Технология «социальных лифтов» как механизм снижения рецидивной преступности

TECHNOLOGY “SOCIAL ELEVATOR” AS A MECHANISM TO REDUCE RECIDIVISM

Vladimir Eminov

doctor. Law Sciences, Professor, Professor of Kutafin Moscow State Law University (MSAL),

Russia, Moscow

Ilya Aminov

cand. Law Sciences, Associate Professor, Associate Professor of Kutafin Moscow State Law University (MSAL),

Russia, Moscow

Статья опубликована в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 15-03-00256 (пункт договора 2.3.12).

АННОТАЦИЯ

В статье обосновывается необходимость принятия эффективных мер по снижению рецидивной преступности в России. Рассматривается сущность и задачи технологий «социальных лифтов», применяемых в исправительных учреждениях. Раскрывается влияние технологий «социальных лифтов», применяемых в учреждениях уголовно-исполнительной системы РФ, на рецидивную преступность. Сделаны предложения по решению существующих в этой сфере проблем.

ABSTRACT

The article substantiates the necessity of taking effective measures to reduce recidivism in Russia. The essence and tasks of the technology of “social elevator” used in correctional institutions. It reveals the impact of technology “social elevator” applied in the institutions of the penal system of the Russian Federation, on recidivism. Make suggestions for solving the existing the problem of this area.

Ключевые слова: социальный лифт; рецидивная преступность; уголовно-исполнительная система; система стимулов; ресоциализация осужденных.

Keywords: social elevator; recidivism; criminally-executive system; system of incentives; resocialization of convicts.

Целями уголовного наказания, определенными Уголовным кодексом Российской Федерации, являются восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений [28, ч. 2 ст. 43]. Именно необходимость защиты общества от угрожающих ему преступлений служит оправданием применения государством наказания в виде лишения свободы, говорится в «Минимальных стандартных правилах обращения с заключенными», принятых ООН [16]. Лишение свободы – это не месть осужденному со стороны общества и государства, это мера, направленная на достижение целей уголовного наказания.

Восстановление социальной справедливости как цель требует, чтобы во время отбывания наказания полноценно реализовалась кара, то есть комплекс ограничений, установленных законом в отношении осужденного. Другая цель – исправление осужденного – предполагает формирование у него уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития и стимулирование правопослушного поведения [29, ч. 1, ст. 9]. И, наконец, третья цель – предупреждение совершения новых преступлений – должна быть достигнута в период отбывания наказания и погашения судимости, в течение которого необходимо предпринять все меры, в том числе воспитательно-профилактические, препятствующие повторению преступной деятельности осужденных [30, с. 11]. Достижение этой цели должно проявляться в уверенности, что после освобождения человек не совершит дальнейших преступлений.

В условиях общего снижения преступности в РФ и предпринимаемых на федеральном уровне всесторонних, в том числе организационно-правовых мер по обеспечению правопорядка, вопрос рецидива у ранее осужденных лиц становится все более актуальным. Несмотря на все усилия государства, уровень рецидивной преступности среди тех, кто ранее уже отбывал наказание, имеет тенденцию к росту. В настоящее время почти половина обвинительных приговоров выносится в отношении ранее судимых лиц, хотя еще 10 лет назад повторно осужден был лишь каждый четвертый. К 2013–2014 гг. доля ранее судимых лиц в общем числе осужденных приговорами суда достигла 44–45 % – это абсолютный рекорд в истории России. В 2014–2015 гг. доля рецидивистов в местах лишения свободы достигла 63–64 %, хотя до 2012 г. не превышала 50–53 % [21, c. 8–10]. При этом вопросам совершенствования уголовно-исполнительной системы (далее УИС) на федеральном уровне уделялось и уделяется достаточно большое внимание.

В последние годы предпринимались заметные меры по организационно-правовому воздействию на эффективность УИС, как специального государственного института, обеспечивающего функции по поддержанию правопорядка, законности и справедливости в обществе. Только за 2014–2016 гг. было принято около 70 нормативных правовых актов, направленных на совершенствование законодательства в сфере исполнения уголовных наказаний, обеспечение прав подозреваемых, обвиняемых и осужденных.

