АДАПТАЦИЯ ДОКТРИНЫ FAIR USE В РОССИЙСКОМ ПРАВЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ ДЛЯ РАЗРЕШЕНИЯ ЦИФРОВЫХ СПОРОВ: СРАВНЕНИЕ С МЕЖДУНАРОДНОЙ ПРАКТИКОЙ

ADAPTATION OF THE FAIR USE DOCTRINE IN RUSSIAN INTELLECTUAL PROPERTY LAW TO RESOLVE DIGITAL DISPUTES: COMPARISON WITH INTERNATIONAL PRACTICE

Gavrilov Semyon Evgenievich

Student Far Eastern Institute of Management Branch of RANEPA,

Russia, Vladivostok

Yaroslav Sergeevich Sobolev

Student Far Eastern Institute of Management Branch of RANEPA

Russia, Vladivostok

Zhukova Inna Viktorovna

Scientific adviser, PhD in Economics, Associate Professor of the Department of Public and Private Law Far Eastern Institute of Management Branch of RANEPA,

Russia, Vladivostok

АННОТАЦИЯ

Исследование посвящено актуальной проблеме адаптации доктрины fair use (добросовестное использование) американского авторского права в российской правовой системе для разрешения споров в сфере цифровых технологий. В статье проводится сравнительный анализ трёх основных подходов к регулированию ограничений исключительных прав на произведения: американского (fair use), европейского и российского. В исследовании анализируются ключевые прецеденты американского правосудия (Oracle v. Google LLC, Authors Guild v. Google, Campbell v. Acuff-Rose Music), новейшие положения европейского законодательства (Директива 2019/790, статья 17) и существующую российскую судебную практику по делам об авторском праве. Особое внимание уделяется вызовам, порождённым стремительным развитием цифровых технологий: использованием охраняемого контента для обучения нейросетей и необходимостью баланса между правами правообладателей и правами пользователей на трансформативное использование произведений.

ABSTRACT

The study is devoted to the urgent problem of adapting the fair use doctrine of American copyright in the Russian legal system to resolve disputes in the field of digital technologies. The paper provides a comparative analysis of three main approaches to regulating restrictions on exclusive rights to works: American (fair use), European (EU Directive 2019/790) and Russian (closed list of Articles 1273-1279 of the Civil Code of the Russian Federation). The study analyzes key precedents of American justice (Oracle v. Google LLC, Authors Guild v. Google, Campbell v. Acuff-Rose Music), the latest provisions of European legislation (Directive 2019/790, article 17) and existing Russian judicial practice in copyright cases. Special attention is paid to the challenges posed by the rapid development of digital technologies: the use of protected content for training neural networks and the need for a balance between the rights of copyright holders and the rights of users to transformative use of works.

Ключевые слова: fair use; трансформативное использование; авторское право; цифровые споры; свободное использование; искусственный интеллект и авторские права; fair dealing; платформенная ответственность.

Keywords: fair use; transformative use; copyright; digital disputes; free use; Article 1274 of the Civil Code of the Russian Federation; AI and copyright; platform liability.

Стремительное развитие цифровых технологий, расширение возможностей искусственного интеллекта (далее – ИИ или AI от англ.) и появление платформ с пользовательским контентом поставили перед правовыми системами всего мира объективный вызов: как сбалансировать интересы правообладателей и общественное благо в эпоху, когда копирование и трансформация творческих произведений стали технически тривиальны. На этом фоне доктрина fair use американского авторского права приобретает особый исследовательский интерес, демонстрируя принципиально иной подход к ограничению исключительных авторских прав по сравнению с российской правовой традицией.

Гипотезой исследования является вопрос об интеграции элементов доктрины fair use, критерия трансформативности, в российское авторское право (через расширение ст. 1274 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ)), который позволит эффективно разрешать цифровые споры, связанные с искусственным интеллектом, платформами и переработкой контента, обеспечивая баланс между защитой интересов правообладателей и стимулированием инноваций.

