Они сражались за веру.

Слова писателя Габриэля Лауба не случайно приведены, ведь они как нельзя, кстати, отражают то самое понятие, которое так подходило древним апологетам времён античности и римской империи, а именно – героизм. Бертольт Брехт однажды сказал, что несчастная та страна, у которых нет героев. Такой страной и являлась римская империя времён нашей эры. Постоянные войны и набеги, удушающие населения налоги, эгоистичные и деспотичные императоры, которые менялись на престоле почти постоянно, не могло не вызывать паники и неосознания себя в этом мире простых римских граждан. Ища своё спасение в язычестве, и не находя его, люди переставали верить. Верить в милосердие, сострадание, взаимопомощь, граждане Рима всё больше и больше поддавались разврату и ценили аморальные поступки и вещи. Такой упадок нравственности грозил, прежде всего, деградацией общества и его скоротечную гибель. Аврелий Августин в своей знаменитой исповеди ярко описывает черты и нравственность римлян. “Если человек, знакомый с этими старыми правилами относительно звуков или обучающий им, произнесет вопреки грамматике слово homo без придыхания в первом слоге, то люди возмутятся больше, чем в том случае, если, вопреки заповедям Твоим, он, человек, будет ненавидеть человека” (книга I, стих XVIII); “Воровство, конечно, наказывается по закону Твоему, Господи, и по закону, написанному в человеческом сердце, который сама неправда уничтожить не может. Найдется ли вор, который спокойно терпел бы вора? И богач не терпит человека, принужденного к воровству нищетой. Я же захотел совершить воровство, и я совершил его, толкаемый не бедностью или голодом, а от отвращения к справедливости и от объядения грехом. Я украл то, что у меня имелось в изобилии и притом было гораздо лучше: я хотел насладиться не тем, что стремился уворовать, а самим воровством и грехом” (книга II, стих IV). В минуты краха и полного морального истощения и появились те самые герои – апологеты. Для объединения народа и вселения в их сердца веры и добродетели нужно было что-то массовое, народное, что сможет зажечь огонь. Этим катарсисом и послужило сравнительно молодая религия – христианство. Апологетика дословно переводится, как защита. Цель апологетов – защитить и оправдать первых христиан в глазах знатного язычества при помощи своих апологий. Первыми апологетами были Марциан Аристид и Кондрат, которые составили свои апологии в середине II века нашей эры. До нас дошли, только фрагменты апологий Аристида, адресованные императору Антонину Пию. Эта апология заключала большинство тех идей, которые будут центральными в средние века: монотеизм, приоритет веры над разумом, идея креационизма. Но главное, эта апология уже во втором веке ставила задачу освобождения людей от язычества, как несостоятельную религию, не способность защитить людей от бед и принятия христианства. Марциан пишет, что варвары, не познав Бога, уклонились к стихиям и начали почитать тварь вместо Творца; и изображениям тварных предметов, ими же сделанным (как то: изображениям неба, земли и моря, солнца, луны и прочих стихий, или светил), заключивши их в храмы, они поклоняются, тщательно однако охраняя, чтобы не выкрали их воры. И не поняли они, что все охраняющее — более охраняемого и делающий выше того, что им сделано; и если боги их бессильны относительно собственного спасения (т.к. приходится сторожить их от воров), то, как же они доставят спасение другим? Посему в великое заблуждение впали варвары, почитая бездушные и бесполезные статуи. Аристид первым поднял голову и предложил спасение римского народа, принятием христианства, но он был лишь толчком, он был “отцом” и “спусковым механизмом”. Его последователя добьются многих успехов, героически сражаясь на полях полемики, отстоят христианство и победят императоров. К сожалению, почти все они подвергнутся казни, либо физической, либо душевной.

