ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ И ДЕТСКО-РОДИТЕЛЬСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ЮНОШЕСКОМ ВОЗРАСТЕ

Начиная с 60-х гг. XX в. ученых стала привлекать проблема позитивного психологического функционирования и психологического благополучия личности. В современных условиях необходимость изучения психологического благополучия личности в юношеском возрасте связана с социальной нестабильностью и реформированием всех сфер жизнедеятельности человека. Все выше устанавливается планка требований к молодому поколению: реализация профессиональных и личностных ресурсов, конкурентноспособность, мобильность, самостоятельность в принятии решений. Существующая динамика жизни настолько велика, что человек испытывает эмоциональную напряженность, тревогу и личностную неудовлетворенность [2].Необходимо изучать факторы, способствующие успешному решению задач жизни и формированию психологического благополучия юношей.

Особенную актуальность приобретает изучение детско-родительских отношений, в частности, психологической сепарации от родителей, являющейся одной из задач юношеского возраста как фактора психологического благополучия личности. В данной статье представлены результаты исследования различий в показателях психологического благополучия в группах девушек и юношей с «функциональным» и «дифункциональным независимым» типами сепарации и детско-родительских отношений.

В исследовании использовались следующие психодиагностические методики: 1) Опросник для изучения психологической сепарации от родителей в юношеском возрасте – Psychological Separation Inventory (PSI) в адаптации Дзукаевой В.П., Садовниковой Т.Ю; 2) Методика «Детско-родительские отношения подростков» Карабановой О.А., Трояновской П.В.; 3) Опросник «Шкалы психологического благополучия» К. Рифф в адаптации Орловой Д.Г; 4) Методика диагностики субъективного благополучия личности Шамионова Р.М, Бесковой Т.В.

В исследовании принимали участие 102 человека в возрасте от 17 до 22 лет.

На первом этапе статистической обработки данных для выделения групп юношей и девушек с разными типами детско-родительских отношений, был проведен кластерный анализ. Использовались переменные характеризующие параметры детско-родительских отношений, в том числе параметры психологической сепарации от родителей. По результатам анализа в первый кластер вошло 56 человек, а во второй - 46 человек.

Следующий этап работы предполагал определение значимости различий в показателях детско - родительских отношений в полученных контрастных группах. Для этого была использована процедура сравнения средних значений по t - критерию Стьюдента между двумя получившимися выборками.

Согласно полученным результатам девушки и юноши первого кластера имеют более высокие значения по показателям «Стиль сепарации», «Аффективный компонент сепарации», «Когнитивный компонент сепарации» в отношении обоих родителей, а также более высокие значения по показателю «Поведенческий компонент сепарации» от матери, чем юноши и девушки из второго кластера. Это означает, что они имеют более конфликтный стиль сепарации от матери и отца, при этом они в большей степени сепарировали от обоих родителей в аффективном и когнитивной плане и в поведенческом плане от матери, чем респонденты второго кластера. У них, в отличие от респондентов, попавших во второй кластер, выше степень выраженности негативных и/или амбивалентных чувств в ситуации расхождения мнений с родителями,ниже уровень потребности в эмоциональной поддержке, одобрении со стороны родителей, и они имеют большую степень различия представлений, взглядов на мир со своими родителями. Респонденты этой группы в большей степени способны самостоятельно принимать решения, осуществлять значимые выборы независимо от матери.

Юноши и девушки из второго кластера имеют более высокие показатели по показателю «Стиль сепарации», это означает, что в ситуации расхождения мнений с родителями они в меньшей степени испытывают негативные и/или амбивалентные чувства, их стиль сепарации от родителей имеет более гармоничный характер. При этом они в меньшей степени сепарировали от обоих родителей в аффективной сфере (т. е. в большей степени нуждаются в эмоциональной поддержке и одобрении родителей)и когнитивной сфере (их взгляды и представления о мире в меньшей степени отличны от родительских), и в меньшей степени сепарировали в своем поведении, способности принимать решения от матери, чем респонденты первого кластера.

Следует отметить, что по показателю «Поведенческий компонент сепарации» от отца значимых различий между кластерами обнаружено не было. Это означает, что юноши и девушки из обеих групп в равной степени способны самостоятельно принимать решения, осуществлять значимые выборы независимо от отца. Возможно, это свидетельствует о том, что девушки и юноши из обеих групп в большей степени зависимы в принятии решений и поведений от матери, нежели от отца.

Респонденты первого кластера также имеют более высокие значения по показателям «Конфликтность», «Авторитарность», «Реализация наказаний», «Непоследовательность родителя», «Неадекватность образа ребенка», «Враждебность к супругу» в оценке обоих родителей, а также более высокие значения показателя «Неуверенность родителя» в оценке матери.

