ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ СТАТУС ПОДОЗРЕВАЕМОГО В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ

THE PROCEDURAL STATUS OF A SUSPECT IN RUSSIAN CRIMINAL PROCEEDINGS

Platonova Maria Viktorovna,

Master's student, ZMYUPN-2 group, Direction "Criminal procedure and prosecutorial supervision", Baikal State University,

Irkutsk, Russia

АННОТАЦИЯ

В статье исследуется процессуальный статус подозреваемого в российском уголовном судопроизводстве как исходная правовая форма реализации конституционных гарантий личности. Рассматриваются нормативные основания возникновения статуса, его содержание и процессуальные пределы. Анализируются ключевые элементы статуса — право на защиту, допустимость доказательств, судебный контроль, а также современные тенденции развития института в условиях цифровизации уголовного процесса. Особое внимание уделяется внедрению видеоконференц-связи для общения подозреваемого с защитником, усилению судебного контроля и формированию модели «ранней защиты».

ABSTRACT

The article examines the procedural status of a suspect in Russian criminal proceedings as the initial legal form of the implementation of constitutional guarantees of the individual. The normative bases of the status, its content and procedural limits are considered. The key elements of the status are analyzed — the right to defense, the admissibility of evidence, judicial control, as well as current trends in the development of the institution in the context of digitalization of the criminal process. Special attention is paid to the introduction of videoconferencing for communication between the suspect and the defense attorney, strengthening judicial control and the formation of an "early protection" model.

Ключевые слова: уголовное судопроизводство, подозреваемый, право на защиту, судебный контроль, допустимость доказательств, цифровизация, ранняя защита.

Keywords: criminal proceedings, suspect, right to defense, judicial control, admissibility of evidence, digitalization, early protection.

Процессуальный статус подозреваемого в российском уголовном судопроизводстве представляет собой исходную и наиболее чувствительную стадию уголовного преследования, на которой впервые вступают в действие конституционные гарантии свободы личности и права на защиту. В соответствии с пунктом 28 статьи 5 и статьёй 46 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, подозреваемым признаётся лицо, в отношении которого возбуждено уголовное дело, либо которое задержано по подозрению в совершении преступления, либо к которому применена мера пресечения до предъявления обвинения, либо которому вручено уведомление о подозрении в порядке дознания. Таким образом, законодатель чётко обозначил процессуальные моменты возникновения статуса, что обеспечивает правовую определённость, исключая возможность произвольного обращения с гражданином без придания ему соответствующего процессуального положения.

Ключевая особенность статуса подозреваемого состоит в том, что именно с этого момента начинает действовать система процессуальных гарантий, направленных на охрану личной свободы и предотвращение необоснованного ограничения прав человека. Конституция Российской Федерации в статье 22 закрепляет, что никто не может быть подвергнут задержанию свыше сорока восьми часов без судебного решения [1]. Указанное положение конкретизировано в главе 12 УПК РФ, где подробно урегулированы основания, порядок и сроки задержания (статьи 91–96), а также судебная процедура избрания меры пресечения в виде заключения под стражу (статья 108) [3]. В совокупности эти нормы образуют правовой механизм судебного контроля, призванный предотвращать произвольные ограничения свободы личности и обеспечивать баланс между интересами государства и правами граждан.

Права подозреваемого носят фундаментальный характер и закреплены в статье 46 УПК РФ. К ним относятся: право знать, в совершении какого преступления лицо подозревается; давать показания либо отказаться от них; представлять доказательства; пользоваться помощью защитника с момента фактического задержания или первого допроса; заявлять ходатайства и отводы; обжаловать действия должностных лиц; иметь свидания с адвокатом наедине и конфиденциально. В редакции Федерального закона № 267-ФЗ от 8 августа 2024 года (вступившего в силу 5 февраля 2025 года) право свидания с защитником было дополнено возможностью использования видеоконференц-связи при соблюдении условий конфиденциальности, что свидетельствует о технологической адаптации уголовного процесса при сохранении приоритета адвокатской тайны и гарантий эффективной защиты [4].

