БОЛЬШОЙ БИЗНЕС И ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА США В КОНЦЕ XIX – НАЧАЛЕ XX ВВ.

Гражданская война в США завершила оформление Республиканской партии и новой политической элиты. По мнению В.В. Согрина «возможность реставрации рабовладельческого строя на Юге и возвращения к власти на федеральном уровне старых элит была исключена» [5, c. 161].

Меняется характер правящей партии. Новые цели Республиканской партии сводились к развитию национальной промышленности, поддержке отечественных предпринимателей, защите их от иностранной конкуренции и т.д. Это привело к тому, что к началу ХХ в. национальное правительство утратило ведущую роль в жизни государства: на первые позиции выходит крупный бизнес, монополии.

В сложившихся после Гражданской войны условиях промышленный и финансовый капитал  быстрыми темпами занимал господствующее экономическое положение. При этом активная поддержка со стороны Республиканской партии ускоряла процесс и способствовала созданию крупных корпораций. Это привело к тому, что к концу XIX в. монополистический капитализм вытеснил свободную конкуренцию.

Наиболее существенную поддержку (щедро оплаченную) Республиканская партия и государственные чиновники оказали железнодо­рожным компаниям. Так, им были переданы в виде грантов 200 млн. акров федеральных земель. Щедрость государства принесла ощути­мые результаты: не только северо-восток, но также юг и запад покры­лись густой сетью железных дорог (их протяженность с 1870 по 1900 г. увеличилась в семь раз) [3, c. 86]. Именно железнодорожное строительство ляжет в основу будущих монопольных объединений, а железнодорожные магнаты войдут в число богатейших  людей страны.

Покровительственная политика республиканцев способствовала появлению таких промышленных гигантов, как «Standard Oil», «United States Steel Corp.», «General Motors».

Верховный суд также занял позицию поддержки крупного бизнеса. Судьи считали, что чем лучше развивается бизнес, тем лучше развивается экономика США в целом. «Интересы бизнеса, а следовательно, и США будут обеспечены наилучшим образом, если государство в своей экономической и социальной политике будет сле­довать принципу «невмешательства» в «естественный ход вещей» [3, c. 87].

Отбиваясь от критики со стороны недовольных монополизацией экономики и продажностью властей, республиканцы указывали на то, что именно крупный бизнес способствовал развитию страны, техническому переоснащению предприятий, выдвигая страну на лидирующие экономические позиции. А потому стоит поддерживать корпорации, быть благодарными им за прогресс.

Усиление влияния монополистов на политическую систему США проявилось в росте числа подконтрольных им политиков, которые выдвигались из числа близкого магнатам окружения (адвокаты, финансисты, менеджеры)..

Это привело к тому, что в конце XIX в. в сенате за­седали 25 миллионеров — почти треть его состава [3, c. 91]. Многие сенаторы выражали интересы крупного бизнеса. Например, в Республиканской партии рубежа XIX – XX вв. имелся так называемый «философский клуб», куда входили такие сенаторы,  У.Аллисон, Н.Олдрич, О.Платт, Д.Спунер. Они являлись адвокатами монопольных предприятий. Таким образом, происходило сращивание политического и экономического аппарата. Экономическая элита добилась следующего представительства в верхнем эшелоне исполнительной власти и дипломатической службы: 1897-1913 гг. – 91,7%. Подлинный триумф характеризует ее участие в Верховном суде США: 1897-1913 гг. – 100% [4].

Однако следует сказать, что, хотя корпорации способны контролировать или даже подчи­нять себе отдельных чиновников или отдельные правительствен­ные органы, при этом они не формируют «правительство монополистов». Корпорации по-прежнему скорее стремились к прибыли и развитию своего бизнеса, нежели к политической власти. В итоге монополисты не ставят конечной целью достижение политической власти, скорее они воспринимают её как инструмент для достижения экономического господства. Это ведет к «сосредоточенности на экономических, а не на преимущественно политических целях» [1, c. 361].

Слияние экономической и политической элит нашло отражение в идеологии республиканцев и демократов. Демократы заявляли о необходимости антимонопольного законодательства. Однако на деле кто бы ни был у власти, ввозные пошлины продолжали расти. К тому же каждая партия стремилась найти для своей политической деятельности спонсоров, в чьих интересах и будут приниматься законы. Корпоративный капитал выступал главным финансистом избира­тельных кампаний обеих главных партий.

В общественно-политической мысли страны закрепилось несколько позиций по отношению к монополистам. Одни восхищались ими как победителями «естественного отбора», что говорило о сильных позициях социал-дарвинизма среди американцев. Другие считали воцарение магнатов в экономике и политике предательством демократических основ республики. Американская общественность заняла активную позицию в борьбе с корпорациями. Так что «период наибольшего воздействия на политическую власть верхнего класса оказался и периодом наивысшего политического соперничества разных социальных групп [4]».

