ПОХИЩЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА УГОЛОВНО ПРАВОВЫЕ И КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

АННОТАЦИЯ

В статье рассматриваются актуальные проблемы квалификации похищения человека по российскому законодательству. Анализ проводится с позиций теоретико-правовой определенности состава преступления, системной связи между нормами Особенной и Общей частей Уголовного кодекса Российской Федерации, а также судебной практики, сформированной Пленумом Верховного Суда Российской Федерации. Отмечается, что современное понимание похищения человека требует строгого соблюдения принципов законности, справедливости и определенности уголовно-правовой нормы. Автор выделяет ключевые проблемы квалификации, связанные с разграничением похищения и незаконного лишения свободы, вопросами добровольного освобождения потерпевшего, совокупностью с иными составами преступлений, а также ошибками в установлении субъективной стороны деяния. Предлагаются пути совершенствования законодательной конструкции статьи 126 УК РФ и практического толкования её признаков. Делается вывод о необходимости нормативной конкретизации диспозиции и повышении методической обеспеченности правоприменения для обеспечения единства судебной практики и усиления охраны личной свободы граждан.

Ключевые слова: похищение человека, квалификация, лишение свободы, состав преступления, добровольное освобождение, Пленум Верховного Суда, уголовное право.

Актуальные проблемы квалификации похищения человека остаются в центре внимания отечественной уголовно-правовой доктрины. Несмотря на сравнительно стабильную формулировку статьи 126 Уголовного кодекса Российской Федерации, правоприменительная практика выявляет многочисленные трудности в определении пределов состава и в его разграничении с близкими по объекту преступлениями. Закон определяет похищение человека как незаконное лишение свободы, сопряженное с тайным или открытым захватом и перемещением потерпевшего. Однако лаконичность диспозиции обусловливает зависимость квалификации от судебного толкования и создает риск неоднородного применения нормы. Именно поэтому в научных и практических кругах подчеркивается необходимость уточнения законодательных формулировок, чтобы исключить произвольное расширение или сужение содержания уголовного запрета [1].

Одной из ключевых проблем является определение момента окончания преступления и соотношение признаков объективной стороны с действиями, образующими подготовительный этап. Согласно позиции Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 58, похищение человека признается оконченным с момента начала перемещения потерпевшего либо фактического ограничения его свободы в иной форме. Данная позиция имеет существенное значение для разграничения стадии приготовления и окончания преступления, однако требует тонкого учета фактических обстоятельств дела и психологического состояния жертвы. Как отмечает Ю.С. Абатурова, «разграничение составов похищения человека и незаконного лишения свободы должно опираться на критерий изъятия потерпевшего из привычной среды и перемещения вопреки его воле» [3, c. 67].

Проблема разграничения с незаконным лишением свободы заключается в необходимости доказать именно захват и перемещение потерпевшего, а не только ограничение его передвижения. В судебной практике нередко допускаются ошибки, когда действия, не содержащие признаков перемещения, квалифицируются как похищение. В то же время обратные ситуации — квалификация очевидного похищения по статье 127 УК РФ — приводят к занижению общественной опасности и к нарушению принципа справедливости наказания. Таким образом, необходима четкая правовая дефиниция, закрепляющая элементы «захвата», «перемещения» и «удержания» как обязательные признаки объективной стороны.

Особое значение имеет субъективная сторона преступления. Прямой умысел виновного должен быть направлен на противоправное лишение потерпевшего свободы, сопровождаемое осознанием противозаконности действий и желанием удерживать жертву против её воли. При этом мотив и цель не входят в обязательные признаки состава, но могут учитываться при квалификации и назначении наказания. Д.В. Нагуманов отмечает, что «при анализе субъективной стороны похищения важно установить не только знание виновным факта незаконности действий, но и его осознание контроля над личностью потерпевшего как формы власти» [5, c. 14].

Вопрос о добровольном освобождении потерпевшего вызывает значительные разногласия в науке и практике. Примечание к статье 126 УК РФ предусматривает возможность освобождения от уголовной ответственности лица, добровольно освободившего похищенного при отсутствии иных составов. Однако закон не раскрывает критериев добровольности и не устанавливает временных рамок, что нередко приводит к злоупотреблению данным положением. Суды вынуждены оценивать поведение виновного в контексте внешних обстоятельств, определяя, было ли освобождение следствием внутреннего раскаяния или результатом давления со стороны правоохранительных органов.

Дополнительную сложность представляет квалификация похищения в совокупности с иными преступлениями, прежде всего с вымогательством и насильственными деяниями. В таких случаях необходимо установить, какое деяние является основным, а какое образует совокупность. При этом следует учитывать, что удержание лица с целью понуждения к определённым действиям или получения выкупа усиливает общественную опасность и требует квалификации по совокупности преступлений. В юридической литературе подчеркивается, что «отграничение похищения человека от иных форм посягательств на личную свободу возможно лишь при комплексном анализе всех объективных и субъективных признаков деяния» [2].

Сложности квалификации усугубляются недостаточной определенностью понятийного аппарата. Закон не содержит нормативного раскрытия терминов «захват» и «удержание», что допускает различное их толкование. Научная мысль предлагает закрепить их в самом тексте статьи 126, что повысит предсказуемость применения нормы и упростит процессуальную оценку действий виновного. Н.А. Горшкова справедливо отмечает, что «отсутствие точных дефиниций влечёт разночтения в практике и ослабляет эффективность уголовно-правовой охраны» [4, c. 68].