Процедура задержания подозреваемого имеет строго формализованный характер. Согласно статье 92 УПК РФ, не позднее трёх часов после доставления лица к дознавателю или следователю должен быть составлен протокол задержания, где указываются время фактического лишения свободы, основание задержания и разъяснение прав. Первый допрос производится не позднее двадцати четырёх часов с момента фактического задержания. Если же в течение сорока восьми часов суд не изберёт меру пресечения, задержанный подлежит немедленному освобождению. Эти временные пределы — три, двадцать четыре и сорок восемь часов — формируют своеобразные процессуальные рубежи законности, нарушение которых делает последующие действия органов расследования юридически ничтожными и ставит под сомнение допустимость полученных доказательств [10, с. 19].

Если мера пресечения избирается до предъявления обвинения, статья 100 УПК РФ устанавливает предельный срок предъявления обвинения — десять суток, а по делам о террористических и иных особо тяжких преступлениях — сорок пять суток. По истечении этого срока мера автоматически отменяется, если обвинение не предъявлено. Такая конструкция служит важным ограничителем чрезмерного вмешательства государства и стимулирует следственные органы к оперативности и обоснованности своих действий, предотвращая затягивание расследования.

Обязанности подозреваемого не имеют исчерпывающего перечня, однако включают обязанность являться по вызовам следователя или дознавателя, соблюдать избранные меры процессуального принуждения, не разглашать сведения предварительного расследования (статьи 112 и 161 УПК РФ). Невыполнение этих требований может повлечь применение более строгой меры пресечения или привлечение к ответственности по статье 310 Уголовного кодекса Российской Федерации [2]. Тем самым законодатель стремится установить баланс между интересами следствия и защитой базовых прав личности, исключая возможность произвольного усиления принуждения без надлежащего основания.

Особое значение имеет право подозреваемого на судебную защиту. В соответствии со статьями 124 и 125 УПК РФ, лицо, признанное подозреваемым, вправе обжаловать действия и решения следователя, дознавателя или прокурора как в прокурорском, так и в судебном порядке. Судебный контроль на ранней стадии расследования стал одной из ключевых гарантий законности: суд обязан не только проверять формальные основания задержания и ареста, но и оценивать достаточность доказательств, обоснованность подозрения и наличие рисков, предусмотренных статьёй 97 УПК РФ. Такая модель судебного контроля способствует укреплению принципа законности и обеспечивает реальную защиту личности от необоснованного уголовного преследования.

В условиях современного развития российского уголовного судопроизводства ключевое значение приобретает не только формальное закрепление, но и реальное обеспечение прав подозреваемого, поскольку именно качество их практической реализации определяет уровень законности и справедливости всего досудебного производства. Российская правоприменительная практика показывает, что процессуальные гарантии подозреваемого не являются самоцелью: они функционируют как инструмент поддержания баланса между эффективностью расследования и охраной конституционных прав личности [9, с. 62]. Реализация этого баланса становится одним из главных критериев оценки правового государства и эффективности уголовно-процессуальной системы.

В центре механизма обеспечения статуса подозреваемого находится институт судебного контроля, который служит системной гарантией законности при применении мер, ограничивающих личную свободу. Согласно статье 108 УПК РФ, заключение под стражу допускается исключительно по решению суда, который обязан проверить обоснованность подозрения, наличие доказательств, подтверждающих возможную причастность лица к преступлению, а также оценить риски, указанные в статье 97 УПК РФ. С 2025 года в соответствии с изменениями, внесёнными в Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 41, суд обязан мотивировать свои решения, указывая конкретные фактические обстоятельства, исключая формальные ссылки на тяжесть совершённого преступления [7]. Такая практика знаменует переход судебного контроля от формальной проверки к содержательной оценке доказательственной базы, что повышает уровень реальной судебной защиты личности. Важнейший элемент гарантий статуса подозреваемого — допустимость доказательств, полученных в ходе досудебного расследования. В соответствии со статьёй 75 УПК РФ, показания подозреваемого, полученные в отсутствие защитника и впоследствии не подтверждённые им в суде, признаются недопустимыми. Это правило является прямой санкцией за нарушение права на защиту и рассматривается российской уголовно-процессуальной доктриной как средство дисциплинирования органов предварительного расследования. Таким образом, право на защиту приобретает процессуально-активную функцию, превращаясь из формального положения в механизм формирования допустимой доказательственной базы, что соответствует принципу состязательности сторон.