На волне недовольства монополистами на рубеже XIX – XX оформляются две новые партии – Популистская и Социалистическая. Наибольшего успеха они достигли на президентских выборах 1912 г., получив около 10 % голосов. Это позволило политической элите заявить об угрозе политического радикализма в США. Левые партии впервые в американской истории стали массовыми. Но закрепиться в политической системе им не удалось. На это было две основные причины. Во-первых, социалисты были достаточно разобщены. Коммунисты выдвигали слишком радикальные для буржуазного общества лозунги (в частности идея социалистической революции). Рабочие опасались их радикализма и предпочитали голосовать за привычных демократов и республиканцев. Во-вторых, часть недовольных господством крупных корпораций перетянули на свою сторону прогрессисты.

В начале ХХ в. появилось прогрессисткое движение. Наибольшего влияния прогрессисты достигли накануне Первой мировой войны. Поэтому период с 1900 по 1914 гг. получил название Прогрессивная эра. Прогрессивизм бросал вызов господствовавшему социал-дарвинизму, который выступал за «естественный отбор» в социально-экономических отношениях и тем самым оправдывал «сильных мира сего». Прогрессисты предлагали реформировать существующую систему, сделав её более гуманной, одновременно несколько ограничив вольницу корпораций за счет антимонопольного законодательства.

В 1908-1912 гг. влияние прогрессистов возрастает. В Республиканской и Демократической партиях оформляются фракции, выступавшие за реформы. Во многом это объяснялось политической конъюнктурой: «требования всесторонних преобразований в экономике и политике достигли к тому времени такой популярности среди избирателей, что их игнорирование грозило политической неудачей» [3, c. 103]. Это привело к тому, что в 1912 г. в платформу демократической партии были добав­лены требования прямых выборов сенаторов, прямых первичных вы­боров кандидатов в президенты, запрета использования антимонополистического законодательства в отношении профсоюзов, что обеспечило Вудро Вильсону победу на выборах.

Вильсон выступал с критикой монопольных объединений: «набравшие чрезмерную мощь структуры необходимо низринуть с пьедестала; лишь так можно обеспечить развитие свободного рынка и местного самоуправления» [2]. Новый президент не считал возможным изменить существующую экономическую систему. Он предполагал разумный контроль над монополистической экономикой. Но во многом начинания Вильсона потерпели крах из-за Первой мировой войны: монополии получили огромные прибыли от военных заказов, что заложило основу эпохе «просперити».

По мнению некоторых исследователей одной из причин, способствовавших усилению зависимости политической элиты от экономической,  являлась традиционная двухпартийная система, в рамках которой демократы и республиканцы  настолько хорошо уравновешивали друг друга, что сводили на нет всю политическую активность. «Трудно ожидать каких-то эффективных изменений в столь уравновешенном мире» [2].

Никто из президентов рубежи XIX – XX вв. не мог похвастаться значительным влиянием и независимостью от магнатов. Более того, их всех устраивало существующее положение дел. Поэтому говорить об активной и радикальной реформаторской деятельности не приходится. Даже если бы кто-то их первых лиц государства попытался бы проявить инициативу, то окружение его бы не поддержало. Проблема состояла в том, сто с момента возникновения американское государство действовало в буржуазном обществе, основополагающие ценности которого (частная собственность, рыночная экономика, социальное и политическое соперничество разных общественных групп, разделение властей, правовое государство и ряд других) одобрялись его большинством, в том числе и небуржуазными слоями. «Основная масса народа разделяет его буржуазные принципы, его поддерживает, не видит ему альтернативы, участвует с помощью выборов в формировании его руководства» [4].

Таким образом, накануне Первой мировой войны государственная система США характеризуется слиянием политической и экономической элит. При этом общество либо не видит в этом проблемы, либо не обладает достаточными ресурсами для создания эффективной антимонопольной оппозиции.

Список литературы:

1. Лернер М. Развитие цивилизации в Америке. Т.1. М., 1992. – 671 с.
2. Макинерни Д. США: история страны. М.: Эксмо-пресс, 2009. — 303 с. [электронный ресурс] — Режим доступа. — URL:  https://www.e-reading.club/book.php?book=146881 (дата обращения 12.05.2018) .
3. Согрин В.В. История США. Спб., 2003. – 192 с.
4. Согрин В.В. Политическая история США // Новая и Новейшая история.  — 2004. — № 2. [электронный ресурс] — Режим доступа. — URL:  http://vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/HISTORY/SOGRIN_4.HTM (дата обращения 12.05.2018) .
5. Согрин В.В. Политическая история США. XVII – XX вв. М., 2001. – 400 с.