Доктрина добросовестного использования (fair use) возникла в судебной практике США в 1841 году как механизм, устанавливающий содержательные границы исключительных авторских прав. Её концептуальное значение неразрывно связано с конституционным контекстом: согласно статье I Конституции США, авторское право существует для «прогресса науки и полезных искусств». Это означает, что авторское право не является абсолютным правом, а служит инструментом общественного блага.

В 1976 году доктрина была кодифицирована в Законе об авторском праве США (Copyright Act). Статья 107 этого закона устанавливает четыре фактора оценки добросовестного использования: цель и характер использования; характер произведения; количество и существенность заимствованной части; воздействие на рынок [2].

Особо следует отметить эволюцию концепции трансформативности (transformative use). Впервые формализованная в решении Campbell v. Acuff-Rose Music (1994), когда 2 Live Crew создали пародийную версию песни Roy Orbison «Oh, Pretty Woman» без разрешения, тогда суд признал использование добросовестным, поскольку пародия является трансформативным использованием, служащим целям критики и комментирования. Трансформативность означает, что использование добавляет новое выражение, смысл или сообщение к оригинальному произведению, вместо того чтобы просто заменить его. Суды США расширили понимание трансформативности, признав её основным критерием, который может перевешивать другие факторы, включая коммерческую природу использования [4; 11].

В странах англосаксонской правовой традиции (Великобритания, Канада, Австралия, Индия, ЮАР) применяется доктрина честного использования (fair dealing), которая, несмотря на терминологическое сходство, существенно отличается от fair use. Fair dealing закреплена в национальном законодательстве через закрытый перечень конкретных целей использования: критика, рецензирование, сообщения о новостях, преподавание, научные исследования. Эта система более жёсткая и предсказуемая, но менее гибкая для адаптации к новым технологическим реальностям. [3, с.15-28]

Российского авторское право, закреплённое в Гражданском кодексе РФ (часть IV, статьи 1273-1279 [1]), принципиально отличается от американского подхода. Российское право устанавливает закрытый перечень случаев свободного использования произведений, то есть исключений, которые расширительному толкованию не подлежат.

Основной нормой для цифровых споров является статья 1274 Гражданского кодекса РФ, устанавливающая допустимость использования произведений в информационных, научных, учебных или культурных целях без согласия автора, но с обязательным указанием имени автора и источника заимствования. Особенно важны следующие пункты:

•  Цитирование в научных, полемических, критических или информационных целях в объеме, оправданном целью цитирования
•  Использование произведений в качестве иллюстраций в учебных целях
•  Использование в репортажах о текущих событиях
•  Создание пародий и карикатур (согласно статье 1276 ГК РФ)

Ключевым отличием является отсутствие в российском праве оценочного критерия трансформативности. Суды оценивают исключительно соответствие закрытому перечню целей и объём заимствования, оправданный этой целью.

Целесообразно рассмотреть цифровые споры, связанные с адаптацией доктрины свободного использования и критерия трансформативности в современной технологической среде. Одним из таких ключевых прецедентов является дело Google LLC v. Oracle America, Inc. (2021). Решение Верховного суда США по этому делу явилось поворотной точкой в интерпретации трансформативности. Google использовал объявляющий код (declaring code) из 37 пакетов Java API при создании платформы Android без лицензирования у Oracle.

Вопреки позиции Апелляционного суда, Верховный суд признал использование добросовестным. В ходе инновационного анализа было выявлено, что Google скопировал код дословно (verbatim), а его использование было трансформативным, так как служило созданию новой платформы для мобильных устройств (в отличие от настольных компьютеров). Судом установлено, что переиспользование интерфейсов способствует развитию компьютерных программ, позволяет программистам применять приобретённые навыки, а также соответствует общей цели авторского права – прогрессу науки.

Парадоксально, но это решение породило дилемму - расширенное понимание трансформативности может ослабить защиту авторских прав, поскольку почти любое использование, создающее новый контекст, может быть квалифицировано как трансформативное [13].

