СПРАВЕДЛИВОСТЬ И ПРАВО – НОРМАТИВНО-ЦЕННОСТНЫЕ РЕГУЛЯТОРЫ СОЦИУМА

JUSTICE AND LAW – NORMATIVE VALUE THE CONTROLLERS OF SOCIETY

Lybove Andreeva

Candidate of juridical sciences, senior researcher of the Novgorod branch Modern humanitarian Academy,

Russia, Veliky Novgorod

Irina Trukhina

сand.filosof.science, associate professor, the Professor of St. Petersburg State University, Russian Ministry for Emergency Situations

Russia, Saint-Petersburg

АННОТАЦИЯ

В статье рассматривается цивилизация, предоставляющая человеку ХХ1 века разнообразные жизненные блага, в тоже время порождающая глобальные кризисные явления. Мир оказался в состоянии потребности серьёзных перемен. Ценностные установки общества динамично меняются. В условиях коренной ломки социально-экономических отношений проблемы ценностной ориентации представляются достаточно остро. В этих условиях чаще обращаются к проблеме справедливости, к поискам её новых требований и смыслов.

ABSTRACT

The article discusses civilization, represent the person of the XX1 century a variety of good things of life, at the same time generating global crises. The world was in the state needs major changes. The value orientations of a society rapidly changing. In terms of a radical break-up of socio-economic relations the problem of value orientation are considered to be rather acute. In these circumstances, often turn to the problem of justice, to search for her new demands and meanings.

Ключевые слова: справедливость, право, регуляторы, социум, нормативно-ценностные установки.

Keywords: justice, law, regulators, society, normative values.

«Сущность правового принципа справедливости,- отмечает В.Д. Филимонов, - составляет его способность разрешать социальные противоречия с помощью права» [41]. По мнению Д.Ллойда идея справедливости является важнейшей составной частью идеи права, более того, идея права всегда ассоциируется с идеей справедливости.[18] Анализируя категорию справедливости как наиболее универсальную и базисную для римского частного права, В.А. Савельев обращает внимание исследователей на выражение древнеримского юриста Павла: «Справедливость вообще всегда должна приниматься во внимание, но особенно в праве».[35]  Этическое обоснование права в том или ином виде характерно для всех исторических эпох и стран. В первобытном обществе характер мононорм имели обычаи. Они интегрировали в нераздельное единство все возможные средства регуляции. На первых фазах формирования юридические нормы повсеместно выступали в единении с религиозными и этическими нормативными положениями. [4] Право характеризовалось как искусство добра и справедливости. «Именно в этике, - подчёркивает С.С. Алексеев, - с того времени и до наших дней находит достаточное основание и поддержку характерная для права во всех его разновидностях категория справедливости – соразмерности, меры, а также сама возможность принуждения людей к соблюдению каких-то единых правил, норм».[1] Платон проблему справедливости рассматривает в контексте самых важных проблем человеческой жизни. Справедливость, как четвёртая добродетель идеального государства, отмечает Платон, наступает тогда, когда каждый занимается своим делом и не вмешивается в чужие дела, обеспечивая тем самым целостность и процветание государства. «Каждый отдельный человек,- указывает Платон,- должен заниматься чем-нибудь одним из того, что нужно в государстве, и при том, как раз тем, к чему он по своим природным задаткам больше всего способен». [27] Платон полагает, что общее представление о справедливости, заключающееся в том, чтоб «отдавать то, что кто-то у кого-то взял», чтоб на добро отвечать добром, а на зло злом. Для Платона справедливость – это объективная характеристика, по природе присущая человеку. Быть справедливым – это «быть хорошим» не в субъективном, но в объективном смысле, то есть достичь своего «оптимума», «хорошего бытия», «совершенства». Справедливость у греков являлась одним из совершенств человека. Приносить кому-то пользу означало делать его лучше, а вредить кому-то, делать ему хуже, как раз в отношении присущего ему «совершенства».[5] В трактате «Законы» Платон утверждает, что только справедливый человек счастлив, несправедливый человек несчастлив. Сам же замечает, что это утверждение ложь, но ложь полезная, потому, что она побуждает граждан соблюдать законы. Это, по Платону, быть справедливым.[28] Значительный вклад в разработку концепций справедливости и права внёс Аристотель, предприняв попытку всесторонней разработки науки о политике. Научное понимание политики Аристотель полагал как развитые представления о нравственности, поскольку объекты таких наук как этика и политика справедливое и прекрасное в основном совпадают. Аристотель отмечает: «…этика входит в политику как её часть и начало». [2] Аристотель рассматривал политику как высшую форму жизнедеятельности человека, поскольку через неё во взаимоотношениях между людьми утверждается справедливость и достигается благо каждого. Человек по своей природе есть существо политическое (дословный перевод: «есть животное государственное».[3, c.378] Распределительная справедливость исходит из принципа «геометрического равенства» и означает деление общих благ по достоинству, пропорционально вкладу и взносу того или иного члена общества, возможно как равное, так и неравное наделение такими благами как власть, почести, деньги. Критерием уравнивающей справедливости является «арифметическое равенство», сферой применения этого принципа является область гражданско-правовых сделок, возмещение ущерба, наказания и т.д. Справедливость есть абстрактное выражение того, что должно делаться в соответствии с правом: не всем одно и то же, а каждому своё, так как для неравных равное стало бы неравным. Право, указывает Аристотель, есть норма политической справедливости, иначе «есть нормально закреплённая справедливость»[3, с.605] Идею справедливости Аристотель  рассматривает в качестве основного критерия выделения правильных и неправильных форм государственного правления. «Наилучшим государственным строем, должно признать такой, организация которого даёт возможность всякому человеку благоденствовать и жить счастливо».[3, с.591]

