ВЫРАБОТКА ПРЕДЛОЖЕНИЙ ПО ИСПОЛЬЗОВАНИЮ НАИБОЛЕЕ ЭФФЕКТИВНЫХ МЕХАНИЗМОВ И ИНСТРУМЕНТОВ РЕАЛИЗАЦИИ ПРАВА ГРАЖДАН НА ИНФОРМАЦИЮ ПРИ ИСПОЛЬЗОВАНИИ ИНТЕРНЕТ-РЕСУРСОВ С УЧЁТОМ ПЕРЕДОВОЙ ПРАКТИКИ ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН И ПРАВОВЫХ НОРМ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Степень эффективности реализации конституционного права граждан на информацию в сети Интернет во многом является индикатором того, насколько полно реализуется конституционно-правовой статус гражданина в том или ином государстве в целом. Категория же информационных прав гражданина сама по себе является многоаспектной и предполагает наличие сложной внутренней структуры, ввиду чего их должной реализации должно быть уделено особое внимание, тем более, когда речь идёт о государстве, позиционирующем себя в качестве демократического и правового (т. е. декларирующего необходимость соблюдения прав граждан национальным приоритетом).

«Право граждан на информацию следует трактовать, как самостоятельный институт конституционного прав, включающий в себя совокупность конституционных прав и свобод, реализуемых через комплекс отраслевых нормативных правовых актов» [1]. Соглашаясь с А.А. Спиридоновым, подчеркнём, что в наиболее общем смысле под правом гражданина на информацию и доступом к ней следует понимать комплексное конституционное право граждан на беспрепятственные производство, поиск, получение, хранение, распространение информации любого типа, вне зависимости от её форм и источников получения, если последнее не ограничено действующим законодательством и (или) не нарушает права и законные интересы других лиц. Содержание данного права определяется его внутренней структурой и может быть представлено двумя категориями правомочий: активными (т. е. право на производство информации, её поиск, распространение и т. д.) и пассивными (т. е. правом на опосредованное восприятие информации, её хранение). При этом ограничение гражданина в данном праве возможно только в случаях, когда его доступ к информации может угрожать государственной безопасности, общественному порядку или здоровью и нравственности населения либо приведёт к ущемлению прав, репутации и личного достоинства другого лица.

Особую актуальность проблема реализации информационных прав граждан приобретает относительно сети Интернет, где они, к сожалению, нередко нарушаются без необходимых на то оснований. Не вдаваясь во внутреннюю специфику каждой отдельно взятой проблемы, затрудняющей (или вовсе делающую невозможной) адекватную реализацию информационных прав граждан в сети Интернет, отметим, что общую совокупность причин и факторов, обуславливающих такое положение вещей, в наиболее лапидарной форме можно свести к ряду следующих обстоятельств:

–отсутствие в отечественном законодательстве чёткой нормативно-оформленной и унифицированной процедуры блокировки информационных ресурсов в сети Интернет. Учитывая человеческий фактор и регулярные ошибки в выборе объекта или оснований блокировок, представляется, что это с необходимостью обуславливает проблему незаконного ограничения прав граждан на получение информации, поскольку механизм блокировки ресурсов подразумевает их полное изъятие из информационного пространства, что делает доступ к ним технически невозможным;

–сложности функционирования самой сети Интернет, в ряде случаев обуславливающие наряду с блокировкой материалов, распространение которых действительно запрещено информационным законодательством и доступ, к которым ввиду этого должен быть заблокирован, блокировку и абсолютно законных материалов, авторы которых, возможно, годами трудились над их созданием и оформлением. Одна техническая ошибка проверяющих органов (скажем, не учёт факта размещения на аналогичном IP-адресе нескольких ресурсов, часть из которых не является запрещёнными) – и абсолютно легальный информационный ресурс, который, возможно, имеет свою целевую или постоянную аудиторию, подписчиков и т. п. изымается из информационного пространства без возможности восстановления;

–отсутствие чёткого однообразного понимания оснований и критериев отнесения информационных материалов к запрещённым (и, соответственно, недопустимых к распространению) и блокировки ресурсов, на которых они публикуются (хранятся). Данная проблема актуализируется особым образом на примере блокировок информационных ресурсов на основании отнесения публикуемых им материалов к категории экстремистских.