В деле Authors Guild v. Google, Inc. (2015), Google сканировал свыше 20 миллионов книг, защищённых авторским правом, без получения лицензии у их авторов, а также создала полнотекстовый индекс, позволяющий пользователям осуществлять поиск и читать отрывки произведений в виде «снипетов» (snippets).

Впоследствии, Верховный суд признал использование добросовестным, отметив существенные трансформативные цели: создание исследовательского инструмента, сохранение забытых произведений, предоставление доступа для лиц с ограниченными возможностями. Суд указал, что хотя использование имело коммерческую природу (Google генерирует доход от размещения рекламы), компенсация авторам происходит косвенно через увеличение продаж переиспользованных произведений [12; 14].

Стоит обратить внимание на развитие платформ с пользовательским контентом (YouTube, TikTok, Instagram), которое породило весьма закономерный вопрос: кто несёт ответственность за нарушение авторских прав – платформа, пользователь или они оба.

Директива Европейского союза № 2019/790 (далее - Директива ЕС № 2019/790) об авторском праве в условиях единого цифрового рынка существенным образом расширила ответственность онлайн-платформ. Статья 17 (ранее статья 13) устанавливает прямую ответственность поставщиков услуг обмена контентом за нарушения авторских прав, совершённых пользователями.

Исходя из текста статьи 17, стоит обозначить обязанности платформ:

1. Провайдеры онлайн-сервисов совместного использования контента признаются участвующими в «публичном сообщении» охраняемых произведений, если их пользователи загружают такой контент – платформы обязаны получать разрешение или лицензию от правообладателей.
2. Если платформа не смогла получить разрешение, она обязана применять лучшие отраслевые стандарты и автоматические технологии (алгоритмы идентификации, фильтры) для предотвращения загрузки и распространения незаконных произведений; а также обязана быстро удалять контент по обоснованным уведомлениям правообладателей.
3. Платформы обязаны внедрять прозрачные схемы апелляций и компенсации, чтобы пользователи могли оспорить неправомерное удаление их контента [17, с.92-125].

Директива (ЕС) № 2019/790 принципиально отличается от американского подхода, где бремя доказывания fair use лежит на потребителе контента (user-generated content creator), а не на платформе [8, с.78-91].

Примером реализации нормы Директивы (ЕС) № 2019/790 будет служить система Content ID платформы YouTube – алгоритм машинного обучения, распознающий защищённый контент даже после модификации (обрезка, изменение скорости, добавление фильтров). Система позволяет правообладателям монетизировать содержимое, вместо его удаления (monetize option), или добиваться удаления/блокировки видеоролика. Эта система создаёт проблему ложных срабатываний - легальное добросовестное использование часто блокируется, и авторы контента вынуждены обращаться с апелляциями.

Одновременно с усилением платформенной ответственности цифровая технологическая среда неуклонно усложняется за счет развития технологий искусственного интеллекта, способных быстро и масштабно создавать, трансформировать и распространять охраняемые произведения без прямого участия человека. Именно в этой точке возникает принципиально новое поле споров: вопросы о допустимости копирования и обработки произведений для обучения нейросетей (ChatGPT, GPT-4, Midjourney, Stable Diffusion), определении авторства и правового режима сгенерированного контента.

Разработчики моделей ИИ обучают нейросети на гигантских датасетах, собранных из интернета. Например, Stable Diffusion была обучена на 5 млн изображений из LAION датасета, которые содержат фотографии, защищённые авторским правом. Getty Images, фотографы, писатели (включая авторов публикаций в журналах и газетах) подали коллективные иски против OpenAI, Microsoft, Stability AI, утверждая, что обучение моделей без разрешения нарушает авторские права.

Например, в поисках баланса между интересами создателей контента и технологическими компаниями особенно выделяется дело Thomson Reuters v. ROSS Intelligence (2025). Это дело стало первым крупным судебным решением по вопросу применимости fair use к обучению ИИ. Платформой юридических исследований Westlaw - Thomson Reuters, был подан иск против стартапа ROSS Intelligence за использование авторских headnotes (кратких резюме правовых принципов) Westlaw для обучения AI-поисковой системы. Судом проведен всесторонний анализ всех четырёх законодательных факторов, придав наибольший вес первому и четвертому факторам - цель и характер использования, воздействие на рынок (Закона об авторском праве США статьи 107).