Внимание проблемам справедливости и права уделяет Марк Туллий Цицерон. Люди, как отмечает Цицерон, самой природой наделены «семенами» разума и справедливости и потому стало возможным возникновение упорядоченного человеческого общежития, государства и права. Для правовой теории Цицерона характерны апелляции к природе, к её разуму и законам. В основе права лежит присущая природе справедливость. Справедливость представляется Цицероном как вечное, неизменное и неотъемлемое свойство природы в целом, и человеческой природы. Справедливость «проистекает из природы» и «все честные мужи ценят самое справедливость и право само по себе».[43,с.102,104] Право устанавливается природой, а не человеческими решениями и постановлениями. Человеческие установления, законы т.д. должны соответствовать справедливости и праву, так как последние не зависят от усмотрения людей. Соответствие или несоответствие человеческих законов природе является критерием их справедливости или несправедливости. Во взглядах на естественное право Цицерон испытывает влияние Платона и Аристотеля, в частности в понимании существа и смысла справедливости. Авторы согласны с выводом В.А. Савельева о том, что «при столкновении отдельных норм цивильного права с принципом справедливости классическая юриспруденция отдавала приоритет справедливости,… она являлась фундаментальным началом во всех сферах римского частного права».[35, с.66] При этом «выдающиеся римские правоведы понимали справедливость в праве как соразмерность в предоставлении прав субъектам правоотношений».[35, с.65]

Рассмотренные концепции справедливости и права условно можно отнести в истории развития западной научной мысли к доклассической парадигме, сложившейся в античную эпоху. Н.В. Разуваев отмечает, что «история западной научной мысли характеризуется последовательной сменой трёх парадигм: доклассической, сложившейся ещё в античную эпоху; классической, сформировавшейся в 17–18 вв.; и постклассической, переход к которой начался в ХХ в.». [32, с.136] Термин «классический» имеет самые различные толкования. Для классической [21, с.189-190] парадигмы, сформировавшейся в 17–18 вв. в анализируемых авторами областях характерен плюрализм подходов и концепций. Среди последних, исследователями выделяются, прежде всего, концепции естественного права в различных разновидностях[46] и концепции юридического позитивизма. Поскольку справедливость является требованием морали, вопрос о соотношении права и справедливости анализируется в контексте его соотношения с моралью. Одним из характерных элементов естественно–правовой доктрины, как отмечает Г. Кельзен, является «терминологическое отождествление права и справедливости», представление справедливости под именем «естественного права». [14, с.235] Для  сторонников позитивизма  характерно разделение права и морали[42, с.104-136], выделение принудительности как сущностной черты права, как воли суверена или совокупности общеобязательных норм. Например, Р. Иеринг определяет право как совокупность «жизненных условий общества в обширном смысле, обеспечиваемых внешним принуждением».[11, с.371]  «Право и мораль, - указывает А.А. Краевский, - с точки зрения юридического позитивизма – это две разные нормативные системы, однако вопрос о возможности включения морали в право как его составной части разделил позитивистов на эксклюзивных и инклюзивных».[17, с.88] Такое положение, наряду с другими причинами, объясняется тем, что  оценка формальной и содержательной сторон понятий справедливости и права у авторов различных концепций существенно различаются. Объективная верификация оценочных суждений затруднена. Э. Дюргейм подчёркивает, что граница между справедливым и несправедливым, определяемая миром ценностей человека, неустойчива и может перемещаться индивидом почти произвольно. [7, с.6]  Несмотря на попытки выдающихся мыслителей человечества решить проблему справедливости, вопрос остается не разрешимым. Г. Кельзен стремится доказать, «что никакой объективный критерий справедливости невозможен, так утверждение о том, что нечто справедливо или несправедливо является оценочным суждением, отсылающим к конечной цели». [7, с.233-234]