Юстин открывает ряд сопротивления апологетов. Юстин отлично понимал, что открытая конфронтация с язычниками не приведёт к хорошему, поэтому, проявив себя и как толковый политик, избегает прямые нападки на язычество. Главное в учениях Юстина – это путь к благотворительности (так не присуща римским “развратникам”) и, конечно же, он уделяет огромное внимание человеческому разуму и способности найти истину. «Ничего не может быть лучше, чем доказать, что разум господствует над всем и что человек, руководствующийся им, может правильно оценивать стремления других и указывать им путь к счастью» ( “Диалог с Трифоном”). Юстин так же, поцти цитируя Платоново “Государство” пишет, что пока цари и народ не будут философствовать, не будет в государстве благоденствия. Уже сейчас апологет выдвигает идеи равенства, хоть и не социального, но религиозного. Нужно понимать, что под словом “цари” понимается господствующее язычество, а “народ” – это христианство ( Действительно, как писал Ф. Энгельс – раннее христианство – это религия общественных низов, и задача Юстина – это защита тех самых низов). Но Юстин никогда не обострял конфликты, поэтому он признавал за язычеством право считаться мудростью, но мудрость эта является низшей по сравнению с мудростью христианской. Свою позицию он аргументировал 4 (вполне мирными) тезисами. 1) Мудрость и философия языческая – не есть мудрость универсальная и мобильная и “принадлежит” она всего лишь элите, тогда как христианство вполне понятно и открыто для всех, кто хочет познать бога. 2)  языческая философия говорит об истине, смысле жизни в труднодоступной и изощренной форме, а христианская мудрость говорит о том же лучше и в самых простых и понятных каждому словах. 3) Языческая философия разбита на многочисленные школы и учения, в ней нет единства, нет одного источника, который бы смог всех объединить, у христианства же есть такой источник – это Священное писание. И самое главное, языческая мудрость – это творение людей, мудрость же христианства – творение Бога.

Таким образом, Юстин положил начало ассимиляции языческой мудрости и философии христианской. Но вполне мирная и эластичная политика не смогла уберечь Юстина – философа. Он был казнён в период гонения христиан между 163 и 167 годом нашей эры.

Если Юстин ввёл политику осторожную, то его ученик – Татиан был настоящим радикалом своего дела. “Комплекс Провинциала” доводил его до ненависти ко всему греческому. Татиан писал: «Ваши книги, — пишет он, обращаясь к эллинам, — подобны лабиринтам, а читающие их — бочке Данаид. Вы разорвали мудрость на части, лишив себя истинной мудрости. Бога вы не знаете и, споря друг с другом, опровергаете сами себя. Поэтому все вы ничтожны, и хотя присваиваете себе дар слова, но рассуждаете как слепой с глухим» (АДѵ. 25). Страстно унижая языческую философию, Татиан улечает её в безнравственности и расхождением учений с реальным поведением. Аристипп был развратником, а Диоген умер от обжорства. «Зачем вы присваиваете мудрость только себе, — говорит Татиан грекам, — не имея ни другого солнца, ни других звезд над собой, ни лучшего происхождения, ни даже смерти, отличной от других людей?..» (Айѵ. 26). Продолжая отстаивать позицию философии Юстина о равноправии мудрости, Татиан, первый из апологетов, кто расширяет понятия равноправия и придаёт ему социальный окрас. Иными словами, он требует отмены рабства и всеобщего равноправия, что для той эпохи являлось несомненно нечто космическим и даже бредом. Татиана постоянно заботило судьба “мелкого люда”. Он осуждал Аристотеля, что тот, своей этике давал право на счастье только знатному по происхождению, богатому и с телесной красотою человеку. Татиан является создателем Диатессарона – четвероевангелие, из которого Татиан опустил родословие Христа и все места, показывающие Его историческое происхождение от царя Давида. Целью составление диатессарона была попытка овладеть Татианом истины. Но это и сгубило пылкого и, пожалуй, самого воинствующего апологета. Не углубляясь в философию греков – он осудил её, и. не разобравшись в текстах Священного писания, встал на её защиту. Татиан всё дальше и дальше уходил от христианства, раз, за разом совершая догматические ошибки. Он основал свою секту, секту – энкратистов, что и сделало его еретиком на все века.