Это говорит о том, что согласно оценке представителей данного кластера в их отношениях с родителями интенсивность конфликтов выше, их родители в большей степени авторитарны, т. е. демонстрируют полноту и непререкаемость своей власти, в большей степени реализуют наказания, обращают внимание на проступки. Также их родители более изменчивы и непостоянны во взаимодействиях с ребенком, в большей степени искажают образ ребенка, неверно трактуютповедение, мысли и чувства ребенка, что приводит к взаимному непониманию. Респонденты данной группы также оценивают своих родителей как более враждебно настроенных по отношению к своему супругу, чем респонденты из второго кластера. Кроме этого, девушки и юноши данного кластера в больше степени оценивают поведение своей матери как неуверенное, т. е. их матери в большей степени демонстрируют сомнения в верности своего мнения и принимаемых решений, в т. ч. во взаимоотношениях с ребенком.

Респонденты второго кластера имеют более высокие значения по показателям «Принятие». «Эмпатия», «Эмоциональная дистанция», «Сотрудничество», «Принятие решений», «Поощрение автономии», «Мониторинг», «Оказание поощрений», «Удовлетворение потребностей ребенка», «Доброжелательность к супругу», «Удовлетворенность отношениями». Данные результаты означают, что согласно оценке респондентов второго кластера их родители больше демонстрируют любовь и внимание,понимают чувства и состояния ребенка, имеют более крепкую эмоциональную связь и меньшую эмоциональную дистанцию с ребенком, т.е. их отношения более близки в эмоциональном плане. Также их родители в большей степени включены в совместную деятельность с ребенком, имеют больше совместных интересов, при необходимости могут оказать помощь ребенку в его делах. В принятии решений более демократичны, в большей степени учитывают право ребенка на принятие решений, на собственное мнение, поощряют автономию ребенка, передают ему ответственность.

Также родители юношей и девушек данной группы более осведомлены о делах и интересах ребенка и в большей степени удовлетворяют материальные потребности ребенка, потребности во внимании, в информации, а также более доброжелательно относятся к своему супругу, чем родители респондентов первого кластера. Девушки и юноши данной группы в большей степени удовлетворены отношениями со своими родителями, чем представители первой группы.

Следует отметить, что по показателям требовательности и контроля значимых различий между кластерами не обнаружено. Данный факт означает, что родители обеих групп декларируют равное количество и качество требований к ребенку, а также в равной степени стремятся контролировать жизнь ребенка. Также не обнаружено различий по показателю «неуверенности родителя» со стороны отца. Это значит, что респонденты обеих групп одинаково оценивают уверенность в поведении своего отца.

Согласно тестовым нормам по результатам дескриптивной статистики значения показателей психологической сепарации от родителей у респондентов обеих групп находятся в пределах нормы, следовательно, можно утверждать, что девушки и юноши в обеих группах сепарировали от родителей. При этом респонденты первого кластера имеют более конфликтные, менее близкие отношения с родителями и более конфликтный стиль сепарации. Они также демонстрируют более высокие показатели психологической сепарации. Респонденты второго кластера имеют более близкие, доверительные отношения с родителями, более гармоничный стиль сепарации, но более низкие показатели компонентов психологической сепарации.

Можно предположить, что родители юношей и девушек из первой группы имели авторитарный стиль воспитания, и в процессе сепарации от родителей юношами и девушкам из данной группы приходилось отстаивать свою независимость, в виду того, что родители не были готовы к их взрослению и продолжали принимать решения в отношении своих детей, не предоставляя им свободу выбора. Враждебность родителей по отношению друг к другу, возможно, могла приводить к несогласованности родительских установок в отношении общения с ребенком. Кроме того, вероятно, оба родителя часто вели себя непоследовательно, а мать демонстрировала неуверенность в своих решениях. Такое поведение могло провоцировать множество конфликтов и взаимного непонимания, в результате которых отношения между родителями и детьми стали более отстраненными, дистанциированными. Но, тем не менее, такой стиль отношений привел к тому, что юноши и девушки стали более независимыми от своих родителей.

Также вероятно, что родители юношей и девушек из второго кластера имели демократический стиль воспитания и благополучные супружеские отношения, вследствие чего психологическая сепарация от родителей у представителей данной группы проходила более гармонично, менее напряженно. Девушки и юноши в данной группе сохранили с родителями доверительные, близкие эмоциональные отношения, они имеют общие интересы, могут участвовать в совместных делах, при необходимости родители могут оказывать детям помощь, поддержку. Дети таких родителей в большей степени удовлетворены отношениями с родителями, но в меньшей степени независимы от родителей, чем представители первой группы. Возможно, психологическая сепарация у респондентов данной группы происходит более медленнов виду их крепкой связи с родителями.