В 2006 г. постановлением Правительства Российской Федерации была утверждена федеральная целевая программа развития уголовно-исполнительной системы на 2007–2016 годы, которая, работает до сих пор [20].

В 2010 г. была принята «Концепция развития уголовно-исполнительной системы РФ до 2020 года», одной из основных целей которой ставилось сокращение рецидива преступлений, совершенных лицами, отбывшими наказание в виде лишения свободы, за счет повышения эффективности социальной и психологической работы в местах лишения свободы, проведение в местах принудительного содержания мероприятий в целях адаптации в обществе освободившихся осужденных, в том числе с участием гражданского общества [23].

В настоящее время одной из основных задач, поставленных в Государственной программе Российской Федерации «Юстиция», утвержденной Постановлением Правительства Российской Федерации от 15 апреля 2014 года № 312 (Подпрограмма 3 «Регулирование государственной политики в сфере исполнения уголовных наказаний»), определено проведение социальной и воспитательной работы с осужденными, направленной на предотвращение рецидива преступлений, с привлечением к этой работе общественности; совершенствование сотрудничества с институтами гражданского общества, создание условий для осуществления общественного контроля над деятельностью уголовно-исполнительной системы [10].

Бюджетные расходы на ведомство исполнения наказаний с 2003 по 2015 г. выросли в 6 раз, и в 2016 году по-прежнему остаются высокими, несмотря на незначительные сокращения (– 1,75 %) [5]. Содержание уголовно-исполнительной системы обходится стране более чем в 250 млрд. рублей в год. В расчете на одного заключенного расходы составляют порядка 400 тыс. руб. в год. Для сравнения бюджет республики Крым с его двухмиллионным населением составил в 2015 г. всего 66,5 млрд. рублей [21, c. 7]. В то же время именно недофинансирование, по мнению экспертов и правозащитников, стало одной из причин «пробуксовки» пенитенциарной реформы, начатой в 2009 г. и поставившей целью форсированный переход к тюремному содержанию осужденных. Согласно утвержденному проекту, в 2013–2016 гг. должно было быть построено по передовым европейским стандартам 428 тюрем, в которых должно было разместиться более 500 тыс. осужденных, на что государство должно было потратить 1,8 трлн. рублей. В свою очередь, независимые эксперты оценили эти планы в другую сумму – 55 трлн. рублей, что в условиях существующего финансирования является абсолютно нереальным [25]. Более того, сама идея перехода на тюремное (вместо отрядного) содержание осужденных в местах лишения свободы «не вполне» соответствует европейским пенитенциарным стандартам, которые стали ориентиром проводимых реформ. Например, Европа в реформировании уголовно-исполнительной системы движется совсем в другом направлении, широко внедряя в пенитенциарную практику вместо тюремного содержания наказания без изоляции от общества, что также, по мнению западных специалистов, способствует снижению рецидивной преступности [12].

Непродуманность и неэффективность отдельных предпринятых мер по реформированию УИС, существенно снизили не только темпы реформы (в 2016 г. должен завершиться ее второй этап), но и поставили под сомнение правильность выдвинутых целей и задач. Негативно сказалась и серия коррупционных скандалов, потрясших не только ведомство, но и все российское общество.

Тем не менее, планы, программы и концепции необходимо корректировать, принятые на себя обязательства выполнять, ресурсы изыскивать, а ошибки исправлять. В 2015 г. была пересмотрена Концепция развития уголовно-исполнительной системы России до 2020 г. Она, в частности, была дополнена разделом по обеспечению прав и законных интересов осужденных. Предусмотрено дальнейшее совершенствование законодательства России в указанной сфере [24].

Свидетельством серьезного прорыва в сфере либерализации уголовной политики государства и совершенствования системы исполнения уголовных наказаний является то, что с начала 2017 г. Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН) будет готова принять около 900 осужденных к принудительным работам – новому виду наказания, назначаемому в качестве альтернативы лишению свободы на срок от двух месяцев до пяти лет за совершение преступлений небольшой или средней тяжести, либо за совершение тяжкого преступления впервые [28, ст. 53.1].

