"УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЮРИДИЧЕСКИХ ЛИЦ ЗА КОРРУПЦИОГЕННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ"

АННОТАЦИЯ

В статье рассматриваются основные понятия и основания уголовной ответственности юридических лиц, в том числе за коррупциогенные преступления, формы организации юридических лиц, способствующие коррупции, совершенствование нормотворчества в сфере уголовного законодательства по установлению уголовной ответственности юридических лиц. Автор полагает, что уголовная ответственность юридических лиц позволит расширить область применения отдельных норм по предупреждению преступности и противодействию коррупции.

Ключевые слова: уголовный закон, уголовная ответственность, юридическое лицо, формы организации юридических лиц, коррупция.

Вопрос введения института уголовной ответственности юридических лиц в России обсуждался на протяжении более чем двух десятилетий, как и понятие «коррупционное преступление». Были предложены несколько проектов о введении института уголовно-правовой ответственности в отношении юридических лиц, так и проекты о коррупционном преступлении.

Тем не менее, институт уголовной ответственности юридических лиц тесно взаимосвязан с уголовной ответственностью за коррупционные преступления, так как субъектом данного преступления предполагается не только физическое, а и юридическое лицо.

Многими странами, в том числе общего и континентального права введена уголовная ответственность юридических лиц, в том числе за коррупционные преступления. В данной случае следует предположить, что институт уголовной ответственности юридических лиц не зависит от «правовой семьи», так как присутствует в законодательстве государств, относящихся к разным правовым семьям, а вопрос вины и наказания ими разрешаются положительно. Тем более, проекты, как об определении коррупционного преступления и уголовной ответственности юридического лица убедительно свидетельствуют о завершении дискуссии и переходе к вопросам юридической техники реформирования уголовного кодекса.

Для внесения необходимых изменений в УК РФ, потребуется, первоначально, остановится на общих принципах юридической техники, отличающих отдельные виды нормативно-правовых актов. Как общеизвестно, структура и назначение кодифицированного нормативно-правового акта существенно отличается от закона, регулирующего отдельные вопросы законодательства. В общей части кодекса, в отличие от особенной, указываются основные понятия и структура норм права: гипотеза, диспозиция, санкция.

Традиционно в состав преступления включаются объект, объективная сторона, субъект и субъективная сторона, причем привлечение к ответственности возможно только при совпадении всех элементов в деянии лица. С установлением объекта, объективной стороны в составе преступления в случае совершения его объектами права в форме юридического лицане возникает противоречий с законодательством. Однако в случае причинения вреда юридическим лицом невозможно установить в составе преступления обязательные элементы субъекта, социальный и психический статус (вменяемость) и субъективную сторону (наличие вины).

Вместе с тем, И.А. Покровский, не исключая уголовную ответственность юридических лиц, отмечал, что юридическое лицо представляет собой живое продолжение физических лиц, а воля и личность физических лиц как бы продолжает жить в создаваемых ими образованиях[1, с.158]. Тем не менее, в некоторых странах институт уголовной ответственности юридических лиц был введен достаточно давно. Ретроспективу ответственности юридических лиц можно рассмотреть и в России. Например, Н.Н. Смирнов отмечает[2], что о коллективном субъекте впервые указывается в Пространной редакции «Русской правды». Связано это было с выплатой общиной штрафа за убийство, совершенное на территории общины, когда убийца не был известен или община не хотела его выдавать. Таким образом, можно утверждать, что в праве Древней Руси признавалась ответственность территориальной общины за особо тяжкие преступления, совершенные в ее границах. Конечно, имеет место лишь прообраз современного понимания ответственности юридических лиц, но, тем не менее, происходила дифференциация субъектов права на индивидуальные и коллективные.

Общеизвестным является факт, что экономическая деятельность в России, начиная с XIX в. нуждалась в концентрации капиталов, с экономическим развитием страны и возникновением естественной потребности «объединять» капитал и усилия для экономической деятельности, меняется и теоретический взгляд на сущность юридического лица.