Существенные изменения происходят и в сфере цифровизации уголовного процесса, которая непосредственно влияет на реализацию права подозреваемого на защиту. Так, отмеченный ранее федеральный закон № 267-ФЗ от 8 августа 2024 года закрепил в статье 46 УПК РФ возможность проведения конфиденциальных свиданий с защитником посредством видеоконференц-связи, а подзаконные акты, утверждённые ФСИН [5] и Минюстом РФ [6] в начале 2025 года, детализировали технические и организационные требования, исключающие вмешательство третьих лиц, запись или прослушивание таких разговоров. Данная законодательная новелла значительно расширила доступ к адвокатской помощи, устранив давние проблемы, связанные с транспортировкой подозреваемых, особенно в отдалённых регионах. Цифровизация тем самым усилила гарантию реальности права на защиту при сохранении принципа адвокатской тайны.

Не менее значимой остаётся проблема соблюдения сроков содержания подозреваемого без предъявления обвинения. В соответствии со статьёй 100 УПК РФ, если мера пресечения избрана до предъявления обвинения, обвинение должно быть предъявлено не позднее десяти суток, а по делам о террористических и иных особо тяжких преступлениях — в течение сорока пяти суток. Нарушение этого срока влечёт безусловную отмену меры пресечения. Верховный Суд РФ в своих разъяснениях неоднократно подчёркивал, что контроль за соблюдением указанных сроков входит в обязанность суда при рассмотрении ходатайств о продлении содержания под стражей [8]. Такой подход исключает произвольное затягивание расследования и обеспечивает процессуальную дисциплину органов предварительного расследования.

Значительную роль в защите прав подозреваемого продолжает играть институт судебного обжалования действий и решений органов расследования. В силу статьи 125 УПК РФ подозреваемый имеет право обратиться в суд с жалобой на действия следователя, дознавателя или прокурора. В последние годы практика применения данной нормы получила заметное развитие: суды всё чаще признают незаконными задержания, отказы в свиданиях с защитником, ограничения в ознакомлении с процессуальными документами. Внедрение электронного документооборота и онлайн-подачи жалоб повысило доступность судебного контроля и упростило его реализацию, что свидетельствует о постепенном превращении института жалобы из формального средства защиты в действенный инструмент воздействия на ход расследования.

Современные тенденции уголовного судопроизводства демонстрируют движение к созданию модели «ранней защиты», при которой ключевые процессуальные гарантии включаются уже с момента фактического лишения свободы, а не после предъявления обвинения. Это направление подтверждается как законодательными нововведениями, так и судебной практикой, в которой право на защиту всё чаще рассматривается как процессуальная предпосылка допустимости всех последующих доказательств [11]. В результате статус подозреваемого приобретает значение самостоятельного и полноценно функционирующего института уголовного процесса, обеспечивающего реализацию конституционных принципов презумпции невиновности, состязательности сторон и верховенства права.

Таким образом, процессуальный статус подозреваемого в российском уголовном судопроизводстве выполняет функцию первичного правового фильтра, который соединяет интересы уголовного преследования с конституционной охраной личности. Именно с момента его возникновения включаются механизмы судебного контроля, обеспечивающие проверку законности и обоснованности каждого ограничения прав человека. Чёткое разграничение процессуальных сроков, требование мотивированности решений суда, а также установленная обязанность органов расследования фиксировать и разъяснять права подозреваемого формируют основу для реального, а не формального соблюдения принципа законности.