В свою очередь, начала более активно использовать альтернативные лишению свободы наказания судебная система (в 45 % случаев в 2013 г. по сравнению с 29,4 % в 2009 г.). Одновременно уменьшилась доля осужденных, приговариваемых к лишению свободы с 31,4 % до 26,4 % [4, c. 32]. В 2015 г. эта цифра составила уже 31,5 % (для сравнения в Германии лишь 5,4 % осужденных в 2015 г. получили реальные сроки) [11, c. 233]. В целом в учреждениях УИС РФ по данным ФСИН РФ на 1 сентября 2016 г. содержится чрезмерно большое число осужденных – 645 350 человек [13].

Как показало исследование, проведенное авторами в феврале-апреле 2016 г. в семи исправительных учреждениях Вологодской и Рязанской областей, а также Удмуртской Республики (всего было опрошено 463 осужденных), практически все опрошенные осужденные (97 %), отбывающие наказание, думают о жизни после заключения, строят планы, и большинство из них (78 %) не только желают выйти на свободу как можно скорее и буквально цепляются за любую возможность снизить срок пребывания в местах лишения свободы. Значительная часть опрошенных (48 %) готова приложить для этого максимальные усилия, доказав свое исправление правопослушным поведением и добросовестным трудом. Таким образом, выход на волю – главная цель, которая движет людьми, лишенными свободы. В то же время, менее 43 % опрошенных осужденных представляют себе, как они будут обустраиваться в жизни, как их примет семья, бывшие знакомые, соседи, окружение, общество в целом. Это объясняется тем, что осужденные вместе с потерей свободы, как правило, теряют свой социальный статус, восстановить который полностью практически невозможно.

Стать изгоями общества боятся не только забытые всеми, в том числе и родными, люди без дома, без профессии, без средств, но и вполне «благополучные» осужденные, сохраняющие социальные связи, профессиональную компетентность и материальную независимость. Причины этих страхов и неуверенности в завтрашнем дне кроются, как в недостаточной социально-психологической подготовленности осужденных к дальнейшей нормальной жизни в обществе, так и в несовершенстве организационно-правовых, экономических и социально-психологических мер по обеспечению их ресоциализации [1]. При этом под ресоциализацией (от лат. re (повторное, возобновляемое действие) +лат. socialis (общественный) в данном случае мы понимаем процесс устранения сложившихся у человека ранее убеждений, моделей поведения, привычек, установок, и приобретение качественно новых, корректировку и оптимизацию уже имеющихся путем освоения им социальных норм и культурных ценностей, не освоенных, или недостаточно освоенных ранее [19, c. 161–162]. Ресоциализация – это процесс как бы повторного вживания осужденного в систему ценностей, существующих в обществе. Ключевым и завершающим этапом его ресоциализации выступает социальная адаптация освобожденного к существующим в обществе реалиям, нормам, традициям и требованиям.

Решению задач ресоциализации способствует создаваемая в исправительных учреждениях ФСИН России система «социальных лифтов» как справедливая и эффективная система стимулов законопослушного поведения осужденных. В систему заложен «механизм изменения условий отбывания наказания, изменения вида исправительного учреждения, замены неотбытой части наказания более мягким видом наказания, условно-досрочного освобождения посредством оценки комиссией исправительного учреждения поведения осужденных с помощью определенных критериев» [15]. Таким образом, осужденным, проявляющим себя с положительной стороны, предоставляется возможность улучшить условия содержания и получить рекомендацию комиссии исправительного учреждения на условно‐досрочное освобождение или замену наказания более мягким его видом. В то же время осужденные, не желающие становиться на путь исправления, переводятся на более жесткие условия содержания [14, c. 7–17].

Целями действия системы «социальных лифтов» являются: 1) социализация осужденных; 2) создание условий для позитивного формирования личности, и 3) профилактика рецидивной преступности.

В самом общем виде социальный лифт представляет собой стимул – сильный побудительный и мотивирующий внутренний или внешний фактор, вызывающий у человека ответную реакцию в виде действия или деятельности. Если мотив – это внутренняя потребность человека, то стимул – фактор влияния на эту потребность. Правильный выбор стимулов способен повысить эффективность действий человека по достижению целей и удовлетворению самых разных потребностей. Проводником воздействия стимула на человека является его психика, поэтому чтобы возыметь воздействие на поведение человека, стимул должен соответствовать его взглядам, чувствам, интересам, целям, желаниям, потребностям.