Дискуссия относительно уголовной ответственности юридических лиц возобновилась в период подготовки новой редакции Уголовного кодекса РФ 1996 года. Например, в проектах нового УК РФ содержались предложения об уголовной ответственности юридических лиц. В основу такой ответственности была положена «теория отождествления», которая сводилась к правилу: «тот, кто контролирует деятельность корпорации, признается воплощающим для целей уголовного права в своих действиях (бездействии) саму корпорацию, так что последняя становится уголовно ответственной за его действия; сфера применимости теории отождествления практически не ограничена по кругу преступлений, а осуждена на ее основе корпорация может быть и как исполнитель преступления, и как соучастник в его совершении»[3, с.396].

Однако при подготовке проекта новой редакции УК РФ в 1994 году была только указана возможность привлечения юридического лица к уголовной ответственности в следующих случаях: неисполнение или ненадлежащее исполнение закона; установление обязанности на осуществление определенной деятельности; осуществление деятельности, не соответствующей учредительным документам или объявленной цели; совершение преступного деяния в интересах юридического лица либо его допущение, санкционирование, одобрение, использование органом или лицом, осуществляющим функции управления юридическим лицом.

Автор полагает, что указанные положения  были исключены из окончательного текста при принятии Уголовного кодекса РФ 1996 года, так как носили признаки особенной части уголовного кодекса, не имели понятийного и сущностного определения уголовной ответственности юридического лица в общей части, что и позволило легко исключить отдельную главу уголовного кодекса. Другие ученые полагали, что юридическое лицо может быть признано уголовно ответственным в тех же пределах, что и физическое лицо, однако в тексте проектов допускали отграничение отдельных определений понятия преступления (ст.14 УК РФ), то есть в общей части указывались сразу два определения преступления, например, преступления и отдельного коррупционного преступления.

С развитием отдельных форм хозяйствования, получили распространение новые формы юридических лиц. Например, в соответствии с законом поддержки малого предпринимательства образовались некоммер­ческие организации, создаваемые в целях финансирования программ, проектов и мероприятий, направленных на поддержку и развитие предпринимательства, путем аккумулирования бюджетных средств, доходов от собственной деятельности, добровольных взносов физических и юридических лиц, в том числе иностранных, доходов от выпуска и размещения ценных бумаг, а также доходов, получаемых по процентам от льготных кредитов, выделенных на конкурсной основе субъектам малого предпринимательства. В настоящее время получили распространение юридические лица в форме некоммерческих организаций (далее НКО), основной задачей которых является распределение бюджетных средств между социально-ориентированными подобными НКО. Сокращение отдельных видов юридических лиц привело к замещению, смешению задач и целей, а также позволило учреждать параллельные организации или создавать НКО под «отдельного человека».

В соответствии с законодательством, имущество, переданное НКО его учредителями, является собственностью НКО. Учредители не отвечают по обязательствам созданного ими НКО, а он не отвечает по обязательствам своих учредителей. НКО использует имущество для целей, определенных уставом, вправе заниматься предпринимательской деятельностью, соответствующей этим целям и необходимой для достижения общественно полезных целей, ради которых он создан. В свою очередь для осуществления предпринимательской деятельности НКО вправе создавать хозяйственные общества или участвовать в них.

Автор полагает, что получив общую методологию определения коррупционно-опасных рисков, функций внутри органа, учреждения и корпорации, конфликта интересов, коррупционных право­нарушений и уголовной системы, позволяющей пресечь коррупцион­ные преступления, следует организовать систему оценки кор­рупционных рисков, представляющих как внешние, так и внутренние риски, преобразуя для этого уставные документы как государственных фондов, так некоммерческих и общественных организаций. [10, с.16]

Однако ряд ученых усматривают значительные недостатки, в том числе коррупциогенные факторы, в правовой конструкции государственного и муниципального управления. Например, субъекты федерации наделяют статусом юридического лица как администрации и правительства в целом, так и отдельные органы исполнительной власти, что привносит организационные и гражданско-правовые особенности их функционирования. Департаменты выполняют не свойственные органам исполнительной власти полномочия. Например, осуществляют финансирование научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по проблемам деятельности и развития за счет бюджетных ассигнований на поддержку социально ориентированных некоммерческих организаций. Они выполняют распоряди­тельные полномочия, осуществляя контроль и даже методическое обеспечение одновременно, имеют в своем составе другие государственные учреждения и организации, уполномоченные выполнять отдельные полномочия, учреждают ведомственные фонды.