Вопрос квалификации также осложняется при установлении роли соучастников. Похищение человека часто совершается группой лиц по предварительному сговору, что влечет квалификацию по части второй статьи 126 УК РФ. Однако в некоторых случаях границы ответственности участников остаются размытыми. Не всегда удается точно определить, кто из соучастников выполнял функции захвата, кто обеспечивал удержание, а кто участвовал в сокрытии следов преступления. Для исключения произвольной квалификации требуется единообразное толкование степени участия каждого лица и его осведомленности о характере совершаемого деяния.

Проблема установления мотива и цели приобретает особое значение при анализе квалифицирующих признаков. Например, похищение из корыстных побуждений или с целью получения выкупа требует особой оценки, поскольку мотив отражает направленность умысла и усиливает общественную опасность. Однако при отсутствии прямых доказательств мотив может оставаться предположением, что затрудняет судебное решение. Научные рекомендации сводятся к необходимости закрепления презумпции нейтрального мотива, если корыстная или иная цель не установлена доказательствами.

Отдельную категорию составляют случаи, где похищение совершается в рамках семейных или бытовых конфликтов. Здесь нередко возникают ошибки в определении степени добровольности перемещения потерпевшего. Правоприменительная практика сталкивается с тенденцией смягчения оценки таких деяний по причине «личного характера» конфликта, что противоречит общему принципу равной охраны личной свободы. Как отмечает И.В. Пикин, «недопустимо допускать релятивизацию уголовно-правовой оценки в зависимости от пола, возраста или семейного положения сторон, поскольку свобода личности является абсолютной ценностью, не допускающей компромисса» [6, c. 140].

Не менее существенным является вопрос квалификации по совокупности с убийством, причинением вреда здоровью и иными тяжкими последствиями. Если похищение становится средством для совершения другого преступления, то содеянное квалифицируется по совокупности соответствующих норм, без поглощения одного состава другим. Такая позиция согласуется с принципом полного отражения общественной опасности деяния и исключает возможность неправомерного смягчения ответственности.

Для обеспечения единообразия правоприменения представляется целесообразным расширить разъяснения Пленума Верховного Суда РФ № 58, указав на типовые ошибки квалификации и рекомендуемые подходы к оценке факта захвата и удержания. В частности, следует уточнить критерии добровольности освобождения потерпевшего, признаки группового участия и пределы совокупности с иными преступлениями против личности и собственности.

Не вызывает сомнения и необходимость совершенствования законодательства в части конкретизации объективных признаков состава. Закрепление в тексте статьи 126 УК РФ элементов захвата, перемещения и удержания как последовательных стадий реализации преступного умысла способствовало бы устранению правовой неопределенности. Кроме того, возможно введение примечания, связывающего освобождение от ответственности с кратким сроком удержания и добровольным содействием следствию, что усилило бы превентивный эффект нормы и обеспечило её справедливое применение.

Законодательная и доктринальная согласованность квалификации похищения человека имеет не только юридическое, но и гуманистическое значение. Речь идет о защите одного из высших благ — личной свободы, без которой невозможно осуществление иных прав и свобод гражданина. В этом смысле уголовно-правовой запрет должен обладать исключительной определенностью, предсказуемостью и устойчивостью. Как отмечалось в правовой литературе, «ясность и стабильность уголовно-правовых норм являются залогом справедливого правосудия и доверия к закону как инструменту защиты, а не произвола».

Итак, анализ показывает, что основными проблемами квалификации похищения человека по российскому законодательству остаются неопределенность диспозиции, недостаточная дифференциация признаков состава, сложности разграничения с незаконным лишением свободы и неурегулированность вопросов добровольного освобождения потерпевшего. Решение этих проблем возможно через комплекс мер: уточнение текста закона, развитие разъяснений Пленума Верховного Суда, внедрение единых методических подходов и повышение теоретической культуры правоприменения. Только при условии строгого соблюдения принципа законности и единства судебной практики уголовно-правовой механизм сможет в полной мере обеспечить охрану свободы личности — того основополагающего права, которое составляет сердцевину российского конституционного строя и уголовной политики государства.

Список литературы:

1. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 31.07.2025) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.09.2025) // СПС «КонсультантПлюс»
2. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24.12.2019 № 58 «О судебной практике по делам о похищении человека, незаконном лишении свободы и торговле людьми» // СПС «КонсультантПлюс»
3. Абатурова Ю.С. Проблемы разграничения составов похищения человека и незаконного лишения свободы // Норма. Закон. Законодательство. Право: Материалы XXVI Международной научно-практической конференции молодых ученых, Пермь, 05–06 апреля 2024 года. – Пермь: Пермский государственный национальный исследовательский университет, 2024. – С. 582-586.
4. Горшкова Н.А. Понятие и современные тенденции профессиональной преступности // Пенитенциарное право: юридическая теория и правоприменительная практика. – 2023. – № 4(38). – С. 67-71.
5. Нагуманов Д.В. Похищение человека: уголовно-правовая характеристика и проблемы квалификации // Интернаука. – 2022. – № 23-5(246). – С. 25-27.
6. Пикин И.В. Особенности уголовно-правовой защиты и уголовной ответственности женщин в отечественном и зарубежном законодательстве // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. – 2021. – № 5. – С. 138-143.