О праве наследования супругов с точки зрения будущего гражданского уложения. // Вестник права. - 1902. - № 4-5.
7. Кавелин К.Д. Взгляд на историческое развитие русского порядка законного наследования и сравнение теперешнего русского законодательства об этом предмете с римским, французским и прусским. // Собрание сочинений. СПб., 1900. Т. 4.
8. Памятники русского права. М., 1967. В. 1.
9. Победоносцев К.П. Куре гражданского права. // Сочинения.  Ч. 2: Права семейные, наследственные и завещательные. СПб., 1871.
10. Товстолес Н.Н. Указанная часть супруга в имуществе свёкра (тестя) // Журнал министерства юстиции. - 1914. - № 5.