«Социальный лифт», следовательно, можно определить, как правильно подобранный и актуальный для индивида экономический, социальный, политический или иной стимул, который способен активизировать и максимально ускорить его «социальную мобильность», под которой, в свою очередь, понимается то, или иное изменение индивидом своего положения (статуса) в социальном пространстве. Благодаря социальным лифтам, практически любой человек, опираясь, исключительно на собственные индивидуальные способности и действия, имеет возможность передвигаться «вверх», по уровням общественной иерархии, становясь «хозяином» своей судьбы. «Хочешь расти – ищи канал социальной мобильности (он же социальный лифт)», – писал российский и американский социолог П. Сорокин (1889–1968 гг.) – автор теории социальных лифтов [26, c. 297–307].

Относительно деятельности уголовно-исполнительной системы, «социальный лифт» – это стимул для тех, кто осознал свою вину, хочет досрочно вернуться домой и начать новую законопослушную жизнь.

Реализация «социального лифта» может происходить целенаправленно, самопроизвольно или даже случайно. Целенаправленная реализация предполагает обязательное применение технологии, под которой в контексте данной статьи понимается совокупность средств, методов, механизмов, психологических установок, алгоритмов, системное воздействие которых на цель обеспечивает гарантированное достижение желаемых результатов.

Специфика любой технологии заключается именно в гарантированном достижении заложенного результата. Воздействуя системно, технология позволяет оптимизировать негативные процессы и развить позитивные показатели, доводя их, как минимум, до стандартно приемлемого уровня. Конечной целью технологий «социальных лифтов», применяемых в учреждениях ФСИН, является полноценное возвращение в общество лиц, освобождаемых из мест лишения свободы, не допускающее повторного совершения ими преступлений.

Механизмами технологий «социальных лифтов» могут и должны выступать воспитание, образование, трудовая деятельность и социально-психологическое сопровождение осужденных, а также их социальная адаптация и ресоциализация в целом. Здесь главным вопросом становится содержательно-технологическая наполняемость этих механизмов, то есть, какие средства, методы и программы обладают наибольшим действенным эффектом (например, психокоррекционные программы, базирующиеся на когнитивно-поведенческом подходе и теории социального научения). Кроме того, необходимо наличие объективных и адекватных инструментов оценивания, тестирования для измерения эффективности и стабильности происходящих изменений.

Чтобы социальный лифт стал действительно стимулирующим механизмом, необходимо конкретно определить его «маршрут» (этажность подъема и спуска). В контексте деятельности исправительных учреждений такими маршрутами («этажами»), разработанными с учетом статей 78, 87, 120, 122, 124, 128, 130, 132 и 175 УИК РФ, являются:

• изменение вида исправительного учреждения: из тюрьмы в исправительную колонию; из исправительной колонии особого режима в исправительную колонию строгого режима; из исправительных колоний общего режима в колонию-поселение; из исправительных колоний строгого режима в колонию-поселение;
• изменение условий отбывания наказания (обычных, облегченных и строгих), предусмотренных видом режима колонии;
• перевод со строгого режима на общий (и, наоборот) в тюрьмах;
• изменение условий отбывания наказания (обычные, облегченные, льготные и строгие) в воспитательных колониях;
• условно-досрочное освобождение от отбывания наказания (УДО); замена неотбытой части наказания более мягким видом наказания.

Достижение соответствующих «этажей» возможно, если поведение осужденного одновременно соответствует трем критериям, определенным Концепцией развития уголовно-исполнительной системы до 2020 г.

Первый и основной критерий – соблюдение осужденным порядка отбытия наказания, то есть выполнение требований Уголовно-исполнительного кодекса и Правил внутреннего распорядка исправительного учреждения.