По первому фактору – цель и характер использования. Использование ROSS было коммерческим и нетрансформативным. Суд постановил: «ROSS использовала headnotes Thomson Reuters как данные для обучения AI с целью создания инструмента юридического поиска для конкуренции с Westlaw... когда пользователь вводит юридический вопрос, ROSS выдаёт релевантные судебные мнения, которые уже были написаны». Суд не нашёл новой цели или иного характера по сравнению с оригинальным использованием.

Судьей также было отмечено что AI-модель ROSS не является генеративной AI, которая создаёт новый контент. Вместо этого она возвращала релевантные судебные мнения, которые уже существовали. Суд оставил открытым вопрос: «было бы ли использование генеративной AI-модели, создающей новый материал на основе обучающих данных, достаточно трансформативным»

Это замечание имеет критическое значение для будущих дел, поскольку предполагает, что суды могут по-разному оценивать:

• Не-генеративный AI (поисковые системы, системы рекомендаций) — менее вероятно признание трансформативным
• Генеративный AI (GPT, Stable Diffusion) — потенциально более трансформативный

По четвертому фактору - воздействие на рынок. Компания Ross намеревалась создать рыночный заменитель Westlaw, так как компания использовала headnotes Thomson Reuters для создания конкурирующего продукта, тем самым подрывая рынок оригинального произведения и вытесняя Westlaw с рынка.

Впоследствии, финансовое бремя защиты от этого иска привело к закрытию ROSS Intelligence. Это демонстрирует асимметрию в возможностях судебной защиты между крупными корпорациями (Thomson Reuters) и стартапами в сфере AI. Решение этого дела установило важный прецедент, который будут использовать суды США для оценки будущих исков о нарушении авторских прав, связанных с обучением AI. Суд усилил защиту авторских прав в пользу правообладателей, создав «эталон» (benchmark), с которым будут сравнивать все последующие дела. Исходя из решений данных дел, можно сделать некоторые выводы о доктрине fair use и концепции трансформативности:

1. Трансформативность требует изменения цели использования: Простое изменение технологии (использование AI вместо традиционного поиска) недостаточно для признания трансформативности, если широкая цель остаётся той же.
2. Различие между генеративным и не-генеративным AI: Суды могут применять разные стандарты для оценки трансформативности в зависимости от типа AI-системы.
3. Производные рынки AI-обучения: Правообладатели могут успешно утверждать о существовании производного рынка лицензирования данных для AI, что усложняет защиту fair use.
4. Коммерческий характер усиливает требования к трансформативности: Коммерческое использование само по себе не исключает fair use, но требует более убедительных доказательств трансформативного характера [15].

В Российском законодательстве ситуация более неопределённая. Гражданский кодекс РФ признаёт автором только человека, не организацию или систему ИИ. Следовательно, контент, созданный полностью автоматически без творческого вклада человека, не охраняется авторским правом в России [18; 19].

Вопрос об использовании охраняемых произведений для обучения ИИ специально не урегулирован. Согласно статье 1274 ГК РФ, такое использование может быть квалифицировано как нарушение, так как это воспроизведение и переработка произведения в целях, не указанных в законе [6, с.8-27]. Это ставит российские компании, разрабатывающие AI, в невыгодное конкурентное положение по сравнению с американскими разработчиками, которые могут частично полагаться на неопределённость доктрины fair use. Исходя из этого, возникает необходимость провести сравнительный анализ адаптации этой концепции в различных юрисдикциях. Анализ позволит выделить фундаментальные различия в гибкости систем ограничений авторских прав.

Таблица 1.