В последние два-три десятилетия наибольшей популярностью пользуется подход Дж.Роулса. «При отсутствии определённой меры соглашения о том, что есть справедливое и несправедливое, - отмечает Роулс, - гораздо сложнее людям результативно координировать свои планы для достижения устойчивого и взаимовыгодного сотрудничества. И поскольку концепция справедливости определяет права и обязанности, а также распределительные отношения в обществе, то её действенными способами можно решить проблемы продуктивности, координации и устойчивости общества [34, с.9]. Согласно мнения Роулса, справедливость является главной добродетелью общества, подобно тому, как истина составляет главную добродетель науки. Справедливость как ценность реализуется на основе акта признания, а не любви, «что и делает справедливость подлинной основой права».[8, с.46-55] Представляет интерес подход В.Д. Филимонова, согласно которого критерием справедливости как нравственного явления следует признать прежде всего такое отражение в общественном сознании свойство взаимосвязи и взаимодействия субъектов общественных отношений, которое выражает их соответствие личным и общественным интересам и обеспечивает поступательное развитие общества по пути прогресса.[41, с.6-7]

Не менее сложен вопрос с пониманием права. Актуально в настоящее время знаменитое высказывание И. Канта о том, что юристы до сих пор ищут дефиницию для своего понятия права. [13, с.612;  47, с.510-526] «Понятие права, которым пользуется здравый рассудок, - отмечает И. Кант, вполне совпадает с тем, что может развить из него самого самая утонченная спекуляция».[12, с.62]  На вопрос о понятии права пытались и пытаются дать ответ практически все философы права, порой сомневаясь в возможности получить его. Исследователями выделяются такие грани права как: догма права, правовые идеи, правовое содержание. Каждая из них по-своему поддаётся философскому осмыслению или использованию как элемент идеологии. Б.А. Кистяковский обращает внимание на то, что именно догма права во многом делает юридическую науку наукой. [15, с.401] Отметим, что такой подход не упрощает проблему соотношения понятий справедливости и права. Правовые отношения между людьми, указывает И. Кант, подчинены принципу: «Я никогда не смогу сделать что-то другому, не представив ему права сделать мне при тех же условиях то же самое…». [13, с.181] На данном этапе ограничимся определением права, данным А.Г. Спиркиным. «Право - это социальные нормы, принимающие характер границ поведения человека в рамках данной государственности» [36, с.600], дополнив, что право это регулятор ценностный. Вводя в жизнь нормативные начала, он тем самым даёт оценку явлениям общественной жизни, выступает «прежде всего, как система воспроизводства общих условий существования общества, его устойчивости и упорядоченности». [19, с.106]

