ПРОБЛЕМЫ ЗАДЕРЖАНИЯ ПОДОЗРЕВАЕМОГО

Задержание подозреваемого в совершении преступления является весьма распространенной, эффективной мерой принуждения в уголовно-процессуальной деятельности органов предварительного расследования.

Выделение законодателем института задержания в отдельную главу еще раз подтверждает тот факт, что это самостоятельный инди­видуальный институт, имеющий свои цели, задачи, условия, основания и процессуальный порядок оформления. Но в процессе реализации любого института возникают некоторые недостатки, и задержание тому не исключение.

Законодатель в п. 11 ст. 5 УПК РФ определяет задержание подозреваемого как меру процессуального принуждения, применяемую органом дознания, дознавателем, следователем на срок не более 48 часов с момента фактического задержания лица по подозрению в совершении преступления. При этом моментом же фактического задержания на основании п.15 ст.5 УПК РФ следует считать - момент производимого в порядке, установленном УПК РФ, фактического лишения свободы передвижения лица, подозреваемого в совершении преступления. Однако, недостаточная определенность содержания момента фактического задержания, которая заключается в не разъяснении законодателем, что же следует понимать под фактическим лишением свободы передвижения лица, является причиной существования на практике двух разновидностей задержания: фактического и уголовно-процессуального [1, с. 110].

Несмотря на то, что данный вопрос подвергался фунда­ментальному исследованию, как среди научных, так и практических работников, но, к сожалению, до настоящего времени этот вопрос так и остается не решенным и не закрепленным в УПК РФ.

Уголовно-процессуальный закон регламентирует только порядок процессуального задержания в кабинете следователя, дознавателя, и при этом не устанавливает правила выполнения действий по физическому захвату и доставлению задержанного [2, с. 226].

Многие авторы, описывая порядок задержания, представляют его в виде последовательно совершаемых действий, начинающих с захвата лица и дальнейшего его доставления к должностным органам. При этом захват и доставление, то есть фактическое задержание рассматривается как непроцессуальное действие. А только составление протокола является начальным моментом уголовно-процессуального задержания.

Для полной ясности, проанализируем аргументации некоторых авторов.

И.В. Маслов к элементам фактического задержания (фактического лишения свободы передвижения лица) относит:

• физический захват лица должностными лицами правоохра­нительных органов;
• доставление его в орган дознания, дознавателю, следователю [3, с. 10].

С.И. Гирько и Е.С. Березина считают фактическим моментом задержания – момент, с которого лицо, подозреваемое в совершении преступления, удерживается с применением физического насилия или без такового и реально лишается свободы [4, с. 84].

Л.А. Манцурова в своей работе пишет, что момент фактического задержание подозреваемого, его доставление в правоохранительные органы должны стать составной частью уголовно-процессуального задержания [5, с. 77].

М.Э. Исламов определяет фактическое задержание как начальный этап уголовно-процессуального задержания, заключающийся в физическом захвате лица, подозреваемого в совершении преступления, производимый как сотрудниками полиции, так и гражданами с даль­нейшем доставлением как можно в кротчайшие сроки в правоохрани­тельные органы [6, с. 8].

В юридической литературе встречаются и иные точки зрения, из которых некоторые представляются весьма интересными.

Так, С. Супрун и Ю. Шевченко предлагают срок задержания считать в зависимости от того, какое принуждение (психическое или физическое) применялось. Под психическим принуждением понимается добровольное выполнение задержанным требований правоохрани­тельных органов проследовать в орган дознания для выяснения обстоятельств. А физическое принуждение применяется в том случае, когда задержанный отказывается добровольно выполнять требования сотрудников. Соответственно, если имело место психическое принуждение, то срок доставления не должен включаться в сроки действия мер административного или уголовно-процессуального задержания. А если же применялось физическое принуждение, то время такого доставления должно учитываться при исчислении срока применения мер административного или уголовно-процессуального задержания [7, с. 116-117].

Ю.Ю. Ксендзов не соглашается с данным мнением, так как считает, что между этими двумя методами принуждения существует неразрывная связь, и применение данного критерия определения срока задержания вряд ли было бы допустимо на законодательном уровне [8, с. 103-104].

А.А. Облаков отмечает, что фактическое задержание всегда предшествует уголовно-процессуальному [9, с. 71].

А.Баранов и С. Супрун считают, что пока компетентным долж­ностным лицом не будет вынесено постановление о возбуждении уголовного дела, в котором будет дана официальная юридическая оценка в виде квалификации преступления, возможно только фактическое задержание гражданина-физический захват и доставление в орган предварительного следствия и дознания [10, с. 32].

М.Е. Токарева отмечает, так как задержание подозреваемого это мера уголовно-процессуального принуждения, то произведено оно может быть только должностными органами, указанными в законе, а именно органом дознания, дознавателем, следователем. При этом «захват» лица заподозренного в совершении преступления не уполно­моченными на это правоохранительными органами или иными лицами и его доставление в орган дознания, к дознавателю, следователю не может рассматриваться как уголовно-процессуальное задержание или «фактическое задержание» [11, с. 36].