Автор полагает, что для развития и совершенствования экономики, управления в субъекте федерации, требуется разграничение полномочий управления и хозяйственной деятельности, оказания коммерческих услуг. Представляется коррупционным, взаимоисключающее совмещение в одном органе исполнительной власти функций государственного управления и функций оказания услуг. [11, с.13-18]

В УК РФ также отсутствует определение «коррупционного преступления», попытки включения в Общую часть УК РФ были неуспешными. Проект закона, содержащий определение коррупционного преступ­ления, а именно статью 14¹ «Понятие коррупционного преступления» предлагал внести «особое определение» коррупционного преступления. Тем не менее, в соответствии со ст. 14 УК РФ преступлением признается виновное совершенное общественно опасное деяние, запрещенное УК РФ под угрозой наказания, то есть возникает альтернативное толкование, что позволяло пересмотреть не только ответственность, но усмотреть отсутствие состава преступного деяния, отсылая к Особенной части УК РФ. Таким образом, коррупционное преступление в законопроекте, определялось при помощи отсылочной нормы к Особенной части УК РФ.

Автор полагает, что в соответствии со статьей 14 УК РФ любое лицо (физическое и юридическое), совершившее преступление, должно быть под угрозой наказания, а признак коррупционности, возможно, закрепить в Общей части УК РФ отдельной нормой. Определение коррупции должно носить законодательную юридическую конструкцию, которая не исключает правового определения квалифицирующего признака в Общей части, вместе с тем в ст. 14 УК РФ понятие преступления должно быть единственным.

В разных правовых системах законодатели сходятся во мнении о том, что корпорации могут подлежать уголовной ответственности за деяния высокопоставленных агентов корпорации, совета директоров, директора, управляющего, иных должностных лиц, представителей, органов[4, с.41].

Тенденция к пониманию юридического лица как реальности стала результатом событий, произошедших в экономической сфере, а также мер по противодействию коррупции. Стало очевидно, что юридические лица действуют в собственном интересе, под свою ответственность, а физические лица теряют свое влияние и подчиняются корпоративным правилам. Соответственно, законодательство и правоприменительная практика признают, что «юридическое лицо может испытывать моральный ущерб и требовать его возмещения, бесчестье, то есть ущерб деловой репутации. Доктрина в большинстве случаев поддерживает данный подход, считая его современным и прогрессивным» [5]. Необходимо отметить, что уголовная ответственность юридического лица не исключает уголовную ответственность физического лица. В каждом случае решает суд, необходима «кумулятивная» ответственность. Введение нормы было вызвано желанием предотвратить поглощение уголовной ответственностью юридических лиц уголовной ответственности физических лиц. При процедуре квалификации деяния сложности могут возникнуть с решением коллективных органов. В подобных случаях преступление юридического лица будет установлено без факта совершения преступления физическим лицом.

Если решение было принято коллективно, ответственность нести будет только юридическое лицо, и данное обстоятельство представляется объективным, так практически невозможно определить, кто именно может быть ответственным за принятие того или иного решения коллегиальным органом.  Допустима ответственность только юридического лица и двойная ответственность (юридического и физического лица), возможна ответственность двух и более юридических лиц одновременно. Многие ученые ссылаются на опыт зарубежных стран привлечения к уголовной ответственности в противодействии таким явлениям, как коррупция и экологическая преступность. Для признания в России института уголовной ответственности юридических лиц необходимо преодолеть традиционное понимание виновной ответственности субъекта преступления.

Нередко возникают ситуации, при которых достаточно сложно установить причинно-следственную связь между преступлением и волей высшего управляющего органа (например, акционерного общества со сложной структурой, некоммерческой общественной организации, фонда). Кроме того, «нередко встречаются ссылки на то, что с подписанными документами тот или иной ответственный работник в связи с загруженностью по работе не мог ознакомиться лично. Проверить же, входило ли это в круг его обязанностей, невозможно иногда из-за того, что эти обязанности строго не закреплены» [6].