 Естественное право рассматривается преимущественно как право лишь в широком значении, то есть в значении социально оправданной возможности определённого поведения. С.С. Алексеев подчёркивает, что «требования и идеалы, обусловленные природной и социально-естественной средой, преломившись через правосознание, его культурные коды, приобретают правовой облик и в соответствии с этим выступают в виде правовых требований и прообразов….норм позитивного права».[1, с.26] Вместе с тем естественно правовые нормы как таковые, при всей их важности, не конкретизированы в достаточной степени, не обладают строгой определённостью по содержанию, нередко понимаются сообразно представлениям тех или иных лиц. По своей сути они не предназначены для непосредственной регламентации поведения людей. Глубинная сущность естественного права как предосновы позитивного права раскрылась только в ходе исторического развития, прежде всего на пороге ХХ века, когда  Б.Чичерин, П. Новгородцев, Л. Петражицкий,  Б. Кистяковский,  способствовали тому, что естественное право  непосредственно обращается к человеку,  приобретает непосредственное юридико-регулятивное значение.[15, с.508] Позитивное право в конкретном случае «это вопрос правотворческого акта, имевшего место в определённое время и в определённом месте».[15, с.508] Право в этом смысле выступает в виде законов, правосудия как жёсткий нормативно–ценностный регулятор поведения людей, тесно связанный с силой, властью. Неизбежно возникает вопрос о соотношении права и закона.  «Закон, - подчёркивает А.Г. Спиркин, -  это общепризнанное и безличное, т.е. не зависящее от личных мнений и желаний определение права…». [36, с.601] Закон на протяжении веков почитался людьми как кладезь мудрости, добра, справедливости. На практике закон олицетворяет суд. [10, с.5] В правовом государстве призван править закон, а не олигархические группы и кланы, по определению И.Ю. Козлихина, «правление закона». [16, с.135-180] Наивысшим моральным требованием к закону является то, чтобы он был правовым. Как отмечает Н.И. Матузов, остаётся вопрос о том, «кто вправе судить, является ли тот или иной закон правовым или неправовым. Убедительный ответ на этот вопрос науке так и не удалось найти». [20, с.15]

Справедливость это критерий, означающий наличие равных возможностей реализации людьми своих гражданских прав. Обострение проблемы соотношения права и социальной справедливости в современных условиях по мнению В.Д. Зорькина «в значительной мере пораждено именно отставанием права от потребностей меняющейся под влиянием глобализации социальной реальности». [9] Законодатель, как отмечает Д.А. Петров, объективно не в состоянии предвидеть и регламентировать все возможные случаи поведения сторон. Используя оценочные понятия, он представляет правоприменителям свободу в их интерпретации, возможность наполнения конкретным содержанием в зависимости от ситуации. [26, с.33] Принцип равной меры и равного юридического подхода трансформируется в важнейшее правовое начало необходимости его справедливого применения – правосудия. Единство права и морали относится не только к содержанию права как нормативно–ценностной системы, но и к практике их реализации, что свидетельствует о генетической общности права и морали, «о наличии у них единого прародителя в самих основах человеческого бытия». [1, с.56]

В постклассике ХХ века единственной реальностью доступной восприятию является субъект, его сознание и опыт «на основе которого конструируется внешний мир во всём своём многообразии».[32, с.150] Предшественником постклассических подходов является Л.Н. Петражицкий, создатель психологической концепции права. Анализируя подходы представителей юридического позитивизма,  Л. Петражицкий отмечает, что благодаря их учениям в юриспруденции воцарилось «пошло – практическое, чтобы не сказать циничное, отношение к праву…что право, как и нравственность, религия и т.д., придумано сознательно умными людьми для лучшего проведения  известных расчётов и интересов;  а работа юриспруденции упала до уровня заботы о карманных интересах собственников, кредиторов и т.д. и такого толкования права, при котором бы этим господам легко было бы доказывать и выигрывать иски в судах».[25, с.563] Л.И. Петражицкий предпринимает попытку создания «синтетической теории права, согласно которой право существует там, где «есть сознающий, переживающий психические акты субъект», выделяя два вида права: позитивное(гетерономное) и интуитивное(автономное), эмоции справедливости относит к интуитивному праву. Интуитивное право представляет собой автономные правовые эмоции, которые возникают в психике субъекта без опосредования какими–либо нормативными актами. «Справедливость, по замечанию Е.В. Тимошиной, рассматривается Л.И. Петражицким исключительно как правовое явление, которое по этой причине должно быть изъято из ведения нравственной философии и изучаться в рамках общей теории права как один из видов права».[38, с.187] Таким образом, справедливость Л.И.Петражицкий представляет как автономное этическое переживание императивно–атрибутивного типа, т.е. интуитивное право, которое определяется «жизненным миром» конкретного субъекта, носит «индивидуально–изменчивый»  характер. «Человеческой психике, - отмечает Л.И.Петражицкий, - свойственна тенденция…. давать определённые интуитивно–правовые решения на те вопросы, которые создаются как вопросы причинения добра или зла».[25, с.389]. Интуитивное право Л.И. Петражицкий противопоставлял позитивному праву, как вызываемому в психике субъекта различными нормативными актами. Оба вида права для него являются индивидуально–психическими явлениями. Соответствие позитивного права коллективной интуитивно–правовой психике, т.е. справедливости, необходимое условие существующего правопорядка. Признавая возможность наличия пробелов в позитивном праве, Л.И. Петражицкий выступает против «тенденции искусственного затушовывания пробелов».[25, с.188] Если пробел невозможно восполнить с помощью позитивного права,  судья «может выйти за пределы позитивного права и в силу прямого указания закона обратиться к аксиомам интуитивного права – справедливости или «правовой совести».[39, с.150] Л.И. Петражицкий был убеждён, что с помощью права произойдёт «неминуемая победа добра над злом как в человеческой душе, так и в правилах … общежитий».[24, с.22] и характеризует свой идеал как «сверхправовой», в котором право как и нравственность, выполнив задачу воспитания идеального социального характера, подлежат упразднению.[25, с.591]