Но не стоит забывать, что по – мимо врагов внешних ( язычества и императоров) были и враги внутренние. До сих пор мы говорили об апологетов II века нашей эры. В начале нового столетия перед христианством встала не менее сложная задача, чем сопротивления язычества, а именно гностицизм. Главным “козырем” гностиков, являлось простое и лёгкое понимания мироздания, а так же отказ от авторитарной церкви. Гностики верили в дуализм, считая, что есть злой бог – Яхве(из ветхого завета) и добрый бог – Иисус Христос. Яхве стал злым, потому что именно он создавал мир. Прикасаясь к миру, он осквернился, Иисус же, не трогал мир, а лишь его созерцал. Для того, что бы отправится к Христу и не осквернится, нужен проводник – гнозис. Гнозис – познание мира и истины. Действительно, такой путь к Богу казался намного проще и легче, поэтому апологетам пришлось постараться, чтобы подавить этот “мятеж”. Первым кто добился ощутимого эффекта был Ириней. Единственным шансом для церкви было уличить и доказать всю несостоятельность гностицизма. В своём трактате: «Обличение и опровержение лжеименного знания» (переведенного со временем под названием «Против ересей») Иреней, с одной стороны, вполне добросовестно, излагает гностические теории, а с другой опровергает их. Гностики мрачно смотрят на мир, но оптимистично на познание (гносиз). Иреней же “переворачивает” теорию гностиков, смотря на мир и не доверяя гносизу. Иреней пользуется двумя аргументами. Бог непостижим и транцендентен, человек грешен, отсюда его ограниченность в познании. “По своему величию, — пишет Ириней (Сопіг. Ьаег. I 11), — бог выше нашего понимания, и всякое стремление человеческого разума постичь его тщетно”. Согласно Иренею и Библии, человек создан из ничего, и это “ничего” он несёт в себе всю свою жизнь, как след происхождения. Отсюда его не совершенство. Но человек создан Богом, а значит в нём есть искра Бога. Сделав правильный выбор, и служа Богу, человек открывает постепенно в себе познание. “Умей соблюдать порядок в познании”, эти слова Иреней проговаривает гностикам. Что бы познать истину, необходим учитель. Таким учителем, Иреней видит церковь.

Таким образом, введение «свободы воли» немного скрашивало гносеологический пессимизм Иринея. Но как мы уже сказали, другая, более оптимистическая сторона его позиции проявилась в учении о мире. Ириней отвергает космологическую фантасмагорию гностиков как логически несостоятельную, надуманную и в своей основе пантеистическую. пантеистический принцип у гностиков (как позднее и во всех других пантеистических школах) вступал в очевидное противоречие с христианским представлением о боге. Церковь в то время не смогла бы вести открытую конфронтацию с гностиками, ввиду ещё своей не слабости и численности гностиков. Поэтому, как и с другими сектами, церковь поглощала все учения и течения, “подбивая” их под свой лад. И, конечно же, это было бы не возможно без тех героев, которые ценной своей жизни, отстаивали христианство. Мы назвали только трёх из десятков бесславных героев, но именно они приняли на себя тяжелейший удар язычества и христианской ереси. Будучи по образованию больше риторами, чем философами, они все же должны являться и иметь право называть себя гордым словом – философы.

Список литературы:

1. Аврелий Августин. Исповедь. - М. Гендальф. 1992. - Перевод и комментарии М. Е. Сергиенко
2. Гусев Д. В. Св. Иустин Мученик и Философ. — Казань, 1898.
3. Ириней Лионский. Пять книг против ересей. / Перевод П. Преображенского. — М., 1868.
4. Майоров Г. Г. Формирование средневековой философии (латинская патристика). — М.: Мысль, 1979.
5. Татиан / энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.