В настоящее время насчитывается несколько теорий уголовной ответственности юридических лиц: теория замещающей ответственности, суть которой можно выразить в следующем: «пусть отвечает вышестоящий»; теория отождествления (упомянутая автором выше) – единоличный или коллегиальный орган корпорации представляется как воплощение коллективного разума, коллективной воли, то есть он отождествляется с организацией; теория организационной вины предполагает, что корпорацию можно привлечь к уголовной ответственности не только за те деяния, в отношении которых отдавались распоряжения руководства, но и за то, что в компании одобряется несоблюдение закона; модель уголовной ответственности юридических лиц может учитывать принцип виновной ответственности лица за совершение преступления в большей степени и основывается на признании физического лица субъектом преступления, а в случае же участия юридического лица в преступлении, совершаемом физическим лицом в его интересах, юридическое лицо наряду с физическим лицом подвергается уголовно-правовому воздействию; или юридическое лицо подлежит административной ответственности за причастность к преступлению. Автор полагает, что юридическое лицо не может действовать без воли людей, являясь при этом самостоятельным субъектом правоотношений. Однако нельзя отрицать, что те или иные вредные изменения – причинение вреда общественным отношениям, экологической безопасности, эти вредные изменения ни что иное, как результат поведения человека, выраженного в преступном действии или бездействии. В связи с чем, некоторые ученые предлагают ввести уголовную ответственность юридических лиц лишь в некоторых главах Особенной части УК РФ: за преступления в сфере экономики, экологические преступления, преступления против общественной безопасности, преступления против мира и безопасности человечества. Таким образом, уголовная ответственность юридического лица будет подобна административной ответственностью.

Преступность последнего десятилетия представляет реальную угрозу экономической безопасности страны. Юридические лица в виде «рейдерских» организован­ных группы контролируют коммерче­ские структуры, банки, производственную и посредническую деятель­ность. Закон должен реагировать на то обстоятельство, что на прак­тике значительную часть рейдерских захватов бизнеса составляют групповые преступ­ления, которые нередко характеризуются элементами профессионализ­ма лиц, их совершивших, их организованностью, пользующиеся административным ресурсом. Участие в содеянном нескольких физических и юридических лиц, при прочих равных условиях, вызывает возрастание общественной опасности самого посягательства по сравнению с анало­гичным со стороны отдельного физического лица.

Согласно ст. 35 УК РФ преступлением признается со­вершенным группой лиц, если в его совершении совместно участвовали два или более исполнителя без предварительного сговора. На практике, например, рейдерский захват не может быть совершен без предварительного сговора, так как является сложным, многоходовым действием. Однако необходимо определить место юридических лиц, принимавших участие в захвате бизнеса, либо занимающихся запрещенной деятельностью. Рассмотрим смешанное соучастие, групповое преступление характеризуется сочетани­ем показателей, при котором наряду с общими объективными и субъек­тивными моментами, присущими проявлению соучастия, нали­цо факт участия всех субъектов (физических и юридических лиц) в совершении преступле­ния, когда само посягательство осуществляется их объединенными, со­вместными усилиями, причем действия, охватываемые признаками объ­ективной стороны любого состава преступления, могут быть выполнены каждым участником в полном объеме либо частично.

«Рейдеры» создают и регистрируют юридические лица (предприятия и организации), легально способствую­щие рейдерским захватам (завладениям), а также аккумулируют на  счетах последних средства, используемые для преступной деятельности.

В этом случае, Уголовный кодекс РФ использует понятия «органи­зация», «объединение организованных групп». Такие объединения ха­рактеризуются наличием четкой общей цели деятельности, руково­дством и распределением ролей, в том числе между юридическими лицами. Цель занятия преступной деятельно­стью предполагает задачу совершения многих тяжких и особо тяжких преступлений. Преступные сообщества объединяются для совершения наиболее опасных преступлений. Действия рейдеров - юридических лиц направлены на группы предприятий (сети), на предприятия, связанные технологической цепочкой либо крупный бизнес, получили транснациональное значение.