Ученик Л.И. Петражицкого Р.А. Рейснер после революции 1917 г. предлагает идею «пролетарского интуитивного права». Р.А. Рейснер указывает: «Когда перерастают производительные силы тот или иной способ производства … тогда под покровом существующего традиционного права рождается право интуитивное, порою долго растёт в бессознательной тиши, наконец …  приходит в соответствие с правом позитивным … и на этой почве борьбы двух прав разыгрывается трагедия … революций. … Каждый класс становится под знамёна своего права, класс угнетающий цепляется за авторитет традиционных символов, идей и государственной практики, восстающий класс опирается …  на требования «справедливости». [33, с.159-160] Сильной стороной учения Петражицкого, которая в современном мире представляется актуальной, является обоснование им взаимосвязи и взаимообусловленности права и морали. «В данном случае, - отмечает А.А. Ференс-Сороцкий, -  Петражицкий выступает чисто русским правовым философом,  по-иному, творчески, но развивавший ту же тему, что и другие русские философы права, в том числе религиозные, такие как  В.С. Соловьёв, И.А. Ильин, Н. Бердяев и др.».[40, с.197-198] Его проект, как подчёркивает Е.В. Тимошина, вскрывает ценностный смысл права как главного средства «окультуривания» человека и создаваемых им правовых институтов, напоминая очевидных ещё для римских юристов социальном предназначении юриспруденции как «искусства добра и справедливости».[38, с.185] В начале ХХ1 века начался поиск интегрального типа правопонимания. Разновидностью постклассической правовой концепции рассматривается коммуникативная концепция права А.В. Полякова, который продолжая идеи псхологической теории права Л.И. Петражицкого наделяет индивида статусом основного носителя права. Задачу правоведения ХХ1 в. А.В. Поляков усматривает в поиске «путей формирования нового, интегрального типа правопонимания … , возникающего на основе диалога всех школ и течений в современном правоведении, как западных, так и восточных».[29, с.114] Классическая доктрина права – юридический позитивизм как и теория естественного права, как отмечает А.В. Поляков, ограничились в основном представлением права как феномена, который не имеет «внутреннего антропологического источника саморазвития, движения и выступает «мёртвым», «абстрактным», «внешним» для субъекта правом, некоей априорной данностью, или знаковым комплексом, оторванным от человека и его жизненного мира».[30, с.11-12]

