К ПРОБЛЕМЕ ЗНАКА И СЕМИОЗИСА

ON THE PROBLEM OF SIGN AND SEMIOSIS

Sergey Sannikov

ph.D. in History, professor of Siberian Institute of International Relations and Regional Studies, chair of International relations,

Russia, Novosibirsk

АННОТАЦИЯ

В статье выполнен анализ концептуальных характеристик знака с целью преодоления ограниченности моделей Пирса и Соссюра. Сформирована интегральная модель знакового образования, которая позволяет предложить новое определение семиозиса, выходящее за рамки модели Пирса-Морриса.

ABSTRACT

The article considers conceptual characteristics of sign in order to find possible ways of overcoming the limitations of the models of Pierсe and Saussure. The author suggests an integrated model of a sign entity, which allows developing a new definition of semiosis beyond the Pierce-Morris's model.

Ключевые слова: знак; знаковая система; семиозис; семиотика.

Keywords: sign; sign system; semiosis; semiotics.

Понятие «семиозис», воспринятое исследователями из античной науки, в настоящее время употребляется в весьма широком контексте, причем, как отмечают исследователи, «терминологический аппарат семиозиса в работах, использующих эту категорию, не имеет четких делимитационных линий» [7, c. 215]. Сложившееся концептуальное разнообразие связано, в значительной мере, с тем, что разработка теории знака и знаковых процессов осуществлялась в рамках нескольких национальных школ, обладавших своими существенными методологическими особенностями, и формировавшими собственный понятийный аппарат, соответствовавший основным исследовательским приоритетам конкретной школы.

В рамках семиотики традиционно выделяют, как минимум, две основные парадигмы интерпретации знака – восходящие к работам Ф. де Соссюра и Ч. Пирса [3]. Несмотря на внешние различия между триадической моделью знака Пирса-Морриса и диадой Соссюра, обеим рассматриваемым моделям свойственен общий недостаток – их атомарность, условная изолированность от знаковой системы. Впервые данная особенность была отмечена Э. Бенвенистом в рамках критики интеллектуального пробела в концепции Ч.С. Пирса, связанного с тем, что знаки могут исполнять свою функцию только в рамках соответствующих конвенциональных знаковых систем, а не в отдельно взятом абстрактном мыслительном процессе интерпретатора. Более подробно данную проблему сформулировал Ю.М. Лотман, который отметил, что «при всем отличии этих подходов в них есть одна существенная общность: за основу берется простейший, атомарный элемент, и все последующее рассматри­вается с точки зрения сходства с ним» [5, c. 5].

Другая проблема связана с определением онтологических рамок самого понятия знака. Явления материального мира, наделяемые характеристиками знака, как правило, представляют собой комплексные, сложносоставные образования, фрагменты которых сами по себе также имеют свойства знака. Например, предписывающий сигнал (знак) светофора может сочетать в себе ряд знаковых элементов, каждый из которых может быть охарактеризован в соответствии с типологией Ч.С. Пирса в качестве отдельного знака, таких как зеленый свет (квалисайн) или изображение стрелки (иконический и, вместе с этим, индексальный знак). В качестве другого примера можно отметить то, что в лингвосемиотике остается открытым вопрос о том, что же именно является языковым знаком – слово, предложение или текст. При этом, каждый из указанных знаков может быть редуцирован до уровня слогов или звуков, которые также имеют соответствующие знаковые обозначения при письме.

В связи с этим можно, на наш взгляд, определить следующие концептуальные характеристики знака (знакового процесса), которые позволят приблизиться к более полному пониманию сущности процесса семиозиса:

1. Знак всегда имеет комплексную (интегративную) природу и, фактически, является знаковым образованием большей или меньшей сложности. В целях оперирования категориями различных уровней сложности знака М. Данези, например, вводит понятие «более крупного знака» [2, с. 107] и «большего означаемого» [2, с. 131]. В связи с этим мы полагаем возможным пользоваться понятиями знак и знаковое образование как комплементарными.
2. Знаки носят конвенциональный характер (вряд ли можно согласиться с тезисом Ч.С. Пирса о том, что царапина на камне является знаком имевшего места удара другим камнем, или тезисом Ч. Морриса о том, что дым в помещении является знаком пожара – данные явления природы неконвенциональны и будут иметь место вне зависимости от воли интерпретатора).
3. Знаки формируются в рамках коммуникативного процесса (наличие одного интерпретатора вряд ли может считаться достаточным для появления знака). В данном отношении весьма точно отражает суть знаковой ситуации Ю.С. Степанов: «Знаковая система есть материальный посредник, служащий обмену информацией между двумя другими материальными системами» [8, с. 71].
4. Знаки всегда являются элементами знаковых систем соответствующего уровня (кодов, дискурсов, языков, культур). Данный аспект был удачно сформулирован Э. Бенвенистом: «Необходимо, следовательно, чтобы знак входил в некоторую систему знаков и в ней получал осмысление» [1, с. 69–89]. Знак вне знаковой системы не может участвовать в процессе коммуникации.
5. Употребление знаков подчинено коммуникативной прагматике. Наличие знака предполагает причину его появления, а также цель его интерпретации. Как отмечает Ч. Моррис, «семиотика должна не только отстаивать свое законное право изучать для определенных целей воздействие знака на тех, кто будет его интерпретировать, но она должна также поставить перед собой задачу разоблачать смешение различных целей, для которых используются знаки, будь то смешение ненамеренное или сознательное» [6, с. 45–97].
6. Формирование сложных (интегративных) знаков порождает новые принципы и закономерности функционирования соответствующих знаковых образований (не сводимые к принципам и закономерностям, действовавшим на более простом уровне). Интегративные (сложные) знаковые объекты не сводятся к сумме элементарных (простых) знаковых объектов. Как остроумно отмечает Ю.М. Лотман, «подобно тому как, склеивая отдельные бифштексы, мы не получим теленка, но, разрезая теленка, можем получить бифштексы, – суммируя частные семиотические акты, мы не получим семиотического универсума. Напротив, только существование такого универсума – семиосферы – делает определенный знаковый акт реальностью» [4, с. 14].

Основываясь на перечисленных концептуальных положениях, можно предложить расширенную дефиницию понятия семиозис, выходящую за рамки предложенного Ч.С. Пирсом подхода.

Под семиозисом мы предлагаем понимать процесс формирования, взаимодействия, восприятия, интерпретации знаков/знаковых образований различного уровня сложности (высказываний, мифов, текстов/интертекстов, идеологий) в рамках соответствующих знаковых систем (кодов, дискурсов, языков) и знаковых пространств (семиосфер/культур).

Список литературы:

1. Бенвенист Э. Общая лингвистика. – М., 1974. – 446 с.
2. Данези М. В поиске значения. Введение в семиотическую теорию и практику / Пер с англ. под общей ред. С.Г. Проскурина. Новосибирск, 2010. – 192 с.
3. Иванов Н.В. Две парадигмы языковой знаковости: Ф. де Соссюр и/или Ч.С. Пирс? // Лингвистика после Ф. де Соссюра: итоги и перспективы (к 155-летию со дня рождения Ф. де Соссюра), – М.: изд. МГОУ, 2013. С. 60–72.
4. Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Т. 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин. 1992. – 472 с.
5. Лотман Ю.М. О семиосфере // Ученые записки Тартуского государственного университета. Труды по знаковым системам. XVII. Структура диалога как принцип работы семиотического механизма. Тарту, 1984. С. 5–23.
6. Моррис Ч.У. Основания теории знаков // Семиотика: Антология / Сост. Ю.С. Степанов. Изд. 2-е, испр. и доп. – М., 2001. С. 45–97.
7. Попова З.Д. Знаковая ситуация в лингвосемиотике // Вестник ВГУ. Серия Гуманитарные науки. 2005. № 2. С. 208–216.
8. Степанов Ю.С. Семиотика. – М.: Наука,1971. – 168 с.