ОТЛИЧАЕТСЯ ЛИ РЕАЛИЗАЦИЯ СЕКУНДАРНЫХ ПРАВ ОТ СОВЕРШЕНИЯ ОДНОСТОРОННИХ СДЕЛОК?

Секундарное право – это определенная нормой права мера возможного воздействия на правоотношение, приводящая к изменению, прекращению или возникновению последнего, не имеющая материального выражения и существующая вне правоотношения.[1]

Предпосылкой формирования конструкции секундарных прав являлось непрерывное развитие материальных и процессуальных элементов права, которое вылилось в их последующее разграничение (в юридической науке Древнего Рима материально-правовые элементы не были до конца отделены от процессуальных).[2] Центральную роль в понимании этого процесса сыграл Б. Виндшайд. Главной заслугой немецкого ученого следует признать введение категории «правовое притязание», к которой он пришел после анализа категории «actio» римского права. В силу специфики роли претора в римском праве предоставление судебной защиты порождало право, соответственно процессуальный элемент (обращение в суд с просьбой о защите) обладал свойством базиса, а материальный элемент (притязание к обязанному субъекту) — свойством надстройки. Виндшайд полагал, что современные правовые системы характеризуются несколько иным соотношением права и процесса постольку, поскольку материально-правовая база не создается системой правосудия, а образуется вне и до процесса как предпосылка судебных гарантий. Следствием данного умозаключения стало выделение материально-правовых элементов из категории «actio» и конструкция категории субъективного права, в общем, и концепции притязания как право требовать определенного поведения от обязанного субъекта, в частности. Следует отметить, что понятие притязания как право требования к обязанному лицу, освобожденное от процессуальной оболочки, лучше всего согласовывается с категорией субъективного права как господство воли уполномоченного лица лица (следует заметить, что до выделения из понятия «actio» волевой компонент выражался вовне в форме обращения с просьбой о защите прав к суду). Данные обстоятельства во многом способствовали формированию конструкции секундарных прав. Главные атрибуты понятия правового притязания (господство воли уполномоченного лица и отграничение права требования к обязанному лицу от права на судебную защиту) создали фундамент для дальнейшего формирования и развития категории секундарных прав.

Еще одной фигурой, внесшей свою лепту в развитии концепции секундарных прав, был А. Тон. Этот немецкий ученый предпринял попытку определить роль волевого элемента в функционировании субъективного права.   А. Тон приходит к выводу о том, что роль волевого элемента непосредственно выражается только на этапе защиты прав субъекта. В ходе длительного изучения категорий субъективного права А. Тон приходит к тому, что следует выделить особую группу юридических возможностей, - правомочия. Свойственными чертами правомочий являются их осуществление посредством сделок и их (правомочий) направленность на возникновение, изменение или прекращение субъективных прав.

Заслуга разработки единой и целостной правовой конструкции, предоставившей возможность учесть специфику выделенных категорий и связать их с концепцией субъективного права, принадлежит Э. Цительману. Знаменитый германский цивилист синтезировал огромный материал правовых возможностей в единую категорию — «права юридических возможностей». Основным свойством всех правовых возможностей является то, что управомоченное «лицо обладает особой юридической возможностью породить для себя или для третьего лица с помощью своего волеизъявления определенные юридические последствия или воспрепятствовать наступлению невыгодных юридических последствий». К юридическим возможностям Э. Цительман относил: право на наследство, право на одностороннее расторжение договора, право присвоения бесхозяйной вещи, право оспаривания сделки, правомочия договорного представителя, залог прав, права ожидания и др.

Впервые точно определившим основные свойства секундарных прав являлся Э. Зеккель. Немецкий цивилист очертил новую сферу данной категории прав (устранив из группировки Цительмана залог прав, права ожидания и права договорного представителя), а также усматривал в секундарных правах возможность уполномоченного лица преобразовать субъективное право посредством односторонней сделки.[3]

Оcновным недочетом в определении Э. Зеккеля считают отсутствие в числе признаков секундарного права компонента вмешательства в чужую правовую сферу, т.е. установления, изменения или прекращения прав другого лица.

Произведенный краткий исторический очерк был необходим для определения категории секундарных прав, выявления признаков и природы данного понятия через призму развития теорий, которые так или иначе повлияли на формирование концепции секундарного права.