«Рейдерство» носит ярко выраженные групповые и коррупциогенные признаки: рейдеры и должностные лица действуют согласованно, при этом, чиновники используют свои должностные возможности, а нередко, руководят процессом захвата бизнеса; должностные лица, уполномоченные либо не уполномоченные на издание нормативных и иных правовых актов, издают правовые акты, способствующие либо облегчающие процесс рейдерского захвата; должностные лица издают заведомо незаконные правовые акты, направленные против предпринимательской деятельнос­ти, либо участвуют в процедурах создания особых условий конкуренции; проявляется влияние чиновников на решения «дружественных судов»[14].

Всякое преступления влечет те или иные изменения во внешнем мире, в окружающей обстановке и вызывает наступление определенных последствий, вредных для охраняемых уголовным законом личных и общественных интересов.

При изменении экономических отношений происходит изменение структуры преступности, переоценка общественной опасности явлений. Одним из таких явлений становится участие в преступных деяниях юридических лиц. Квалификация действий юридических лиц, как захвата отдельного предприятия, становится частным примером недружественного поглощения, а наиболее общим, охватывающим данное противоправное явление, явился противоправный захват бизнеса. Общим основанием криминализации данного деяния является степень его общественной опасности, связанная с отрицательными последствиями развития экономических отношений; с последствиями участия капиталов, имеющих криминальную природу и их отмыванием, в экономических отношениях; с отрицательными последствиями участия коррумпированных чиновников и сотрудников правоохранительных органов в захвате бизнеса. [15]

Предлагаемые в настоящее время изменения в УК РФ лишь частично реализуют предложения в области корпоративного права, дополняя УК РФ нормами, предусматривающими ответственность за фальсификацию единого государственного реестра юридических лиц или реестра владельцев ценных бумаг и ряд других антикоррупционных изменений и дополнений. На практике квалификация коррупционных преступлений, уголовная ответственность юридических лиц, отграничение захвата предприятия от недружественного поглощения, являются основными элементами в системе предупреждения преступлений в экономике.

Стоит отметить, что каждый ученый, не поддерживающий концепцию уголовной ответственности юридических лиц, особое внимание обращает на виновность юридического лица. Согласно ст. 5 УК РФ, уголовная ответственность лица наступает только за то преступление, в котором доказана вина. Вина есть психическое отношение лица к содеянному -  психическая же деятельность остается для юридического лица явлением непознаваемым и недостижимым, так как она охватывает именно стороны психической жизни человека.

Необходимо отметить, что сторонники введения уголовной ответственности юридических лиц, в частности Б.В.Волженкин, указывают, что не следует пользоваться терминами «вина», «виновность», имеющими психологическое содержание [7, с.61]. Следует представлять ответственность юридических лиц, закрепленных в ГК РФ и КоАП РФ. Согласно ст. 3.2 КоАП РФ, к юридическим лицам могут быть применены предупреждение, административный штраф, конфискация орудия совершение или предмета административного правонарушения, административное приостановление деятельности. В России административным правонарушением, согласно ст. 2.1 КоАП РФ, признается  противоправное, виновное действие (бездействие) физического или юридического лица, за которое КоАП РФ или законами субъектов Российской Федерации об административных правонарушениях установлена административная ответственность. Таким образом, юридическое лицо в административном праве, в отличие от уголовного права, признается субъектом ответственности, в  том числе за коррупционное правонарушение.

Состав административного правонарушения при этом идентичен составу преступления, а отличие заключается в степени общественной опасности совершенных деяний. Юридический состав административного правонарушения также представляет собой совокупность четырех элементов (отсутствие любого из них исключает как наличие состава в целом, так и, соответственно, применение мер государственного принуждения): объект противоправного посягательства;  субъект деликта (юридическое лицо); содержание деликта (объективная сторона); психоэмоциональный статус участников (субъективная сторона).