Современные изменения законодательства и судебной практики направлены на укрепление «ранней защиты» — гарантии, которая действует не после предъявления обвинения, а с самого момента фактического ограничения свободы. Введение видеоконференц-связи для конфиденциального общения с защитником, развитие электронных форм обжалования и повышение прозрачности мер пресечения свидетельствуют о постепенном переходе уголовного процесса к модели, в которой эффективность расследования сочетается с уважением к человеческому достоинству, что формирует устойчивую тенденцию к утверждению в России процессуального равновесия, основанного на верховенстве права и реальном обеспечении прав личности на всех этапах уголовного судопроизводства.

Список литературы:

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г.) (с учетом поправок, внесенных Федеральным конституционным законом «О поправках к Конституции РФ» от 30 декабря 2008 г. № 6-ФКЗ, от 30 декабря 2008 г. №7-ФКЗ, от 5 февраля 2014 г. №2-ФКЗ, от 21 июля 2014 г. №11-ФКЗ, от 14 марта 2020 г. №1-ФКЗ, от 4 октября 2022 г. № 5-ФКЗ, от 4 октября 2022 г. № 6-ФКЗ, от 4 октября 2022 г. № 7-ФКЗ, от 4 октября 2022 г. № 8-ФКЗ) // Российская газета. – 1993. – 25 дек.
2. Уголовный кодекс Российской Федерации : Федеральный закон от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ (в ред. от 15 октября 2025 г. № 378-ФЗ) // СЗ РФ. – 1996. – № 25. – Ст. 2954.
3. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации : Федеральный закон от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (в ред. от 31 июля 2025 г. № 282-ФЗ) // СЗ РФ. – 2001. – № 52 (ч. 1). – Ст. 4921.
4. О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации : Федеральный закон от 8 августа 2024 г. № 267-ФЗ // СЗ РФ. – 2024. – № 33 (ч. 1). – Ст. 4963.
5. Об определении Требований к помещениям для свиданий подозреваемых, обвиняемых в совершении преступлений, содержащихся под стражей, с их защитниками в следственных изоляторах уголовно-исполнительной системы Российской Федерации путем использования систем видео-конференц-связи : Приказ Федеральной службы исполнения наказаний от 17.01.2025 № 17 [Электронный ресурс]. – URL: http://publication.pravo.gov.ru/document/0001202501280002 (дата обращения: 19.10.2025).
6. О внесении изменений в Правила внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы, утвержденные приказом Минюста России от 04.07.2022 № 110 : Приказ Министерства юстиции Российской Федерации от 27.01.2025 № 7 [Электронный ресурс]. – URL: http://publication.pravo.gov.ru/document/0001202501290013 (дата обращения: 19.10.2025).
7. О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога и запрета определенных действий : Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 № 41 (в ред. Постановлений Пленума Верховного Суда РФ от 24.05.2016 № 23, от 11.06.2020 № 7, от 27.05.2025 № 1) [Электронный ресурс]. – URL: https://www.vsrf.ru/documents/own/8379/ (дата обращения: 20.10.2025).
8. Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 1 (2024) (утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 29 мая 2024 г.) [Электронный ресурс]. – URL: https://www.vsrf.ru/documents/practice/33619/ (дата обращения: 19.10.2025).
9. Данилов А. В. Проблемы реализации прав подозреваемого в российском уголовном процессе и совершенствование статуса подозреваемого / А. В. Данилов // Интерактивная наука. – 2023. – №. 6 (82). – С. 62-63.
10. Лазарева В. А., Вершинина С. И. Процессуальный статус участников уголовного судопроизводства как фактор, обуславливающий содержание и состав системы мер пресечения / В. А. Лазарева // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. Серия: Юридические науки. – 2020. – №. 1. – С. 17-25.
11. Поликарпова О. С. Тенденции совершенствования процессуального статуса подозреваемого в российском уголовном судопроизводстве и некоторые препятствия к его реализации / О. С. Поликарпова // Юридический вестник Дагестанского государственного университета. – 2024. – Т. 49. – №. 1. – С. 160-165.