Начиная с 90-х гг. прошлого века исследователи обратили внимание на значимость для благополучного личностного развития в юношеском возрасте не только достижения автономии, но и сохранения поддерживающих, близких, сплоченных отношений с родителями [4; 7; 8]. «Успешный» или «здоровый» тип сепарации, представляет собой сочетание двух противоположных стремлений: стремления к независимости и стремления к поддержанию эмоционально-теплых, доверительных отношений с родителями [4; 6]. Неуспешный вариант психологической сепарации характеризуется соответственно либо психологической зависимостью юношей/девушек от родителей в разных сферах, либо эмоционально-холодным, отстраненным отношением взрослеющих детей к родителям (по типу эмоционального отрыва).

В зарубежных исследованиях чаще выделяют три или четыре паттерна сепарации от родителей в юношеском возрасте. В частности, в исследовании Е. Kins выделены три паттерна сепарации: 1) «функциональный» − характеризуется успешным достижением сепарации; 2) «дисфункциональный зависимый» – отличается очень тесными, эмоционально-зависимыми отношениями юношей и девушек с родителями; 3) «дисфункциональный независимый» − характеризуется потерей эмоциональной связи или изоляцией в отношениях [5].

Таким образом, мы условно обозначили выделенные нами кластеры согласно типу сепарации и особенностям детско-родительских отношений. Респондентов первого кластера мы условно обозначим как имеющих «дисфункциональный независимый тип сепарации», а второго – «функциональный тип сепарации», принимая во внимание, что данные определения учитывают также и характер детско-родительских отношений.

Следующий этап работы предполагал анализ и описание значимых различий в показателях психологического благополучия между выделенными группами девушек и юношей с «дисфункциональным независимым» и «функциональным» типами сепарации.

Различия обнаружены по показателям «Позитивные отношения», «Управление средой», «Личностный рост», «Цели в жизни», «Самопринятие», «Эмоциональное благополучие», «Экзистенциально-деятельностное благополучие», «Эго-благополучие», «Социально-нормативное благополучие».

Все 9 показателей психологического благополучия оказались выше в группе девушек и юношей с «функциональным» типом сепарации. Это означает, что респонденты данной группы в большей степени умеют сопереживать, способны быть открытыми для общения, имеют навыки, помогающие устанавливать и поддерживать контакты с другими людьми, желают быть гибкими во взаимодействии с окружающими, умеют прийти к компромиссу, способны к любви и близости. Они также в большей степени обладают качествами, которые обуславливают успешное овладение различными видами деятельности, способны добиваться желаемого, преодолевать трудности на пути реализации собственных целей, они более уверенны в своей компетентности управлять повседневными делами, способны эффективно использовать различные жизненные обстоятельства, а также выбирать и создавать условия, удовлетворяющие личностным потребностям и ценностям. Они в большей степени, чем респонденты с «дисфункциональным независимым» типом сепарации стремятся развиваться, учиться и воспринимать новое, и у них в большей степени присутствует ощущение собственного прогресса, реализации своего потенциала. Они больше переживают осмысленность своего существования, ощущение ценности того, что было в прошлом, происходит в настоящем и будет происходить в будущем, у них в большей степени присутствует убеждения, придающие цели жизни. Также респонденты данной группы имеют более позитивную самооценку себя в своей жизни в целом, больше осознают и принимают не только своих положительные качества, но и недостатки, более позитивно оценивают свое прошлое. Юноши и девушки с «функциональным» типом сепарации от родителей в большей степени ощущают радость, оптимизм, счастье, хорошее расположение духа, воодушевление, прилагают больше усилий для достижения благополучия и имеют более высокую их результативность, а также больше испытывают событийно-смысловую насыщенность жизни. Они более удовлетворены собой, своим характером, внешностью, ощущают большую уверенность в себе и самосогласованность личности, чем респонденты с «дисфункциональным независимым» типом сепарации. Их жизнь (действия, поступки) в большей степени соответствует социальным нормам, нравственным ценностям личности в их интериоризированном виде. Они в большей степени испытывают социальную согласованность, конгруэнтность.

Можно предположить, что «функциональный» тип сепарации от родителей, характеризующийся достижением сепарации от родителей по гармоничному типу, меньшей степенью независимости от них, но с сохранением близких, доверительных отношений с ними приводит к тому, что юноши и девушки в целом ощущают себя более благополучными, чем юноши и девушки, оценивающие отношения со своими родителями как конфликтные, имеющие конфликтный стиль сепарации, но большую степень независимости от родителей.