Второй критерий – стремление осужденного к психофизической корректировке своей личности и инициативные меры к ресоциализации. Это означает, что для каждого осужденного составляется индивидуальная программа психологической коррекции личности, которую он должен выполнять, участвуя при этом в психологических тестах и тренингах. Кроме того, осужденный должен принимать участие в самодеятельных организациях, действующих в исправительном учреждении, заниматься самообразованием, повышать свой интеллектуальный уровень, выполнять общественные поручения, активно участвовать в спортивных и культурных мероприятиях. Он должен проявлять инициативу к тому, чтобы восстановить прерванные социальные связи – с родственниками, знакомыми, друзьями, оказывающими на него положительное влияние. Такие связи восстанавливаются через свидания, телефонные переговоры, видеообщение. Наконец, заключенный должен показать свое активное стремление к тому, чтобы по отбытии наказания устроиться на работу, завести или восстановить семью – то есть влиться в общественную жизнь.

Третий критерий предусматривает действия, указывающие на активную положительную позицию осужденного, что означает, прежде всего, очевидное желание порвать с криминальным сообществом, с уголовной субкультурой. Немалую роль играет и то, стремится ли осужденный загладить свою вину перед потерпевшим. Если это так, то он, например, может принести потерпевшему письменные извинения, публично раскаяться в содеянном.

Среди «этажей» «социального лифта» наиболее желанными и востребованными в местах лишения свободы являются условно-досрочное освобождение (88,6 % опрошенных осужденных) и замена неотбытой части реального срока более мягким видом наказания (62,5 %). Для лиц отбывающих пожизненное заключение возможность условно-досрочного освобождения является единственным стимулом исправления.

Однако именно на этих этажах «лифт», как правило, «тормозит», «застревает» или вовсе «ломается». Как показывает анализ судебной практики, ходатайства осужденных о замене неотбытой части наказания более мягким их видом в большинстве судов не удовлетворяются или удовлетворяются в небольших количествах. Подобная неблагополучная ситуация прослеживается и с УДО. Если 10 лет назад досрочно освобождался каждый второй осужденный, то сейчас только каждый пятый, при этом далеко не с первой попытки. Специалистами выявлена прямая связь между сокращением возможностей досрочного освобождения из мест лишения свободы и уровнем рецидивной преступности. Следовательно, чем меньше осужденных освобождается досрочно, тем выше уровень рецидивной преступности [21, c. 7–11]. Это не удивительно. Отрицательные решения по УДО генерируют рецидив, так как, получив отказ, осужденный, как правило, психологически срывается, уходит в глубокую депрессию, теряя веру в справедливость и надежду на законное решение проблемы. По результатам проведенного исследования, только 15,8 % опрошенных осужденных после отказа об УДО или замене неотбытого срока лишения свободы более мягким видом наказания выразили готовность продолжать добиваться положительных результатов исправления, добросовестно трудиться и повторять попытки в суде. Около трети осужденных (29,2 %) после первого же отказа бросают идею о ходатайствах и пассивно ждут окончания срока отбытия наказания («от звонка до звонка»). Больше половины опрошенных (53,3 %) заявили, что будут искать «обходные варианты», симулировать исправление (притворяться, что раскаялись и исправились), как-то «договариваться», чтобы получить поощрение или положительную рекомендацию, и т. д. Впоследствии эти негативные установки и модели закрепляются в сознании, привычках и поведении осужденных, и создают почву для дальнейшего их противоправного поведения после выхода на свободу.

Кроме «пробуксовок» и «поломок», другой проблемой системы «социальных лифтов» является его малая «этажность» и ограниченная мощность «подъемного» механизма. Лифт «не везет» осужденного на дальние дистанции («этажи»), а именно, – в социум. Лифт оказывается не способным не только поднять или вернуть утраченный статус, но и просто приблизиться к нему. Как показало исследование, нередки случаи, когда цель исправления достигнута, осужденный готов соблюдать нормы права, правила и традиции человеческого общежития, но встретил серьезные, порой непреодолимые, трудности в социальной адаптации после освобождения. К тому же, если в стенах исправительного учреждения осужденный, получивший УДО, достиг верхнего «этажа», то, выйдя на свободу, он опять оказывается отброшенный на самое дно – самую низшую ступень социальной иерархии.