А.В. Ольшевский указывает, что моментом фактического задержания в рамках возбужденного уголовного дела следует считать не момент фактического ограничения свободы передвижения заподозренного лица, а момент принятия решения о взятии его под стражу [12, с. 15].

А.Н. Чашин считает, что раз задержание как мера уголовно-процессуального принуждения может применяться только к подозре­ваемому, то фактическое задержание лица на месте совершения преступления не может быть частью уголовно-процессуального. Поэтому задержание как мера процессуального принуждения будет считаться с момента оформления протокола задержания. А вот срок задержания в свою очередь следует считать с момента фактического задержания, а не с момента составления протокола [13, с. 12].

Доставление фактически задержанного лица по разным объек­тивным и субъективным причинам может осуществляться достаточно длительно, и в результате это время остается бесконтрольным. Впоследствии, если бы задержанный захотел обжаловать действия сотрудников полиции в суде, то ему было бы трудно доказать, что он незаконно был ограничен или лишен свободы передвижения, так как никаких документов подтверждающих этот факт составлено не было.

На основе изложенного можно сделать вывод, что институт задержания подозреваемого не до конца еще разработан и нуждается в некоторой доработке. Необходимо уточнить и на законодательном уровне закрепить понятие фактического задержания, а именно факти­ческого лишения свободы передвижения лица, определить процес­суальный статус задержанного в момент захвата и доставления в правоохранительные органы, закрепить право граждан на фактическое задержание подозреваемого. Благодаря этому, процесс задержания будет достаточно полно регламентирован, и не вызовет двоякого понимания среди практических работников, что в свою очередь обеспечит защиту личности от незаконного и необоснованного ограничения ее прав и свобод.

Список литературы:

1. Наумов М.В. «Фактическое задержание» и доставление лица по подозрению в совершении преступления // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. – 2014. - № 3(41). – часть 1 – С. 109 – 114.
2. Мельников В.Ю. Обеспечение и защита прав человека при применении мер процессуального принуждения в досудебном производстве Российской Федерации – М: Юрлитинформ, 2014. – 448 с.
3. Маслов И.В. Применение мер уголовно-процессуального принуждения в виде задержания и заключения под стражу / И.В. Маслов. – М: Изд-во «Экзамен», 2011. – 319 с.
4. Гирько С.И. Правовой институт задержания подозреваемого: история, современное состояние, перспективы развития / С.И. Гирько, Е.С. Березина. – М.: ВНИИ МВД России, 2010. – 210 с.
5. Мансурова Л.А. Некоторые проблемы уголовно-процессуального задержания // Актуальные проблемы применения мер уголовно-процессуального принуждения в досудебных стадиях уголовного процесса: сб. науч. Ст. – М: Изд-во Дальневост. юрид. ин-та МВД России, 2012. – С. 75‑78.
6. Исламов М.Э. Правовое регулирование задержания лица по подозрению в совершении преступления в российском уголовном процессе: автореф. дис. … канд. юрид. наук / М.Э. Исламов. – Тюмень, 2008. – 21 с.
7. Супрун С. Доставление лиц, совершивших административное правонару­шение или преступление, в органы внутренних дел и их задержание / С. Супрун, Ю. Шевченко // Уголовное право. – М: АНО «Юридические программы», 2008. - № 2. – С. 113 – 117.
8. Ксендзов Ю.Ю. Задержание и заключение под стражу подозреваемого: дис. … канд. юрид. наук / Ю.Ю. Ксендзов. – СПб, 2010. – 271 с.
9. Облаков А.А. Применение мер уголовно-процессуального права, регулирующих задержание подозреваемого, на стадии возбуждения уголовного дела / А.А. Облаков // Актуальные проблемы применения мер уголовно-процессуального принуждения в досудебных стадиях уголовного процесса: сб. науч. Ст. – Хабаровск: Изд-во Дальневост. юрид. ин-та МВД России, 2012. – С. 71‑75.
10. Баранов А. Момент фактического задержания подозреваемого / А. Баранов, С. Супрун // Вестник ОГУ. – Оренбург: Изд-во Оренбург, 2006. - № 3. – С. 31 – 34.
11. Токарева М.Е. Меры процессуального принуждения в досудебном производстве по уголовным делам / М.Е. Токарева. – М: Изд-во «Юрлитинформ», 2005. – 184 с.
12. Ольшевский А.В. Задержание подозреваемого как мера уголовно-процессуального принуждения: автореф. дис. … канд. юрид. наук / А.В. Ольшевский. – М., 2006. – 25 с.
13. Чашин А.Н. Уголовно-процессуальные меры принуждения / А.Н. Чашин. – М: Дело и Сервис, 2012. – 80 с.