Трактовка права, включая принципы права, в том числе и принцип справедливости должна быть кардинально переосмыслена. «Главное постклассической юриспруденции, - отмечает И.Л. Честнов, - это поворот лицом к практическим нуждам, к человеку, выступающему правоприменителем и «потребителем юридических услуг». [45, с.36] Достижение этих целей феноменолого–коммуникативный подход, по мнению А.В. Полякова, предполагает признание методологических принципов. Во-первых, что «право как феномен не существует вне социального субъекта, вне социального взаимодействия». Во-вторых, «такое интерсубъективное взаимодействие, опосредованное легитимными правовыми текстами, всегда является специфическим коммуникативным поведением, субъекты которого обладают взаимообусловленными правомочиями и обязанностями». В-третьих, «Право представляет собой синергийную коммуникативную систему». [29, с.114] Право как целостность, отмечает А.В. Поляков, всегда есть действующее право. Как материя невозможна без движения, так право невозможно без своего действия.[29, с.5] По мнению А.В. Полякова и Е.В. Тимошиной система правовых коммуникаций представляет собой такую систему отношений, «субъекты которых на основе интерпретации различных социально легитимированных правовых текстов нормативно взаимодействуют между собой путём реализации принадлежащих им прав и обязанностей».[31, с.109]  «Правовая норма, - указывает А.В. Поляков, - это норма поведения, и нормой правовой коммуникации может стать только такое правило, которое реализуется в поведение субъектов как их права и обязанности. … Текст закона, не реализуемый в поведении, позволяет конструировать лишь виртуальную норму, но не норму права в коммуникативном понимании». [30, с.19] Справедливость в праве с позиций постклассической парадигмы – «это механизм конструирования социального представления о справедливом» и далее «это конструирование легитимности юридических норм и институтов через формирование социальной (правовой) идентичности, в которой легитимность приобретает формальную определённость».[45, с.45,50]

В коммуникативной теории права принципиальное значение имеет перевод права, закреплённого в правовых текстах, в русло конкретных правоотношений. Это восстанавливает творческую роль индивида в механизме правового регулирования. В позитивистских концепциях он простой исполнитель права, «да ещё по мотивам боязни быть привлечённым к юридической ответственности». [44, с.37] В.М. Сырых в коммуникативной теории права отмечает следующие достоинства. Во-первых, «отрицание основного постулата позитивной доктрины – способности позитивного права выступать в качестве единственного правового регулятора общественных отношений». Во-вторых, признание взаимообусловленных прав и обязанностей субъектов коммуникации в качестве необходимого, основного признака права». В-третьих, обоснование правовых отношений как вторичного правового, «который уточняет, конкретизирует смысл правовой нормы». [37, с.109-111] Постмодернизм, отмечает И.Л. Честнов, «за прошедшие десятилетия с момента своего «рождения» не предложил … какую-либо позитивную программу трансформации современного социума и права, в том числе». [44, с.102]

Право становится правом только реализуясь в действиях человека. Именно субъект творит правовую реальность. В то же время он сам обусловлен предшествующей социальной реальностью. [6, с.76] В социальной практике должны учитываться противоречия между правом и моралью. Нравственные и правовые требования не всегда и не во всем согласуются.  Оптимальное сочетание этического и юридического всегда было трудноразрешимой проблемой во всех правовых системах. Мораль и право находятся в постоянном взаимодействии. «Там, где право отказывается давать какие-либо предписания, - отмечает П.И. Новгородцев, - выступает со своими велениями нравственность; там, где справедливость бывает не способна одним своим внутренним авторитетом сдерживать проявление эгоизма, на помощь ей приходит право со своим внешним принуждением». [22, с.113]

Список литературы:

1. Алексеев С.С.  Философия права. М., 1997. С. 8, 26, 56.
2. Аристотель Большая этика. Соч. В 4 т. М., 1983. Т.4 . С. 296.
3. Аристотель. Политика. Т. 4. С. 380, 378, 605, 591.
4. Баскин Ю.Я. Очерки философии права. Сыктывкар, 1996. С. 4.
5. Бугай Д.В Проблема справедливости в первой книге «Государства» Платона: Кефал и Полемарх. // Вопросы философии 2015. № 1. С. 123.
6. Дорская А.А., Честнов И.Л. Эволюция системы права в России: теоретический и историко – правовой подходы. СПб .2010 С. 76.
7. Дюргейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М. 1991. С. 6, 233-234.
8. Жданова Г.В. Феноменология права Н.Н. Алексеева // Вопросы философии 2016. С. 46 – 55.
9. Зорькин В.Д. Правовое регулирование экономики, глобальные тенденции и российский опыт. // Российская газета. 2012. 1 июля.
10. Иеринг Р. Борьба за право. М., 1991.  С. 5.
11. Йеринг Р. Цель в праве.  Т. 1. СПб.1881. С. 371.
12. Кант И. Критика чистого разума. М., 1994. С. 62.
13. Кант И. Собр. Соч.: в 6 т. Т. 3 ред. В.Ф. Асмус. М. 1964.. С. 612, Т. 4. Ч. 1. С. 181.
14. Кельзен Г. Право, государство и справедливость. // Известия вузов. Правовед ение. 2013. № 2. С. 235.
15. Кистяковский Б.А. Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук и общей теории права. М., 1916. С. 401, 508.
16. Козлихин И.Ю. Право и политика. СПб. 1996. С.  135 – 180.
17. Краевский А.А. Чистое учение о праве и юридический позитивизм. // Известия вузов. Правоведение. 2015. № 2С. 88, 115.
18. Ллойд Д. Идея права. М., 2009. С. 118.
19. Малинова И.П. Философия правотворчества.Екатеринбург 2006.С. 106.
20. Матузов Н.И. Личность, политика, право. // Теория политики (общие вопросы). Саратов 1994. С. 15.
21. Нерсесянц В.С. Право и закон. Из истории правовых учений. М., 1983. С. 189 – 190.
22. Новгородцев П.И. Право и нравственность. // Правоведение. 1995.№ 6.С. 113.
23. Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000. С. 389.
24. Петражицкий Л.И. Введение в науку политики права. // Петражицкий Л.И. Теория и политика права. Избр. тр. / Науч. Ред. Е.В. Тимошина. СПб. 2010. С. 22.
25. Петражицкий Л.И. К вопросу о социальном идеале и возрождении естественного права. // Петражицкий Л.И. Теория и политика права. Изб. Труды. / Науч. Ред. Е.В. Тимошина. СПб. 2010. С. 563, 591.
26. Петров Д.А. Требование добропорядочности, разумности и справедливости как признаки недобросовестной конкуренции. // Юрист. 2016. № 1. С. 33. 
27. Платон Государство. Соч. М. 1971 – 1972, 1994.. С. 433.
28. Платон. Собр. Соч. В 4-х т.Т 4. М. 1994. С. 109 – 110.
29. Поляков А.В. Общая теория права: Проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода. Курс лекций. СПб.,2004. С. 114.
30. Поляков А.В. Прощание с классикой, или Как возможна коммуникативная теория права. // Российский ежегодник теории права. СПб. 2009. С. 11 – 12, 19.
31. Поляков А.В., Тимошина А.В. Общая теория права. СПб., 2005. С. 109.
32. Разуваев Н.В. Современная теория права в поисках постклассической парадигмы познания. // Вестник вузов. Правоведение. 2014. № 5. С. 136.
33. Рейснер М.А. Теория Петражицкого, марксизм и социальная революция. СПб., 1908. С. 159 – 160.
34. Роулс Дж. Теории справедливости. 2-е изд. М., 2010. С. 9.
35. Савельев В.А. Справедливость (aequitas) и добросовестность (bona fides) в римском праве классического периода // Государство и право. 2014. № 3. С. 66.
36. Спиркин А.Г. Философия. Изд.-2. М., 2006. С. 600, 601.
37. Сырых В.М.  Прощай классика, вперёд к материалистической теории права. \\ Вестник вузов. Правоведение. 2014.С. 45.
38. Тимошина Е.В. Право как справедливость: концепция интуитивного права в школе Л.И. Петражицкого. // Вестник вузов. Правоведение. 2010. № 6. С. 185, 187.
39. Тимошина Е.В. Свобода судебного правотворчества: правосудие или «правоубийста»? (Вопросы судебного толкования в правовой концепции Л.И. Петражицкого. Вестник вузов. 2015. № 2 С. 150.
40. Ферес-Сороцкий А.А. О некоторых вопросах взаимоотношения права и морали. Идеи Л. Петражицкого в библейском контексте. // Вестник вузов. Правоведение. 2014. №1. С. 197 – 198.
41. Филимонов В.Д. Справедливость как принцип права. // Государство и право. 2009. № 9. С. 6-7.
42. Харт Г.Л.А.  Позитивизм и разграничение права и морали. // Правоведение. 2005. № 5. С. 104 – 136.
43. Цицерон. Диалоги. М. 1966. С. 102, 104.
44. Честнов И.Л. Постклассическая теория права. СПб .2012. С. 102.
45. Честнов И.Л. Концепт справедливости в постклассическом правопонимании. // Вестник вузов. Правоведение. 2013. № 2. С. 36,45,50.
46. Четвернин В.А.  Основные концепции естественного права. М. 1988
47. Шауер Ф.  Существует ли понятие права. // Российский ежегодник. Теория права. 2008.  № 1. С. 510 – 526.