Совокупность вышеуказанных обстоятельств, как представляется, реально затрудняет надлежащую реализацию информационных прав граждан в сети Интернет, а подчас и вовсе незаконно их ограничивает, ввиду чего представляется необходимым сформулировать предложения и рекомендации, которые могут поспособствовать качественной оптимизации данной сферы. Для этой цели представляется небесполезным обращение к зарубежному опыту обеспечения информационных прав граждан в сети Интернет с тем, чтобы проанализировать действующие там механизмы и, по возможности, адаптировать их к отечественным информационно-правовым реалиям.

Характеризуя специфику правового регулирования интернет-отношений в КНР, О.Н. Глазунов отмечает следующее: «В начале июля 2015 г. в КНР был принят новый закон о национальной безопасности, в котором на спецслужбы Поднебесной были возложены функции незамедлительной и жесткой, без каких-либо формальностей, блокировки интернет-ресурсов, содержащих информацию, не соответствующую социалистической морали или противоречащую политическому курсу. В этом плане полномочия органов общественной и государственной безопасности, органов культуры практически не ограничены» [3].

При этом, говоря о том, что современный Китай придерживается жёсткой правовой политики в сфере обеспечения информационной безопасности, О.Н. Глазунов и В.В. Авдеенко указывают на схожие тенденции и в других странах, в частности, США: «в США закон «О противодействии терроризму» наделяет федеральные правоохранительные органы функциями осуществления розыска лиц, подозреваемых в преступлениях, с помощью отслеживания их интернет-страниц. Как и в КНР, в США установлена обязанность провайдеров сети предъявлять спецслужбам электронную переписку лиц, подозреваемых в терроризме. Кроме того, американские кредитные организации обязаны без ордера суда передавать информацию о своих клиентах, если сведения необходимы для проведения расследования актов международного терроризма» [3].

Данные примеры радикального регулирования информационно-правовых отношений в сети Интернет, на взгляд автора, следует рассматривать как радикальные, поскольку США, позиционирующие себя оплотом демократии и при этом допускающие бесцеремонное вторжение в частную жизнь своих граждан на основании только лишь подозрения в терроризме, в своей внутренней политике явно руководствуются двойными стандартами и пытаются органично совместить то, что не может быть совмещено по определению. Кроме того, отметим, что американская информационно-правовая политика дискредитировала себя ещё в 2013 г. после резонансного дела Эдварда Сноудена, продемонстрировавшего её явное несоответствие конституционным основам государственного устройства США. Политика же Китая в аналогичном вопросе имеет, во многом, идеологическую подоплёку и обусловлена спецификой политического режима и особенностями внутригосударственного управления, закономерно из него вытекающими.

Подобные радикальные подходы к обеспечению информационной безопасности, как представляется, слабо коррелируют с основами конституционного строя Российской Федерации, ввиду чего их опыт представляет собой определённую ценность только в случае, если его рассматривать «от противного».

С другой стороны, имея в виду позитивный зарубежный опыт формирования определённых механизмов адекватного управления  интернет-отношения, следует сослаться на примеры Великобритании и Германии, специфику информационно-правовой политики которых характеризуют В.М. Александров и О.Л. Солдаткина: «Что касается электронного управления в различных государствах, то в этом случае речь идет о переходе от концепции «электронного правительства» к модели «цифровое правительство», связанного с преобразованием всей структуры государственного управления. Здесь ценен опыт Великобритании, где реализуется проект «Правительство как платформа», и Германии, где построение «электронного правительства» в принципе начиналось с повышения информационной культуры граждан и служащих» [2].

Формулируя основные направления совершенствования информационно-правовой политики Российской Федерации применительно к интернет-отношениям, надлежит опираться на следующие принципы:

–приоритета объективно значимых потребностей личности, общества и государства в обеспечении их защищённости и устойчивого развития в части, касающейся информационной сферы (пп. «а» п. 2 Доктрины информационной безопасности») [5];

–недопущения незаконного ограничения информационных прав граждан иначе как по основаниям, прямо предусмотренным законодательством. Ограничение информационных права и свобод человека и гражданина в сети Интернет должно в обязательном порядке в своих организационно-правовых началах восходить к системе определённых элементов, обеспечивающих его конституционный характер;

–первичности повышения общей информационной культуры граждан по отношению к конкретным организационно-правовым внедрениям.

