БЕЗ ПРАВА ВОЗВРАТА

Недавно, совершенно случайно, мне в руки попала книга «Жизнь в ссылке», посвященная судьбе спецпереселенцев, которая была издана Ханты-Мансийским музеем Природы и Человека. Тема вызвала искренний интерес и побудила меня исследовать вопрос жизни спецпереселенцев более глубоко и обстоятельно.

Политика принудительного переселения, неоднозначно оценивается историками современности. Связана она была с общей политикой принудительного труда, который считался более эффективным, чем свободный.

Сам термин «депортация» (от лат. deportatio) означает изгнание, ссылку. В широком смысле под депортацией понимается принудительная высылка лица или категории лиц в другую местность. Депортация – это одна из специфических форм и разновидностей политических репрессий.

Отдельные и, на первый взгляд, локальные операции по принудительному переселению тех или иных групп населения начались в СССР сразу после гражданской войны. В 1930-е годы была осуществлена крупнейшая операция по депортации советских крестьян, объявленных «кулаками». На сотнях тысяч крестьян были опробованы репрессивные механизмы, которые в дальнейшем успешно применялись при депортациях различных социальных групп и народов СССР[2].

Одним из особых регионов в истории насильственных переселений, предназначенных для размещения спецпереселенцев, стал север Уральской области, в состав которого с 1930 г. входили Остяко-Вогульский (Ханты-Мансийский) и Ямало-Ненецкий национальные округа, оказавшиеся местом наибольшего сосредоточения различных категорий спецпереселенцев.

Принудительные переселения на территорию Уральской области проходили поэтапно.

На первом этапе, в феврале 1930 г. – мае 1931 г., основную массу ссыльных составили жители сельскохозяйственных округов Уральской области. Прибывающим в г. Тобольск ссыльным приходилось устраиваться самостоятельно, размещаясь на частных квартирах, в общественных зданиях, храмах, а некоторые были вынуждены располагаться прямо в лесу. Нечеловеческие условия пребывания, неустроенность быта, холод и голод стали причиной высокой смертности среди переселенцев. И, в мае 1930 г., с началом навигации, на Север было отправлено по приблизительным данным всего 17 – 18 тыс. человек. На основании этого можно предположить, что почти половина спецпереселенцев погибли, не выдержав тяжелых условий, но не исключено, что часть из них сбежали или остались жить в Тобольске и близлежащих районах.

Второй этап, начавшийся весной 1931 г., считается самым массовым, так как за весенние и летние месяцы в 33 района Уральской области было вывезено около 47 тыс. семей.

Третий этап принудительных переселений характеризовался меньшим масштабом по сравнению с массовым выселением 1930 и 1932 гг. и расширением состава спецпереселенцев за счет различных групп городского населения, например, маргиналов и тунеядцев [3].

Остяко-Вогульский округ был самой крупной административно-территориальной единицей Урала, в состав которого входило 6 районов. Спецпереселенцы и их потомки составляли значительную часть населения многих районов Остяко-Вогульского округа. На сегодняшний день известно, что в начале 1932 г. в Уральской области, в специальных поселках, которых насчитывалось около 650, было размещено около полумиллиона спецпереселенцев.

Спецпереселенцы жили и работали не только в Ханты-Мансийске, тогда ещё Остяко-Вогульске. Их разбросали по многочисленным рыбзаводам и лесозаготовкам округа. Там в основном они и трудились. Они - это жертвы политических репрессий, раскулаченные крестьяне и представители депортированных в Западную Сибирь народов. Анна Жукова, дочь спецпереселенцев, жительница г. Ханты-Мансийска говорит так: «Это были лучшие люди России. Они приняли самый страшный удар той политики, неправильной и жестокой, которая велась в те годы, они строили наш город».

В целях закрепления спецпереселенцев на местах поселения и создания из них постоянных кадров рабочих, а также стимулирования хозяйственной деятельности было признано необходимым в районах вселения кооперировать спецпереселенцев на следующих основаниях: спецпереселенцы и члены их семей принимаются пассивными членами потребительской кооперации (платят вступительные взносы, пользуются всеми правами членов кооперации, в отношении снабжения), за исключением права участия в выборах и быть избранным. Одновременно предполагалось разрешить привлечение молодежи в аппараты кооперативной сети в качестве: продавцов, счетных и конторских работников, агентов по переброске грузов и по заготовкам, кладовщиков, приемщиков, а из наиболее проверенных, доказавших, что они вполне порвали с контрреволюционным влиянием на них стариков.

Все спецпоселения округа имели определенную специализацию и подразделялись на лесозаготовительные, рыбопромысловые и сельскохозяйственные. К числу таких поселков можно отнести: Горки, Каменный, Кедровый, Черный Мыс, Песчаный, Шуга и др. В 1930 г. в Самаровском районе появилась целая сеть спецпоселений, и такие поселки, как Рыбный, Луговой рассматривались, соответственно, как рыбопромысловый и лесозаготовительный. Для сельскохозяйственной деятельности были определены Березовский, Кондинский, Самаровский и Сургутский районы, где спецпереселенцы были объединены в неуставные сельскохозяйственные артели.

Одним из главных направлений использования труда спецпереселенцев были рыбный промысел, лесная промышленность и строительство, где в общей сложности были задействованы 43837 человек. Спецпереселенцы являлись основной производительной силой, благодаря которой в Остяко-Вогульском округе началось развитие сельского хозяйства, лесной и рыбной промышленности, что привело к активному экономическому развитию региона.

Таким образом, причина пристального внимания к спецпереселенцам в 30-е гг. ХХ в. заключалась в необходимости их эффективного экономического использования и как главного фактора по освоению огромных северных территорий, богатых природными ресурсами.

У дочери раскулаченного крестьянина из Челябинской области Лидии Бобовой не раз возникала мысль уехать из Югры на родину родителей. В начале 50-х, когда отца реабилитировали, первой уехала сестра. Но вскоре пришла страшная весть - она трагически погибла. Вслед за дочерью ушел из жизни отец. Семья из шести человек осталась здесь - мать, неграмотная бабушка, два брата и сестра.

Лидия Бобова, дочь спецпереселенцев: «Если бы были на родине, может, всё было бы по-другому. Там же всё - и дом был у деда, и хозяйство. Вот когда трудности бывают, вспоминаешь - может быть, оно и лучше бы жилось» [1].

Данные о количестве сосланных в Югру в 30-50-х годах прошлого века до сих пор разнятся. По подсчётам некоторых историков, их было более 50 тысяч. Примечательно, что таких, как отца Лидии Бобовой, например, даже после реабилитации не хотели отпускать из ссылки - боялись потерять отличных работников.

Если во главу угла ставить освоение и развитие нашего края, то совершенно очевидно, что нашему краю повезло, что такие люди хоть и насильно, но прибыли сюда.

Список литературы:

1. В Ханты-Мансийске выпустили книгу о жизни спецпереселенцев [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://ugra-tv.ru/news/culture/v_khanty_mansiyske_vypustili_knigu_o_zhizni_spetspereselentsev/ (дата обращения: 29.09.2018)
2. Депортация крестьян в Сибирь [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://pandia.ru/text/77/270/76635.php (дата обращения 05.09.2018)
3. Е.Н. Закирова Спецпереселенцы в Остяко-Вогульском (Ханты-Мансийском) национальном округе в начале 30-х гг. XX в. //Вестник угроведения № 3 (22), 2015