В России ежегодно из мест лишения свободы освобождаются 250–270 тыс. человек. Зачастую им негде жить, от них отвернулись близкие и друзья, их не берут на работу, к тому же они нередко озлоблены, психически неуравновешены, с высокой склонностью к правонарушениям. Даже по прошествии долгих лет в справке о судимости, требуемой при трудоустройстве практически везде, делается запись о давно снятой или погашенной судимости. Работодатели, как правило «отшатываются» от таких соискателей на должности как «черт от ладана». В ходе проведенного опроса более пятисот граждан (всего 542 человека), занятых в различных сферах деятельности – производстве, сфере обслуживания, бизнесе, образовании, науке и др., абсолютное большинство (87 %) высказали неготовность не только работать, но и просто общаться с лицами, имеющими криминальное прошлое, тем более реальную судимость.

Отсутствие каких-либо стимулов, неопределенность перспектив, слабость внешних положительных воздействий и социально-полезных связей неизбежно компенсируются влиянием криминальной среды. Например, 16 % освободившихся из мест лишения свободы, опрошенных в ходе анкетирования, подвергались отрицательному влиянию лиц, ведущих криминальный образ жизни, более 68 % поддерживали связи с ранее судимыми лицами. Отсутствие денег и какой-либо помощи часто толкает человека на повторное преступление. Неустроенный бывший осужденный находит выход из сложившейся ситуации в совершении нового преступления, идет воровать, грабить, продавать наркотики, убивать. В результате социальные достижения, полученные им в исправительном учреждении, перечеркиваются, а ресоциализация оказывается безуспешной. Согласно информации Главного организационно-аналитического управления Генпрокуратуры России из всех преступлений свыше половины, а именно 53,6 %, это рецидив [22]. За 2013–2015 гг. число лиц, ранее совершавших преступления, признанные рецидивом, возросло на 3,1 % (с 123,7 тыс. до 127,5 тыс.), опасным рецидивом – на 16,8 % (с 13,3 тыс. до 15,5 тыс.), особо опасным рецидивом – на 25,7 % [7].

Российские [2; 3; 6; 9; 18] и зарубежные [17; 27; 31; 32] ученые пришли к выводу, что этап выхода осужденного на свободу, возврат к законопослушному поведению и повторное «вживление» его в социум происходит в результате своевременной и эффективной ресоциализации, начатой еще в стенах исправительного учреждения и сопровождаемой его в период адаптации к нормальной жизни [6, c. 222]. Следовательно, «социальный лифт» не должен ограничиваться выходом осужденного за ворота исправительного учреждения и распространяться только на отношения, связанные с исполнением (отбыванием) наказания, а «везти» (поднимать) освобожденного в общество, восстанавливая его социально-полезные связи, создавая и повышая утерянный социальный статус. Самая эффективная воспитательно‐исправительная работа та, в которой есть связь между пенитенциарной системой и процедурами, уже начатыми в рамках программы подготовки к освобождению.

Своеобразным «переходом» из одной системы «социальный лифтов», уже сложившейся в учреждениях, исполняющих наказания, в другую – систему «социальных лифтов», существующую в обществе может и должна стать служба пробации (от лат. probatio – испытание), которая успешно зарекомендовала себя за рубежом и необходимость создания которой в России активно обсуждается уже несколько лет [8; 11, c. 119–121].

Чтобы продолжить и поддержать начатые в исправительном учреждении процессы и результаты, перед службой пробации должны быть поставлены следующие задачи: стимулирование лиц, освободившихся из мест лишения свободы, к правопослушному поведению; развитие у бывших осужденных навыков социально приемлемого и ответственного поведения; всемерное содействие к включению их в жизнь общества.

Что касается общества, которое часто не радо своим согражданам, вышедшими на волю из колоний и тюрем, то и здесь ситуация выглядит не безнадежной. На вопрос, заданный добропорядочным гражданам в ходе исследования, «Готовы ли Вы из чувства сострадания и гуманности оказать посильную помощь людям, освободившимся из мест лишения свободы?», 52 % респондентов ответили категорическое «Нет». В то же время, на вопрос «Готовы ли Вы из чувства личной и общественной безопасности оказать какую-либо помощь людям, освободившимся из мест лишения свободы?», свыше 85 % из них ответили твердое «Да».