Л.В.Головко отмечает, что уголовное право давно уже понимается в развитых правопорядках не на формальном (в зависимости от того, как называется закон, предусматривающий соответствующую ответственность – УК или как-то иначе), а на сущностном уровне, имея в виду внутреннюю природу самой ответственности[8, с.5].

Как указывает Е.Ю. Антонова, основываясь на статистических данных Судебного департамента при Верховном Суде РФ, в России ежегодно увеличивается количество административных правонарушений со стороны юридических лиц, а наиболее часто применяемый вид административного наказания – штраф[9].

Многие ученые едины во мнении относительно введения института уголовной ответственности юридических лиц в России и обращают внимание на то, к каким последствиям и результатам приведет подобная новелла, кто на самом деле будет нести ответственность, будут ли подобные меры положительно влиять на экономику страны.

Список литературы:

1. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. 4-е изд., испр. М., 2003. С.158.
2. Смирнов Н.Н. О юридическом лице как субъекте ответственности в истории права Российского государства // «История государства и права» №5, 2012. СПС «Консультант-Плюс» (дата обращения 19.07.2023)
3. Есаков Г.А. Англо-американское уголовное право: эволюция и современное состояние общей части. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2007. – 736с. С.396.
4. Антонова Е.Ю. Концептуальные основы корпоративной (коллективной) уголовной ответственности. – СПб.: Издательство «Юридический центр-Пресс», 2011. – 421с.
5. Нагорная И.И. (реферативный обзор) Wester-Ouisse V. Responsabilité pénale des personnes morales et dérives anthropomorphiques // Rev. pénitentiaire et de droit penal. – P., 2009. – N 1.
6. Абашина Л.А. Перспективы введения уголовной ответственности юридических лиц в России // Закон и право. №4, 2008. СПС «Гарант» (дата обращения 19.07.2023).
7. Волженкин Б.В. Экономические преступления. СПб., 1999. 312 с. С.61.
8. Головко Л.В. Уголовная ответственность юридических лиц, Аналитическая записка – Алматы, 2009 – 12с.
9. Антонова Е.Ю. Административная ответственность юридических лиц – «испытательный полигон» для корпоративной (коллективной) уголовной ответственности // «Законодательство» №5, 2011. СПС «Консультант-Плюс» (дата обращения 19.07.2023)
10. Андреева Л.А. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ КОРРУПЦИИ В ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОМ ПРАВЕ // Актуальные проблемы юриспруденции: сб. ст. по матер. XXXVII междунар. науч.-практ. конф. № 8(36). – Новосибирск: СибАК, 2020. – С. 9-16.
11. Андреева Л.А. КОРРУПЦИОННЫЕ АСПЕКТЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ РЕГИОНАЛЬНЫХ УПРАВЛЕНЧЕСКИХ КОМАНД // Актуальные проблемы юриспруденции: сб. ст. по матер. XXVI междунар. науч.-практ. конф. № 9(25). – Новосибирск: СибАК, 2019. – С. 13-18.
12. Андреева Л.А. Понятие коррупционного преступления (сравнительный анализ) // Вопросы современной юриспруденции: сб. ст. по матер. XXVII междунар. науч.-практ. конф. – Новосибирск: СибАК, 2013.
13. Андреева Л.А. К ВОПРОСУ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПОНЯТИЯ И ПРИЧИН КОРРУПЦИИ // Вопросы современной юриспруденции: сб. ст. по матер. XIV междунар. науч.-практ. конф. – Новосибирск: СибАК, 2012.
14. Андреева Л.А. К ВОПРОСУ О ФОРМАХ СОУЧАСТИЯ В РЕЙДЕРСКОМ ЗАХВАТЕ (ЗАВЛАДЕНИИ) БИЗНЕСОМ // Вопросы современной юриспруденции: сб. ст. по матер. XII междунар. науч.-практ. конф. – Новосибирск: СибАК, 2012.
15. Андреева Л.А. РЕЙДЕРСТВО: ПРОТИВОПРАВНОСТЬ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ОПАСНОСТЬ // Вопросы современной юриспруденции: сб. ст. по матер. X междунар. науч.-практ. конф. – Новосибирск: СибАК, 2012.