Это может быть связано с тем, что «функциональный» тип сепарации формирует безопасные и благоприятные условия для развития личности: родители предоставляют достаточную степень свободы для ребенка, при этом готовы поддержать его в случае необходимости, любовь и внимание, оказываемые родителями, создают у ребенка ощущение собственной ценности и значимости, придают уверенность в собственных силах, формируют позитивную самооценку. Кроме этого, поддержка родителей, вероятно, приводит к снижению чувства тревоги в повседневной жизни, вследствие чего ребенок может чувствовать себя более благоприятно, испытывать больше позитивных эмоций. Девушки и юноши из данной группы больше нуждаются в эмоциональной поддержке и одобрении родителей, чем респонденты первой группы. Можно предположить, что родители поощряют их стремление к личностному росту, созданию благоприятных отношений с окружающими, вследствие чего у ребенка формируется желание реализовывать данные аспекты позитивного функционирования в своей жизни. Кроме того, родители сами могут являться носителями данных характеристик психологического благополучия, являясь примером для своих детей.Близость в отношениях создает условия для идентификации с родителем, и как следствие ребенок усваивает эффективные модели поведения, что приводит его к психологическому благополучию.

В свою очередь авторитарность, непоследовательность родителей, искажение образа ребенка, конфликтность и реализация наказаний в отношениях могут приводить к более низкому уровню психологического благополучия вследствие того, что ребенок ощущает больший уровень тревоги в жизни, в результате того, что не находит поддержки и безопасности в лице родителей, не может обратиться к ним за помощью, рассчитывает на свои собственные силы. Более низкая способность с самопринятию может быть связана с тем, что родители не уделяют достаточно любви и внимания ребенку. Вероятно также, что он в меньшей степени способен устанавливать позитивные отношения с окружающими вследствие того, что им были усвоены дисфункциональные модели поведения родителей. Также этому могли способствовать конфликтные отношения между супругами, которые наблюдал ребенок.

По результатам анализа не обнаружено статистически значимых различий по показателям «Автономия» и «Гедоснистическое благополучие». Это означает, что респонденты как с «функциональным», так и с «дисфункциональным независимым» типами сепарации в равной степени способны быть независимыми, способны противостоять социальному давлению в своих мыслях и поступках, регулировать собственное поведение и оценивать себя, исходя из собственных стандартов, в равной степени способны к нестандартному мышлению и поведению. Данный факт может служить подтверждением нашего предположения о том, что юноши и девушки обеих групп все же сепарировали от родителей. В данном случае это предположение подкрепляется тем, что респонденты и той и другой группы обрели такую личностную черту как автономия, но это могло произойти в результате различного опыта взаимодействия с родителями. Можно предположить, что основой для формирования автономии у респондентов «функциональный» типом сепарации явилась передача ответственности ребенку родителями, в то время как основой для формирования автономии у респондентов с «дисфункциональным независимым» типом сепарации послужило их стремление отстоять свою независимость в отношениях с родителями.

Также юноши и девушки их обеих групп испытывают одинаковую степень удовлетворения базовых потребностей – в безопасности, приемлемых жилищных условиях, доходе и экологических условиях проживания. Это может говорить о том, что данная характеристика не связана с особенностями детско-родительских отношений и психологической сепарации. Юноши и девушки из обеих групп находят способы удовлетворения данных потребностей, независимо от того, насколько они сепарировали от родителей и от того, как они оценивают свои отношения с ними.

Список литературы:

1. Дзукаева В.П. Культурно-специфические и семейные факторы сепарации от родительской семьи в юношеском возрасте: дис. … канд. психол. наук. — М., 2016. — 278с.
2. Замятина А. А. Проблема взаимосвязи адаптационного потенциала личности и психологического благополучия // Гуманитарные исследования. – 2015. – №1(53). – С. 99–104.
3. Орлова Д.Г. Психологическое и субъективное благополучие: определение, структура, исследования (обзор современных источников) // Вестник Пермского государственного гуманитарно-педагогического университета. Серия № 1. Психологические и педагогические науки. – 2015. – №1. – С. 28–36.
4. Kagitcibasi, C. Autonomy and relatedness in cultural context: Implications for self and family / C. Kagitcibasi // Journal of Cross-Cultural Psychology. -2005. -Vol.36. P. 403-422.
5. Kins, E. Parental psychological control and dysfunctional separation–individuation: A tale of two different dynamics / E. Kins // Journal of Adolescence XXX. -2012. -P. 1-11.
6. Ponappa, S., Haring, B., Day, R. Connection to parents and healthy separation during adolescence: A longitudinal perspective / S. Ponappa, B. Haring, R. Day // Journal of adolescence. -2014. -Vol. 37. -P. 555-566.
7. Ryan, R.M., Deci, E.L. Self-determination theory and the facilitation of intrinsic motivation, social development and well-being / R.M. Ryan, E.L. Deci // American psychologist. -2000. -Vol. 55. -№ 1. -P. 68-78.
8. Ryan, R.M., Lynch, H.J. Emotional autonomy vs detachment. Revisiting the Vicissitudes of Adolescence and Young Adulthood / R.M. Ryan, H.J. Lynch // Child Development. -1989. -Vol. 60. -№ 2. -P. 340-356.