Подходя непосредственно к вопросу данной работы, следует сказать, что в доктрине существует две позиции относительно правовых форм осуществления секундарных прав. Традиционно устоявшаяся позиция во главе с Э. Зеккелем утверждает, что секундарные права реализуются в форме — и притом в единственной — односторонних сделок. «Осуществление всех секундарных прав по определению происходит посредством односторонней сделки. Эта сделка всегда является распорядительной и всегда частноправовой сделкой. Материальная юридическая сделка, которая служит осуществлению материального секундарного права, не исчезает и там, где она сопряжена с предъявлением иска или должна быть сопряжена, а также там, где она, казалось бы, скрывается за предъявлением иска или преобразовательным судебным решением».[4] Другой точки зрения придерживается современная германская цивилистика, в частности, ее представитель К. Адомайт. В то время как традиционная точка зрения сводила реализацию секундарных прав к ее осуществлению через одностороннюю сделку, К. Адомайт не ограничился ею (односторонней сделкой) и обосновал позицию о возможности осуществления секундарных прав посредством двусторонней сделки (договора). Сущностно в секундарных правах немецкий теоретик видел их реализацию, которая приводит к возникновению определенного правила поведения. Данное обстоятельство позволило К. Адомайту охарактеризовать секундарные права как компетенцию преобразовывать права и обязанности. Опираясь на два ключевых постулатах нормативизма - теорию иерархии норм права (от основной нормы компетенция создавать правила поведения делегируется на более низкие уровни правотворчества вплоть до уровня сделки) и теорию индивидуальной нормы (позволившей трактовать индивидуальный акт, в том числе и сделку, в качестве нормы права), германский ученый установил автономию воли в качестве секундарного права, обозначив ее как переданную субъекту возможность создавать правила поведения (путем совершения сделок). С такой точки зрения не имеет значения, создаются ли новые правила поведения односторонним волеизъявлением управомоченного субъекта или с помощью двусторонней сделки. Но также следует сказать, что при такой постановке вопроса не представляется возможным отграничить секундарное право от правоспособности в таких ситуациях, когда субъект создает права и обязанности для самого себя, а не влечет установления, изменения и прекращения прав и обязанностей в чужой правовой сфере.

Касаемо практического значения реализации секундарного права через одностороннюю сделку считаю нужным сослаться на судебную практику применения данного института. По нотариально удостоверенному договору купли-продажи от 29 января 1996 г. Р. передала принадлежащую ей квартиру в г. Москве Д. с условием пожизненного содержания ее - продавца.[5] В июне 1996 г. Р. обратилась в Преображенский районный суд г. Москвы с иском к Д. о признании данного договора недействительным, ссылаясь на то, что договор заключила, находясь в тяжелом болезненном состоянии. В апреле 1997 г. она направила в тот же суд заявление об изменении предмета иска, в котором просила расторгнуть договор по тем основаниям, что ответчик взятые на себя по договору обязательства по ее содержанию и уходу не выполняет. 11 июля 1997 г. Р. умерла. Определением Преображенского районного суда г. Москвы от 15 сентября 1997 г, дело по иску Р. к Д. приостановлено до вступления в дело правопреемника истицы. Определением того же суда от 28 декабря 1997 г. в дело в качестве правопреемника допущена ее наследница по завещанию, в связи с чем производство по делу было возобновлено. Решением Преображенского районного суда г. Москвы от 27 января 1999 г. упомянутый договор расторгнут. В Постановлении сказано, что произошло правопреемство в правоотношении по возврату квартиры. С этим тезисом трудно согласиться, так как истица умерла еще до вынесения судом решения о расторжении договора. Следовательно, расторжение договора к моменту ее смерти еще не состоялось. Поэтому не могли наступить последствия, связанные с расторжением договора. Представляется, что в рассматриваемом деле произошло преемство именно в праве на расторжение договора. Оно не является субъективным правом и должно быть отнесено к категории секундарных прав. Этот интересный случай говорит в пользу реальности существования секундарных прав.

Резюмируя всю работу, следует сказать, что односторонняя сделка представляет собой лишь правовую форму осуществления секундарных прав и не исчерпывающе тождественна категории секундарных прав в силу условности данной категории и невозможности в некоторых случаях отделить секундарные права от субъективного права и правоспособности.

Список литературы:

1. Зеккель Э. Секундарные права в гражданском праве // Вестник гражданского права. – 2007. – №2.
2. Карнушин В.Е. Секундарные права в гражданском праве Российской Федерации: Общие вопросы теории, секундарные права в Гражданском Кодексе РФ / Под редакцией В.П. Камышанского. М.: Статут, 2016.
3. Третьяков С.В. Формирование концепции секундарных прав в германской цивилистической доктрине // Вестник гражданского права. – 2007. – № 2.
4. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2001. № 7. «Правопреемство в деле о расторжении договора купли-продажи квартиры с условием пожизненного содержания»