При всех недостатках и просчетах проводимой реформы, практика внедрения технологии «социальных лифтов» себя во многом оправдывает, помогает человеку, оказавшемуся не просто на дне общества, а выброшенным из него, подняться в своих глазах, глазах администрации исправительного учреждения, суда, общества вновь поверить в свои силы, достичь заметных и ощутимых социально-значимых результатов.

Главное, что в процессе внедрения технологий «социальных лифтов» в уголовно-исполнительной системе у всех заинтересованных сторон сложилось устойчивое понимание того, что лишь комплексное и целенаправленное воздействие всех элементов технологий позволит обеспечить эффективную адаптацию и ресоциализацию осужденных и тем самым существенно сократить рецидивную преступность.

Список литературы:

1. Аминов И.И., Эминов В.Е. Психологическая направленность технологий «социальных лифтов» в работе с осужденными // Научно-методический электронный журнал «Концепт». 2016. Т. 15. С. 1273.
2. Антонян Ю.М. Некоторые проблемы ресоциализации ранее судимых лиц / Проблемы борьбы с рецидивной преступностью. – М., 1980. С. 68–70.
3. Баранов Ю.В. Ресоциализация осужденных к лишению свободы и освобожденных от этого наказания: теоретико-методологические и правовые основы: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. – М., 2008.
4. Бочаров Т., Волков В., Дмитриева А., Титаев К., Четверикова И., Шклярук М. Диагностика работы судебной системы в сфере уголовного судопроизводства и предложения по ее реформированию. Ч. I СПб: ИПП ЕУСПб, 2016.
5. Бюджет – 2016. – М., Центр экономических и политических реформ, 2016. С. 8–9. – [Электронный ресурс] – Режим доступа: URL: http://cepr.su/wp-content/uploads (Дата обращения 12.10.2016 г.).
6. Вермеш М. Основные проблемы криминологии: Пер. с венг. – М., Прогресс, 1978.
7. Генпрокуратура: уровень рецидива особо опасных преступлений в России вырос на 25 % – [Электронный ресурс] – Режим доступа: URL: http://tass.ru/proisshestviya/2068589 (Дата обращения 12.10.2016 г.).
8. Голодов П.В. Зарубежный опыт и перспективы создания службы пробации в России: организационно-правовые аспекты // Вестник института. Научно-практический журнал Вологодского института права и экономики ФСИН. Преступление. Наказание. Исправление. 2011. С. 81–88; № 2 (14).
9. Горбань Д.В. О некоторых проблемах социальной адаптации, осужденных к лишению свободы и современной прогрессивной системы // Вестник Кузбасского института ФСИН России. 2015. № 4. С. 30–36 http://www.73. (Дата обращения 12.10.2016 г.).
10. Государственная программа Российской Федерации «Юстиция», Утверждена Постановлением Правительства РФ от 15 апреля 2014 г. № 312 (ред. от 23.04.2016) «Об утверждении государственной программы Российской Федерации «Юстиция» // СЗ РФ 05.05.2014, № 18 (часть II), Ст. 2158.
11. Зимин С.П. Институт пробации в России // Вестник Омской юридической академии. 2012. № 2 (19). С. 119–121.
12. Йоханнес Ф. Французские тюрьмы способствуют рецидивам – [Электронный ресурс] – Режим доступа: URL: http://www.zakonia.ru/analytics/73/52695 (Дата обращения 12.10.2016 г.).
13. Краткая характеристика уголовно-исполнительной системы – [Электронный ресурс] – Режим доступа: URL: http://фсин.рф/structure/inspector/iao/statistika/Kratkaya%20har-ka%20UIS/ (Дата обращения 12.10.2016 г.).
14. Максименко В.А. Современное состояние и перспективы развития уголовно­-исполнительной системы // II-й Международный пенитенциарный форум «Преступление, наказание, исправление»: в 8 т. Т. 1 – Рязань: Академия ФСИН России, 2015. С. 7–17.
15. Методические рекомендации по использованию системы «социальных лифтов» в исправительных учреждениях ФСИН России в условиях действующего законодательства (Указание директора ФСИН России от 25.03.2011 г. № 15-5093-01). – [Электронный ресурс] – Режим доступа: URL: http://73.fsin.su/document/metodicheskie_rekomendatsii_po_ispolzovaniyu_sistemy_sotsialnykh_liftov.php (Дата обращения 12.10.2016 г.).