Сравнительный анализ

Исходя из сравнительного анализа, авторы выявили необходимость реформы в Российском законодательстве, путем интеграции элемента трансформативности или расширения перечня исключений ГК РФ для AI и платформ, чтобы избежать отставания от других юрисдикций, в частности по делам, связанных с генеративным ИИ. Без изменений российское право рискует приостановить технологический прогресс, в то время как США и ЕС эволюционируют за счет судебных прецедентов и изданием директив. Это подтверждает основную коллизию исследования между традиционной охраной исключительных авторских прав и необходимостью к гибкой правовой адаптации к технологическим реалиям цифровой эпохи, прежде всего машинному обучению и трансформативному использованию произведений с помощью ИИ.

Россия может извлечь уроки как из американской модели (трансформативность как критерий), так и из европейской (платформенная ответственность), создав гибридную модель, соответствующую специфике российской правовой системы и стимулирующую развитие цифровой экономики.

Список литературы:

1. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть четвёртая) от 18.12.2006 № 230-ФЗ (ред. от 28.10.2025)– URL: https://base.garant.ru/10164072/7d7b9c31284350c257ca3649122f627b/ (дата обращения 22.11.2025)
2. Copyright Act, 17 U.S.C. § 107 (Fair Use). United States Code. Title 17: Copyrights.
3. Волкова К. Ю. Концепции добросовестного использования (fair use) и честного использования (fair dealing) в законодательстве по авторскому праву // Научные и технические библиотеки. 2021. № 10. С. 15–28.
4. Луткова О. В. Доктрина добросовестного использования произведений в современном авторском праве США: Монография. М.: Статут, 2016. 200 с.
5. Гребешков А. В. Авторское право: Учебник для вузов. 2-е изд. М.: Юрайт, 2023. 456 с.
6. Дюжакова А. В. Применение доктрины Fair Use к случаям обучения генеративных нейросетей // Ленинградский юридический журнал. 2024. № 1 (75). С. 8–27.
7. Гебунова Е. Свободное использование произведений и объектов смежных прав: цифровая реальность // Ведомости инновационного права. 2024. № 3. С. 45–62.
8. Орлова Т. Е. Доктрина добросовестного использования произведений в современном авторском праве США // Журнал российского права. 2016. № 2. С. 78–91.
9. Танчев Е. П. Авторское право в условиях развития цифровой экономики: проблемы и перспективы // Актуальные проблемы российского права. 2023. № 4. С. 134–148.
10. Синицын С. А. Трансформативное использование произведений в американском праве: эволюция концепции // Право и политика. 2022. № 11. С. 1512–1535.
11. Campbell v. Acuff-Rose Music, Inc., 510 U.S. 569 (1994). Supreme Court of the United States.
12. Authors Guild, Inc. v. Google, Inc., 804 F.3d 202 (2d Cir. 2015). Court of Appeals for the Second Circuit.
13. Google LLC v. Oracle America, Inc., 141 S. Ct. 1183 (2021). Supreme Court of the United States.
14. Authors Guild v. Google, Inc., 954 F. Supp. 2d 282 (S.D.N.Y. 2013). United States District Court for the Southern District of New York.
15. Thomson Reuters Enterprise Centre GmbH v. ROSS Intelligence Inc., 2025-02-11 (D. Del. 2025). United States District Court for the District of Delaware.
16.  Роспатент. Аналитический обзор: Интеллектуальная собственность и искусственный интеллект (2023–2025). М.: Роспатент, 2025. 124 с.
17.  Directive (EU) 2019/790 of the European Parliament and of the Council of 17 April 2019 on copyright and related rights in the Digital Single Market and amending Directives 96/9/EC and 2001/29/EC. OJ L 130, 17.5.2019, pp. 92–125.
18.  Апелляционное постановление по делу № А40-41816/2015 от 22 ноября 2015 г. Арбитражный апелляционный суд Московской области.– URL: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/71255470/ (дата обращения 22.11.2025)
19.  Определение Верховного суда РФ по вопросам судебной практики. Обзор судебной практики по делам об интеллектуальной собственности. 2024–2025 годы.– URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_477422/ (дата обращения 22.11.2025)