Учитывая, что «сама структура сети Интернет не позволяет установить над ней полный контроль. Поэтому научным и экспертным сообществом предлагаются и иные пути урегулирования указанных проблем» [4], общий перечень предлагаемых рекомендаций, направленных на совершенствование механизмов реализации права граждан на информацию в сети Интернет,  представляется необходимым сформулировать в следующих тезисах:

–необходим системный пересмотр уголовного законодательства в части функционирования институтов ответственности за публикацию экстремистских материалов (исключение следует сделать лишь в отношении тех из них, которые содержат непосредственный призыв к осуществлению конкретных насильственных действий в отношении чётко определённого субъекта или группы таковых), а также оскорбление чувств верующих (ст. ст. 282 и 148 УК РФ соответственно). Вполне возможен вариант и частичной декриминализации указанных составов. Представляется, что данное изменение, с одной стороны, несколько облегчит виртуальную коммуникацию и сделает её более естественной, а с другой – поспособствует существенному сокращению числа незаконных ограничений информационных прав граждан, обусловленных техническим несовершенством механизма фильтрации и блокировки запрещённых ресурсов;

–внесудебный порядок блокировки информационных ресурсов, содержащих запрещённые материалы, следует упразднить для всех категорий оных, за исключением материалов, содержащих детскую порнографию в непосредственном виде либо её открытую пропаганду, а также материалов, содержащих информацию, используемую в террористической деятельности;

–необходимо существенно сузить круг субъектов, правомочных подавать иски о досудебной блокировке информационных ресурсов (в частности, исключить из них органы прокуратуры, управомоченные на это в рамках надзорной деятельности за исполнением законов на территории РФ), оставив в их числе только тех лиц, чьи права и законные интересы были непосредственно нарушены опубликованным материалом (в т. ч. и частных лиц). Это будет лишним подспорьем для укрепления состояния защищённости информационных прав граждан в сети Интернет;

–ввиду неоднозначного правового статуса интернет-сайтов представляется целесообразным решить данную ситуацию кардинальным образом, а именно: нормативно закрепить за интернет-сайтами с ежедневной посещаемостью более чем 2,500 человек в сутки статус официального средства массовой информации, что создаст им серьёзный уровень правовой защиты от произвольного вторжения в их информационную деятельность, а кроме того, официально наделит их владельцев конституционно-правовыми гарантиями в сфере поиска, получения, распространения и хранения информации;

–продолжать активное развитие и совершенствование системы использования государственных электронных услуг, т. к. это выступает, с одной стороны, мощнейшим фактором нивелирования бюрократической проблемы, а с другой – подчёркивает факт практической реализации демократических основ государственного устройства, позволяя гражданам осуществлять, хоть и номинальный, но общественный контроль за функционированием государственного аппарата;

–наконец, критически необходима разработка специализированного институционального законодательства, регулирующего правовую специфику непосредственно интернет-отношений со всеми вытекающими из них особенностями, поскольку в настоящее время ни одна отрасль действующего отечественного законодательства не в состоянии предоставить полноценное системное регулирование данной сфере, что приводит к попыткам охватить отдельные её аспекты отдельными же нормативно-правовыми актами или даже нормами права. Естественно, эффективность такого подхода оставляет желать лучшего.

Подводя общий итог, подчеркнём, что ввиду наличествующих проблем, отдельные из которых были затронуты в рамках статьи, современное состояние правового регулирования прав граждан на информацию в Интернете находится на неудовлетворительном уровне, отсутствуют реальные механизмы устранения данных проблем. Представляется, что предложения и рекомендации, сформулированные автором, обладают не только научной новизной, но и могут быть реально положены в основу системных изменений в данной сфере.

Список литературы:

1. Спиридонов А.А., Евсиков К.С. О новых формах реализации конституционного права на информацию // Известия ТулГУ. Экономические и юридические науки. 2015. № 4-2. URL: https://clck.ru/UwyBm (дата обращения: 21.05.2021).
2. Александр В.М., Солдаткина О.Л. Информационно-правовая политика в современном обществе: сравнительный анализ // Сравнительная политика. 2019. № 1. URL: https://clck.ru/UwyM9 (дата обращения: 21.05.2021).
3. Глазунов О.Н., Авдеенко В.В. Специфика правового регулирования сети Интернет в китайской народной Республике // Общество: политика, экономика, право. 2017. № 2. URL: https://clck.ru/UwyNv (дата обращения: 12.03.2021).
4. Балашов А.Н. Правовое регулирование Интернет- отношений: основные проблемы и практика реализации в России // Среднерусский вестник общественных наук. 2016. № 2. URL: https://clck.ru/UwyT9 (дата обращения: 21.05.2021).
5. Указ Президента РФ от 5 декабря 2016 г. № 646 «Об утверждении Доктрины информационной безопасности Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. – 2016. – № 50. – Ст. 7074.