16. Минимальные стандартные Правила обращения с заключенными (Приняты в г. Женеве 30.08.1955). – Режим доступа: – [Электронный ресурс] – URL: http://base.garant.ru/1305346/ (Дата обращения 12.10.2016 г.).
17. Мюллер Т. Что сможет снизить уровень преступности и рецидивизма? Результаты исследований и примеры положительного опыта применения мер по реабилитации в пенитенциарных учреждениях в рамках СМП // II-й Международный пенитенциарный форум «Преступление, наказание, исправление»: в 8 т. Т. 1 – Рязань: Академия ФСИН России, 2015. С. 232–237.
18. Павленко О.В. Постпенитенциарное поведение лиц, отбывших наказание за корыстные преступления: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Омск, 2003.
19. Перинская Н.А. Ресоциализация // Знание. Понимание, Умение. Выпуск № 4. 2005. С. 161–162.
20. Постановление Правительства РФ от 05.09.2006 № 540 (ред. от 27.08.2015) «О федеральной целевой программе «Развитие уголовно-исполнительной системы (2007–2016 годы)» // – [Электронный ресурс] – Режим доступа: URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_63043/ (Дата обращения 12.10.2016).
21. Практика рассмотрения ходатайств о досрочном освобождении осужденных в российских судах // Аналитический отчет (версия для контролирующих органов); под ред. О.М. Киюциной. Институт проблем современного общества (ИПСО). СПб., 2016. – 102 c.
22. Прокуратура сообщила о росте преступности из-за финансового кризиса в стране – [Электронный ресурс] – Режим доступа: URL: http://og.ru/society/2015/09/01/prokuratura-soobshchila-o-roste-prestupnosti-iz-za-finansovogo-krizisa-v-strane (Дата обращения 12.10.2016).
23. Распоряжение Правительства РФ от 14.10.2010 № 1772-р (ред. от 23.09.2015) «О Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года» // – [Электронный ресурс] – Режим доступа: URL: http://www.consultant.ru/ (Дата обращения 12.10.2016 г.).
24. Распоряжение Правительства РФ от 23.09.2015 № 1877-р «О внесении изменений в Концепцию развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года // – [Электронный ресурс] – Режим доступа: URL: /http://www.garant.ru/ (Дата обращения 12.10.2016 г.).
25. Сафронова И. Эксперты о реформе тюремной системы: надо перейти от проекта «мечта» к проекту «реальность» // Материалы пресс-конференции в Комсомольской правде. 19 апреля 2013 г. – [Электронный ресурс] – Режим доступа: URL: http://www.kp.ru/daily/26065/2973492/ (Дата обращения 12.10.2016 г.).
26. Сорокин П. Социальная и культурная мобильность // Сорокин П. Человек, цивилизация, общество / Под ред. А.Ю. Согомонова. – М.: Политиздат, 1992. С. 297–307.
27. Сысоев А.М. Реализация стратегии «нулевой терпимости» в США: плюсы и минусы // Уголовно-исполнительное право. 2012. № 2. С. 32–35.
28. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 06.07.2016). / – [Электронный ресурс] – Режим доступа: URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_10699/ (Дата обращения 12.10.2016 г.).
29. Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации от 08.01.1997 № 1-ФЗ (ред. от 28.11.2015). / – [Электронный ресурс] – Режим доступа: URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_12940/ (Дата обращения 12.10.2016 г.).
30. Южанин В.Е. О ресоциализации осужденных как цели процесса обеспечения реализации наказания в виде лишения свободы // Вестник института: Преступление. Наказание. Исправление. Изд-во: Вологодский институт права и экономики Федеральной службы исполнения наказаний. 2015. № 4 (32). С. 9–15.
31. Brunner F. Gewerkschaft Knast & Zelle – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: URL: http://zeitenspiegel.de/de/projekte/reportagen/gewerkschaft-knast-and-zelle/article/ (Дата обращения 12.10.2016 г.).
32. Cullen J.E., Jones L., Woodward R. (Eds) Therapeutic Communities for Offenders. Chichester: John Willey and Sons, 2007.